Демон на привязи | 18+

Этому миру нужен новый герой

И ты можешь стать им

 — И где твой верный друг? — вяло поинтересовалась Густа, разглядывая шелушащиеся ноготки. — Разве он не должен был вернуться? — пробубнила она.

Спериус не соизволил даже открыть глаза, не то, что ответить на ее бессмысленные вопросы. Он, будучи уверенным в своих силах демоном, за все время, что он провел с сестрой, успел многое переосмыслить. И принять к сведению, что саркастические и едкие замечания иногда следует сдерживать в себе.

Именно поэтому демон перестал отвечать Густе, предпочтя молча выслушивать ее бесчисленные словесные причти. Она успела вспомнить детские годы, рассказать историю о том, как тяжело ей было жить, не чувствуя любви отца... В желудке было пусто — и только благодаря этому Спериуса даже не тошнило от внеочередного сестринского монолога.

 — Эй, я разговариваю с тобой, если ты не заметил, — девушка поднялась с трона и размяла спину. — Почему Фиделиса еще нет? — осведомилась она, приближаясь к Спериусу и цокая каблуками.

Густа надменно фыркнула, присев рядом с парнем. Тот, сглотнув, медленно повернул голову на сестру и с трудом поднял заплывшие веки, чтобы посмотреть на нее. Тело сводило судорогой от неправильно срастающихся костей и заживающих мышц, которые были разодраны до волокон. Густа постаралась на славу.

 — Почему Фиделиса еще нет? — повторила демонесса, выговаривая слово за словом четко и медленно. — Если это очередная ваша задумка...

 — Это наша очередная задумка, ты невообразимо права, — хрипит Спериус.

Справляться с рвущимися наружу издевками и иронией ему было трудно даже при осознании вредоносности своего саркастического отношения. Спериус улыбнулся. А Густа надавила шпилькой ему на спину, продавливая ее между ребер и задевая легкие.

Парень закашлял, ошалело распахнув глаза, и зашипел:

 — Сейчас лицо мне набьешь или попозже?

Девушка, прекрасная лицом и телом, поначалу выразила на лице полное недоумение и удивление подобной дерзости в ее сторону. Но вскоре исказила губы хищнической улыбкой, и ответила:

 — Набью и сейчас, и попозже.

И, вытащив с тихим хлюпом каблук из тела парня, Густа ставит ногу на кафель. С презрением оглядев испачканную обувь, она вздыхает и надувает губы.

 — Что, твоя гордость задета? — спрашивает она, приторно сладко улыбнувшись.

Спериус усмехается. Его сестра, ровно как и он сам, имела непреодолимую тягу к ехидству и насмешкам. Однако Спериус был заведомо уверен в выигрышности своего положения. В мире людей оставался Фиделис, который пусть и не был связан с ним меткой, но все еще сохранял собачью преданность своему Господину. В мире людей оставалась и София — девушка, поддерживавшая частью собственных жизненных сил нуждающегося в постоянной регенерации Спериуса.

А еще в мире людей был Клетес. В нем у Спериуса мало что вызывало доверие, но и сомнений там тоже было немного. Клетес являлся темной лошадкой, которая играла на двух сторонах и одновременно не занимала ничью конкретно.

Клетес перестал быть безмозглой овцой в стаде Густы. Но пастушья доля — не для него. Сколько бы не было в нем неприкрытой агрессии или стремления к равноправию, он не станет представлять собой больше, чем простой Низший Демон.

Родившись одним — другим переродиться невозможно.

Даже в Преисподней.

А Спериус был рожден от Великого Демона-Отца и неизвестной служанки, которая заворожила старика своей красотой и теплотой души. Но это всего лишь догадки — Спериус понятия не имел, какой была его мать. Ему довелось знать лишь то, каков был его Великий Отец.

И каково было положение Спериуса.

 — Моя гордость — это верность моего Слуги и умения выходить из любой ситуации победителем, — проговорил демон. — И пока ты никаким образом мою гордость не задела.

С гулким звуком демон скидывает подделанную Густой дощечку. Та спокойно падает на пол, от краев откалываются небольшие кусочки глины. Клетес равнодушно оценил разбившиеся глиняные частицы взглядом и окончательно разочаровался в своей Госпоже. Скрижаль вправду оказалась подделкой.

Настоящая Скрижаль встает на положенное место на полке. Фиделис радостно закусывает губу, предполагая, что где-то в Преисподней его Господин сейчас восстанавливается как полноправный наследник.

