Глава 20
В глаза светит яркий фонарик, и я инстинктивно зажмуриваюсь, пытаюсь отвернуться, но свет всё равно проникает сквозь веки. Мигрень, головная боль — ничего хорошего. Первая мысль, которая приходит в голову: что за варварские методы? Почему Эллиа выбрал именно фонарик? Я уже почти привыкла к его травам и странным зельям! Но потом осознание постепенно подсказало, что происходит нечто совершенно другое.
До меня доносится слабое пикание — какой-то аппарат. Сначала я не могу понять, что это такое, но затем начинаю различать ритм, совпадающий с моим пульсом. Медленно открываю глаза, стараясь осмыслить происходящее. Всё вокруг размыто, как в тумане, но постепено образы становятся более четкими: я вижу врачей и медсестер.
Моё сердце колотится в груди, хочет вырваться наружу, и я абсолютно не понимаю, что происходит. Тело охвачено дрожью, будто бы электрический разряд пронесся через меня и активировал каждую клеточку. Силы покидают меня, не могу сосредоточиться, но стараюсь держаться. Кто-то тихо говорит рядом, но слова теряются в шорохе халатов и суете вокруг.
Дыхание стало глубже, но с каждым вдохом всё ярче ощущалась надвигающаяся паника, она сжимала грудную клетку, мысли метались, как непослушные тени, пытаясь пробиться сквозь плотную пелену страха: Что случилось? Почему я здесь?. Хотелось закрыться от мира, уйти в туман, где нет лишних звуков и яркого света, где можно просто спрятаться и забыться. Все казалось слишком ярким, слишком громким, и каждое слово врачей становилось эхом в пустой комнате. Этот шум огромным камнем давил на грудь.
Но постепенно ощущение паники отступало. Вместо тревоги появлялось осознание, что я всё ещё здесь, я жива. Как долгожданное просветление: Сердце бьется, кровь циркулирует, жизнь возвращается. Это осознание принесло с собой спокойствие, но оно пришло медленно, как воскрешение из долгого сна. Комната, которая раньше казалась лабиринтом ярких огней и пустых голосов, начинала обретать очертания. И постепенно лица врачей становились менее чуждыми. Осталась лишь тревога, что все это ещё не закончено.
Снова закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
Когда я пришла в себя, первое, что почувствовала - невыносимо яркое свечение. Утренний свет пробивался через жалюзи. Он резал глаза, заполнял пространство передо мной. Мои веки, будто налитые свинцом, не могли открыться. Я пыталась сконцентрироваться, но мир вокруг меня был размытой дымкой тумана, который не хотел рассеиваться. Странные звуки вокруг казались одновременно слишком громкими и далекими, ои постепенно начинали проникать в мою голову, но я не могла понять, откуда именно они исходят.
Мое тело, сопротивляясь возвращению, все еще ощущало тяжесть от пережитого. Я почувствовала, как дрожь проходит по всем клеточкам, которые не осознавали, что делать с этим снова ожившим телом. С каждым вдохом сердце билось так быстро, что мне казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Было страшно. Всё казалось не таким, каким я помнила. Моя голова казалась тяжелой, а в ушах гудело.
Медленно со скрипом открывалась дверь, нарушая тишину комнаты. Скрип прервал какофонию в моей голове, заставляя сконцентрироваться.
Продрав глаза, чувствую, как за мной наблюдают, я аккуратно поворачиваю голову и вижу — маму.
Её глаза заплаканные и красные. Мы встретились взглядами, и в этот момент мне стало понятно, как долго она переживала. Лицо было осунувшимся, она выглядела измученной, похудевшей, но по её взгляду я поняла - она давно ждала этого момента. Она подошла ко мне осторожно, боясь, что любое резкое движение разобьет иллюзию того, что она видит перед глазами.
Но как только её рука коснулась моей, как только она почувствовала, что я на самом деле здесь, что я живая, она не могла больше сдерживаться. Стиснув мои пальцы, она прислонилась ко мне и, не скрывая эмоций, обняла, крепко, как никогда раньше. Это было так приятно и больно одновременно... мне не хотелось отстраняться. Я чувствовала её слёзы на своём плече, чувствовала, как вся её боль и тревога улетучились в этом объятии.
Следом за ней в дверях появились Джонас и Кларисса. Они выглядели такими же взволнованными. На их лицах были широкие улыбки, счастливые, как если бы они увидели чудо. По их возгласам я поняла, как они переживали за меня.
- Дорогая, мы так волновались, ты всех так напугала... — мама плакала, её голос дрожал. Я заметила, как её руки теребят край одеяла.
- Мам, что произошло? — Спросила я с тревогой. Вопрос сорвался с губ, и мама села напротив меня.
- Только не волнуйся, — успокаивала она меня. — Возвращаясь после выпускного, вы с Джексоном попали в аварию.
