Холод и яд

В том, что их план, надежный, разумеется, как швейцарские часы, провалится, Варя нисколечки не сомневалась. Но предпочла благоразумно молчать, из-за плеча Фила подглядывая за тем, как Зимин выпрашивает у Янины Сергеевны ключи.

— И чего вы от меня хотите?

Янина Сергеевна с шорохом подгребла к себе стопку листов с контрольными и, сложив на них руки, окинула их квартет холодно-измотанным взглядом снизу вверх так, что Варя предпочла спрятаться за спину Фила.

В конце концов, это была не её идея. Она согласилась принять участие в этой авантюре, только чтобы Виктор думал, что она простила и забыла ему тот комментарий про Артёма. К тому же, Варя нехотя, но признавала, что, могла переборщить, обозвав Виктора плохим братом: ему просто не повезло с сестрой.

— Мы не считаем возможным оставаться в этой токсичной среде, Янина Сергеевна, будучи друзьми Родионова, — пафосно выразил не своё, а скорее Варино мнение Виктор. — Мы можем дождаться конца урока в учительской? При условии, конечно, что мы никому не помешаем.

Врал Зимин талантливо — иначе и не мог, иначе не сумел бы балансировать где-то между гаражным гопником и сыном маминой подруги, отличником, так изящно и органично, как не удавалось никому из их пародии на бригаду. Фил из раза в раз перегибал или в сторону галантности, или в сторону быдлячества, а Артём...

Артём просто был дипломатом.

От мыслей об Артёме опять зашевелилось противное, щемящее чувство, Варя почесала нос.

— Очень интересно, Виктор... — Янина Сергеевна рассеянно разгладила последний сданный лист: Игорёши Соколова, судя по кривому почерку и правильным ответам. — Вам ещё два урока учиться вместе. И как же вы выдержите?

— Нам просто перерыв нужен. А так мы крепкие, Янина Сергеевна, справимся.

— Не сомневаюсь, Шаховской. Тебя на прочность как только и кто только не проверял... Но я хочу услышать правду. Виктор?..

Виктор запустил пятерню в волосы. Маша беспомощно глянула на класс. Варя безразлично пожала плечами: да, за ними теперь следили все, даже отложили в сторону телефоны и недоделанные домашки — живое шоу всегда дороже. Янина Сергеевна тоже посмотрела на класс и вдруг попросила:

— Ребята! А ну-ка... Пошумите!

Варя фыркнула: эта просьба сработала бы ещё в седьмом классе — не в одиннадцатом, когда каждый уже не просто глядит в Наполеоны, а совершенно беззастенчиво считает себя таковым.

— Янина Сергеевна, вы за кого нас держите? — ожидаемо возмутился было Игорёша, но за его спиной переглянулись и вдруг зашуршали на весь класс Вера с Алисой.

Их шипение прокатилось волной, накрывая с головой всех, в том числе Варю, так что даже она не смогла различить, о чем там так самозабвенно вещал Зимин, что аж тонкие брови Янины Сергеевны поднимались всё выше и выше. Когда Виктор выпрямился, она махнула рукой — и класс стих.

— Зимин... — покачала головой Янина Сергеевна. — Ты какой-то неправильный отличник.

— Правильных людей не бывает! — самодовольно парировал Зимин.

Что-то бряцнуло у него в руках. Потом их с Машкой не то приобняли, не то вытолкали вон из кабинета — Варя не поняла. Просто поддалась. По инерции. Схватилась за руку Фила (или это он схватил её за руку?) и вместе с ним, споткнувшись, вывалилась через порог.

Дверь кабинета с грохотом захлопнулась, и сияющий торжеством Виктор поднял руку. На среднем пальце болталось железное колечко связки ключей Янины с брелоком-белочкой. Варя приподняла брови: прямо-таки доктор Мориарти. Фил дружелюбно ткнул Виктора кулаком в плечо. Машка чмокнула парня в щёку и подтолкнула всех к лестнице на первый этаж. Ладошки начали потеть. Варя вырвала руку из ладони Фил и резко остановилась:

— Погоди-ите! Может, нормально объясните, в чём план?

— Ты согласилась, но не поняла? — Виктор на секунду задрал очки на лоб, но тут же вернул их на место. — Я думал, только Фил сначала вписывается, потом думает.

Фил гоготнул, Варя пихнула его локтем в плечо. Виктор оглядел их исподлобья, раздражённо встряхнул запястьем и, глядя на циферблат, буркнул:

— Пошли уже. По пути расскажем. У нас пять минут.

Варя смиренно пожала плечами. Ноги вразнобой застучали по лестнице вниз. По пути Маша ещё раз, медленно, старательно расставляя акценты, как их русичка, когда репетировала с ними изложение к ОГЭ, объяснила зародившийся у них с Виктором план: посмотреть записи с камер видеонаблюдения. В первую очередь, конечно, на вахте, тем более, что вахтёр — очень старый дедок — аккурат за пять минут до звонка с урока выходил покурить: привычка у него такая. На перемене себе такую вольность позволить не мог. Откуда Машка с Виктором об этом узнали, история умалчивала.

— Если не получится — сунемся в учительскую, — притормозив на лестничном пролёте, уверенно заявил Виктор и осторожно поглядел на первый этаж.

— И вы вот так прямо об этом Нинке заявили? — выпалил Фил.

Варя рефлекторно ущипнула его за руку и укоризненно качнула головой. Она уже устала приучать всех вокруг хотя бы в школе притворяться уважающими учителей и называть их по имени-отчеству: кто знает, откуда им потом прилетит бумерангом. На последнем году жизни в школе отношения хотелось портить меньше всего. Фил айкнул, потёр локоть и проворчал:

— Подумаешь, воспита-ательница.

— Милые бранятся, только тешатся, — ни с того ни с сего хихикнула Машка и подпихнула плечом Виктора: — Ну чего ты застыл? Идём.

Виктор решительно двинулся вниз. За ним поспешила Машка, цокая небольшими каблуками, через ступеньку поскакал Фил, Варя спустилась последней.

— Не, ну вы молодцы, конечно. План рабочий, — едко заметил Фил, когда они сгрудились у стола вахтёра. И вправду пустого. — За исключением пары «если». Если камеры вообще работают, если они не просмотровые, а пишущие, если это не муляжи.

— И если нас никто не спалит, — вставила Варя, поочерёдно глянув на три двери: в столовку, спортзал и на улицу.

Машка недовольно сморщила нос:

— Откуда только вы такие умные, а?

Со странным смешением неловкости и самодовольства Фил сунул руки в карманы брюк и чуть расставил ноги в стороны:

— У меня у отца вообще-то... Сеть магазинов техники.

— А мне всё ещё непонятно, что и зачем вы говорили Янине Сергеевне.

— Всё как есть и сказали. Она ж тоже... Не в восторге, мягко говоря. И геморра Артём ей подкинул, — глянув на Варю, Виктор осёкся и торопливо забормотал: — Мы просто думали в учительскую, если не выгорит, туда записи с камер тоже пишутся.

— Ты уверен, что они пишущие? — нахмурился Фил.

— На все сто!

— Откуда?..

