Запрещённые приёмы. Часть вторая
– Тебя подвезти? – Спросил Алан.
– Мы, кажется уже говорили о том, что я не падкая на тех, кто меня сбивает. В прямом смысле слова.
– Да нет, я и не собирался. У меня к тебе деловое предложение.
– Такой вариант рассмотреть я могу. – Я гордо подняла голову.
– Я бы хотел у тебя кое-что спросить.
– Давай устроим сделку? – Я резко остановилась, осознав, что это может сыграть мне на руку.
– Конечно, какие условия предлагаешь?
– Ты узнаешь все, что хотел, если ответишь на мои вопросы. – Это казалось очень выгодной сделкой, учитывая то, что за последнее время вопросов у меня накопилось больше, чем за всю свою жизнь.
– Отлично. Тогда можем заехать в кофейню...
– Ага, а говорил, не собирался. – Перебила я. – Тебе повезло, что я как раз иду в кофейню в квартале отсюда.
– Запрыгивай. – Алан открыл дверь изнутри и одарил меня обольстительной улыбкой. – А то за нами уже собирается пробка. – И действительно, оглянувшись, я увидела, что за машиной в ряд выстроились другие железные братья. И хотя люди ожидали совершенно спокойно, я не разделяла их настроения.
Мы ехали в полнейшей тишине примерно минуту. Мне, как всегда, стало не по себе, но я старалась не подавать виду. Страх воспоминаний перебило осознание более близкого знакомства с Аланом: это настораживало и одновременно обнадеживало. Машина остановилась у небольшого домика с прямой крышей, имеющим лаконичное название «Кофейня». Алан, как настоящий джентльмен терпеливо открывал передо мной, королевой медлительности, все двери. Внутри нас встретил необыкновенный запах кофе, корицы, имбиря, карамели и свежей выпечки. Зал кофейни был поделен на две части: часть с ширмами и диванчиками в современном стиле, и на открытую часть, полностью выражающую главную тему кафе: кексы. Они были здесь везде: виниловые наклейки с кексами, искусно нарисованные на стенах и на потолке кексы, кружки в форме кексов, кресла в форме кексов и даже светильники в форме кексов! А про фотографии маленьких деток в костюмах кексов, висевшие в прикольных рамках на стенах я даже и думать не могу - так это было мило. Помимо всего, малюсенькая кофейня не оказалась такой, как я подумала сначала: в конце зала виднелась огромная кованая дверь почти до потолка, которая вела на террасу – третий зал в уличном стиле. Там господствовала плетеная мебель и яркие граффити на дощатом полу. А в самом конце территории виднелась небольшая сцена. «Какое продуманное заведение. Чак бы с удовольствием выступал здесь со своей группой» – подумала я и со всей силы сжала ладонь в кулак так, чтобы ногти больно впились в кожу. Я делала так всегда, чтобы унять нервы. Но здесь не чувствуешь боли, поэтому у меня ничего не вышло.
Поэтому я в который раз напомнила себе не вестись на фасады и сохранять трезвость рассудка. Да, здесь чудесно, но это всё так неправильно.
Мы подошли к прилавку, пестрящему вкусняшками, которые могли бы угодить даже самому привередливому привереде. Алан заказал большой американо и воздушные кукурузные палочки в глазури из горького шоколада. Я же заказала свежевыжатый яблочный сок и десерт «Пушинка», состоящий из нескольких слоев: ванильного пудинга, шоколадного йогурта, вишневого желе и множества мармеладных мишек на верхушке.
Решив сесть в самый угол части зала с ширмами, чтобы можно было спокойно поговорить, мы взяли свои заказы и отправились к примеченному столику.
– Какой кошмар, – я как обычно размышляла вслух, – назвать десерт Пушинкой! От такого сразу можно прибавить пол кило. Алан искренне засмеялся:
– Ты ведь шутишь, верно?
– Я никогда не шучу. Так на заметку.
– Оглянись вокруг. Ты видишь в этом зале хоть одного толстого человека? – Я выглянула из-за ширмы и оглядела небольшое количество сидящих в зале людей. И действительно, там не было никого даже в меру упитанного!
– Нет, не вижу. И что ты хочешь этим сказать? – Алан снова улыбнулся, как чеширский кот и сделал большой глоток кофе:
– Несс, здесь невозможно потолстеть! – После этой фразы я поперхнулась соком из трубочки. – Это же жизнь после смерти, в конце концов! Когда ты попадаешь сюда, твое сознание автоматически определяет вес, в котором тебе удобно и оп: тебе комфортно и все эстетично. Конечно, если ты усердно ходил в спортзал в течение десяти лет, то кубики у тебя здесь будут, ну а если нет, то и взяться им неоткуда.