- Что? — В то мгновение в голове начали вспыхивать отголоски воспоминаний. Я пыталась сосредоточиться, яркий свет, удар, громкий звук клаксона, сигнализация, звуки машин — всё это промелькнуло в сознании хаотичными кадрами, что не складывались в ясную картину.
- Вас доставили в мою смену. Когда тебя привезли, ты была в ужасном состоянии. — Мама сделала паузу. — Клиническая кома.
Я закрыла глаза, не в силах воспринимать это. Потому что звучало жутко. Не смотря на поколения врачей в семье, от медицины я была далека и мало что понимала, но клиническая кома... Картинки в голове казались такими реальными, но все равно неосознанными, словно происходили с кем-то другим.
В голове в потоке мыслей отчетливо крутился только один вопрос: "Как долго я была в коме?"
Вот о чем говорил Эллиа, когда сказал, что с телом что-то происходит в моем мире. Физически я ощущала себя как после аварии, а морально возвращаться было еще сложнее. Слишком сложно для того, кто недавно очнулся от комы...
- Мы приехали сразу, как только твоя мама позвонила! — Кларисса, которая всё это время стояла рядом, шагнула ближе к моей постели. — Мы были рядом, когда ты пришла в себя.
Джонас, стоящий в дверном проеме, молча смотрел на меня сосредоточенно. Он не произнес ни слова, но в его взгляде было всё, что мне было нужно.
- Как долго? — Голос предательски выдавал волнение.
- Две недели, — ответила Кларисса. Мозг с трудом переваривал информацию, не соглашаясь воспринимать реальность. Как две недели? Время будто растянулось, словно оно и не было настоящим. Всё это время я была...
Внезапная мысль пронзила меня: "Время там идёт по-другому". В голову начали лезть мысли, которым я не могла придать целостную форму. Всё это было слишком тяжёлым для восприятия, слишком... неестественным.
- Но почему? Как я...?
Мама вздохнула и ответила серьезно.
- Твоё сердце перестало биться, и врачам удалось запустить его вновь.
Я затаила дыхание, пытаясь осмыслить её слова. Чудо... В этот самый момент в голову ударило осознание и я резко приподнялась.
- А Джексон? — Спросила я, сразу почувствовав слабость в теле, почти пожалев о своей импульсивности, аккуратно опустила голову обратно на подушку.
- Он в порядке, состояние стабильно. Ему так повезло, практически сразу пришел в себя, из повреждений перелом ребер, он рядом, в палате на третьем этаже и часто приходил к тебе — ответила мама.
- Надо к нему зайти, проведать, — сказала я, но сразу ощутила, как вновь накатывает слабость. Мама покачала головой.
- Сейчас тебе необходим отдых. А потом, да. — Она вздохнула, и я слегка закатила глаза. На самом деле я устала уже так много и часто отдыхать, за последний месяц фразу "Тебе нужно отдохнуть\восстановиться" я слышала, наверное, уже пятый раз. Мне очень хотелось высказать свое негодование, но вместо этого, я решила подшутить.
- Если уж я буду отдыхать, то и вам надо. По вам же видно, что вы сутками сидели возле моей постели, — улыбнулась я.
В ответ на это на лицах Джонаса и Клариссы появилась улыбка. Ожидаемо.
В голове эта фраза звучала смешнее. Кажется я правда вернулась, как и мое чувство юмора...
- Как ты догадалась? — Удивлённо спросил Джонас.
- Может, после комы у тебя появились способности к ясновидению? — С задоринкой в голосе подхватила Кларисса, подмигнув мне.
Я засмеялась, почувствовав, как маленькие искры жизни снова начинают пробуждать меня, как мне не хватало их присутствия, как я соскучилась по ним. Им нужно отдать должное, шутили они лучше меня и, как ни странно, единственные понимали "мой юмор".
- Этого ещё не знаю, но по ощущениям пока только способность к онемевшим конечностям, — ответила я, смеясь, и в ответ они тоже улыбнулись.
- Ты на самом деле выглядишь лучше, чем я ожидал, — сказал Джонас. — Мы все переживали, но теперь видно, что ты уже на пути к восстановлению.
Я посмотрела на него и внутри меня все успокоилось. Они были рядом, и это ощущение поддержки было важно.
Они все улыбнулись... Я не могла и представить себе, через что они прошли за все это время, но теперь я была тут. Была жива, и всё должно было вернуться на свои места.
- Мы зайдем завтра, — сказала Кларисса, обхватив мою кисть, кивнула сама себе и отпустила меня. Затем она отошла в сторону, уступая дорогу Джонасу.
Он подошел, положил руку мне на плечо.
- Поспи пока. Мы будем рядом, когда проснешься, — сказал он уверенно, и затем тоже отошёл.
Я перевела взгляд на маму. Она внимательно разглядывала меня, и её глаза светились от счастья, что всё это, наконец, закончилось. Она тихо вздохнула и подошла ближе.
