Холод и яд

Щеточка туши расчерчивала ресницы зигзагом, но не для придания объёма, как мама учила, — просто руку с самого утра сковал тремор. Пока Варя наливала кофе, ложечка неприлично громко ударялась о стенки кружки; пока заплетала косу — пряди волос цеплялись за неподпиленные ногти и путались вокруг пальцев; а когда пыталась умыться — едва не устроила в ванной погром: рука дрогнула, и все баночки, одна за другой доминошками попадали в раковину, в ванну, под ванну, за ванну.

— Вар-вар-вар-вара! — рявкнул папа, наверное, как раз из-под ванны в попытках достать крем для бритья.

Варя вжала голову в плечи и спрятала щёточку во флакон — промахнулась и мазнула по кулаку. Глядя на фиолетовое пятно, больше похожее на расцветающий синяк, захотелось расплакаться.

В родительской спальне проснулся отцовский телефон: за отключением режима сна беспрерывно посыпались полуночные уведомления. Варя громко шмыгнула носом. Вышедший из ванной папа, небритый, с полотенцем на одном плече, кажется, забыл, зачем вообще здесь оказался.

— Дочь, что случилось?

— Утро... Дурацкое, — буркнула Варя, сглотнула противный тяжёлый шар в горле и, послюнявив пальцы, попыталась оттереть пятно с руки; стало ещё хуже.

— Да не переживай ты. Господи, с кем не бывает. Я ж так, по-стариковски ворчу. Ну чего ты, Варюш?

Папа осторожно обнял Варю со спины и чмокнул в висок. Варя хихикнула, потёрлась носом о папину руку и сердито засопела. Её то и дело перешибало холодной дрожью, как только она откинула тяжёлое тёплое одеяло и подняла себя с нагретой мягкой постели.

На самом деле всё началось ещё со вчерашнего вечера: Варя планировала провести его с папой, поочерёдно скидывая мемчики то Артёму (исторические, о Николае Палкине, чтобы лучше готовиться к ЕГЭ), то Машке (литературные, о страдающем Серебряном веке). Но папу срочно вызвали на совещание к внезапно нагрянувшему губернатору с почётным эскортом, как выражался папа, а Артём онлайн не объявлялся.

Они должны были вчера в обед встретиться и поговорить с Ильёй Муромцевым — и после встречи что Артём, что Фил в сети не объявлялись. Артём сообщения не читал, аватарку Фила Варя гипнотизировала, наблюдая, как в арифметической прогрессии росли числа рядом с надписью «был в сети», но написать так и не решилась. Просто смотрела на фотку, где он сидел под кривоватым граффити в глубине заброшки и поэтично смотрел в клочок неба, обрамлённый витками арматуры, и подозревала, что, наверное, он тысячу раз был прав.

В конце концов, в пятницу, когда Фил говорил, какой Илья Муромцев подлец, что ему нельзя доверять, что подлости от него ожидать легко, глаза у него практически светились праведным гневом.

Варя почесала нос о руку отца и тоскливо вздохнула:

— Бесит. Всё из рук валится.

— Ничего, возьми себя в руки! — рассмеялся папа и ободряюще потрепал Варю по плечам. — Всё остальное — приложится.

Экран телефона, дремавшего на краю полочки под зеркалом, вспыхнул: прилетело уведомление.

— Вот! Одно сообщение на телефон — и отец уже не нужен! – с наигранным возмущением воскликнул папа, когда Варя вывернулась из-под его руки.

— Ой-ой, — в тон ему отозвалась Варя и наморщила носик, — сам-то к телефону выскочил.

— Язва!

Папа юркнул мимо гостиной в спальню: проверить накопившиеся за ночь сообщения и звонки. Варя вцепилась в телефон. Колени предательски дрогнули. Баннер «ВКонтакте» показывал сообщение от Артёма.

Артём Родионов, 7:38

Выходи, я жду

Варя прикусила глупую умиротворённую улыбку. Пальцы дрожащей руки не слушались, в сообщении получилась какая-то абракадабра. Пришлось быстро редактировать.

Варвара Ветрова, 7:38

Что случилось? (ред.)

Они с Артёмом знали друг друга достаточно хорошо – во всяком случае, Варя искренне надеялась на это, — чтобы понять, что в этом вопросе вся Варина тревога из-за длительного молчания парней. Хотелось спросить о многом: «Что случилось на встрече с Ильёй?», «Что случилось после неё, что вы с Филом вышли из сети?», «Что случилось с Филом, почему он не появлялся в сети?». Но Варя надеялась, что друг поймёт её без лишних слов. Пока Артём набирал ответ, Варя слушала, как папа уже с кем-то созванивается о встрече в администрации города через двадцать минут.

Телефон в руке тряхануло вибрацией, Варю — вместе с ним.

Артём Родионов, 7:39

Чтобы отвести тебя в школу ;)

Дважды перечитав сообщение, Варя досадливо скрипнула зубами и покачала головой. Прикидываться дурачком — не лучшее решение, будущему дипломату ли не знать. Но разводить ссору в чате не стала: лучше лично, по пути в школу — там уж Артёму от неё не отвертеться. Сунув телефон в карман чёрного форменного платья, Варя глянула на пятно на руке, потом на время: «Потом ототру! Надо бежать. Заодно и папе не придётся зря мотаться; ему перед встречей в администрации побриться бы всё-таки не помешает».

Папа высунулся из спальни, когда Варя почти прищемила подбородок молнией пуховика.

