Что мы будем смотреть сегодня? Часть четвертая
– Ты еще скажи, что... Скажи, что мы об этом забыли... – Я уверена, что если бы Алан мог, в тот момент он бы задрожал.
– Или нас заставили забыть, – шепотом добавила Марианна, которая из строгого надзирателя превратилась в обескураженного ребёнка. Ребёнка, который надеялся, что всё образумится. Ребёнка, который просто себя обманывал. Таких детей в комнате было семеро.
– Да это просто смешно! – Картер толкнул друга в бок. – У них на нас ноль влияния, ноль без палочки. Не давайте какой-то мелочи свести вас с ума! – Как бы ему не хотелось казаться нормальным, он тоже поверил мне. Все мне поверили.
– Святые небеса! – Выкрикнула Карла и села на стул рядом со мной. – Они могут подсыпать нам что-то в еду, в питье, в шампуни. Вшивать в одежду!
– Не паникуй, слышишь? Не нужно. Этим делу ты не поможешь. – В голосе Лауры слышались нотки тревоги.
– А если мы проведем свое расследование? – Внезапно предложил Саша, на что ребята только хмыкнули.
– Ну да, после такого, денег на детектива у нас теперь точно нет! – буркнула я, потому что травма от потери карты была ещё свежей.
– Я сейчас, между прочим, серьёзно. Вы когда-нибудь будете относиться ко мне не как к идиоту?
– Будто у тебя есть что нам предложить! – Картер, видимо, считал себя мастером во всех ипостасях и ни во что не ставил Сашу.
– У нас, между прочим, осталось двенадцать минут, прежде чем газетчики выпрут нас отсюда. А еще надо припрятать чемодан!
– Мари права. Давайте послушаем Сашу.
– Спасибо, Лаура. Я подумал, что нужно идти от истоков. Где ты нашла эту всемогущую книгу, про которую вычитала в одном глянцевом журнале?
– Это был не глянцевый журнал, а некая научная работа выпускника местного университета. Который пропал, между прочим, так ее и не защитив.
– Тем более! Одной странностью больше.
– Знаете, а я туда очень не хотела идти. Ужасные магазинчики на Горной улице, и вот там-то такая ужасная книжная лавка, ста-а-а-рая, как вся моя жизнь. Внутрь я так и не зашла. И не затащите.
– Спасибо, Карли. Ну, а я напоминаю, что мы можем сходить туда и еще раз поговорить со стариком, может быть он чего вспомнит. – Лаура прыснула:
– Ну да, при мне он ничего не мог вспомнить, а как к нему ты заявишься так сразу.
– А чего это ты такая феминистка?
– Можно и я предложу кое-что? – спросил рыжий.
– Конечно, Миш, только быстрее. Тик-так. – Марианна с суровым видом показала на часы, будто была палачом, отмеряющим время до следующей казни. Кажется, все снова надели маски.
– Можно после этого будет сходить в госпиталь. – Алан удивился больше всех:
– Не очень приятное место для прогулки...
– Мой дядя работает хранителем ключей от нижних подвальных блоков, где хранится вся старая картотека. Я думаю, раз Несса такой феномен во врачебной практике, то может быть, можно было бы и про ее случай там что-нибудь найти. Ну, ключи за мной, естественно, дядя работает в ночные смены.
– А это действительно неплохая идея. Ребята, Несса хорошо на вас влияет! – пошутил Алан и на короткий миг мне улыбнулся. Это что, снова жалость?
– Осталось пять минут, давайте решать, куда спрячем книгу?
– Куда спрячем самую могущественную книгу, которая может изменить течение жизни всех миров?
– Да, Картер. Ну, или можно посмотреть с другой стороны и задаться вопросом: «Кто потащит эту супер модную сумку к себе домой»? – Впервые за все это время пошутила Мари.
Ребята засмеялись:
– Без обид, Ла, сумка действительно забавная. А если кто решится, то я подвезу, тут вы можете не волноваться.
– Тогда... может быть я? – Добровольно попросился Картер. Казалось, что он не очень-то и хочет забирать книгу с собой и был бы рад отдать её кому угодно, но его речь доказала обратное.
– Я волонтер! – Крикнула Карли и все поняли, что она процитировала фразу из книжки, которую недавно завезли, перепечатав с электронного носителя одной женщины. Я прочитала эту книгу в год её выхода и мне внезапно стало не по себе. Девчонки и правда живут здесь уже девять лет. В этом году им бы исполнилось двадцать шесть.