Спериус вздрогнул. Перед глазами возникла черная пелена, а тело накрыло мелкими мурашками. Каждая неповрежденная мышца напряглась под растягивающейся кожей, а плечи словно невидимой силой грубо вывернуло назад. Демон сделал глубокий вдох; но вместо привычной боли он ощутил прилив разгоряченного кислорода. Ребра с хрустом ломались, расширяясь изнутри, а не извне.

Спериус раскрыл ничего не видящие глаза и закричал: из горла вырвался громкий рев, сопровождающийся разгоряченным жжением в груди.

 — Да быть не может, — невнятно пролепетала девушка, раскрыв рот и попятившись. Каблуки задевали стыки на кафельных постаревших плитах, и она отходила от перевоплощающегося брата медленно и неосторожно.

Глаза Спериуса, от природы темные, наливались большей густотой, пока не превратились в черные, светящиеся невероятным для демона стремлением к мести. Парень, ощутив волны приходящих к нему сил, направил большую часть энергии на восстановление прежних ран и вскоре поднялся на ноги. Берцовые кости затвердевали и укреплялись, чтобы выдержать вес наливающихся мускулов на теле Спериуса.

Обжигающее пламя разлилось по позвоночнику, посылая огненные спазмы в руки и ноги. Спина промокла от пота. По всему телу разлилось приятное, а не щадящее тепло. Спериус почувствовал, как на кистях и скулах начинает прорастать щекочущая шерсть.

— Как думаешь, чья гордость сейчас была втоптана в грязь? — пошевелив плечами, покрывшимися густой темной шерстью.

— Ты незаконнорожденный...

— Но я наследник, — самодовольно произнес Спериус, хрустнув костяшками пальцев.

На месте отрубленных фаланг отросли новые пальцы, костлявые, с лоснящимся волосяным покровом. Привычные ногти видоизменились в загнутые когтистые отростки. Спериус прошелся языком по зубам — клыки вернули свою остроту.

Первый шаг в новом теле, в новой, совершенной демонической форме, дался ему нелегко. Тяжесть ног была неестественна — и Спериус шел медленно, постепенно свыкаясь с самим собой. Он не сдержал улыбку, видя бессмысленные попытки Густы препятствовать его приближению: она спешно отходила все дальше и дальше, вытянув вперед свою руку.

— Ты незаконнорожденный, ты не можешь бы наследником! — рьяно выкрикнула она, прикусывая дрожащую губу. — Ты ничем не лучше меня!

Спериус стремительно сокращал расстояние между ними. Жар Преисподней исходил не только от пламени вечно горящих костров, но и от разгоряченного тела вошедшего в свои права демона. Мышцы на груди и руках плавно перекатывались в такт движениям Спериуса. В строении его тела и грации угадывалось что-то животное, волчье.

Густа прижалась спиной к стене и нервно сглотнула.

— Как ты смог провернуть все это? — смаргивая слезы осознания грядущей смерти, спросила она. — За моей спиной?

Спериус оскалился.

— Я вроде говорил, что моя гордость — это верность Фиделиса, — по ровному ряду зубов проскользнул язык. — И еще капля удачи при выборе Носительницы.

— Ты ужас воплоти...

— Да, ты права, я — ужас, — прорычал он, сдавив ее горло. — А теперь трясись в бессилии. Умоляй. Проси о пощаде.

— Спериус...

Лицо демона исказила удивленная усмешка. Черные, затуманенные глаза, на мгновение изобразили неловкое смятение. Густа, почтительнейшая и величайшая, наплевала на собственную честь и достоинство, чтобы избежать кары за сотворенное.

Спериус сжал пальцы сильнее, сократив количество дозволенного для вдыхания воздуха. Хрипы девушки ничем не привлекали и не приносили должного удовольствия от мести. Но оставлять ее безнаказанной Спериус не собирался. И он, заглянув в глаза сестры, произнес тихое:

 — Меня так достали твои бессмысленные монологи о своей тяжелой судьбе, о трудном детстве... — на губах скользнула едкая ухмылка. — Поимела тебя жизнь? Вот и сиди молча.

Если бы Густа знала заранее, если бы она только мыслила шире, если бы она могла предугадывать дальнейшие шаги своих противников... Она бы не была унижена и обесчещена перед своими Слугами и другими Высшими Демонами.

Видоизменившийся Спериус, представший перед множественными дворцовыми служащими и горничными, вызывал трепетный ужас и уважение. Раньше любое его появление приравнивалось чуть ли не к празднику: ведь каждая встреча с сестрой завершалась масштабной ссорой и телесными наказаниями.