— И куда это ты намылилась? Я, между прочим, ещё не завтракавший.

— Ну вот, как раз и позавтракаешь, и умоешься, и поброешся, — улыбнулась Варя, накинула капюшон и фыркнула на пощекотавший щёки мех. — А я — сама.

— Сама? — Папа с усмешкой навалился плечом на дверной косяк. — А этого сома случайно не Артём Александрович Родионов зовут? Шапку хоть одень.

— Пап, а ты знаешь, что если бы у нас были водитель, уборщица и кухарка, ну или хотя бы водитель и домработница, то жизнь стала бы гораздо проще?

— Ага, — саркастично поддакнул папа, — а ещё и повар, и дворецкий! И целый штат прислуги в трёхкомнатной квартире. И следить за каждым, чтобы ничего не украл, не нашёл, камеру не поставил. Не отравил. И не забывай про маму: она вообще-то кайф ловит, пока уют наводит!

— Иногда, — мрачно вставила Варя, невольно содрогнувшись от мысли о домашних делах.

— Ну когда не ловит — убираешься ты, — папа стрельнул взглядом на часы над зеркалом и раздражённо нахмурился: — Так, всё, заболтала ты меня. Шапку одень.

— Ну я капюшон...

— Шапку одень.

С обречённым вздохом пришлось признать поражение и забрать с верхней полки беленькую, в тон меху на пуховике, шапку, которая за три месяца внекалендарной — и два календарной — зимы успела порядком поднадоесть. Как и вишнёвый пуховик, которым Варя надеялась компенсировать серость зимы в их районах, приравненных к крайнему северу.

— Надень.

В это слово Варя вложила всё своё недовольство и с видом великомученицы натянула шапку, закрывая серебряные гвоздики-звёздочки. Папа беззлобно рассмеялся. На прощание Варя по традиции чмокнула его в щёку и похвасталась, что сварила ему кофе так, как он любит.

Дверь с щелчком захлопнулась. Начался понедельник.

Пять этажей Варя пролетела на одном дыхании: только цоканье каблучков зимних сапог эхом разносилось по дремлющему сумрачному подъезду, запоздало загорались ей вслед белые лампы. На первом этаже опять что-то перегорело — Варя практически наощупь вылетела вон.

Пронизывающий ветер взметнул вверх колючие снежинки, Варя поёжилась, зарылась носом в мягкий шарфик и натянула шапку ещё ниже. Определённо, она оказалась не лишней.

— Привет.

Артём, почти такой же высокий, тенью отделился от фонарного столба и шагнул к ней. Его мягкий и чуть хрипловатый голос, прозвучавший из темноты, заставил Варю испытать целую гамму эмоций: от леденящего душу ужаса до желания убивать. Последнее, впрочем, пришлось попридержать хотя бы до тех пор, пока Артём не покается ей во всех грехах.

— Привет, — насупилась Варя и строго глянула на друга сверху вниз, готовясь выразить всё своё возмущение по поводу вчерашнего молчания в чате...

Да так и зависла, невольно приоткрыв рот. От холода тут же свело челюсти, а в воздух вырвалось седое облачко пара. На лице Артёма, до неестественного чётко освещённого грязно-жёлтым мерцанием фонаря, сиял свой фонарь: на скуле лиловел синяк, чуть опухший и с тонкими пунктирными ссадинами, как будто бы Артём пообнимался с асфальтом.

— Тёма! — вскрикнув-всхлипнула Варя, коснувшись кончиками пальцев ссадины. — Это что?

— Это? — болезненно поморщившись, Артём мягко перехватил Варино запястье и отшатнулся. — Это я... Накрасился неудачно.

Артём легонько постучал указательным пальцем по фиолетовому пятну туши у большого пальца. Варя дёрнула носом и, выпутав руку из его хватки, схватила горсть припорошившего за ночь перила снега. Пальцы скрючились от холода, пока яростно оттирали пятно, зато от него ни следа не осталось. Варя — решив, что терять уже нечего, и если пальцам суждено отмёрзнуть, значит, так тому и быть — набрала ещё одну горсть снега и приблизила к лицу Артёма:

— Тебя тоже отмоем?

Артём отшатнулся. Варя замахнулась — и хлопья снега, надломанные, но ещё не до конца слипшиеся, взметнулись в воздух, как серебристые конфетти, осыпая их лица. Артём смешно фыркнул и встряхнулся. Варя наконец-то достала варежку, смахнула с кончика носа капли и оглядела двор, тускло освещённый дрожащим желтоватым светом.

Понедельник показался ещё паршивее.

— Кто тебя так?

До Вари доходили слухи, будто у Артёма с Ильёй была договорённость (хотя и звучало это до ужаса нелепо в обстоятельствах полной серьёзности) не бить по лицу, чтобы не привлекать лишнего внимания к себе учителей, завучей, а там уже и инспекторов по делам несовершеннолетних. Артём отвернулся, синяк вспыхнул тревожным багровым цветом.

— Пошли скорее, а то нам Янина Сергеевна казнить нельзя помиловать устроит. И так тебя тут десять минут жду.

Сунув руки в карманы и ссутулившись, Артём решительными шагами устремился вперёд. Свежевыпавший снег молил о пощаде, поскрипывая под тяжёлыми берцами. Отойдя на добрый десяток шагов, он обернулся. Варя стояла под козырьком подъезда и покусывала губу: ей и раньше не нравились их игры в бригаду, а сейчас они вообще предстали в новом, полукриминальном, свете. «А ты что думала, — зло фыркнула она на вывалившуюся из косички прядь, — они там за гаражами чаи гонять собираются?»