— А помните, в девятом классе, меня за драку с пацаном, он перевёлся уже, на совет профилактики вызывали? Вот там Янина... Сергеевна запускала видео с дракой на экране. И там ещё куча видосов была. Точно так же обозванных. Типа дата-время, дата-время.

— И что? Ты знаешь, где их искать? — сложив руки под грудью, фыркнул Фил.

Склонившийся над клавиатурой Виктор хитро прищурился:

— Вообще-то я думал спросить у сына владельца магазинов техники.

Кулаки Фила сжались, хрустнув пальцами. Варя без раздумий накрыла их ладонью.

— Давайте уже посмотрим. Мы и так тратим время на болтовню.

— Между прочим, это ты начала, — беззлобно проворчала Машка, становясь за плечо Виктора.

Фил судорожно вздохнул. Варя мягко погладила его руку. Кончики пальцев двинулись по спирали вокруг сухих сбитых костяшек. «Не любишь, когда тебя ловят на слове», — улыбнулась она уголком губ, и Фил тоже улыбнулся. Напряжение потихоньку спадало. Виктор шебуршал клавиатурой и периодически поскрипывал колёсиком мышки, а Машка таращилась в сторону. Кажется, на неразгаданный кроссворд.

— То же, что манекен. Пять букв. Последняя «А».

— Муляж, — рыкнул Виктор сквозь зубы.

— Там нет буквы «А», — заметила Варя. — Может, кукла?

— Я говорю, в актовом зале один муляж. На две камеры не хватило. Рабочая только на тот угол, где девятиклассники на прошлогодней дискотеке вискарь гоняли. А на вход — муляж.

Варя подтолкнула Фила, и они вчетвером уставились в маленький старенький квадратный монитор. На тусклом экране проигрывалось блёклое зашумленное видео из актового зала. Виктор запустил его с момента звонка, и размытые, похожие друг на друга силуэты старшеклассников единой волной хлынули к выходу, огибая застывших, как столбики — и Артём определённо тянул на на верстовой столб — Варю с Тёмой. «Ну и видок, — вглядевшись в собственный силуэт, отшатнулась от экрана Варя, с силой опустила плечи вниз и пригладила ладошкой топорщащиеся волоски. — И это что — петухи? Даже тут их видно. Ужас. Знала же, что шапка — отвратительная идея». Артём покружил какое-то время подле Вари, пока она не замахнулась на него.

— Ну ты командирша, Варь, — хохотнула вполголоса Машка. — Даже нашего Артёмку построила.

— Младшие сёстры, они такие, — с видом знатока вздохнул Виктор.

— Так мы ж не родные, — язвительно заметила Варя, но тут же поспешила перевести тему: — Ну что: там ещё что-нибудь есть?

Виктор постучал согнутым мизинцем по ногам полицейского. Тот потоптался на месте и одновременно с Артёмом двинулся в сторону выхода. Больше на видео ничего нельзя было разобрать.

Они успели собраться и вернуть всё на свои места (Варя надеялась, что Машке хватило сдержанности не процарапывать тупым карандашом в пустых клеточках кроссворда недостающие слова) за минуту до звонка. Стоило им гурьбой, отдавив друг другу ноги (вот когда Варя искренне порадовалась, что они с Машкой сменили каблуки на балетки), взлететь на лестничную площадку, как хлопнула входная дверь и вахтёр, азартно потирая руки, бодрой, совсем не старческой походкой, вприпрыжку подбежал к столу.

В коридорах залился звонок. Через секунду захлопали двери — и по всем этажам, лестницам, кабинетам, зазвучал топот ног, в спешке покидающих школу. Предчувствуя цунами пятиклассников, для которых пятый урок приравнивался к последнему, они вчетвером вжались в стену и переглянулись. Перемена была очень короткой, а им нужно было успеть подняться против течения, вернуть Янине Сергеевне ключи и добежать до кабинета. Фил проследил взглядом за первым пятиклашкой, перепрыгивающим через ступеньку, с огромным чемоданом за плечами и нахмурился:

— А... Что там у нас следующее?

— География... — закатила глаза Машка.

— Опоздаем, — пожал плечами Виктор.

— Скажем, что у нас топографический кретинизм?

Вообще-то Варя шутила, когда предлагала оправдать опоздание топографическим кретинизмом. Но, видимо, её настолько же привыкли воспринимать всерьёз, насколько Фила — напротив. Поэтому когда он вместе со звонком затащил их в класс, пропыхтев эту фразу, Анна Владимировна лениво глянула на них поверх прямоугольных очков в тонкой золотистой оправе и махнула в сторону пустых парт.

Там уже лежали контурные карты.

География для Вари всегда была одним их самых лёгких предметов: открой атлас да перерисуй зоны, которые обозначила Анна Владимировна; цветные карандаши всегда можно позаимствовать у Марго, спонсора антистресс-раскрасок в классе, а между делом — посмотреть какой-нибудь смешной обзор, спрятав телефон в пенале, или послушать аудиокнижку. Благо, провод от наушников за длинной косой учителя не замечали.

Сегодня всё, конечно же, было не как обычно. Варя открыла контурные карты, выковыряла из пенала маленький красно-синий карандашик, покопошилась в рюкзаке, однако атласа не нашла. С протяжным вздохом открыла форзац учебника, закатила глаза: ну конечно, учебник выпустили шесть лет назад, и карта была неточной. Подперев кулаком щёку, Варя в унынии растеклась по парте.

Она изначально знала, что план с камерами обречён на провал, однако предпочла бы, чтобы ожидания не оправдались. От противного чувства бессилия и совершенно котёночьей беззащитности захотелось свернуться в комочек. Остальным было всё равно. Машка с Виктором в четыре руки красили одну контурную карту, пока вторая валялась закрытой, и периодически подпихивали друг друга и хихихали, низко пригибаясь над партой, чтобы убежать от взгляда Анны Владимировны, как в той дурацкой игре. Фил так вообще не потрудился притвориться занятым. Распахнутые не на той странице контурные карты свисали с края парты, прикрывая неоновые вспышки на экране. Сцепив зубы, Фил натужно пыхтел и долбил пальцами по слабочувствительному экрану, видимо, в попытках не проиграть.

«Лучше бы в реальности так пытался...» — Варя вытянула руки и сложилась пополам, привлекая внимания протяжным обречённым вздохом. Матернувшись сквозь зубы, Фил бросил на неё быстрый, но внимательный взгляд:

— Ты чего?

— Ни-че-го, — по слогам выдохнула Варя и отвернулась.

Когда мама так заявляла папе, он обычно откладывал все свои дела. С Филом фокус тоже сработал, хотя и не до конца. Не переставая настукивать пальцами по экрану и поскрипывать зубами, он повторил:

— Ну говори уже. Что?

— Ничего, — простонала Варя снова и, посмаковав недоумённое молчание, пояснила: — Ничего не вышло. И мы ничего не знаем. И ничего не можем. И ничего...

— Ещё не случилось, — буркнул Фил и тут же подпрыгнул на месте. — Да бл...ин.

Обычно старания Фил заменять матюки эвфемизмами вызывали улыбку, но сейчас спровоцировали лишь кислую усмешку. Верочкина смуглая рука, прилежно вырисовывавшая треугольники и звёзды, вдруг беззвучно отложила карандаш и нырнула в бежевую сумку, болтавшуюся на кривом крючке. Воровато оглянувшись по сторонам, Вера бросила пару мандаринок на колени Алисы, а потом посмотрела на Варю оленьими глазами:

— Будешь?