Цирк уродов, главным героем и билетером которого был Спериус.

Однако сейчас вместо незаконнорожденного ребенка на арену выходит узурпаторша, укравшая настоящую Скрижаль и подсунувшая подделку. Демонесса, которая преступила грань дозволенного.

Промеж сжатых пальцев набились девичьи черные волосы. Спериус рванул и повалил ее, протащив перед сотнями зевак, вышедших на странные всхлипы и кричащие возгласы. Позор и падение Густы вызывало в Спериусе больше приятных чувств, чем собственноручное ее умерщвление.

Он бросает ее в темнице, прогнившей и провонявшей крысиным дерьмом. Закрывает на все замки, кодирует защитным заклинанием, и обещает вскоре вернуться к ней. Криво улыбнувшись, он посмотрел на испуганное лицо Густы. Волосы растрепались, разлетевшись по лицу, с уголка губ стекала слюна, а глаза принимали черный оттенок. Не от демонических сил, бьющих в кровь, а от безумия и страха.

Спериус сплюнул и, салютуя девушке пальцами, напомнил:

— Насилие порождает насилие.

«ЗРЯЧИЙ НЕ ЗНАЧИТ ПРОЗАРЛИВЫЙ»

Фиделис, вернувшийся в человеческий мир из Хранителя, не скрывал своей радости. Он открыто улыбался, подняв распушенные уши, и посмеивался. Внутренний голос словно нашептывал ему весть о том, что со Спериусом все в полном порядке, что он — вернул себе законные права и силы.

Но Клетес не разделял его радость. Парень нервно облизнул губы и упал на колени перед бездыханным телом человеческой девушки. Притронувшись к изорванным запястьям и поделившись демонической энергией, он попытался восстановить ее кожные покровы. Кровь свернулась — из раны лишь изредка вытекали небольшие струйки незасохшей еще крови.

 — Черт-черт-черт, — прошипел Клетес.

Он оглянул Софию, убеждаясь в отсутствии трупных пятен, вслушался в биение сердца и ритм дыхания. И гневно цыкнул. Ему не стоило останавливать тогда Фиделиса, нужно было дать возможность привести девушку в чувство. Сейчас вернуть ей жизнь Клетес уже не мог.

 — Она осталась в Преисподней, — шепотом проговорил демон.

Фиделис опомнился: улыбка соскользнула с побледневших губ, и лицо исказило неверие. Юноша раскрыл глаза, бегая взглядом по телу девушки, и тоже прислушался. Надежда на то, что Клетес ошибся, что не услышал, как бежит по ее венам и артериям кровь, оставалась до того момента, пока сам Фиде не убедился в обратном.

 — Она не собиралась умирать, — стиснув зубы, разгневался Фиделис. Он сжал ладони в кулаки и ощутил, как радужка глаз наливается черным цветом. — Я предлагал с самого начала. Я говорил, что нужно вытащить ее. Я предупреждал.

Клетес ответно сжал зубы и, вернув себе привычную надменность и равнодушие, поднялся на ноги.

 — Ты хочешь найти крайнего? — зашипел он. — Хочешь сделать виноватым меня?

Фиделис подорвался с места и встал наравне с другим демоном. Рост Клетеса оказался больше на несколько сантиметров, и оттого Фиде пришлось задрать голову к верху.

 — Потому что ты виноват!

Клетес проглотил сказанные ему слова и грустно усмехнулся. Демон, на вид имеющий за своей спиной около пятидесяти лет, ведет себя подобно неопытному подростку.

Фиделис сжал зубы до тихого скрипа и от слабо ударил Клетеса в грудь. Тот даже не пошелохнулся. Его боковой взгляд заприметил тело девушки. Парень закусил внутреннюю сторону щеки. Чувство вины не сдавливало его горло, не душило совесть, не заставляло страдать. Оно просто было — и от осознания этого факта, становилось пакостно на душе.

И вдруг он посмотрел на Фиделиса, опустив голову. Улыбка, ошарашенная и удивленная, снова вернулась на лицо Клетеса.

 — Ты... Ты ведь до сих пор не восстановил свою метку? Ты не в Связи со Спериусом?

Нахмурившийся, обозленный и разгневанный на всех Фиде медленно стал изменяться в лице. Брови, сведенные к переносице, выровнялись. Взгляд приобрел свою привычную мягкость.