– Хоть царапинка на ней будет, убью. – пригрозила Лаура и собственноручно засунула книгу в сумку, пока не доверяя её никому.
– На сумке? Да на сумке то не будет.
– И вообще, кажется, угрозы про смерть давно перестали быть актуальными... – Не мог не подколоть подругу Саша.
В таком приподнятом настроении мы вышли из класса, а хохот ребят разносился повсему коридору. Я не знала, нервы это, или им правда смешно. Всё, что я могла делать, это скользить пальцем по граням плеера в кармане, в надежде, что это меня успокоит.
***
Я опять не застала бабушку дома, но совершенно не была огорчена, мне хотелось побыть одной. Я была очень загружена мыслями о прошедшем дне, поэтому взяв из холодильника банановое мороженое, я плюхнулась на диван в гостиной и стала смотреть всякую всячину, идущую по этому «Мертвому» телевидению. Теперь каждый актер казался мне врагом, каждое слово – ложью, а каждый съеденный сэндвич в рекламе фаст-фуда – ядом. Там бы это назвали паранойей, выписали бы таблеток и дали бы проспаться денек-другой. А как быть здесь, когда все в действительности так? Обессиленная, сама, не зная от чего, я доела второй стаканчик мороженого, вполне осознавая, что он может быть последним, что я съела будучи осознанной и поднялась наверх. Нырнув в кровать я накрылась пледом и стала тщательно анализировать все, что сегодня увидела или услышала.
«Неужели кучка каких-то старичков может действительно управлять жизнями миллиардов людей? Просто потому что им так хочется? В голове не укладывается! С тех пор, как я здесь очнулась, у меня в голове вообще мало что укладывается. Куда делась та Агнесса, которая радовалась всякой ерунде? Улыбалась по поводу и без повода и, любила громкие тусовки с друзьями, хоть и зачастую уединённо сидела в уголке, и веселые семейные посиделки? Теперь же меня не покидает чувство страха. Раньше мне было грустно оттого, что случалось в мире, хоть и не в моей жизни. По телевизору показывали, как кто-то воюет, люди умирали от голода, страшных катаклизмов и несчастных случаев. Но что если теперь в этом можно кого-то обвинить? Старейшин и эту злосчастную книгу? На самом деле, я всегда думала, что в этом нет ничьей вины. Ведь просто так случается.
Раньше, когда мама спрашивала, почему я такая грустная, не дожидаясь моего ответа она сама себе говорила: «Да ты ведь подросток». Как будто, если я вырасту, я стану более черствой и глупой! Я злилась на мамины ремарки, но теперь... Я бы отдала всё, чтобы услышать их снова. Мне так не хватает понимания. Алан просил меня доверять ему...Лаура тоже. Но я всё равно не могу всецело им довериться. Ведь в последний раз моё доверие лучшему другу обернулось моей же гибелью. Казалось бы, чего мне уже бояться? Худшее уже позади. Или нет?».
Может быть, я услышала, как Элла открывает дверь, а может быть мне просто почудилось. Следующее, что я помню, это то, как я проснулась от сильного порыва ветра в лицо. Я даже не думала, что открывала окно. Я продремала не больше часа, ведь еще даже не стемнело.
– Ты спишь, – послышался позади меня детский голосок, который казался глубоким не по годам. Я обернулась и увидела, как на пуфе перед туалетным столиком сидит та самая рыжеволосая девочка, за которой я прыгала в колодец.
– Зачем ты здесь? Что тебе нужно?
– Сказать тебе кое-что важное. Точнее, попросить тебя.
– Попросить? Меня? Но о чем?
– Спаси меня. Прошу! Мы можем помочь друг другу, Агнесс!
– Спасти тебя? Что мне нужно сделать? – Как это часто бывает во снах, у меня не было права голоса. Каждая фраза словно была записана мной на диктофон давным-давно специально для этого сна.
– Времени мало. Найди способ добраться до меня, но ни в коем случае не бери книгу с собой! Не давай никому добраться до нее, ты меня слышишь? Агнесс! Агнесс! – Её последние слова звучали так, будто мы стояли по разные стороны широкой дороги. Но девочка все же отчаянно пыталась говорить, как можно четче. Можно было подумать, что от этого...зависит её жизнь.