Варя безвольно высунула руку навстречу мандаринке. Вера бросила ей одну, а потом и вторую, кивнув на Фила. Варя едва успела одними губами поблагодарить Верочку и сжать мандаринки в кулаке, как вдруг Анна Владимировна резко поднялась из-за стола.

— Ветрова! Шаховской!

Обнимая себя за плечи серой пушистой шалью, Анна Владимировна тяжёлыми каблуками отстукивала шаги к их третьей парте третьего ряда.

Варя успела спрятать клементинки в карман платья, подтянула контурные карты поближе и даже попыталась предупредить Фила пинком в голень. Фил айкнул и оторвался от экрана. Прикрывая страницу карт левой рукой, правой он с тихим щелчком заблокировал телефон и сбросил его в карман Тёминого пиджака на спинке Вариного стула. От греха подальше — Варя помнила, какой скандал учинила географичка в десятом классе: она тогда изъяла у Фила телефон на уроке и отказалась отдавать, пока не явится его отец.

— Филипп, пожалуйста, покажи, что ты сделал, — Анна Владимировна наконец добралась до них и требовательно протянула руку.

Фил, поджав губы, тяжело вздохнул и кинул печальный взгляд на Варю. Его пальцы подрагивали от напряжения, когда он протянул контурные карты географичке. Варя перестала дышать, всем корпусом прикрывая следы своей бездеятельности. День и без того был паршивым, двойка стала бы вишенкой. Или точкой над «ё», или бревисом над «й», или точкой над «i»...

Альтернативы выражению закончились, не успев начаться. Рука с чуть посиневшим от обручального кольца безымянным пальцем, оказалась практически перед лицом. Варя рефлекторно отпрянула.

— Ветрова, покажи, что ты сделала.

Фиолетовые толстые ногти с мелкими серебристыми блёстками пошуршали по парте в сторону её контурных карт. Варя беспомощно глянула на Фила: он, поскрипывая зубами, обводил пальцем жирную алую двойку (Анна Владимировна специально, что ли, брала настолько яркие ручки?) и на её взгляд лишь неопределённо пожал плечами. Отбрехиваться от претензий учителей он умел, но сегодня с самого утра всё шло совершенно наперекосяк.

С обречённым вздохом Варя сунула географичке карты и виновато похлопала ресницами. Бесполезно — все знали, что Анну Владимировну этим не подкупить. Брови Анны Владимировны на мгновение в недоумении приподнялись, но она тут же, без малейших колебаний, наклонилась над их партой и вывела вторую двойку.

Только теперь Варя поняла фразу Фила, которую он обронил ещё в прошлом году на своей первой географии в их школе: «Она получает садистское удовольствие от рисования двоек?»

— Эх, Варвара, — Анна Владимировна с притворным сожалением покачала головой, протягивая Варе карты, — не ты должна с Шаховского пример брать, а он с тебя.

Вместо оправданий, раскаяний, как следовало бы, с губ сорвался нервный смешок:

— Дурной пример заразителен, говорят.

Фил гоготнул, Виктор согнулся в три погибели, тихо прихрюкнув, губы Анны Владимировны сжались в тонкую полоску. Варю обдало жаром стыда, щёки зазудели, на языке заворочалось извинение, которое, впрочем, немедленно испарилось, как только Анна Владимировна съязвила:

— Куда уж дурнее.

Фил закатил глаза, под рукой захрустела, комкаясь, страничка контурной карты. Толстые каблуки застучали прочь. Варя приподнялась:

— Анна Владимировна, вообще-то урок ещё не закончен! Почему вы ставите «двойки»? Может, мы в конце урока сдадим всё?

Анна Владимировна обернулась — шаль на её плечах взметнулась сизыми крыльями хищной птицы — и поправила тоненькие золотые часы на запястье. Их циферблат был настолько маленьким, что ей пришлось сощуриться — и весь старательно выстроенный угрожающий образ слетел. Варя вдруг увидела перед собой скучающую усталую женщину, которой хотелось почитать спрятанную в столе книжку или, может быть, посмотреть видео о вязании, как Варе — обзоры, но приходилось давать урок. В груди заворочался смех. «Это нервное», — поспешила оправдаться Варя и откашлялась в кулак. Фил легонько дёрнул её за подол юбки.

— Варь, не надо...

Варя сердито отмахнулась. Начала — иди до конца — так всегда говорил ей папа, правда, вряд ли это относилось к подобной ситуации. Но эта проклятая ярко-красная двойка мозолила глаза до слёз, и Варя надеялась её исправить.

Как будто это могло помочь...

— Анна Владимировна! — требовательно повторила Варя, цепляясь дрожащими руками за крышку парты. — Если мы сдадим всё в конце урока, вы нам исправите «двойки»?

Анна Владимировна полоснула её быстрым взглядом и тонко хищно улыбнулась.

— Нет.

— Почему? — голос сорвался на писк, рука Фила перекочевала с подола юбки на её ладонь и мягко погладила по костяшкам.

— Потому что, Варвара, заданием на весь урок нужно заниматьсявесьурок. А не последние пять минут. Дисциплина — наше всё.

— А я думал Пушкин, — буркнул вполголоса Фил.

С разных концов класса послышались задушенные смешки. Виктор практически сполз под парту, Машка поспешила скрыть тоненький хихик за агрессивной штриховкой, Алиса распустила длинные волосы, украдкой показав большой палец. Анна Владимировна даже бровью не шевельнула, только быстрым взглядом сверху внизу пригвоздила Варю к месту:

— За Пушкиным, Шаховской, на уроки литературы. Ветрова, сядь, в конце концов. Иначе не посмотрю, что твой отец — занятой человек. Вызову.

Варя бухнулась за парту. Анна Владимировна, удовлетворённо кивнув, пошла дальше между рядами вылавливать бездельников.

— Эй, не расстраивайся, — почти в самое ухо горячо шепнул Фил. — Она всегда такой была, поверь мне.

Варя потерянно кивнула и, порывшись в карманах, дрожащими пальцами протянула Филу клементинку:

— Хочешь?

Как только Анна Владимировна удобно устроилась за своим столом и укуталась, как летучая мышь в свои крылья, в шаль, в кабинете запахло Новым годом. Алиса с Верой, переглянувшись, разломили свои клементинки. Кажется, они снабдили мандаринками весь класс, потому что запах начал сгущаться, и сидевший на последней парте Игорёша предусмотрительно открыл окно.

По полу зазмеился морозец, Варя вынырнула из балеток, зябко поджала пальцы ног, и на плечи ей (в который раз за день) опустился пиджак Артёма. Фил пригладил его на Вариных плечах, выудил из кармана телефон, но запускать игру не стал.

— Рассказать тебе, что случилось?

— А что случилось? — выпалила Варя от неожиданности.

— Ну, что вчера случилось...

Варя замялась от неожиданности. Фил сунул телефон в карман брюк и потёр ладони о бёдра.

— Я, правда, думал, что Артём тебе всё расскажет.