— Ты идёшь, или как?

Варя спрыгнула со ступеньки.

— Тём!..

Больше ничего она сказать не успела: в два шага (остаток расстояния просто пролетела по припорошённому снежком накату) врезалась в грудь друга. Он сдержанно охнул и тепло обнял её, прижимаясь щекой к виску. Варя рвано вздохнула и подняла голову, заглядывая в светлые, зелёные с янтарными вкраплениями, глаза, сиявшие под грязным светом двора живыми огнями. В носу предательски защипало.

— Тём, ты... Ну зачем тебе это всё? Может, не пойдёшь?

— Варь, я столько синяков зарабатывал, пока в секции был. Что-то ты ни к одному так не придиралась. Даже Лерка мне ничего не сказала вчера, а ты нотации читаешь.

Артём порывисто отстранился и вывернул из двора.

— Лерка, да?..

От сравнения с кем-то всегда на душе становилось тоскливо, как будто упала в грязь, вдвойне – от сравнений с девушкой Артёма. «Поддерживает она его, посмотрите-ка, — Варя сунула руки в карманы и сердито засопела в попытках поспевать след в след за больши шагами Артёма. — Да она же дура дурой. Ещё и крашеная. Только курить да...» Варя зло скрипнула зубами и догнала Артёма.

— А Фил?!

Показалось, Артём вздрогнул от упоминания имени друга — и помрачнел.

— Он тебе сдался?

— Я волнуюсь.

— Никогда за тобой особого трепета по отношению к нему не отмечал.

— Надо же, а я не замечала такой холодности.

Схватив Артёма за локоть, Варя собиралась развернуть его к себе — не рассчитала габариты. Её ноги разъехались на льду; в попытках сохранить равновесие Варя подалась вперёд, но рюкзак потянул вниз. Артём попытался подхватить её — не успел: они оказались в сугробе рядом с проезжей частью. Мимо пронеслась машина.

— Ты что-то разъелась, подруга, — проворчал Артём и шлёпнул Варю по бедру. — Тяжеловата.

— Это просто кто-то слишком мало ест, — парировала она. — Зашибись день начался. Сначала уронила всё, а в довершение – и себя.

— Просто вишенка на торте...

Поигрывая тёмными бровями, Артём протянул ей руку, Варя сердито глянула на него исподлобья, взяла его за руку — и рассмеялась. Артём расхохотался вместе с ней. Их смех взлетел по пустынной дорожке между закрытыми магазинами над проезжей частью вместе с январским ветром. Казалось, они давным-давно не смеялись так беспечно и беззаботно.

Варя замолчала первой и прислушалась к себе: внутри пульсировало тепло, отдававшееся мурашками по коже. Артём едва улыбался уголком губ.

Да и на улице стало как будто светлее, хотя фонарям уже пора было погаснуть.

К гимназии, с шести утра переливающейся желтоватыми огнями в окнах, они подобрались слишком быстро. Настолько, что Варе захотелось заскулить от обиды. А Артём галантно распахнул чёрную калитку, с полушутливым поклоном пропуская Варю вперёд. Сапоги вновь предательски пронесли её по заледенелой дорожке («Зато красивые!» — нахмурилась Варя, схватившись за берёзу, чтобы удержать равновесие). Артём тем временем пропустил ещё двух учеников начальной школы, мимоходом поймав чуть не улетевшую носом в лёд девочку с огромным портфелем. «Рыцарь, — тепло улыбнулась Варя, — приятно посмотреть».

На ступеньки школы Варя поднималась медленно, оборачиваясь и ожидая, когда Артём её догонит. Сбоку послышалось тяжёлое пыхтение, незамедлительно сменившееся задорным заливистым попискиванием. Так в гимназии пищал только один человек — Машка Зеленкова. Варя обернулась на смех и сдержанно фыркнула. Её лучшая подруга и Виктор Зимин стояли все раскрасневшиеся, в снегу, как нашкодившие первоклассники, а отнюдь не будущие медалисты, и пытались протереть друг другу очки.

— Привет ботаникам! — поддев Виктора плечом, Артём перескочил через ступеньку и взлетел на высокое крыльцо к Варе.

— А я думала, — начала Машка, вытряхивая комки снега из своего каре, — что на дворе двадцать первый век и предрассудки уже покинули адекватных людей.

— Ну ты ж знаешь, я иногда бываю не в адеквате, — широко улыбнулся Артём и айкнул, когда получил от Вари дружеский подзатыльник. — Да за что?

— А я солидарен, в некотором смысле, с Варварой Олеговной, — протянул Виктор, возвращая Машке её рюкзак, промокший, ещё более камуфляжной расцветки, чем прежде, — врёшь много. Не в адеквате у нас...

Артём едва заметно мотнул головой. Виктор осёкся и как-то на ходу приплёл физрука, пытавшегося замотивировать девчонок прыгать через козла тем, что в жизни это должно пригодиться.

Они что-то скрыли — не сомневалась Варя, но чувства к делу не пришьёшь, говорили в одном сериале, поэтому, оставив Машку с Виктором приводить себя в порядок, нырнула в школу. Артём поспешил за ней.

Обычно в это время в фойе тусовались лишь переобувавшиеся ученики начальной школы да старый вахтёр. Других безумных, приходящих за полчаса до занятий, просто не было. Сейчас же у вахты замер высоченный старший лейтенант в отглаженной тёмно-синей форме, расстёгнутой на заметно выпирающем животе. Звёздочки на его погонах тускло мерцали.

