• Глава 34.
Шанель замерла у двери кабинета, прижав ладонь к холодной поверхности. Ноготь, покрытый треснувшим алым лаком, нервно стучал по косяку. «Просто войди и скажи. Он не укусит», - прошипело подсознание, но ноги не слушались. За дверью послышался скрип стула - Эрни ворочался за столом, как всегда, когда засиживался допоздна.
Шани толкнула дверь резче, чем планировала, и та грохнула о стену, заставив мужчину вздрогнуть. Чернильная капля расплылась кляксой на странице ежедневника, превращая аккуратные строки в хаос.
-Я подала заявление на стипендию... - выпалила Шанель, не дав ему поднять взгляд. Голос звучал хрипло, горло пересохло от долгого молчания.
Пальцы потянулись к карману, и она достала пожелтевшую по краям открытку.
-В четырнадцать я написала письмо отцу. Умоляла забрать меня, - Шани провела пальцем по пятну от латте на листе, пролитому в кафетерии в день, когда получила ответ.
Она швырнула открытку на стол, и та скользнула к краю, едва не упав. Эрни машинально подхватил её, но Шанель уже не виделa - перед глазами стоял отец, отвернувшийся от неё в тот день, когда она нуждалась в нём больше всего. Эйфелева башня на глянце блестела фальшиво, как фотография в дешёвом журнале.
-Он прислал это. Написал: «Ты копия матери. Прости, мне не нужны проблемы».
Эрни сжал столешницу до скрипа. В памяти всплыло другое письмо - прощальное, нераспечатанное, брошенное в мусорное ведро его отцом. Он сглотнул ком в горле, но Шани заговорила, словно боялась, что передумает:
-Я ношу это как напоминание, что любовь можно выбросить, как мусор, - в её глазах, обычно блестящих дерзостью, плескалось что-то хрупкое.
Эрнест потянулся к кружке с надписью «Лучший учитель-зануда» - подарок Стейси. Пальцы вцепились в ручку так, что побелели костяшки.
-Но... - Шани разорвала открытку по линии сгиба. Хруст бумаги рассёк тишину, как выстрел. - Один навязчивый зануда научил меня: единственная любовь, которой нельзя пренебрегать - к себе.
Она подняла глаза, и Эрни увидел в них отражение своего прошлого - мальчика, боящегося поверить в собственное исцеление. Рука машинально дёрнулась, навстречу, но он сжал её в кулак, впиваясь короткими ногтями в ладонь.
-Сегодня я оставила маме бутылку на столе. С запиской: «Выпей за нас двоих». Всё-таки я - идеальная дочь, - смешок сорвался горьким, как кофе без сахара. Шани потянулась к цепочке, крутя её так яростно, что шея покраснела.
Эрни фыркнул, касаясь шрама на запястье. Этот жест, привычный как дыхание, Шанель заметила ещё в первый их разговор. Тогда она решила - правильный учитель интереснее, чем кажется.
-После школы я поступлю в колледж на дизайнера. Буду рисовать платья, которые заставят Париж плакать... - Шани размахивала руками, демонстрируя воображаемые эскизы, но взгляд цеплялся за лицо Эрнеста, ища одобрения. А Эрни ловил знакомые интонации. Так когда-то говорил он сам, защищая диссертацию, чтобы доказать отцу, что «недотёпа» может чего-то добиться. - ...и, может, мне не нужно топить одиночество в отношениях с первым, кто протянет руку.
Она замолчала, ожидая насмешки. Но Эрни встал, и его тень накрыла разорванную открытку, словно защищая её от прошлого.
-Ты... - он запнулся и нарушил своё же правило «не переходить границы», сделав шаг вперёд. - Ты удивительно похожа на ту девочку, что разбила мою кружку. Только теперь, - он провёл пальцем по трещине на керамике. - Теперь ты не плачешь над обломками. Ты знаешь, как их собрать.
