Глава 12
Сколько же много вопросов возникают у меня после полученной информации. Как он узнал, что я нахожусь в больнице? Отец бы с ним точно не смог связаться, потому что у них нет номеров друг друга. Но тогда как? Мне срочно он нужен, нужны ответы на волнующие вопросы, но в тот же момент я просто не могу дать себя сейчас увидеть. У меня не лучший вид. Все лицо в мелких ссадинах и ранах, которые от нервозности я стала ковырять и на некоторых из них выступила кровь. Лицо бледное, как у мертвеца, впалые щёки, будто меня морили голодом на протяжении нескольких месяцев. И двигаться почти не могу от полученной травмы в бок, поэтому не хочу, чтобы Адам видел меня в таком состоянии. Нельзя.
— Он и сегодня должен приехать? — спрашиваю своим хриплым голосом, нервно теребя край белого одеяла.
— Я не знаю, солнышко, его уже не было здесь три дня. Но я уверен, что на это у него имеются серьёзные причины. Однако и не исключаю, что он может здесь появиться.
— Это ни есть хорошо, — говорю шёпотом, чтобы отец не услышал, после чего перевожу взгляд обратно на окно, на которое стали редко капать дождевые капли. Небо плачет, сказал бы сейчас Данте. Черт, Данте.
— Отец, — перевожу обратно взгляд на родителя, который обращает на меня все своё внимание, — мой телефон, где он?
— После той аварии из твоих вещей уцелела разве что помада в сумочке. Телефон разбит вдребезги, нужно покупать новый.
— Можешь дать мне тогда свой? Мне нужно позвонить одному человеку, срочно.
— Мне стоит выйти? Я так понимаю это по работе.
Я ничего не отвечаю, лишь с какой-то грустью смотрю на отца, который громко выдыхает, после чего отдаём мне свой телефон и выходит из палаты. Я быстро набираю выученные мною цифры и прикладываю телефон к уху, молясь, чтобы Данте ответил, а не стал просто игнорировать звонки с незнакомых номеров, как он обычно любит делать. Этим он сейчас может сделать только хуже.
— Слушаю. — я облегчённо выдыхаю, когда нудные гудки всё же заменяются голосом друга. Усталым голосом. Первую минуту не знаю что сказать, почему-то не подумала с чего могу начать.
— Данте, — выходит тише, чем хотелось, но после этого слова на заднем фоне слышится, как что-то с громким звуком приземлилась на пол.
— Катерина, — в его голосе слышны нотки удивления, радости, неверия. — Боже, ты очнулась. Чёрт возьми, дорогая моя, я прибью тебя, когда приеду навещать. Так и знай, лучше закрой дверь палаты, хотя тебя это не спасет — я выбью эту чёртову дверь.
— И я рада тебя слышать, — улыбаюсь и как дурочка счастливая пялюсь в потолок. — Вообще я расчитывала на дружеские объятия и слова, как ты соскучился, но и выбитой двери мне тоже достаточно.
— Я пошутил. — уверена, что он тоже улыбается. — Приеду к тебе и задавлю в своих объятиях. Дурочка, ты очень сильно меня испугала, я просто места себе не находил всё это время.
— Данте, — хочу перевести тему, чтобы узнать о делах компании и попала ли в интернет информация о том, что я попала в аварию, но понимаю, что он и так сейчас полностью купается в этом дерьме один, поэтому решаю отложить этот разговор на потом, — я буду тебя ждать.
— Катерина, можешь ни о чём не переживать. Об этой ситуации знаем только мы с твоим отцом и не более. Я постарался, чтобы эта новость не вышла за пределы больницы в социальные сети. И с компанией тоже всё хорошо, честно. — я не веря качаю своей головой. Данте настолько хорошо меня знает, что знает мои вопросы наперёд. И я не знаю хорошо это или плохо, потому что иногда это пугает. Он будто читает меня, как открытую книгу, даже на большом расстоянии.
— Когда ты в последний раз отдыхал? — уже зная ответ моё сердце сжимается от боли, потому что я знаю каково это работать одному в моей компании, тем более за две должности. Я должна хорошенько его потом отблагодарить. Повысить зарплату или ещё что-нибудь, потом придумаю.
— Это сейчас не столь важно. Мне бы хотелось знать о твоём самочувствие, а то мы, кажется, начали разговор совсем не с той темы. Как ты?
— Я очнулась только сегодня утром и, если быть честной, то очень плохо. Данте, я себя так не чувствовала при первом разе, но эта боль, которую я ощущаю сейчас, просто нельзя сравнить ни с чем больше в моей жизни.
— Мне очень жаль, что с тобой это произошло. Жаль, что в тот момент я спокойно отдыхал дома и не смог предотвратить всё это.
— Не смей винить себя в этом, слышишь меня? Там в любом случае ты бы ничего не смог сделать, потому что всё это было спланировано. Грузовик намеренно ехал прямиком на меня. Не дай Боже ты был бы со мной и тоже пострадал бы, тогда винила бы себя уже я.
— Он намерено на тебя ехал? Но видео с камер видеонаблюдений показывало, что его просто занесло, — в его голосе слышны нотки непонимания. — Чёрт, как же я сразу не догадался. Ублюдки.
— Это уже не важно, Данте, перестань себя накручивать. Я жива и это главное, как только выйду из больницы, то мы сразу же возьмёмся за это дело. Просто так я не собираюсь это оставлять.
— А что будем делать с мистером Брауном? Это старикашка недавно свалил в Россию со всей своей семьёй и, видимо, возвращаться не планирует ближайший год.
— Не думаю, что это как-то повлияет на наше дело. Мы так и не успели поговорить об их разговоре в том ресторане, но обещаю, что как только мы разберёмся с этим грузовиком, то продолжим его. В любом случае, первое, что мы должны сделать, так это допросить водителя. Узнать кто его нанял.
— Катерина, водитель умер.
— Тогда это усложняет нам всё.
— Давай не будем сейчас об этом. Тебе нужно отдохнуть, а мне закончить рабочие дела. Завтра я обязательно к тебе приеду.
— Тогда до завтра, Данте.
— До завтра, Катерина.
***
Мне совсем не хотелось опять проходить какой-то осмотр, но радовало лишь то, что в этот раз из палаты выходить не придётся, тем самым не придётся тревожить и мою рану. Пока врач осматривал мои швы, в палату зашла медсестра, которая поменяла один пакетик капельницы на другой. У меня уже рука жутко болит от этой иглы в моей коже, а они всё никак не прекратят пихать в меня эти антибиотики или что там.
— Никаких осложнений в районе боковой раны нет, это хороший показатель. Как ваша правая рука, не болит? Гипс не доставляет дискомфорт?
— Я просто её вообще не чувствую, поэтому сказать вам что-то конкретное не могу.
— Я вас понял, — единственное, что произносится в мою сторону, после чего он обращается к медсестре. — Приберите тут всё и идите в палату 41.
Врач выходит из палаты. Тишину нарушает девушка.
— Вас хочет навестить один мужчина. Стоит ли впускать его?
— Что за мужчина?
— Я слышала, что ваш отец называл его Адамом, но точно утверждать не могу.
Адам. Он всё-таки приехал.
— Нет, — интенсивно качаю головой в разные стороны, — ни в коем случае не впускайте его сюда. Не сейчас, когда я в таком состоянии.
— Я вас поняла, — единственное, что произносит девушка, после чего следом покидает белую комнату.