Кларисса и Джонас вышли из моей палаты, оставив нас наедине. Мама провела рукой по моим волосам и поцеловала в лоб так легко и нежно, что это ощущалось, как похлопывание крыльев бабочки. Я закрыла глаза на мгновение, наслаждаясь этим моментом.
- Я так боялась... - тихо произнесла она.
Я заметила, как ее рука сжала мою. Она даже не пыталась скрыть дрожь в голосе, а ее глаза наполнялись слезами. Мама всегда была сильной женщиной, но я понимала, как тяжело ей было пережить всё это.
- Ты была рядом, но тебя не было. Иногда мне казалось, что это всё — просто страшный сон, очередной кошмар. Потом ты открыла глаза, и это было... - эмоции не позволяли ей говорить. - Ты вернулась, несмотря на всё. Ты снова со мной.
Она замолчала, сдерживая слёзы. Я чувствовала, как тяжело ей было говорить об этом. Ощущала, но не могла четко представить, через что она прошла.
Я лишь постаралась крепко держать ее за руку, показывая что "все мам теперь я здесь, тебе не о чем беспокоиться, со мной все хорошо, я в порядке, видишь". Еще больше мне хотелось рассказать ей, что произошло на самом деле, что я делала все это время, где была. Но поняла, что сейчас не время, да и место было не подходящим. Сейчас это звучало как бред сумасшедшего даже в моей голове.
А может и было бредом.
Тишина, продолжалась всего пару минут, мы смотрели друг другу в глаза, слезы скатывались по лицу, попытки сдержать их провалились.
- Я люблю тебя, — сказала она едва слышно, боясь нарушить тишину в комнате.
- Я тебя тоже, — ответила я и прижала её руку к своей щеке.
В этот момент из глаз еще больше полились слезы, как будто эту дамбу наконец то окончательно прорвало. Я не могла остановить их, они стекали словно сами по себе, наполняя меня чувством благодарности.
- А теперь тебе нужен отдых, всё будет хорошо, — попыталась я собраться, чтобы не позволить ей быть в таком состоянии. Хотелось, чтобы этот момент был светлым, чтобы мы не раскисали.
Мама кивнула, слегка улыбнулась и начала спешно вытирать слезы.
- Хорошо, хорошо, и ты. — Она сжала мою руку крепче, развернулась и направилась к выходу, но, подойдя к двери, замедлила шаг, сомневаясь, стоит ли ей уходить. Момент длился несколько секунд, и она снова посмотрела на меня, пытаясь понять, не окажется ли всё это сном, иллюзией, которую её мозг создал, чтобы избавиться от страха.
Потом вышла, тихо закрыв за собой дверь.
- Я так соскучилась, мам, — прошептала я, глядя ей вслед.
Несмотря на то, что комната была пуста, я почувствовала, как она остаётся со мной, как её любовь наполняет пространство, придавая мне сил.
Я закрыла глаза.
Сначала наступила тишина. Внешний мир, с его громкими звуками и яркими образами, исчез. Всё стало тусклым, и внимание сместилось с физической боли. Я больше не ощущала этой тяжести в груди, а вот вопросы, с которыми я не могла справиться, начали проясняться.
Воспоминания начали накатывать волнами. Они приходили в странных вспышках одна за другой — короткие фрагменты, которые не давали мне покоя.
Как объяснить то, что произошло там? У меня получилось снять печать? Что это за испытание было на самом деле, и как оно должно было пройти? Эти вопросы становились всё более мучительными, а в голове возникал ещё один, самый важный: почему я увидела его? Парня из своей школы... Роберта. Как он вообще оказался там, в том мире? Что всё это значило?
«Джексон...»
Мне нужно было поговорить с ним. Он мог помочь мне разобраться в том, что случилось. Может быть, он видел что-то, что я не заметила? Я должна была встретиться с ним, чтобы попытаться понять, что случилось, и как двигаться дальше.
Но не только он был в этом списке. Мне нужно было объясниться с Клариссой и Джонасом. Это было не менее важно. Они переживали за меня все это время, а я прокручивала в голове то, что не укладывалось в голове даже у меня самой. Поэтому я абсолютно не понимала, как объяснить им все так, чтобы они поверили. Как рассказать, что происходило, что со мной случилось, и какие события привели к тому, что я оказалась здесь, в больничной палате с остановившимся сердцем?
Прокручивая это в голове я понимала, что самым сложным, без сомнения, будет объясниться с мамой. Мама... её взгляд, её руки, которые так тревожно сжимали мои, когда она была рядом... ей было трудно пережить это время.
Она сидела в этой больнице, ожидая, молясь и надеясь, что я открою глаза. Но что же я ей скажу? Как объясню ей то, что случилось, даже если я сама не понимала этого? Как же рассказать ей, чтобы не разрушить ее картину мира? Надо ли ей говорить про отца? О том, что я узнала про него?
Действительно ли стоит что-то объяснять?