— У вас же свои секреты... — пожала плечами Варя и неохотно добавила: — Тут Виктор был прав.

— Да это не то чтобы секрет.

Фил взъерошил волосы и натужно засопел, подбирая слова. Варя не торопила. Её сердце билось так горячо и часто, будто это она сейчас сидела и собиралась признаться в том, что может заставить отвернуться от неё, разочароваться в ней. По коже пронеслись ледяные мурашки: и с чего она вдруг взяла, что Фил хочет признаться именно в чём-то... Таком?

— Он меня вообще не бил. Только я его ударил, — выпалил на одном дыхании Фил, пряча лицо в ладонях.

Варе стало больно. Она не поняла, это боль Артёма от удара Фила отпечаталась в груди, или боль Фила от злости на самого себя. Просто в уголках глаз нестерпимо защипало, как будто плеснули лимонного сока, и она торопливо потёрла переносицу.

— Зачем? — шепнула она и осторожно погладила Фила по плечу.

Наверное, она должна была рассердиться, отвернуться от него: в конце концов, из них двоих именно Артём, а не Фил, был рядом с Варей всю жизнь, был надёжным другом, названым братом. Но так казалось правильнее. Фил дёрнулся, как от удара, и отнял ладони от лица. Его глаза едва уловимо покраснели и если не вглядываться, то можно было бы даже и не заметить, но Варя — вглядывалась. И в глубине чуть расширенных зрачков, в причудливом узоре радужки светло-голубых глаз, похожих на трещины на льду весной (как раз в день рождения Фила), ей виделись слёзы. Невыплаканные, запрещённые самому себе слёзы.

Филу тоже было больно и страшно за Артёма — не Варе одной.

«Прости, — подумала Варя, — это было эгоистично». Но вместо всех слов просто взяла его за руку.

— Прости, — пробормотал Фил.

— Я? — тонко улыбнулась Варя. — Мне кажется, перед Тёмой ты извинился.

— Да. Не знаю... — Фил запустил пятерню в волосы. — Просто, понимаешь, наша банда... Я... Блин, тебе это сложно объяснить. Но когда кто-то выходит и вот так говорит, что всё, никаких больше драк, конфликтов и так далее, а эта рыжая морда стоит и лыбится, ну грех не дать в эту морду!

Варя тихо рассмеялась, низко пригибаясь над партой (а то географичке ведь хватит наглости пригласить папу сюда, потом по всем соцсетям города понесутся слушки). Фил нахмурился:

— Ну и что смешного?

— Ну положим, желание дать в морду мне понятно, — пискнула Варя, кинув многозначительный взгляд на макушку Виктора, что-то нашёптывавшего Машке, Фил хохотнул. — Но... Банда? Честно скажу, я никогда не понимала, в чём её фишка и почему она обязательно должна быть.

Фил пожал плечами:

— Так всегда было. Когда я в лицее учился, слухи ходили, будто он ещё в нулевые-девяностые под братками был. Девяностые прошли — традиции остались. Вроде как у старшаков во все времена банда была, по наследству передавалась. Сейчас все уже хэзэ, зачем, когда и почему, но само по себе банда — это ж тип круто.

Фил фыркнул. «Откуда столько сарказма, сами разве не тем же занимались?» — приподняла брови Варя.

— Не смотри на меня так.

— Как «так»?

Варя невинно взмахнула ресницами.

— Я ж вижу, что ты хочешь сказать. Типа, мы разве не такой же хренью занимались?

— И?

— Ну... Да, но нет. У них банда была: деньги вымогала у тех, кто помладше, послабее и с ними не дружит. Вписки устраивала, малышню гоняла. Воровала в магазах, по приколу чисто. Мы ж...Они ж там все из обеспеченных семей. Мне это не нравилось. А этот... Муромцев! — Фил буквально выплюнул эту фамилию. — Он банду перехватил в девятом классе. Меня из-за него из того лицея попёрли...

— Ага, я помню. И из лицея, и из дома.

— Так что Артемон меня просто спас: я другую школу даже и не рассматривал в десятый класс. Ну и пофиг, что из меня гуманитарий такой себе. Тут тот случай, когда связи отца на руку сыграли.

Варя покивала. В десятом классе каждый преподаватель при малейшей оплошности считал своим долгом напомнить Филу, что он попал в гимназию по блату, тогда как остальные ребята старались, трудились, сдавали ОГЭ на высокие баллы и проходили собеседование. В общем-то, Варя была не лучше. Вспомнив о том, как она преднамеренно обезличенно с презрением отзывалась о мажориках, которые мнят, что им всё позволено, рядом с медленно багровеющим Филом, сейчас Варя побагровела сама.

— Извини, — пробормотала она, разглядывая носки балеток; подыстрепались, но в целом последний год переживут, наверное. — Я тебя таким же считала. Со связями, вседозволенным... А ты... Не такой?

— Я старался.

Действительно старался: в голосе Фила не было ни намёка на сарказм или самодовольство — честность и искренность.

— Короче, забей, — Фил громыхнул стулом и подвинулся ближе к парте. — Я ж про Муромцева начал. Он к нам новеньким пришёл. У него ещё и мать в ментовке работает — короче, его в классе не любили, мягко говоря.

Если бы Фил не выдавливал фамилию этого парня сквозь зубы каждый раз, Варя, может быть, даже выразила своё восхищение вслух: будучи сыном полицейской возглавлять банду, может быть, и несложно, но вот добраться до главенства — ему явно пришлось постараться или кулаками, или хитростью.

— К нему только одноклассница моя нормас относилась, Алика. Тоже отличница, все дела. Но ты списывать не даёшь, а она — давала. И чтобы с родаками отношения не портить из-за оценок, её никто не трогал. И вот они с этим Муромцевым сдружились. Причём она сама, первая, его защищать стала. Ничего не боялась... И вот, короче, её зажал в углу Серж, тогдашний глава банды. Он в одиннадцатом классе был уже, выпускался. Я не знаю, чего он хотел — не спрашивал, да и... Меня после этого насильно на домашнее обучение перевели. Как особо опасного, — он ехидно хмыкнул и почесал скулу, где белел тоненький шрам. — Ну ты эту историю и так знаешь. Я тогда подрался с обоими, руку мне сломали. Потом с отцом поссорились. Меня, знаешь, что разозлило? Что Муромцев, когда Серж к ней пристал, даже не пытался помочь. Просто смотрел, а потом ещё и дружелюбно говорил с Сержем. А ведь он мог помочь. Это я к тому, чтобы ты не думала, что Муромцев такой белый и пушистый.

— Я и не думала...

Плотнее запахнувшаяся в шаль Анна Владимировна сердито постучала концом ручки по столу. И хоть она не сказала ни слова, Варя с Филом рефлекторно пригнулись: знали, что это адресовано им, а получить два выговора за одно занятие даже для Фила было бы чересчур.

— Фил, мы несколько отклонились от темы, — едва дыша, зашептала Варя. — Зачем вам банда? И что всё-таки вчера случилось, чёрт побери?

— В противовес, — пожал плечами Фил, — чтоб им неповадно было. Я предложил, Артемон поддержал.