 — Нет, — тихо сказал Фиде. — У меня нет Связи с Господином.

 — Но ты все еще в мире людей, — улыбка Клетеса становилась шире.

А Фиделис постепенно поддавался обаянию его счастливой, довольной лыбы. И вскоре тоже разлился в умиротворенной улыбке.

 — Если ваш контракт с Софией все еще действителен, то она определенно жива.

***

Спериус ведет носом по воздуху, вдыхая знакомые ароматы жженой кожи, дерева и крови. Ноги с тяжестью приземляются на почву, взрыхляя ее когтистыми пальцами. Вокруг него старались незаметно пробежаться облысевшие маленькие черти, которые гнусаво переговаривались между собой, и осматривали нового наследника.

С достоинством и честью настоящего Высшего Демона, Спериус нес свою новую телесную форму. Шерсть на руках и щеках щекотала голые участки кожи, а необъятные силы, распространяющиеся по всему телу вместе с кровью, будоражили сознание.

 — Госп-подин С-с-периус, наш-ш-е поч-ч-чтение, — прошептал молниеносно прошмыгнувший черт.

Спериус не удостоил его ни ответом, ни взглядом. Он продолжил раздувать ноздри и гонять разгоряченный воздух Преисподней по легким. Запах человеческой души терялся между десятками других запахов. Но парень, вытягивая шею и внюхиваясь в едва заметные нотки, уверенно шел к нужному месту.

Спериус закрывал глаза и шел по найденному следу, чтобы не сбивать настрой на поиски. Однако когда он отчетливо ощутил запах Софии, Спериус практически сразу распахнул глаза. Девушка стояла поодаль и увлеченно рассматривала выжженные земли, одиноко стоящие здания.

Заинтересовавшись, Спериус склонил голову вбок. Ее тонкое тело было закрыто массивным, большим свитером, скрывающим прелести девичьей фигуры. Волосы, не так давно обрезанные, вились сильнее, чем прежде, и вызывали невольную умилительную улыбку на лице.

Сердце демона и человека объединяет одно: и то, и другое внутри полое.

Но Спериус начинал ощущать, как пустота внутри заполняется кровью при каждом лишнем сокращении мышцы. София заставляла его сердце биться чаще. В мире людей это называется аритмией. Или любовью.

Демон вдохнул и пригладил спутавшиеся волосы на голове. София не могла не обратить внимание на приближение ста килограммового существа, напоминающего волка по своей дикости взгляда, шерсти на руках и скулах. Только услышав шаги, становящиеся громче с каждой секундой, и порыкивающие звуки, девушка обернулась.

Спериус улыбнулся и заставил ее пошатнуться от неожиданности. Дыхание Софии перехватило: она лишь открывала рот, стремясь сказать что-либо, и закрывала вновь, потому что не находила слов. Парень понятливо кивает и прикрывает глаза, пытаясь очеловечить свой внешний вид. Шерсть постепенно исчезает, мышцы уменьшаются в объеме. Однако острые зубы во рту и когтистые выросты остаются при нем.

— Я был бы больше рад, если бы встретил тебя в твоем родном мире, а не в Преисподней, — проговаривает Спериус, улыбаясь девушке. — Я же много раз говорил, что жертвенность — это глупо.

— Спериус... — восхищенно-умилительно шепчет София.

Она прикрывает рот ладонью и зажмуривает глаза, когда в них начинают образовываться слезы. Вокруг — ни единой человеческой души — только мерзотные черти и Спериус. И девушку сейчас не останавливают ни сторонние наблюдатели, ни правила морали.

София обнимает его, прижимаясь лицом к груди. От тела демона пахнет солоноватым потом, а от остатков футболки, надетой на нем, ссохшейся кровью. Слабые руки девушки прикасаются к позвонкам, которые прощупываются под кожей, к лопаткам. Она хочет обнять его крепче.

София скучала. Ощущала вину. Боролась с угрызениями совести. Страдала от собственной глупости и нерешимости. А сейчас была безмерно счастлива вновь увидеть Спериуса. И когда он обнял ее в ответ, робко и несмело сомкнув руки на ее талии, она не сдержалась и, сглатывая слезы, пробормотала:

 — Я влюбилась в тебя.

Парень опешил; его сердце снова забилось чаще, пульс повысился, а серовато-бледные щеки налились едва заметным румянцем. Он не был демоном-обольстителем, да и любимцем дам он не был. Зачастую девушки, с которыми он имел дела, использовались лишь для удовлетворения платонических желаний. Привязанности, душевного тепла или взаимопонимания у них не было.