– Это ты про себя? – сострила я.
– Шутки шутками, а сделка сделкой. Начнем?
– Валяй. – Буркнула я и обильно полила верхушку десерт шоколадным топпингом.
Мне требовалось много антидепрессантов, если я собиралась пролить свет на волнующие меня вопросы.
– Я ненароком услышал, как твоя бабушка говорила с...
– Ненароком?
– Да ладно! Говорила с медсестрой. Помнишь в тот день...
– Когда ты решил меня убить? Ещё раз? Весьма неплохо помню.
– Так вот. Ты, правда... Ты, правда, чувствовала боль? – Спросил парень, проговаривая каждое последующее слово всё тише и тише.
– Ну да, да. И давай как моя бабушка прочитай мне лекцию о том, что боль здесь никто не чувствует.
– Ну да. Так и есть. А какого характера боль ты чувствовала?
– Ну, примерно все то же самое, как когда я умирала.
– Удивительно... – Алан откусил голову кукурузному зайчику.
– Теперь моя очередь? – Нетерпеливо спросила я.
– Давай.
– Почему здесь нет ни одной церкви? Я, конечно, не набожная и все такое, но мои представления о рае были немного другими.
– Ох, Несса. Это вовсе не рай. Если ты можешь кушать и не толстеть, это не значит, что ты в раю.
– Дурак.
– Прости. Но это даже и не чистилище! Понимаешь, меня это тоже очень пугает. И люди, живут здесь будто ничего не замечая! По началу я пытался задавать вопросы своему деду, но вскоре понял, что он просто...
– Игнорирует тебя?
– Да! Именно! Ты когда-нибудь прекратишь меня перебивать? Ладно. Ты ведь помнишь, когда все страны четырнадцать лет назад стали делиться и в итоге получилось 238 мультинациональных стран? Все стали переезжать, как сумасшедшие, цепляясь за каждый шанс на лучшую жизнь.
– Ой, да ладно, теперь еще мы и историей займемся? – Я стала нервно размешивать десерт.
– Серьезно? – Губы парня расплылись в раздражающей меня усмешке. – Ты серьезно не знаешь историю своего государства?
– Да я пешком под стол ходила, как-то не до этого было. Просветите, профессор?
– Так уж и быть, юный падаван. – Пошутил Алан, и я улыбнулась, хотя очень старалась сдержаться. С ним было так легко шутить и разговаривать,а мне отчаянно не хватало общения с кем-то, кто может выслушать. Когда я вообще в последний раз смеялась от души? Алан тоже улыбнулся, но быстро смутился и продолжил свой рассказ. – В то время стало происходить что-то неладное с церковью, люди словно были зомбированы. Ходили слухи, что во всем этом замешаны старейшины. – «Снова эти старейшины!».
– Да кто вообще эти старейшины?
– Ты видимо не вчитывалась в те брошюрки, которые дают поступающим.
– Честно, не то чтобы не вчитывалась. Я их не читала. – Если бы я могла покраснеть, то в тот момент бы обязательно покраснела.
– И почему-то я не удивлен. В детских книжках они описываются, как седовласыедобрые старцы в серебряных одеждах, с посохами. Что-то типа...
– Деда Мороза!
– Если ты сейчас же не прекратишь перебивать меня, то я встану и уйду. – Пригрозил парень. Судя по всему, два месяца без живого человеческого общения явно давали о себе знать. – Честно, все произошло так внезапно... Разлом, запреты...это все кажется таким неправильным! Да еще и тот факт, что нас таких-подростков, попавших сюда не детьми и не стариками – всего семеро. Вот мы то еще и помним о религии и сомневаемся в том, что эти неуловимые чудо-старики желаем всем добра. – Я невольно стала считать, кто же эти семеро подростков, но не умолкающий Алан не давал прохода моим мыслям. – Хоть я и узнал о них сейчас, что-то мне подсказывает, что они были замешаны во всем еще давным-давно.
– Откуда ты это знаешь и почему так глубоко философствуешь? Тебе же было от силы года четыре, когда все это произошло.
– Я родился в семье политиков, пришлось, в отличие от некоторых учить историю своего государства. – Похвастался парень.
– Ой-ой-ой. Правда, ты и сам не совсем все понимаешь? Можно еще вопрос?
– Конечно.
– Ты путешествовал во времени через портал? – Нетерпеливо спросила я, в этот раз, соскребая десерт со стенок.