Варя понятливо приподняла брови и даже кивнула, хотя на самом деле ничего не поняла. Им было нечего делить и не за что бороться. В фильмах у противоборствующих банд всегда разные идеалы, но пересекающиеся сферы влияния, у парней же не было ничего: не ищи они встреч с Ильёй намеренно, не нарывайся на неприятности, жили бы себе спокойно, без разбитых костяшек, без подвёрнутых голеностопов. Жили бы спокойно — и не интересно.

И Фил, постоянно напряжённый, как взведённая пружина, как туго натянутая тетива, выстреливал бы своей агрессией налево и направо, сжигая всех — и себя самого, как механизм самоуничтожения. В поисках неприятностей он мог бы ввязаться в какую-нибудь всамделишную крупную банду — они хоть и ушли в подполье, но всё ещё оставались; нужно было только поискать — и утянуть за собой и Артёма, и остальных. Может быть, тогда бы полиция заявилась в гимназию ещё раньше. А может, Фил недоговаривал.

— А вчера — всё, — Фил разочарованно поджал губы, но в его голосе не звучало негодование, только горчащее на языке сожаление. — Они с Ильёй в гараже заперлись, поговорили, а потом Артемон вышел, счастливый такой, и сказал, что с этого дня он распускает банду, и мы разбегаемся. Он бы потом ещё всем нашим сказал. А я психанул. Хотел Муромцеву врезать, Артемон не дал. Сам подставился. Не верю я Муромцеву!

— Почему бы с ним тогда не поговорить?

— Сдурела? Артемон поговорил — и вот, что вышло.

— Почему ты так уверен, что это Илья?

— А кто ещё?

— А вы прям больше никому-никому проблем не доставляли?

Анна Владимировна снова застучала ручкой по столу и даже поднялась. Полкласса косилось на них, и Анна Владимировна снова встала из-за стола. Варя невольно втянула голову в плечи. Анна Владимировна многозначительно сложила руки под грудью, и бахрома её шали неравномерно качнулась. Фил предусмотрительно прикрыл лоб ладонью, будто играя в старую детскую игру: если я не вижу, значит, и меня не видно. Варя поджала губы и вытащила из кармана телефон.

До конца дня оставался один факультатив у Янины Сергеевны — и Варя не думала, что способна будет высидеть его, если уж на одной географии — самом лёгком предмете! — она получила замечаний больше, чем за целую жизнь. Может быть, написать папе, чтобы забрал её? А заодно предупредить, что полоумная географичка вызовет его в школу за разговоры с соседом по парте — как в первом классе.

Варю спасла Янина Сергеевна. Предусмотрительно постучавшись, она, тем не менее, зашла в кабинет не дожидаясь разрешения. Анна Владимировна в смущении сдвинулась в сторону. Янина Сергеевна встала перед доской, справа от карты, и сейчас даже больше, чем когда появилась в их жизни, она походила на старшеклассницу. Маленькая, худая, с растрепавшейся косой, с воспалёнными красными глазами и припухшим кончиком носа — Варя видела это даже с третьей парты, — она была ужасно похожа на провинившуюся отличницу, разочаровавшую учителей и родителей.

— Янине досталось от завучей, — сочувственно вздохнула Машка полушёпотом.

— Так она ж сама завуч! — зашипел Фил.

— Завуч по воспитательной работе не то же, что завуч по УМР, — парировал Виктор. — И тем более директор!

Варя сочувственно поджала губы. В груди, под лёгкими, над желудком, заворочалось противное тянущее чувство вины.

— Ребят, — Янина Сергеевна старалась говорить ровно и невозмутимо и практически не гнусавила. — К сожалению, сегодня факультатива не будет. У меня появились обстоятельства личного характера, которыми мне нужно заняться. Поэтому вы все можете после урока Анны Владимировны идти домой.

Никто не шелохнулся. Обычно отмена урока сопровождалась барабанной дробью по парте, посвистываниями, уханьями и прочими звероподобными звуками. Сейчас все молчали. Только смотрели на Янину Сергеевну широко распахнутыми глазами, и Варя была уверена, что в каждом взгляде прочитает то же, что чувствовала сама: сочувствие, сожаление, обиду.

Когда Янина Сергеевна вышла, Анна Владимировна растерянно опустилась за стол, напрочь позабыв, что собиралась их с Филом ругать. Варя осторожно выложила телефон на парту. До конца урока оставалось десять минут.

Вы, 14:20

Ты сегодня дома обедаешь?

Папа, 14:22

Уже еду. Ты ж до полчетвёртого!

Вы, 14:42

Сегодня до полтретьего. Забери меня. Пожалуйста.

Варя заблокировала телефон и спрятала в ладонях лицо. Фил тронул её за плечо, она отмахнулась. Мозг закипал от всего, что она узнала за сегодня. Бессмысленная банда, лицемерный Илья Муромцев со связями в полиции, заплаканная Янина Сергеевна и проклятый пакетик с белым порошком! У Вари совершенно не было идей, как помочь Артёму, и оставалось лишь трусливо мечтать, чтобы это недоразумение разрешилось как-нибудь само собой...

Варя вышла из школы в смятении, перебирая варежки в руках. Вслед за ней на крыльцо вылетел Фил. В распахнутой куртке, взъерошенный и раскрасневшийся, как будто ему только что пришлось отвоевать свою одежду, он лихорадочно ковырялся пальцами в сигаретной пачке, пытаясь выловить хоть одну. Пролетев пару ступенек вниз, Фил обернулся:

— О, Варя! Проводить тебя до дома?

Варя с улыбкой качнула головой:

— Спасибо, что решил побыть благородным рыцарем, но меня заберёт папа.

Фил наконец вытащил сигарету из пачки и, зажав её между зубами, поднялся к ней.

— Здесь камеры, Фил.

— Да пофиг, — махнул рукой Фил и зажёг сигарету.

— Вишнёвые? — удивилась Варя, когда её обдало приторно-горьким дымом.

Фил пожал плечами:

— Мне не нравится вкус табака и эта дурацкая горечь.

Спрашивать, зачем он тогда курит, Варя не стала. Нырнула в карман, проверила телефон: папа ничего не писал, значит, ещё не приехал. Засунув телефон обратно, Варя обернулась к Филу с улыбкой:

— Если ты ещё не передумал меня провожать, пошли к парковке. Проводишь меня до папиного авто.

Фил с готовностью пожал плечами. Они спустились с крыльца. Дверь школы хлопала, выпуская одиннадцатиклассников, осчастливленных всего лишь шестью уроками.

— Папа? Я не ослышался? — выпустив в сторону струю дыма, Фил поравнялся с ней. — Тебя забирает отец?

— Ну да. А что тут такого? Вообще-то всегда, когда я еду на машине, за рулём папа.

Фил присвистнул:

— Сам мэр водит машину?

— Да. Что такого? — раздражённо повторила Варя.

Фил пожал плечами:

— Не знаю. Не задумывался как-то просто. У меня просто у бати водитель есть.

— Водитель, уж извини, не для нашего города. Питер, Москва, когда дорога занимает несколько часов и все дела можно порешать в пути — да. Но здесь... — Варя покачала головой; она не знала, озвучивает она сейчас папины мысли или нет, но точно знала, что поездке с малознакомым мужчиной на зарплате у отца, предпочла бы прогулку с Артёмом и Филом. — К тому же, папа не доверит свою жизнь и жизнь своей семьи какому-нибудь человеку со стороны.