С Софией было по-иному. Назвать ее самой красивой девушкой из всех тех, с которыми Спериус совокуплялся и имел отношения, нельзя. Самой умной, влиятельной, сильной или значимой — тоже. Она была человеком — но этот факт также мало чем выделял ее на фоне других.

София была чистой душой, способной и желающей грехопадений. Еще в их первую встречу, Спериус, предлагая ей подписание контракта, был уверен, что эта хилая девчушка вряд ли принесет пользу. Но она принесла.

Внутри Софии гулял тихий, весенний ветер. Ветер, который со временем преобразился в собачьи вопли.

По меркам людского мира она могла не быть симпатичной или мудрой. По меркам людского мира она могла считаться занудой и уродиной. Но для Спериуса София представляла собой что-то прекрасное.

Не испоганенного грехами продажного человека. А чудесную душу, заточенную в бренную плоть.

 — Я... — ее щеки налились багрянцем. — ...влюблена в тебя.

Спериус озадаченно прикрыл глаза. Красными буквами, подобно предупреждающему сигналу, в голове было кричащее напоминание: «Она — человек. Нельзя забрать ее себе, не дав шанса на Перерождение или Чистилище».

Демон аккуратно отстраняется, убирая ее руки от себя, и поднимает ее лицо ладонями. Смотрит глаза в глаза, не позволяя ей отвести взгляд, и произносит:

 — Это не влюбленность, — большим пальцем он перехватывает слезу, сползающую с ее щеки. — Это Похоть.

Девушка отрицательно мотает головой. Она чувствует, как сердце екает вниз от осознания того, что ее отвергают. Возможно, то была не влюбленность, а привязанность или симпатия, возможно, это было так. Но на деле — София дважды жертвовала жизнью, нарушила несколько законов, совершила нападение на полицейского и угон автомашины. Вряд ли бы она стала делать подобное ради кого-то другого.

 — Прекрати отрицать мои чувства, — дрожащим голосом пробормотала она.

 — София... — бархатный взгляд потемневших демонских глаз прошелся по манящим, бесцветным губам.

Девушка не замечала ни горячего воздуха, жалящего кожу, ни сильного ветра с песчинками, которые попадали на лицо. Податливо придвинувшись к телу парня, когда тот притянул ее за руку, она опустила глаза и облизнула губы. Изнутри ее пробирал мелкий мандраж, от которого щеки и губы подрагивали в предвкушении поцелуя.

София задерживает дыхание, когда пальцы Спериуса медленно ползут по линии челюсти. Приоткрыв глаза, она растерянно и робко отвела взгляд, когда наткнулась на жаждущий и чарующий блеск в глазах демона.

Спериус принимает к чужим губам слишком медленно и чувственно, выдыхает через нос и задерживается. Отстраняется на микроскопическую секунду и касается снова, еще более влажно и уже приоткрывая рот. Позволив себе подобное, он не боится пойти дальше. Без разговоров и предупреждений он крепко прижимается губами, ловя короткий выдох.

София от неожиданности сжимает дрожащими пальцами первое, что попадается рядом с рукой — предплечье демона. Она дергается и распахивает глаза, а Спериус стремится поцеловать еще раз под растерянный вздох девушки. Слишком интимно для поцелуя, но она старается не задумываться об этом. Скользя ладонью выше, София слабо постанывает в поцелуй и притрагивается к шее Спериуса.

Демон кусает ее за нижнюю губу и, до последнего момента слегка оттягивая и вкушая соленый привкус крови на языке, отстраняется невероятным усилием воли. София не смотрит на него и с едва заметной улыбкой отворачивает голову, облизывая губы.

Но Спериус прикоснулся к ее щеке тыльной стороной ладони и наклонился ближе, шепча:

— Я освобождаю твою душу от всех контрактов. Больше ты не Носительница.

— То есть больше я не смогу видеть тебя? И Фиделиса? — София подняла на него вопросительный взгляд. В глубине светло-карих глаз начинали появляться бесстрастные отблески печали.

— Ты не вспомнишь о нас, — ответил демон.

Он осторожно отодвинул прядь ее волос, заставляя девичье сердце забиться в бешеном ритме. Во взгляде мелькнула нехарактерная для него, всегда серьезного и непреклонного, нежность. Спериус желал для нее лучшей жизни — человеческой жизни. Он не сможет обеспечить в Преисподней ей хорошие условия для выживания, ведь он сам в глазах других все еще тот же незаконнорожденный самозванец.