Эрнест почувствовал, что запах её сладких духов - жасмин и карамель, смешался с запахом лавандового освежителя. Его руки непроизвольно поднялись, но замерли на мгновение, прежде чем обнять её. Ладони легли на лопатки - тёплые, чуть шершавые от бумаг. Шани вжалась в крепкую грудь, чувствуя биение сердца - учащённое, как у школьника, списывающего на экзамене. Пальцы вцепились в его рубашку, пахнущую кофе и кедром, будто боялись, что он исчезнет, как отец. Она не решалась поднять глаза, думая, что он увидит в них всё: страх, благодарность, надежду...
-Когда-то я думал, что помогать - значит чинить, - прошептал он в её волосы. - Теперь понимаю: иногда достаточно, просто стоять рядом, когда кто-то решает собрать себя заново.
Шанель зарылась лицом в его плечо, оставив на ткани чёрную полоску от туши. Эрни не отстранился. Эти слёзы были не поражением, а надеждой.
-Ты... - она выдохнула, отступая и тут же спотыкаясь об угол стола. - Ты всё ещё будешь здесь, если я завтра принесу эскиз платья?
Эрнест рассмеялся - не своей обычной сдержанной усмешкой, а глубинным, грудным смехом, от которого затрепетало сердце. И Шанель неожиданно подхватила веселье.
-При одном условии: никаких платьев из мешков для мусора. Даже если это метафора твоего прошлого, - он поднял клочок открытки, играя им, как фокусник картой. - И да... - их глаза встретились. В его взгляде Шани прочитала то, чего не было в отцовском письме - гордость. - В следующий раз добавь к записке стразы. Если уж хоронить чужой алкоголизм, то с блёстками - как твои будущие платья.
Шанель швырнул в него стиральной резинкой, но уголки губ поползли вверх, рисуя искреннюю улыбку.
-Спасибо... - её голос прозвучал непривычно мягко. - Я называла тебя нудным, потому что боялась... - она икнула, пряча лицо в ладонях, - что ты станешь смотреть на меня, как на несчастную Золушку.
Эрни закрыл глаза, вспомнил, как встретил её в тот день у ворот школы. Тогда он не пожалел. Просто поделился шоколадкой и сказал то, что думал на самом деле.
-Я не жалею, - повторил он те слова, пряча дрожь в карманах. - Жалеть - значит считать кого-то слабее. А ты... - губы дрогнули, вытягиваясь в кривую ухмылку. - Ты самая сильная катастрофа, которую я когда-либо встречал.
Шани фыркнула, и в этом звуке прозвучало что-то новое - не вызов, а благодарность. Она схватила со стола маркер и нарисовала на доске улыбающийся смайлик - в противовес тем, что были в её конспектах. Затем стёрла рукавом, оставив розовый след, и выбежала из кабинета.
Эрни мгновение смотрел на хлопнувшую дверь, а потом отвернулся к окну, где дождь смывал город в акварельные разводы. Он больше не боялся, что их разговор станет ошибкой. Теперь он знал - даже если она снова разобьёт кружку, он найдёт клей.
***
Перед сном Стейси лежала на кровати, прижимая к груди потрёпанного плюшевого медведя - подарок отца на семилетие. За окном дождь монотонным ритмом пытался заглушить хаос в голове. Пальцы сами собой потянулись к выпуклой линии на запястье. Она вспомнила дрожащие руки Арчи, перевязывающие рану в Лондоне. «Ты же не из тех, кто сдаётся», - говорил он тогда, даже не зная её имени. А сегодня он стоял перед ней как натянутая пружина, готовая взорваться от боли, которую годами прятал за маской.
Седрик... Его фотографии были отражением того, что она прятала: страх быть брошенной, желание стать невидимкой. Но в каждом кадре была её сила - сжатые кулаки, прямой взгляд, даже сквозь слёзы. Он ломал границы, но не из жестокости - в его глазах читалась та же потерянность, что когда-то грызла её саму.
На столе мерцал экран телефона - десятки сообщений от Шани и Джини, но Стейси игнорировала их. Ей нужно было понять, почему гнев на Арчи и Седрика гас, уступая место горькой жалости. Она села, обхватив колени. В зеркале напротив отразилась девушка с тенями под глазами и растрёпанными волосами. Не идеальная, не «серая мышка». Настоящая.