— Как думаешь, мне бы доверил? — хохотнул Фил.

Высоко вскинув брови, Варя глянула на Фила — и обмерла. Несчастные варежки выпали из рук. Жизнь потекла, как в замедленной съёмке. За спиной Фила друг за другом Светлаков и Иванов почётным конвоем вели Артёма. Замкнутый между ними, он рассеянно смотрел на прикрывавшую запястья спортивную кофту и старался сдерживать широкие шаги, чтобы не убегать и не обгонять полицейских. Они прошли мимо. Не заметили их. И тогда Варя дала о себе знать сама:

— Тёма!

Они остановились. Голос сорвался. Фил оглянулся в полупрыжке. Артём поднял голову, и Варя похолодела. Это были чужие глаза: жёлтая искра кошачьего коварства погасла, и теперь зелёные глаза походили на болота из триллеров, мрачные, опустошённые, мутные. Артём запоздало мотнул головой: Варя уже рванулась навстречу — только ладонь Фила скользнула по её предплечью — и замерла в полушаге. И то, только потому что вперёд выступил Иванов, прикрывая Артёма широкой спиной. Под его жёстким взглядом Варя съёжилась, и бравый и нахальный в воображении вопрос прозвучал блеянием ягнёнка:

— Вы что, его... Арестовываете?

Светлаков снисходительно взглянул на Варю и с нескрываемой усталостью монотонно пояснил:

— Постановление об аресте выносит суд, а мы задерживаем. — Слово металлически звякнуло, и Варю невольно передёрнуло. — По подозрению в совершении преступления. И я бы не советовал кричать об этом на всю улицу. Тут не все ваши одноклассники, если вы понимаете, о чём я.

Варя стыдливо опустила взгляд. Льдинки, снег и жёлтая солевая смесь блестели на носках сапог. Действительно: чего это она! Полиция уводила Артёма тихо и незаметно, мешаясь с толпой учеников и учителей. Они, как и директриса, были заинтересованы в отсутствии шумихи вокруг этого странного дела. Если бы они только не прошли так близко к ней, Варя бы тоже не обратила внимания на высокие невзрачные фигуры, а так — заметила, начала кричать, качать права, привлекать совершенно не нужное ни Артёму, ни им внимание.

— Здр-расьте... — Фил неслышно возник за Вариным плечом. — А вы наконец-то, к сожалению, уходите?

— Не дерзи нам, Шаховской, — Светлаков нехорошо оскалился. — Мы представители закона.

— Какой-то неправильный у вас закон, — буркнул Фил больше в ухо Вари, но Светлаков всё равно скрипнул зубами.

Варя уверенно улыбнулась, и даже Артём за спиной Иванова дёрнул уголком губ. Пожалуй, им не хватало этой Филовой дерзости и безрассудства драконить представителей власти. Фил, кажется, не боялся ничего, и от его присутствия Варю вдруг накрыла поднявшаяся из глубин, жгучая, как лава, смелость и дерзость.

Два часа. Два часа она сомневалась, размышляла, анализировала, пытаясь убедить и себя, и всех вокруг, что Артём не виноват. И эти два часа показались ей одним из кругов Ада. Она не хотела больше сомневаться. Она хотела услышать Артёма.

Поэтому, когда Светлаков и Иванов повели Артёма к серой невзрачной «Тойоте», Варя решительно направилась за ними. В спину ей заматерился Фил: кажется, пытался сказать, что она обезумела похлеще них обоих, хотя с таким отцом, наверное, может себе это позволить. Варя недовольно дёрнула щекой: она делала это не потому что она дочь мэра, а потому что Артём ей не чужой. «Тойота» мигнула фарами в ответ на команду с брелока Иванова и низко загудела, прогреваясь. Светлаков направился к задней дверце, видимо, чтобы усадить Артёма.

У Вари сбилось дыхание, а руки сжались в кулаки.

— Артём! — крикнула она в шаге от капота.

Все обернулись. Светлаков, совершенно не скрывая усмешки, которая могла бы быть обаятельной, если б не была столь омерзительной, сложил руки на крышу машины. Иванов отмахнулся, как от приставучего котёнка:

— Отойди, а? Ты мешаешь.

Варя не шелохнулась. К ней подошёл Фил и подопнул носком ботинка крупную ледышку.

— Да мы и не хотим мешать. Дайте нам с другом попрощаться, а? Даже приговорённым к смерти дают последнее слово.

— У нас мораторий на смертную казнь, Шаховской. Так что обойдётесь и без последнего слова, — парировал Светлаков и побарабанил по крыше автомобиля: — Всё, давай, разгоняй этот детский сад и поехали.

Иванов угрожающе двинулся на Варю. Она покачнулась — рука Фила очень кстати оказалась рядом. Пальцы переплелись, и Варя вновь почувствовала себя спокойно и уверенно, а Фил рядом тихо выдохнул.

Иванов глянул на Светлакова. Тот неопределённо качнул головой.

Артёма он так и не успел усадить в машину, и тот стоял, бледный, больше всех утомлённый этим сумасшедшим днём. «Досталось тебе...» — Варя вздрогнула и невольно сжала пальцы Фила. А Артём вдруг подмигнул, кому — Филу или ей, Варя не поняла, но Фил разжал пальцы, и она, сгорая в этом тёплом пуховике от странных мыслей и ощущений, кажется, в один миг оказалась подле Артёма. Из жара её бросило в холод. Мороз забрался под самую кожу, сводя пальцы. Варя накрыла холодными ладонями руки Артёма, спрятанные под спортивной кофтой. Пальцы были неправильно горячими для января. Кончики пальцев обжёг металл. Наручники. Варя вздрогнула. Грудь сдавило необъяснимым ужасом. Это не могло быть взаправду — этого вообще не должно было быть!

— Артём? — широко распахнула она глаза, чтобы не заплакать. — Тёма...

Задать самый главный вопрос Варя не успела: кто-то из полицейских за спиной раздражённо крякнул, а потом Светлаков рванул её назад со словами, что это запрещено, что они уже уезжают. Варя дёрнулась, резко сбрасывая руку полицейского и рюкзак. Поддела его ногой, разъярённо сопя:

— Нате — обыщите! Только дайте нам попрощаться!

Откуда в ней, всегда спокойной и деликатной, взялась вдруг такая звенящая дерзость, Варя не поняла. Однако это возымело эффект, а остальное было не важно. Светлаков лениво махнул рукой, давая им пару минут на прощание. Варин рюкзак приземлился на капот.

Варя снова коснулась рук Артёма под толстовкой и попыталась ободряюще сжать их, вселить в него переданную Филом надежду на лучшее. Артём лишь болезненно скривился.

— Устал? — прошептала Варя.

Глупость, конечно. Конечно, устал, утомился — и бледность, и опущенные уголки губ, и потухший взгляд, и почерневшие круги под глазами, которых у него никогда не было, говорили об этом. Но Артём хрипло соварл:

— Всё хорошо, Варя.

Родители называли Варю наивной, но эта ложь была очевидной даже для неё: не могло быть хорошо после полуторачасового разговора с директором и полицейскими. Не могло быть всё хорошо в наручниках на морозе.