Варя обмерла. Она испытывала какое-то невероятное благоговение при виде сотрудников полиции: слишком уж красиво сверкала синевой их форма, слишком привлекательно поблёскивали звёздочки, слишком интересно было скользить взглядом в поисках предположительного места хранения пистолета. «Интересно, он у груди или сзади?» — столкнувшись с мрачным взглядом полицейского, Варя потупила взгляд и потопала ногами, чтобы стряхнуть грязный снег.

— А что тут полиция делает? — дыхнул Варе на ухо Артём, так что она подпрыгнула.

— А я откуда знаю? Надо, наверное, им. А что?

— Да так... Интересно просто, — Артём стянул шапку и пригладил копну волос.

— Сегодня понедельник, — рассудила Варя, — скорее всего, этот старлей — это же старлей, да? — пришёл на Час Просвещения.

— Блин, я и забыл. Ладно, я тебя в классе жду, если что!

— Кто ещё ждать кого будет! — крикнула ему Варя на пороге раздевалки, параллельно приветственно кивая вахтёру и протискиваясь в ещё не плотный поток девчонок.

Артём рассмеялся легко и беззаботно, а Варя поймала пустоту в броуновском движении и нырнула влево. На автомате проскользнула среди толстых пуховиков и едва не врезалась в чрезмерно смешливых восьмиклассниц. Переодевалась Варя бездумно, рефлекторно: прокручивала в голове немой диалог Виктора с Артёмом и пыталась понять, почему друг едва не на крыльях летает, хотя у него пол-лица расцвело и опухло. Впрыгнув в лакированные балетки и затянув тонкий пояс на форменном чёрном платье, Варя готова была вылететь из раздевалки. Но у самого зеркала столкнулась с Машкой.

Бросать подруг в раздевалке не принято: Варя едко фыркнула сквозь зубы, что надо поменьше в снегу валяться, и с остервенением поправила косу. Сквозь проблески между переодевающимися и только ломящимися в раздевалку девочками в фойе можно было различить Артёма и Виктора, о чём-то эмоционально переговаривающихся.

— Машк! — притопнула носком балетки Варя. — Ты можешь побыстрее?

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — нараспев отозвалась Машка, приминая свои короткие волосы пенкой так, чтобы они были похожи на уши кокер-спаниеля. — Какое счастье, что я не базарная баба, как бы Ольге Николаевне ни казалось. Пойдём?

Парней догнали уже у парадной лестницы, ведущей на второй этаж. Сдержанно поздоровались с дежурным учителем и взлетели на пролёт. Машка торопливо подхватила Виктора под руку, увлекая его в обсуждение уравнений со звёздочкой. Варя попридержала Артёма, перепрыгивающего через ступеньку вверх:

— Ты какой-то сильно радостный. Тебя даже полиция не смущает?

— А почему она должна меня смущать? — пожал плечами Артём и вжался в стену, пропуская наверх малышню с рюкзаками-панцирями. — Я вообще-то не из тех, у кого проблемы с законом.

Варя скептически вскинула бровь и многозначительно почесала скулу. Артём со смешком отмахнулся:

— Это так, со шкафом повздорили.

— Если всё так хорошо, то где Фил?

— Да что ты к нему привязалась? — страдальчески поморщился Артём. — Я ему не нянька. Взрослый мальчик уже, почти совершеннолетний.

— Чего вы там шушукаетесь? — подал голос с лестничной клетки Виктор, протирая очки рубашкой, небрежно топорщившейся из-под жакета.

— О семейном, — отмахнулся Артём со смешком. — Сам знаешь.

Виктор ничего не успел ответить, потому что ему тут же прилетел бесцеремонный подзатыльник от Машки за неправильный уход за очками. Виктор попытался защититься принципом «моё здоровье — что хочу, то и ворочу», Машка приготовилась к лекции. Сдержанно хихикнув, Варя кинулась спасать Виктора и Машку от первой ссоры в отношениях и вприпрыжку поднялась к ним с Артёмом.

Перекинувшись парой рутинных фраз о том, какой предмет у них первый и что сегодня Час Просвещения, они решили сперва отметиться перед классной руководительницей, Яниной Сергеевной. Но она сама поймала их в коридоре и решительно развернула по направлению к актовому залу, сообщив, что сегодня на Час Просвещения придёт представитель отдела полиции по борьбе с незаконным оборотом наркотиков — сравнительно нового отдела в городе. Артём укоризненно глянул на Варю, она закатила глаза.

— Всего три года активной деятельности и много спасённых ребят! — вещала Янина Сергеевна, провожая их до актового зала. — Шаховскому бы послушать. Где он опять, кстати? Артём?..

— А шут его знает, — небрежно передёрнул плечами Артём. — Не ругайте Фила сильно, Янина Сергеевна.

— Не понимаю, как это вы с ним сдружились, Артём. Вы же такие разные. Ты ответственный и серьёзный, а Шаховской...

Артём развёл руками, широко улыбаясь. Янина Сергеевна покачала головой, а Машка успела цыкнуть на Виктора, уже собиравшегося встрять в диалог.

Когда над небольшим актовым залом, обогреваемом тепловыми пушками, прозвенел звонок, вибрирующий гул затих. Одиннадцатый «Б», забравшийся на галёрку, дружно зевнул под укоризненным взглядом молодой классной руководительницы. В зале показался тот самый старший лейтенант, стоявший на вахте, Артём сполз пониже и зевнул. Варя с интересом вытянула шею.