– Агнесса, доброе утро. Тебе пора вставать в школу, – монотонно произнесла Кванта, вырвав меня из сна.
Я помнила всё до мельчайших подробностей, каждую складочку на платье рыжей девчонки, мольбу в её голосе и еле уловимый запах печёных яблок.
Точно, школа. Настал ещё один день моей мёртвой жизни.
***
"Сосуд Орея нельзя заполнять дважды, но я все-таки рискну, в надежде на то, что кто-нибудь когда-нибудь сможет найти его, снять печать и помочь освободиться пленникам.
Это состояние называется анабиоз. Ты думаешь, живешь, пытаешься что-то изменить, непрерывно впадаешь в грехи, и сам того не зная, губишь свое будущее. Как бы мне хотелось открыть тайны мироздания! Но в одном я уверен точно: еще пара шагов, и я найду его! Гримуар будет у меня; Тогда, конечно, не найдя ни одной чистой души, мне придется действовать в одиночку и разрушать все семь печатей самому. Но что может быть проще и сложнее в одно и то же время?
Их семь. Семь печатей, семь смертных грехов, семь старейшин, но со мной НАС восемь. Восемь хранителей. Гордыня – Глейдиар – Галарион. Зависть – Зеруар – Зеулорион. Гнев – Герасит – Гариандер. Леность – Лаисит – Лориандер. Алчность – Алаудар – Аларион. Чревоугодие – Параудар – Диариандер. Сладострастие – Гаинтес – Колорион. В их мире у правильных людей – «детей чистоты», как они их называют, нет грехов. Пока молодые люди не проходят обряд «очищения» они подвержены всем этим грехам, они помнят, они сохраняют разум. Но после, забывая и об обряде, и о том, что им пришлось увидеть – превращаются в совершенно других людей. Меня учили тому, что старейшины на самом деле сдерживают эти грехи за счет своих душ. Но как я понял позднее – старейшины и есть сами грехи, а их сдерживают лишь печати, охраняемые моими братьями, которые, конечно, мои братья по духу, но не по плоти и крови. Они лишь отзеркаленные подобия настоящих ангелов. Не спрашивайте насчёт меня. Всё равно не отвечу.
Старейшины отделились, создали свой мир, создали нас, чтобы охранять «Гримуар» и миллионы грехов. Как всегда, что-то не пошло не так, и идеальный мир создать не получилось. Тогда им в голову пришла теория копирования. Но ведь нужно как-то тешить своё самолюбие, верно? Почему бы не создать замечательный иллюзорный мир после смерти. Да только люди там не иллюзорные. Они настоящие. Живые. Или хотя бы части их душ.
Ещё я знаю о троих книгописцах. Их звали Хелшир, Таймшир и Храфн – три кровных брата с одним отцом, но разными матерями. Один писал зло, другой добро, а третий истину. Война между братьями была настолько жестока, что вы не прочтёте о ней ни в одной хронике.
Как трудно жить, не получая никаких ответов! Может быть, если ты сейчас находишься в другом измерении, то ты ответишь мне: зачем им это нужно? Я хотел бы знать, как живут там, у вас. Единственное, что я могу – прочесть дурацкие руны Гримуара. А еще я могу пользоваться общественным транспортом и включать телевизор. Но как только я его включаю, все мое нутро переполняется болью от мерзости и лжи. Мир рушится! Не важно, мой ли это мир сейчас или твой мир завтра, рано или поздно это свершится. Может, ты поможешь спасти мне все измерения? Люди, зачем же вы даете грехам убивать себя? Сколько же я свершил ошибок, когда был молод...
Материки разошлись, и теперь срединная точка, которую не найти ни на одной карте – городок Аинсвут. Я был там, и мои поиски увенчались провалом. Я видел своих братьев уже очень давно, но если они сказали, что искать надо именно там, значит, так оно и есть.
Что мне сделать, чтобы сосуд не взорвался?
Для чего ты создан? Для великого дела или нет? Где ключи, где ответы? Столько книг написано, столько сказано, а вы, люди, все ранитесь одним и тем же лезвием.
Как же мне больно.
Для чего я это делаю? Быть может, убиваю время, которое неумолимо кончается? Чем больше я нахожусь в этом отзеркаленном мире, тем больше я порчусь изнутри, если можно быть более испорченным, чем я сейчас. Поймите меня и простите».