Глухой стук в стекло заставил её вздрогнуть. Сердце ёкнуло, узнав старый сигнал. Стейси подбежала к окну, распахнув его, и дождь ворвался в комнату с запахом мокрой листвы. Внизу, под ливнем стоял Арчи. Вода стекала по его лицу, а промокшая толстовка прилипла к телу, очерчивая рельеф мышц. Рука замерла с очередным камешком - жест, который он делал много раз, который когда-то был вызовом, теперь выглядел мольбой.
Арчи кивнул на лозу, и Стейси прикоснулась к стеблю, вспомнив, как впервые карабкалась вниз, смеясь от восторга и страха. Теперь же ветви скользили под пальцами, угрожая сбросить её.
«Неужели я всегда буду прятаться?» - подумала она, глядя на дверь из комнаты. Стейси накинула куртку, застёгивая молнию с упрямой решимостью. Ноги сами понесли её по лестнице, к задней двери, минуя спальню родителей. Дверь скрипнула громче, чем она ожидала. Холодный воздух ударил в лицо, смешавшись с запахом земли и мокрого асфальта.
Арчи отшатнулся, увидев её на пороге. Капюшон, надвинутый на лоб, скрывал глаза, но она заметила, как дрогнула его челюсть.
-Ты... через дверь, - произнёс он хрипло, будто бежал весь путь до её дома.
-Боялась упасть, - она поправила мокрую прядь и сама шагнула к нему ближе.
Капли дождя застыли на его ресницах. «Я ошибался», - прочитала она в его взгляде. Арчи натянул на неё капюшон, и пальцы на мгновение задержались у виска, будто проверяя, реальна ли она. Они зашагали по мокрому асфальту, плечом к плечу, но не касаясь. Кроссовки хлюпали по лужам, а фонари мигали, как пойманные в банку светлячки. Рукав Арчи иногда задевал её руку, и каждый раз Стейси сжимала пальцы, чтобы не схватить его за ладонь.
В парке ветер рвал с деревьев последние листья, швыряя им под ноги. Арчи шёл впереди, плечи напряжены, будто несли невидимый груз. Стейси видела, как он украдкой поворачивал голову, проверяя, рядом ли она, но всякий раз отводил взгляд. Она заметила небольшой камешек в усохшей траве. Серебристая прожилка на нём блеснула, как шрам. Стейси подняла его, ощутив шершавые грани, и сунула в карман. Камень напомнил ей о тех днях, когда они с Арчи приходили сюда - разговаривали, обнимались, целовались. Тогда всё казалось проще.
Когда она поднималась за Арчи на мост, доски, по которым они носились с раскинутыми руками, скрипели, будто помнили их смех. Не смотря на непогоду, это место место выглядело таким же сказочным, как в первый раз. Ливень превратил некогда прозрачный пруд в мутное зеркало. Луна скрылась за тучами, оставив только тусклый свет фонаря, который дрожал на мокрых перилах.
Арчи остановился рядом, вцепившись в ржавое ограждение, но теперь его фигура не обнимала - она нависала тяжёлым облаком.
-Раньше здесь пахло теплом, - озвучила мысли Стейси, глядя на воду.
Он молча кивнул. Арчи снова видел перед собой: звёзды, смех, их отражение в воде, свои руки, ловящие её в полёте, страх признаться, что этот мост был для него особенным местом, и он хотел разделить его с ней. Теперь ветер выл в пустоте, а вместо гальки на дне виднелись лишь тени голых ветвей деревьев.
-Ты всё ещё злишься? - Шёпот растворился в шуме воды, но Арчи услышал.
Он обернулся, и она увидела в его глазах не гнев, а усталость. Тень от капюшона скрывала лицо, но Стейси знала каждую морщинку, каждый изгиб бровей. Она обняла себя руками, защищаясь от пронизывающего холода, и Арчи неосознанно шагнул вперёд, закрывая её собой.