Старший лейтенант представился, но имени его, конечно, никто не запомнил. Всех куда больше волновали грядущие самостоятельные и контрольные, чем лекция о вреде наркотиков от представителя ОБНОНа. Первые пять минут все старательно, через зевки, делали вид, что внимательно слушают. Через десять минут уже занялись своими делами, а Варя положила голову на плечо Артёма: полицейские сводки на деле звучали не так интересно, как в любимых сериалах.

Через пятнадцать оглушительно хлопнула дверь в актовый зал.

— Здр-расьте, извините за опоздание.

От нахально-бодрого голоса ноги подкосились: Варя, как приподнялась, так и бухнулась обратно. Хотя ей даже не нужно было привставать, чтобы из-за лохматой головы кучерявого Жени увидеть, что это в актовый зал ввалился Фил. Старлей, впрочем, остался невозмутим: продолжил лекцию, разве что проводил Фила пристальным взглядом до самого последнего ряда.

На Варю повеяло хвойным запахом мороза и горьковатым – сигарет, когда Фил, подмигнув ей, плюхнулся рядом. На его лице не было ни следа драки. Варя недоумённо покосилась на Артёма: он легонько сжал губы, сложил руки под грудью и сполз на стуле ещё ниже, прислоняясь виском к Вариному плечу. По коже проскользнул холодок от внимательного взгляда ярко-голубых глаз Фила. Варя развернулась было к нему, но он тут же сцепил руки с побитыми костяшками в замок и, к радости Янины Сергеевны, уставился прямо на старлея, притворяясь, что ему до ужаса интересна лекция о вреде наркотиков.

«Что за кошка между вами пробежала?» — нахмурилась Варя, но вслух, наклонившись так, чтобы не услышала Янина Сергеевна, шепнула:

— Фил, ты где был?

— Где был, там уже нет, — хохотнул он шёпотом. — А ты чего? Соскучилась?

— Да нет, я Артёма пытала, но он не сознался. Всё хорошо?

Фил неопределённо покачал растопыренными пальцами, но сказать ничего не успел: на него грозно шикнула Янина Сергеевна.

Час Просвещения длился ровно сорок минут и ни секундой больше. Старший лейтенант свою роль играл исправно: приводил точные данные за прошедший год, подчёркивая опасность наркозависимости. Звонок прозвенел синхронно с фразой, подводящей итог всей лекции:

— Если вам покажется, что ваши друзья каким-то образом связаны с наркотиками, не бойтесь — сообщайте нам. Мы поможем и вам, и вашим друзьям. Пока не поздно!

Все дружно закивали, лишь бы поскорее выйти из зала. Маше, Виктору и Филу повезло влиться в самую первую волну и выскочить раньше всех. Варя осталась растерянно рыться в сумке и нырять во все карманы в поисках телефона, а Артём, как настоящий друг, остался преданно ждать. Но от того, как он возвышался над ней, искать телефон было только почему-то сложнее. Психанув, Варя послала его в кабинет, по новой перерыла весь рюкзак, но не нашла ничего, и успела отчаяться. Краем глаза она заметила, как старший лейтенант суетливо закружил вокруг Артёма. За счёт почти двухметрового роста друг смотрел на полицейского свысока, а тот казался едва ли не колобком. Они о чём-то переговаривались. «Интересно...» — выдохнула Варя, засунув руки в карманы платья. В ладонь упал телефон. «Точно дура!» — Варя щёлкнула кнопкой блокировки, проверяя время. Скоро должен был начаться первый урок, так что из зала пришлось вылететь пулей. Артём вышел вслед за ней, обернулся и потёр подбитую скулу, скривившись от боли:

— Странный у них интерес к наркошам, однако...

— В смысле «странный»? Они отдел по борьбе с наркотиками. Или ты прослушал?

Артём поморщился и вкратце пересказал странные вопросы старлея, связанные с распространением наркотиков: о шприцах в подъездах, адресах закладок и о наркоманах. Вроде как из-за проживания в не самом благополучном дворе города.

— Ну есть районы похуже...

Артём пожал плечами и предложил поторопиться на русский.

Школьный день начался.

После четвёртого урока, когда большая часть малышей уходит домой, движение в школе стало особенно активным. Из кабинета биологии Варя вышла в сопровождении четырёх друзей — Маши с Виктором и Артёма с Филом. Однако по пути к кабинету истории Фил куда-то утянул Артёма, а Виктора отнесло вперёд. Машка подхватила Варю под локоть, чтобы не потеряться, и принялась заманивать в ролевую по второму сезону «Метода», Варя в качестве альтернативы Машке предлагала коллективно заняться йогой.

На пороге кабинета на девочек налетели Артём с Филом, со смехом атакующие друг друга микробоксёрскими ударами. В качестве рефери выступал Виктор. Когда Артём захватил Фила в удушающий, тот сразу же заколошматил ладонью по бедру, признавая своё поражение.

— Победил Артём, — усмехнулся Виктор.

— Да-да, отлично, — Фил поковырялся в рюкзаке, сунул мятую сигаретную пачку в задний карман брюк и, воровато оглядевшись по сторонам, буркнул: — Я курить.

Варя осуждающе хватанула ртом воздух — но Фила уже рядом не было. Рюкзак в кабинет пришлось затаскивать Тёме.