– И тут мы сталкиваемся с еще одной странностью: только в Аинсвуте нельзя путешествовать, пока тебе не исполнится двадцать.
– Правда? Все мечты коту под хвост!
– На самом деле ничего хорошего в этом нет. Ты только подумай об одной теории: пока тебе не исполнилось двадцать – ты свободен. Но после они будто тебя зомбируют!
– Это твоя теория? Вот почему ты не можешь закончить школу! – Алан смутился.
– Даже сейчас они могут за нами следить. О них так мало известно. Разве кто-то здравомыслящий станет верить написанному в детских книжках и учебниках для младших классов?
– Ты думаешь, они причастны и к тому, что там творится? В том мире?
– К сожалению, мы никогда не узнаем. Вернуться туда все равно никто не сможет.
– А теоретически, мы можем вернуться? Люди ведь и здесь пропадают.
– Да, но пропадают те, кто пробыл здесь от силы дня два. Да и то такое тщательно скрывают. Около холма стоит целый комплекс, посвященный затуманиванию разума жителей. – «Так вот что это за «город будущего!».
– Поэтому все здесь такие добрые и улыбчивые? Их разум затуманен? – Алан закусил нижнюю губу и придвинулся ближе ко мне.
– Со временем все становятся такими. Чем дольше ты здесь живешь, тем меньше странностей ты замечаешь. Я не хочу терять свой разум. Я не хочу становиться радостным идиотом.
– Но ведь людям здесь неплохо живется? Сам видишь!
– Конечно. Здесь нет болезней, никто не живет на улицах, людям всего хватает вдоволь, никто не восстает против государства. Здесь нет ни наркотиков, ни алкоголя! Разве что сок, похожий на вино и сигареты для любителей. А те единицы, которые противятся режиму оказываются в тюрьме. И опять же я думаю, во всём виноваты они. – В этот раз я не на шутку разозлилась.
– Ты просто не можешь поверить, что можно жить хорошо, и в этом нет никакой корысти! А уж тем более теорий вселенского заговора! Поэтому ты и сваливаешь всё на бедных, может даже и не существующих, старичков.
– Несса, ты пришла сюда, потому что сама в этмо сомневаешься! Пойми, всё не может быть так просто! В учебнике для младших классов написано, что здесь даже душевной боли не существует, потому что старейшины всё устроили на пять с плюсом. Нет-нет, просто так ничего не бывает. – Парень по- смотрел на модные электронные наручные часы, с голограммой по типу кванты, который Инга раздала нам утром. – Давай заканчивать разговор, а то народу становится все больше и больше, а мне еще на совещание надо успеть. Я высунулась из ширмы и посмотрела, что действительно от кассы до конца зала тянулась очередь Аинсвутцев, жаждущих вкусных десертов.
– А чем занимается фирма твоего деда? – Поинтересовалась я, доедая, последнего мармеладного мишку.
– Стекло. Двери. Стеклянные двери. Карты. Карты к стеклянным дверям. Завод у нас небольшой, зато обеспечивает всю страну этими нелепыми новомодными дверьми.
– Ясно. Задаю последний вопрос?
– Конечно, еще успеваем. – «Спасибо, что подогрел мой интерес!». Мне не хотелось, чтобы он уходил. Я только начала немного верить всей это истории о старейшинах и не доверять этому миру. Я должна была спросить.
– Я могу тебе доверять? – Алан не без удивления посмотрел на меня.
– Здесь никому нельзя доверять, Несса. Даже близким.
– Замечательно! – Прыснула я и нервно скомкала салфетку с эмблемой кафе. «Почему все продолжают отворачиваться от меня? Моя родная бабушка, новые люди, к которым так тянет?».
– Я не это имел в виду. Мне ты можешь доверять, но пока я не скажу, кому еще ты можешь открыться, старайся не рассказывать никому о том, что ты видишь и чувствуешь, ладно? – Встревоженно попросил парень и накрыл мои руки своей. Этот жест немного успокоил меня, хотя и казался совершенно неуместным.
– Хорошо. Дело в том, что мне тут недавно приснился сон...
– Тебе приснился сон? – Алан слегка сжал мою руку.
– И это ты говоришь, что я постоянно перебиваю? Ну, дак вот, мне приснилось, что...
Алан поднялся со стула и пристально посмотрел на меня пронизывающим и сковывающим взглядом. На секунду мне показалось, что передо мной стоит совсем другой человек.
– Несса. Людям здесь не снятся сны. Их здесь просто не бывает!