— Фиделис вернется в Преисподнюю как только я разорву ваш контракт. Бродячие не могут спокойно перемещаться по человеческому миру. Его ты точно больше не увидишь.

— Ты поступаешь жестоко, — девушка нервно сглотнула и подняла уголки губ в грустной улыбке.

— Это единственный выход, который представляется возможным для тебя.

Спериус закрыл глаза и замолчал, глубоко вдохнув. Легкие наполнились ароматом девичьей кожи и шелковистых волос. В памяти плотной коркой засел образ девушки с множеством родинок, с неровно обрезанными волосами и лоснящимися кудрями. Демон пытался запомнить ее такой, какой она была сейчас — ведь вероятность их дальнейшей встречи очень и очень мала.

Он открывает глаза и сталкивается взглядом со взглядом Софии. Та вглядывается в мельчайшие черты лица парня, в его шрамы на лице и разрез глаз. Тоже пытается отложить в памяти того, с кем связано множество событий и приключений.

Губы предательски задрожали, изнывая от желания прикоснуться к бархатной коже на шее девушки. И Спериус, не стремясь бороться с внутренними инстинктами, резко подался вперед, уткнувшись носом в шею Софии. Сглотнув и набравшись терпения, он поцеловал ее ключицу и поднялся поцелуями выше. Кожа покрылась мурашками, когда демон грубо и болезненно прокусил место у изгиба шеи, присасываясь к открытой ране.

Осознание неправильности поступка бьет по вискам. И вскоре Спериус, прочувствовавший вину за содеянное, отвел взгляд. Он улыбается скромнее, чем обычно. А София, прижив руку к кровоточащему укусу, ответила тем же.

— Я как животное, да? — демон хрипло посмеялся.

— Неправда, — она внимательно смотрит на юношу. — Животные верные, любящие и добрые существа. Не сравнивай себя с ними. Ты хуже животного.

— Я ожидал другого ответа, — усмехнувшись, проговаривает демон.

Спериус решает не оттягивать момент — нужно разорвать отношения за один раз, чтобы после не отказываться от своих идей и оставаться с Софией в Преисподней. Он притрагивается к ее вискам, собираясь расторгнуть контракты и стереть воспоминания обо всем неестественном для человеческого мира.

И Спериус бережно прикрыл ее веки ладонью. Пусть запомнит лишь темноту и пустоту с этого момента. Большего ей знать не нужно. София должна жить в своем мире; ей нужно обрести счастье в браке, в семье, нужно найти себе то, ради чего действительно стоит жить.

Спериус был тем, ради кого нужно было страдать, бороться и переживать. Демон, какой ранг он бы не занимал, навсегда остается демоном, не способным принести своему Носителю истинное счастье.

Прежде, чем начать, он прошептал:

— Мне очень нравятся девушки с короткими волосами.

Улыбка скользнула на губах Софии. Она приоткрыла рот, пытаясь что-то ответить, но Спериус не дал ей шанса на ответ. Он вновь перебил ее.

 — Возвращайся домой, — прошептал демон. — Inrita contractus.

Едва коснувшись плеча девушки, Спериус ощутил, как под пальцами стало холоднее. Телесная оболочка Софии постепенно пропадала, оставляя после себя лишь смутные очертания из сизой дымки. Ветер, гуляющий по пустынному песчаному полю, усилился. В глаза налетело множество мелких песчинок, которые пыльно застлали взгляд. Парень прикрыл лицо рукой и поморгал.

Но когда Спериус открыл веки, девушку уже не увидел. Где-то внутри болезненно кольнуло сердце.

 — Гос-с-сподин С-спериус-с! — взволнованно запищали черти.

Они медленно подбирались ближе к своему новому правителю и сладко трепетали о возможности охоты на ушедшую душу. Прикрываясь заботой о Господине, они улыбались беззубым ртом и гладили себе животы. Последнее явно было дефектом, заложенным в геноме, поскольку каждый второй черт не упускал возможность провести по своей голой облезлой коже у пупка. Спериус поморщился и перевел взгляд на горизонт.

Перед ним открывался вовсе не тот мир, полный света, прохладного и гудящего ветерка, который он хотел бы видеть. Его кожу грели не солнечные лучи — его кожу опалял жар, исходящий от прожженной земли Преисподней.