Варя поняла: всё плохо.

— Тёма...

Варя осторожно погладила большим пальцем синяк на скуле, улыбнулась, вспоминая признание Фила, и, порывисто прижалась к груди Артёма, задерживая дыхание. Старший лейтенант Иванов рванулся — Варя это почувствовала — и от этого только крепче вцепилась в Артёма. Он вздрогнул, отзываясь на её объятие, и со вздохом прижался щекой к её затылку.

Варя плавно отпрянула. Покрутив кольцо на указательном пальце, она снова подняла голову. Варя заглядывала в глаза Артёма, как собака смотрит в глаза хозяину, выпрашивая вкусняшку. Отчаянно хотелось найти в них подтверждение его невиновности, истину.

— Тём, я ничего не понимаю. Не понимаю. Ничего не понимаю! — путано и торопливо зашептала она. — Объясни, объясни мне, пожалуйста, Тём. Что... Что это вообще за.?!

— Херня... — выдохнул Артём и приподнял бровь: — Я не... Я не знаю.

— Правда?

Ещё один глупый, наивный вопрос, он не по-детски терзал душу. Разумеется, при полицейских следовало действовать осторожно, но Варя слишком сильно хотела услышать истину, какой бы горькой она ни была.

Пусть Артём бы сказал, что нашёл способ подзаработать, вляпался в неприятности, в плохую компанию — только бы доверился ей. А там Варя что-нибудь придумает, обязательно придумает (не зря же у неё за плечами столько детективов!), если он скажет...

Артём молчал. Хмурился, как всегда, когда мучительно обмозговывал что-то, и молчал. И в это молчание ловко вклинился Светлаков. По-дружески погладив Варю по плечу, он практически сочувственно вздохнул:

— Послушай, он тебе сейчас лапши на уши навешает. Вот оно тебе надо? Я могу сказать правду: он накрокурьер. Доставляет наркоту и пишет граффити с адресами на стенах. Полегчало? — Варя мотнула головой. — Вот. А это правда. Всё. Кончайте уже плакаться.

Варя отвела взгляд и перевела взгляд на Артёма.

— Артём, или это правда?

Ни сомнений, ни отчаяния она уже не чувствовала — пустота. Просто пустота, как у пластиковых кукол. Артём вдруг поморщился, мотнул головой и в один шаг оказался рядом с Варей. Прикрыв глаза, он ткнулся лбом в её лоб и шепнул:

— Я не виноват.

Артём быстро коснулся Вариной щеки губами.

И Варя ему поверила. И легко, дрожа от накатившего вдруг на неё страха, чмокнула его в щёку в ответ.

Светлаков кивком головы велел отойти. Варя обречённо стянула с капота свой рюкзак, застегнула его и, прижав к груди, встала рядом с Филом. Тот стоял, поигрывая желваками, и перебрасывался невербальными сигналами с Артёмом, пока его не утолкали на заднее сидение легковушки.

Варя неловко потёрла щёку и покосилась на Фила. Тот криво усмехнулся:

— А меня поцелуешь?

Его голос звучал не злорадно и даже не ехидно — как-то совершенно безнадёжно, и Варя растерялась. Впрочем, Фил сам себе ответил:

— Ладно. Знаю я, что балбес. Покараулить тебя?

Варя неловко пожала плечами.

— Я тогда тут, отойду, покурю и вернусь.

Варя кивнула. Фил завернул за угол, где стояли школьные мусорные баки, Варя закинула лямку рюкзака на плечо и подняла с присыпанной жёлтой смесью наледи пушистые варежки. Парковка жила. Машины подъезжали и уезжали, высаживали и забирали детей, скрипя шинами по уже изрядно примятому снегу, посвистывая на бугорках льда. А вот полицейские не торопились уезжать и о чём-то яростно спорили, перекладывая бумаги под водительским стеклом. Варя усилием воли заставила себя отвести взгляд от них и проверила время: урок уже пятнадцать минут, как закончился, а папин чёрный «Рэндж Ровер» всё ещё не появился на горизонте.

— А позвольте досмотреть ваш рюкзачок.

Светлаков умудрился выскользнуть из автомобиля призраком, и теперь навис над ней, прихватив вместе с лямкой рюкзака её за плечо.

— На каком основании? — нахмурилась Варя и попыталась выпутаться из цепкой хватки капитана.

— У нас есть основания подозревать, что ваш подельник — Артём Родионов — только что передал вам партию наркотика не установленного состава.

Варя опять рванулась, но пальцы Светлакова лишь сильнее врезались в плечо. «Останутся синяки», — подумала Варя и выкрикнула:

— Я несовершеннолетняя, и меня досматривать можно только при родителях! И вообще...

Вытаскивать из сознания все, известные ей по фильмам и книгам статьи о правах человека, сейчас было гораздо сложнее.

— И вообще меня должны досматривать только женщины!

— Да что вы? А как насчёт оказания сопротивления сотрудникам полиции...

Варя опешила, и рюкзак соскользнул с её плеча в лапы Светлакова. Вывернувший из-за угла Фил от неожиданности использовал только активный — матерный — словарный запас.

— А вот и ещё один потенциальный сообщник, — усмехнулся Светлаков, передавая рюкзак Иванову.

— Какой нахер сообщник? Мы несовершеннолетние! — выпалил Фил, выступая чуть вперёд Вари.

Бесполезно. Рюкзак снова грохнулся на капот «Тойоты», и на этот раз колени предательски дрогнули.

— Да? А где ваши документы, удостоверяющие личность? Выглядите вы как совершеннолетние. Документов при вас нет...

Фил рванулся, Варя поймала его за руку и качнула головой. В глазах дрожали слёзы паники, хотя ещё пятнадцать минут назад казалось, что весь запас слёз на ближайшие пару недель выплакан.

Варя смотрела слишком много хороших и не очень детективов, чтобы предположить дальнейшее развитие событий. Наркотики в рюкзачке, потом и в рюкзаке Фила. Задержание. Вызов родителей. «Папа убьёт кого-нибудь... — Варя бессильно ткнулась лбом в спину Фила. — Но, блин, нафиг им это надо. А если они узнают, чья я дочь. Это ж... Какие неприятности начнутся. Мне трындец!»

— Может, сбежим? — шепнул Фил. — Документов-то у тебя там правда нет... А потом хрен что докажут.

Варя помотала головой. Её никто не держал, но бежать, возражать было бессмысленно. И невозможно: тело стало чужим, а в горле пересохло до раздирающего покалывания.

Скрипя шинами, на парковке притормозил чёрный «Рэндж Роверr». Дважды прогудел клаксон. Варя выскочила из-за спины Фила, махнула рукой и одарила Светлакова опьянённо-победоносной улыбкой: из автомобиля, хлопнув дверью, вышел папа в небрежно распахнутом чёрном пальто. Он шёл твёрдо и решительно, и с каждым шагом его взгляд становился мрачнее.

Варя огляделась. Иванов, подорвавший было со скамьи у подъезда напротив школы каких-то бабулек, вдруг взмахнул рукой, притормаживая их. Светлаков нахмурился и разжал пальцы, держатель лямок жалобно бряцнл о капот. С приближением папы Варю наполняла уверенность. Ноги больше не дрожали, а руки не немели. Когда папе оставалось пройти десяток метров, Варя стартанула с места и чуть ли не с наскоку повисла на его шее:

— Папа!