Во всегда тёплом, пропахшем кофе и шоколадом родном кабинете сегодня оказалось холодно и неуютно. Янина Сергеевна, обхватив ладонью лоб, методично и словно бездумно кивала на слова какого-то мужчины в кремовом пиджаке. Он подкреплял свои слова жестами, и на его руке пару раз сверкнула золотом печатка. Янина Сергеевна кинула тусклый взгляд на вошедших и снова утомлённо кивнула. На ней лица не было. «Она ведь даже на Фила сегодня не ругалась... Хотя обычно не упускала возможности. Что с ней сейчас-то случилось?» — затормозила Варя. В неё врезался Артём и заговорщицки зашипел:

— Если бы я не знал отца Фила, я бы решил, что это он.

Взгляд зацепился за печатку на одной руке, перстень на другой, нестандартный крой пиджака, что-то красное лежало перед Яниной Сергеевной — может быть, корочка.

— Больше на мента-взяточника похож, — с видом лучшего профайлера авторитетно заключила Варя.

— Варя, — Виктор, бросив рюкзак на свою вторую парту третьего ряда, перед ними с Артёмом, едко хмыкнул: — Мне кажется, ты переборщила с дешёвыми детективами.

В ответ Варя лишь закатила глаза и достала недоделанную домашку. Артём запрыгнул на крышку Викторовой парты и, параллельно переписываясь с кем-то, завёл непринуждённый диалог ни о чём. Одноклассники, расползшиеся по школе, медленно собирались в классе, а Фил всё ещё где-то курил. И Варя поймала себя на том, что вместо дописывания вывода к таблице каждый раз, когда кто-то переступает порог кабинета, поднимает голову в надежде встретиться взглядом с Филом.

Это странное предвкушение встречи мучило её уже второй год, не имея, разумеется, ни одной рациональной причины. Он был слишком не похож на неё. Но как будто стал неотъемлемой частью, и без него школьные дни, а иногда и выходные, были не теми.

Варя отложила ручку, обняла себя за плечи и качнулась вперёд, собираясь узнать у Артёма, долго ли ещё Фил собирается морить себя морозом и сигаретами. В переписке Артёма было много чёрных сердечек — Лера. Варя сразу как-то передумала и принялась разглядывать одноклассников. Класс гудел, шумел, шуршал, переливался разными голосами, как переливаются разными цветами кольца в отделе драгоценных камней.

Янина Сергеевна что-то вполголоса объясняла мужчине: они как будто пытались найти компромисс.

Фил в кабинет не вошёл — пулей пронёсся за свою парту, позади Вари с Артёмом, швырнул на пол рюкзак и аж до побеления костяшек пальцев вцепился в спинку стула Артёма. Варя туго сглотнула, дыхание Фила колыхало короткие волосы на макушке и отчего-то прошивало насквозь теплом. Варя обернулась. Фил внимательно смотрел на неё в упор голубыми-голубыми глазами.

— А подглядывать нехорошо... — неуверенно упрекнула его Варя.

— Ладно, — взгляд Фила бесстыже впился в переписку Артёма. — Смотрю, с Лерой опять общаешься. Она ж истеричка.

— Иди нафиг, — Артём спрятал телефон, — что докопался?

— А может, ревную!

— Опасно-опасно, Филипп Андреевич... — не оборачиваясь, Виктор многозначительно потряс ручкой. — Могут неправильно понять.

— Ничего, мы это уже проходили... — отмахнулся Фил и качнул парту.

Варя сдавленно фыркнула и открыла в читалке на телефоне очередной детектив. Парни гудели во весь голос: обсудили уроки, маячащую в перспективе запись на ЕГЭ — говорили обо всём, разве что драк не касались. Когда темы иссякли, они переключились на обсуждение девушек, в частности, Лерки Зиминой (Виктор был не против). Варя отложила книжку и переключилась на рисование сердечек на полях: так подслушивать было легче.

Виктор рассказывал, что у сестры какие-то проблемы. Голос его был пропитан негодованием, видимо, от того, что сестра не позволяет себе помочь. Они с Лерой давно жили порознь.

История Зиминых была покруче любого дешёвого сериала: отец бросил детей первым, мать — второй, бабушка, отставная работница УФСИН, растила их десять лет, а потом вдруг вернулся отец, воспылал к детям внезапной любовью, и внучка легко предала бабушку, подарившую ей детство. И эта история то и дело регулярно всплывала в Варином сознании, когда дело касалось Лерки, вызывая глупую злобу: как можно быть такой неблагодарной?

Злоба причудливым образом преобразовывалась в холодную ненависть и ожидание подвоха. А вдруг Лера попользуется Артёмом так же, как бабушкой, и тоже предаст? Жаль, что Артём был слеп, как и все влюблённые, а Варя боялась потерять друга раз и навсегда, поэтому заставила себя молчать.

— Её отец, — Виктор буквально выплюнул это словосочетание, не скрывая ненависти к родителю, и понизил голос до заговорщицкого шепотка: — Подсел на психотропы или что-то такое. У него крышечку совсем рвёт. Я не говорю, что он вообще когда-либо был нормальным, но сейчас вообще капздец. Лерка ноет, что побаивается его. А уйти тоже не может... Любит, видите ли. Она мне регулярно пишет, мол, задолбало так жить. Говорю: приходи, обогреем-накормим — шлёт на три буквы. — В завершение откровения Виктор ядовито хрюкнул и взъерошил пятернёй русые волосы. — Ума нет – считай калека.

Артём озадаченно присвистнул, качнувшись на стуле:

— До-обрый ты брат.

— Это взаимно. Ты ж знаешь, у неё характер.