А черти, рассыпавшиеся у ног Спериуса, не останавливали своего трепа. Кто-то шептал про то, как сможет настичь сбежавшую душу человека в мире людей; кто-то обещал доконать ее и убить, чтобы великодушно вернуть беглянку; а кто-то клялся, что она не достойна того, чтобы Спериус занимал свои мысли ею.

— Гос-с-с-подин С-спериус-с! — вторили они.

Высший Демон закрыл глаза и вздохнул. Его плоть ограничивала ужасного зверя, живущего внутри. И сейчас этот огромный волк рвался наружу, ломая ребра и расталкивая внутренности, стремясь перегрызть глотки надоедливым чертям. Спериус поднял веки и втянул воздух через ноздри. Запах Софии исчез вместе с ней.

А гадкие демоны все продолжали говорить, шепеляво бормоча про свою верность новому правителю. Притворство и корысть служат хорошим методом для получения желаемого без приложения лишних усилий.

— Передайте каждому демону, что живет на моих землях и подчиняется моим приказам, — громогласно начал Спериус. — Чтобы не смели трогать девушку по имени София, на которой стоит мой укус.

— Но Гос-с-сподин С-спериус-с-с...

Тогда демон разгневанно развернулся, устремив взгляд на сжавшихся в страхе чертей. Его голос стал холоден и бесстрастен.

— Именем вашего полноправного правителя, я запрещаю причинять вред девушке из человеческого мира по имени София. Наказанием за игнорирование приказа и его нарушение будет смерть без возможности на перерождение.

— Как прикажете, Гос-с-подин Спериус-с.

И где-то вдали уже слышится восхищенный визг вернувшегося в родные земли Фиделиса. Спериус чувствует его запах, его счастье и радость от встречи. А еще чувствует, что больше с Софией ни его, ни Фиде не связывает ничего.

«ПОМОЩЬ»

Из груди вырывается сдавленный хрип, при вдохе переросший в судорожный кашель. По горлу вверх поднимаются частички серого пепла. София сплевывает их на грязный пол. Глаза ошарашено распахиваются, а сердце пробивает лишние удары. Девушка стучит зубами, поджимает ноги и обхватывает себя руками за подтянутые колени.

Она бегает взглядом по помещению, в котором оказалась, и сглатывает горькую слюну, ставшую комом в горле. Пока глаза привыкают к темноте, девушка старается вспомнить события последних часов, но кроме долгой поездки и усталости от вождения ничего не всплывало в памяти. Ее пробрала вторая волна дрожи — и София огляделась, чтобы попытать счастья и найти себе теплую одежду. Но даже укрывшись тяжелым брезентом, согреться ей не удалось. Холод шел словно изнутри.

Клетес, оставшийся наблюдать за телом девушки после исчезновения Фиделиса, придержал адских псов. Гончие послушно сидели рядом, иногда утыкаясь мордами в ногу Хозяина. Но тот бесшумно грозил пальцем и просил сидеть тише. «Драгоценный Цветочек Спериус вдруг обрел свободу и стал одинок».

Полицейская машина, стоящая в десятке метрах от Софии, давящим грузом свалилась на память девушки. Вместо полноценной картинки были лишь мелькающие кадры воспоминаний. Она вплела пальцы в волосы и помассировала гудящую голову. Провалы в памяти сильны настолько, что София даже засомневалась в правдивости всего того, что всплывало в памяти яркими пятнами.

«Была ли я у родителей? Или это был простой сон? Зачем я угнала машину?»

Девушка озадаченно подняла голову и нахмурилась, пытаясь стимулировать мозговую деятельность упрямым взглядом на служебный автомобиль. Усталый вздох сорвался с губ и пропал в тишине складного помещения.

«Что я здесь делаю?»

Она прислонила к лицу прохладную ладонь и протерла правый глаз. В запястье неприятно закололо и защипало. Девушка, удивившись, отвела руку и присмотрелась. Параллельно линиям вен сияли глубокие розоватые шрамы, а сами запястья покрыты чешуйками засохшей крови.

София, ошеломленная невиданными ранее следами от явной попытки самоубийства, приоткрыла рот.

«Это я? Сама? Я пыталась умереть?»

Вдруг в дальнем углу что-то звякнуло.

Клетес закусил губу и окинул одного из адских псов гневным взглядом. Гончая прижала уши, поняв причину озлобленности Хозяина, и осторожными, медленными шагами поплелась к нему. Едва слышно выдохнув, Клетес погладил подошедшего пса по шее и указал ему на место рядом с собой. Тот беззвучно присел и стал наблюдать за той девушкой, за которой наблюдал сам Клетес.