Сказать, что папа обомлел — не сказать ничего. Он рефлекторно ухватил Варю за талию, на пару сантиметров приподнимая от земли. Варя прижималась к так и не выбритой щеке, тяжело и счастливо дыша.

— Это что за проявление щенячьей нежности? — отшутившись, папа чмокнул Варю в нос и поставил на землю.

— Прости, — Варя отпустила его и неловко поправила шапку, исподлобья стрельнув колючим взглядом в полицейских.

Светлаков коротко мотнул головой, и было видно, как за оградой Иванов начал расшаркиваться перед уже оживившимися бабульками. Светлаков мгновенно застегнул Варин рюкзак. Фил присел на капот припаркованной неподалёку директорской машины. Папа подошёл к полицейским:

— Какие-то проблемы, мужики?

— Олег Николаевич? — то ли спросил, то ли поздоровался Светлаков, а подбежавший Иванов даже снял шапку. — А вы... Что? Как?

— Пап, — Варя сжала локоть отца. — Они обыскать меня хотят! Они из ОБНОНа.

Папа посмотрел на Варю тем самым взглядом, который означал «поговорим дома, но ни одному твоему слову не поверю». Варя съёжилась.

— А на каком основании, собственно? — папа приобнял Варю за плечи, прижимая к себе спиной; Варе показалось, что вокруг них вырос пуленепробиваемый купол. — Она несовершеннолетняя, а вы собираетесь досматривать её личные вещи без родителей?

— Это просто профилактика, Олег Николаевич, — Светлаков мотнул Вариным рюкзаком в воздухе с самым честным выражением лица. — У нас приказ от Евгения Анатольевича. Вы можете проверить. Это не наша инициатива. Мы бы никогда, если бы...

— Варя, иди в машину.

Несмотря на то что папа был абсолютно спокоен, Варя почувствовала нехороший морозец, звякнувший в этой простой фразе. Решительно вырвав из рук Светлакова рюкзак, Варя прижала его к груди, как драгоценность, и с гордо поднятой головой подошла к Филу.

— Батя у тебя — огонь! — восхищённо присвистнул он. — Мой бы...

— Варя, в машину! — львиным рыком прокатился папин приказ.

— А не, всё-таки на моего похож, — хохотнул Фил.

Варя хихикнула и коротко сжала пальцы Фила.

— Пока. Беги, пока до тебя не добрались.

Фил козырнул двумя пальцами, и к тому моменту, как за Варей захлопнулась дверь, его синего пуховика во дворе не было. Забравшись на переднее сидение, Варя тоскливо поглядела в окно. Папа о чём-то разговаривал с полицейскими, но до Вари долетали лишь слабые отзвуки — даже не обрывки разговоров.

Папа опять всё смог, всё решил, а она... Она оказалась ни на что негодна: только хлюпать носом, сомневаться и, по всей видимости, нарываться на неприятности.

Телефон в кармане вжикнул и чуть было не вывалился на пол. Варя ругнулась на неотключенное уведомление у игры в шарики и расстегнула рюкзак. Надо было переложить телефон на место, пока не разбился.

Варю бросило в жар.

Поверх розового пенала лежал полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Сбоку, зажатый тетрадками, валялся ещё один. Точь-в-точь, как тот, что нашли у Артёма.

— С–суки... — просвистела Варя и тут же прикрыла ладошкой рот.

Наверное, стоило бы сказать папе, но пальцы сами нашли страничку Фила в соцсети и набрали сообщение:

Варвара Ветрова, 14:50

Фил, как папа уйдёт, подходи ко мне. Нужна помощь.

Фил Шаховской, 14:50

Оки-доки))) Я тут пошарахаюсь, приду, как напишешь.

Варя переложила пакетики в карман пуховика, вжикнула молнией, чтобы не вывалились невзначай, и в растерянности откинулась на спинку кресла. Нет, всё-таки папе не стоило обо всём этом знать: у него и так хватало проблем, а тут ещё и Артёма задержали, и дочь в дом наркоту принесла, и жена уехала на конференцию в Москву. Если Фил прав и во всём виноват Илья, они разберутся.

С Ильёй Муромцевым совершенно точно нужно поговорить.

Дверь машины грохнула, впуская запах морозца и папу.

— Ты с кем там стояла? — был первый вопрос, который он задал, устроившись на водительском сидении.

— С полицией? — Варя невинно взмахнула ресницами, благо, приданный тушью объём позволял.

Папа прищурился:

— Я про парня. Светлый такой, чуть выше тебя.

Варя закатила глаза. Её, между прочим, чуть не скрутили вместе с Артёмом — Варя предусмотрительно утолкала рюкзак ногой подальше — а папу волнует только новый парень в её окружении. Знал бы он, что этот парень чуть ли ни ежедневно бывает у них дома... Хотя должен был знать: мама по-любому рассказывала, кто заглядывает к ним в гости. Разве что видел папа Фила нечасто, может быть, пару раз в жизни пересекались. Варя перекинула косу на грудь и рассеянно пригладила выбившиеся короткие прядки:

— А это... Фил.

— Фил, значит... Шаховской? — понятливо протянул папа и, резко крутанув руль в попытке увильнуть от въезжающей красной «Тойоты» и покинуть школьный двор одновременно, кинул на Варю многозначительный взгляд. — Не сын ли Шаховского Андрея часом?

Варя хорошо знала и эту интонацию, и этот взгляд. Как правило, они значили: «Я знаю, что ты мне что-то не договариваешь, но чистосердечное из тебя вытряхивать не буду. Лучше тебе самой рассказать» Обречённо вздохнув, Варя неохотно добавила:

— Да. Он друг Артёма.

— Угу, — кивнул папа, — а Тёмыч, кстати, где?

Варя покусала губу. Пакетик с белым порошком оттягивал карман. И как они только умудрились в это вляпаться? Под «ними» Варя подразумевала парней, разумеется. Хотя если бы ей предложили выбор, не стала бы стоять в стороне. Во-первых, «они» были её мальчиками. А во-вторых, ей нравилось (Варя поёрзала: в свете случившегося это, возможно, было несколько кощунственно), как бурлил по венам адреналин.

— А Тёма... Тёма задержался у англичанки.

— Вы же в одной группе... — подозрительно прищурился папа.

— Ну... Да, — пожала плечами Варя. — Просто я-то английский не сдаю. Историкам это не нужно.

— А дипломатам, значит, нужно?

— Н-ну да.

Но даже этой крохотной заминки хватило, чтобы папа, мягко притормозивший перед пешеходным, обернулся на Варю. Взгляд его тёмных глаз был горячее крепкого кофе, и Варя несмело приподняла уголки губ. Папа легонько и немного печально усмехнулся в ответ и смешно, как в детстве, щёлкнул Варю по носу.

— Варь, если что-то случилось, лучше сразу скажи мне. Я всё решу.

— Я знаю, пап, — на кончике языка засвербило признание, но Варя прикусила язык и шлёпнула папу по плечу. — Поехали! Зелёный уже!