— Знаю. Мне она тоже ничего не говорит.

Варя с трудом сдержала едкую усмешку на губах. Виктор с толикой гордости ухмыльнулся:

— От ба она переняла только одно: всё, что происходит в доме, остаётся в доме.

Артём не смог не ткнуть Виктора нарушением этого принципа. Они беззлобно сцепились в словесной перепалке. Варя прикусила щёку, размышляя, стоит ли уточнять, зачем принимал психотропы Лерин отец, кормил ли ими дочь, или это слишком личное. Не то чтобы для Вари это было важно, но любопытство хотелось удовлетворить. Её опередил Фил, бесцеремонно и громко ляпнув:

— Он типа наркоман?!

Варя закатила глаза и вдруг перехватила холодный взгляд мужчины с перстнями. Он смотрел внимательно, как хищник, с презрительным прищуром. Варя сглотнула, одними губами выдавив: «Здравствуйте». Мужчина едва заметно кивнул и вернулся к Янине Сергеевне. Виктор, воровато стрельнув глазами по сторонам, рыкнул на Фила. А потом махнул рукой:

— Типа да, но не совсем. Психотропы похожи на наркоту, но более узаконены. А у... Этого... Просто какие-то флешбэки с девяностых. Он там что-то вытворял.

Варя сдавленно хрюкнула и покосилась на Фила. От папы она знала, что Андрей Шаховской, с негласной кличкой Шах, добился своего нынешнего влияния путём грамотного, своевременного, но местами бесчестного распределения выгоды между коммерсами и братанами. Фил как будто понимающе посмотрел на неё в ответ. «Ну про папу-то мало кто знает... Это про Шаховского даже в Википедии написано», — успокоила себя Варя и уверенно усмехнулась парням:

— Ну, в девяностые кто только чего... Не вытворял!

— Ты-то у нас знаток девяностых... — протянул Фил. — Докторскую по ним планируешь защищать, да?

Варя мило оскалилась, на ходу придумывая ядовитый ответ. Но грохот захлопывающейся двери и гулкий приказ Янины Сергеевны поймать тишину и выслушать объявление заставил все слова выветриться из головы. По классу прошёлся ропоток недовольства, которое громко озвучил Фил, встряхнув умные часы на запястье:

— А звонка ещё не было. Вообще-то.

Его проигнорировали все, даже Янина Сергеевна. А через секунду в кабинет вошёл старший лейтенант, проводивший лекцию.

— Вот это коалиция... — впологолоса присвистнул Фил, но в неживой тишине его слова прозвучали отчётливо и громко.

— Что-то не нравится, молодой человек? — многозначительно приподнял бровь мужчина в пиджаке.

— У нас просто как бы контрольная сегодня! — спокойно и даже чуть лениво откликнулся Артём. — Мы готовимся. А вы перемену забираете. Нарушаете права учеников.

Янина Сергеевна вытаращила глаза и едва заметно мотнула головой, заставляя командира класса замолчать. Артём открыл переписку с Леркой.

В классе стало страшно тихо. Только едва слышно скрипели стулья, пока все рассаживались по местам, перекидываясь то испуганными, то недоуменными взглядами. Кто-то даже осмеливался шёпотом спросить, что случилось. Появление полицейских в родном кабинете в подобной обстановке не сулило ничего хорошего. Варя поёжилась, сама не заметив, как застучали друг о друга зубы. На плечи опустился тёплый пиджак Артёма, пропахший столовской выпечкой и дешёвыми духами. Друг улыбнулся, Варя с трудом растянула губы в улыбку в ответ. Скрипнул последний стул.

И только Фил остался стоять за Варей и Артёмом.

— Шаховской, — тяжело, без привычной ласково-ядовитой интонации, протянула Янина Сергеевна, — прошу тебя. Как человека. Сядь, как все.

Фил покорно кивнул и взгромоздился на парту за спиной Вари. Она не сдержалась и громко хрюкнула в ладонь. Фил мог превратить в фарс даже самую напряжённую ситуацию.

— Мило, — безжизненно выдохнула классная руководительница, с силой сплетая пальцы с тонкими серебряными кольцами в замок. — Но, быть может, ты хоть раз соизволишь сделать то, что тебя просят?

— Эти мужчины случайно не из отдела образования? — широко улыбнулся Фил и раскинул руки в стороны. — Уважаемые господа, в этом классе не хватает стульев. Не будете ли вы добры их нам докупить?

Едкие фразы Фила с треском рассекли натянутое до предела напряжение в классе. С таким же треском нож вспарывает туго натянутую ткань. Никто не шелохнулся. Лишь самые смелые, среди которых были Варя и Артём, беззвучно усмехнулись украдкой. Фил кайфовал

— Да ладно, я ж не мешаю. Чем раньше начнём — тем раньше закончим, верно?..

— Шаховской! Молчать!

Впервые за четыре года, что Янина Сергеевна работала в их школе и была их классной, одиннадцатый «Б» услышал, как она истерично, надтреснуто и словно болезненно взвизгнула, и съёжился. Даже Фил испуганно соскочил с парты. Крышка с грохотом отъехала в сторону.

— Я тогда лучше постою.

Нервные смешки раздались с разных концов класса. Янина Сергеевна с шумом вдохнула, приглаживая волосы и виновато посмотрела сразу на всех. Смешки затихли. Фил замер, положив напряжённые руки на спинки стульев Вари и Артёма.

— Концерт окончен? — строго поинтересовался мужчина с перстнями.