Звук был похож на звук стекла, хрустящего под подошвой, или на сминаемые частицы угля. Девушка устремила свой взгляд в сторону движения и вытянулась, выровняв спину и приготовившись защищаться при необходимости. Брезентовая ткань медленно была отодвинута, и София выползла из-под нее, встав на ноги.

Шорохи или лязганья больше не повторялись. Сжатые в кулаки ладони потели от панического страха. Но она все равно держала их наготове, когда неуверенным голосом прокричала:

— Здесь кто-нибудь есть?

Клетес улыбнулся и склонил голову вбок.

 — Здесь... Здесь кто-нибудь есть? — тише повторила она.

Плотно сомкнутые кулачки постепенно расслаблялись. Девушка набралась смелости и сделала несколько шагов в сторону звука, чтобы удостовериться в том, что в помещении кроме нее никого нет. Но легче от этого на ее душе не стало.

 — И что мне теперь делать? — она грустно улыбнулась и повернула голову к машине.

Клетес проследил за ее взглядом и вскоре нахмурился. София собиралась уходить. Хотя она вряд ли понимала, что происходит с ней, что происходило с ней раньше, и как разобраться со всеми проблемами, которые навалились на нее. Обеспокоившийся демон вдруг прислушался к звукам снаружи и расплылся в улыбке. «Решение нашлось само по себе».

Полицейские машины, скрипя тормозами, остановились на углу, чтобы не привлекать внимания посторонних. Тихо и осторожно подбираясь к складу, в котором прячется беглянка-София, они шуршали бумажными упаковками, встречающимися под ногами. Человеческий слух вряд ли сумел бы уловить подобные тихие звуки — потому София и продолжила ошарашено осматриваться в помещении, ни о чем не подозревая.

Он отозвал Гончих подальше от входа и приказал им спрятаться, чтобы, когда откроют ворота, они не отбрасывали тени. К вратам «Чертополоха» приближались другие люди. И, судя по терпкости мужских ароматов, их было больше троих.

«Оставаться с ней я не могу — нет никакого смысла. Она не увидит меня. А заключать контракт — страшно. Спериус явно не обрадуется моей инициативности».

Клетес фыркает и, тихо поднявшись, подходит к воротам. Через пару секунд они открываются, а в мелкую щель, расширяющуюся до большего промежутка, бьет свет от фар. Демон отбрасывает тень — но бегущие четверо мужчин не обращают свои взоры на лишний, пятый силуэт на полу. Он разворачивается спиной к Софии, которую грубо прижали к стене и заковали в наручники, и медленно плетется наружу.

София удивленно бегает глазами и даже не вслушивается в слова полицейских. Они безразборно зачитывают ей права и подзаконные статьи, а в голове у девушки сотни вопросов, на которые найти ответ сложнее, чем вырваться из оков.

— Даже сопротивляться не будешь? — посмеивается один из мужчин.

София молчит, попросту не понимая, что нужно ответить. Она не помнила ничего, что могло бы помочь ей придумать вразумительные объяснения.

— Ты какая-то тихая! Нам такое рассказывали про твои выходки, ха-ха!

Девушка сглотнула, когда ее за шкирку оттянули от стены и повели к машине. А затем, сев в салон машины, осмелилась задать вопрос:

— Что вам рассказывали?

После удивленных посвистываний она услышала долгий рассказ, переполненный ехидными замечаниями и шутками. Потом пришлось выслушать меру наказания, которая предусмотрена за нарушение всего ею нарушенного.

 — Ты, кажись, чудачка, — усмехнулся мужчина. — Положат тебя в дурку, да и дело с концом.

— Я не сумасшедшая, — София нахмурилась.

«А точно ли не сумасшедшая? — тут же всплыло в мыслях»

Она не могла вспомнить мотивы своих действий, не могла вспомнить часы, а то и целые дни, прожитые ею за последнюю неделю. Девушка закрыла лицо руками. Наручники звякнули металлическими колечками, когда она протерла уставшие глаза.

— Это определят врачи.

И замолчали.

Клетес провожает уезжающую машину взглядом. Когда та скрывается за поворотом, поднимая клубы пыли с дороги, он смело шагает вперед. А затем щелкает пальцами, подманивая Гончих. Смотрит на горизонт и мысленно обращается к Софии:

«я надеюсь,

что однажды ты влюбишься в человека,

который никогда не позволит тебе уснуть

с чувством ненужности»