— Если меня только не попросят «на бис»! — в той же интонации откликнулся Фил.

Ребята отвернулись, кто куда, лишь бы не выдавать усмешки. Варя легонько стукнула Фила по животу и прошипела: «Прекрати паясничать!» Он побарабанил по спинке стула и вроде как согласно кивнул.

Янина Сергеевна туго сглотнула и подошла к кафедре с разложенными на ней листами. Они дробно зашуршали в её тонких пальцах. Мужчины стояли рядом, словно восковые фигуры.

Тишина угнетала. Из ослабевших коленей к горлу подбиралось нечто неопределимое, пугающе-удушающее, от чего захотелось бежать. Подорваться и бежать прочь отсюда: от этих мужчин, смотревших на детей, как опытные охотники на несчастных зайчат; от Янины Сергеевны, мертвецки бледной и как будто чужой; от барабанящего как-то музыкальный ритм по спинке стула Фила. Странное дело: раньше бы Варя полыхала любопытством при виде полиции, а сейчас внутри пульсировал холодок тревоги.

Наконец Янина Сергеевна собрала листы в стопку, а себя — в кулак и спокойно представила мужчин:

— Дети мои. Это сотрудники отдела по борьбе с наркотиками. Со старшим лейтенантом Ивановым Сергеем Антоновичем вы уже знакомы. А это, — она кивнула на мужчину в пиджаке, — капитан Светлаков Александр Николаевич. Они попросили меня выделить пятнадцать минут урока на важное объявление, связанное с... С их непосредственной деятельностью. Давайте их выслушаем, и... И начнём контрольную.

Хрипотца в её голосе выдавала тревогу. Капитан благодарно кивнул, и Янина Сергеевна с нескрываемым облегчением бухнулась на стул, пряча лицо за стопками тетрадей.

— Спасибо, Янина Сергеевна, — шагнул вперёд капитан. — Сегодня мой коллега проводил среди старших классов лекцию о подростковой наркомании и распространении наркотиков. Я понимаю, что не все слушали или кто-то слушал не очень внимательно. Но это очень важно. Особенно для вас.

— У госдури план по раскрываемости накрылся. Из нас пытаются нариков сделать, — ехидно хихикнул в Варино ухо Фил, но схлопотал подзатыльник от Артёма.

— Нам стало известно, что в вашем классе есть человек, являющийся курьером. Посредником между наркодилерами и наркоманами. Он ещё не увяз в этом глубоко, так что помогите нам помочь ему. Назовите его имя.

Все застыли — просто немая сцена «Ревизора». Кто как сидел — тот так и посмотрел на двух представителей ОБНОН. У кого-то рука зависла над экраном телефона, кто-то задрал очки на лоб, у кого-то на пол полетела тетрадь с чужой домашкой. И никто не смотрел на одноклассников. Не хотелось увидеть в глазах почти родного человека страх быть пойманным.

Варя нервно усмехнулась. Всё походило на какой-то дурацкий розыгрыш — в духе Филовских шуток. Тело окутал озноб. Она, знавшая этих людей одиннадцать лет, вдруг упустила наркомана или наркоторговца — да быть такого не могло! Варя всегда была из тех, кто всё про всех знает, но молчит. Да, многие ходили тусить, выпивали, курили... Разное. «Но героин или синтетика... Не может этого быть!» — Варя недоверчиво покачала головой. Здесь все были детьми из исключительно благополучных семей. И одноклассники, как единый организм, в унисон прогудели то же самое:

— Да быть не может!

Полицейских это не убедило: они опять воззвали к благоразумию. Откинутое днём в сторону неприятное предчувствие сейчас с новой силой засвербило под кожей, сковало судорогой тело.

— В таком случае мы побеседуем индивидуально, — пожал плечами Светлаков. — В первую очередь с детьми из не самых благополучных районов. Родионов Артём Александрович, пройдёмте с нами к директору.

Рука, подпиравшая щёку, сорвалась — с грохотом ударилась о парту. Тупая боль стрельнула в локте, но Варя не обратила внимания — впилась взглядом в полицейских, пытаясь разобраться, что не так. «Это же не так происходит, — Варя задышала глубоко и медленно; волна жара подкатывала к самым вискам, — они знали, за кем идут. Они знали!»

— Я же уже говорил с директором и старшим лейтенантом Ивановым по этому поводу, — резко отозвался Артём.

Видимо, пока Варя искала телефон, Артёма успел поймать и директор.

— Да. Но со мной вы не разговаривали.

Весь вид Светлакова кричал, что главный здесь — он. И перечить ему не стоит. Сквозь зубы обозвав полицейских, Артём тяжело поднялся. Варина ладонь вцепилась в горячую руку Артёма с корочками на костяшках, умоляя остаться, не ходить: не потащат же его насильно, в самом деле. Будет скандал.

Варя посмотрела на Артёма широко распахнутыми глазами и шепнула:

— Мне страшно.

Страшно стало остаться без него. Страшно оставить его с полицейскими, совсем не похожими на полицейских из фильмов. Артём мягко выпутал ладонь из её руки, осторожно скользнул пальцами по коже и пообещал, что всё будет хорошо, что скоро вернётся.

Однако выйти из-за парты не успел, его задержал гулкий голос Иванова:

— На выход с вещами. Прихвати рюкзак.

Артём злым рывком поднял рюкзак над столом и вышел к полицейским. В классе раздался оглушительный грохот. Это Фил оступился и сполз под парту, опрокинув за собой столешницу.

Больше никто не шелохнулся.