-Не на тебя, - он сглотнул, и кадык дёрнулся, словно слова причиняли боль . - На себя. Я... не смог понять, что ты чувствуешь.
Она приблизилась, вдыхая терпкий аромат его духов, смешанный с осенней сыростью, и ощутила, как её окутывает дурманящая пелена.
-Ты не обязан всё понимать, - Стейси коснулась его щеки. Кожа под пальцами была горячей, вопреки холоду. - Но мог бы дать мне шанс объяснить.
Арчи отшатнулся, и капюшон съехал, обнажая уязвимость в его лице.
-Объяснить что? Что ты целовала его, потому что... - он резко оборвал себя, сжав кулаки так, что побелели костяшки. - Забудь.
Арчи отвернулся, цепляясь взглядом за мокрые стволы деревьев. Но Стейси не отступила. Сжала его подбородок, принуждая посмотреть на неё.
-Не прячься за гневом, Арчи, - голос звучал мягко, но не оставлял пути для бегства. - Я вижу, что тебя гложет что-то другое.
Он зажмурился, будто её слова били в самое больное.
-Ты ничего не видишь, - буркнул Арчи, но тут же прикусил губу. Выражение лица смягчилась, словно он внезапно осознал, кто стоит перед ним. - Когда я увидел те фото... я не подумал, что Седрик мог заставить тебя, - Арчи вздохнул, сжимая в руке браслет. - Я подумал - вот она, причина, почему ты уйдёшь. Потому что я... - он провёл тыльной стороной ладони по лицу, стирая капли дождя. - Потому что я тоже боюсь, что ты разочаруешься, когда узнаешь, кто я на самом деле.
Арчи попытался отстраниться, но Стейси упрямо стиснула его кулак. Подушечки пальцев скользнули по разбитым костяшкам - свидетельству его борьбы с самим собой.
-Ты не должен был отталкивать меня, - Стейси прижала его руку к своей груди, где под курткой билось сердце. - Но и я не должна была молчать. Мы оба...
-Боялись, - перебил Арчи. - Я думал, что если буду защищать тебя ото всех, ты будешь нуждаться во мне, - он говорил шёпотом, словно признаваясь в грехе. - Седрик прав, я боялся, что без твоих слёз...
-Ты не станешь пустым местом, Арчи, - Стейси вздёрнула подбородок, заставляя его встретиться с её взглядом. - Я хочу быть той, кому ты доверяешь, - она разжала его пальцы один за другим, раскрывая замок. Потёртый кожаный ремешок с инициалами лежал на ладони, как оковы, которые он продолжал носить с собой. Арчи вздрогнул, будто одна мысль, что Стейси видит его, обжигала. - Мне не нужен герой. Мне нужен ты.
Он вздохнул, и в этом звуке растворились годы попыток быть тем, кем его заставили стать. Его руки обвили её талию, прижимая так близко, что дождь на их одеждах смешался в одно целое.
-Прости меня, - прошептал он ей в волосы, губы коснулись виска. - Я научусь слушать. Обещаю.
Стейси мягко высвободилась из объятий, доставая из кармана камень. Его шершавая поверхность замерцала в свете фонаря.
-Возьми, - её голос звучал тише шелеста листьев. - Когда гнев накроет - сожми его. И... вспомни, зачем сдерживаешься.
Арчи замер, тень от ресниц скользнула по щеке. Он фыркнул, но рука непроизвольно потянулась к подарку.
-Ты серьёзно? - Губы дрогнули, пытаясь скрыть улыбку. - Это детский приём, Стейси.
Она шагнула ближе, не давая ему отступить. Ветер взметнул её влажные волосы, приклеив их к губам.
-Ты учил меня не бояться насмешек, - напомнила она, подражая его тренерской интонации из прошлого. - Говорил, что сила - не в обидных словах. А в том, чтобы оставаться собой. Даже когда всё кричит: «Сломайся».
Он замер, вспомнив, как когда-то стоял перед ней, корча гримасы, пока её смелость не прорвалась сквозь слёзы.
-Это не одно и то же. Ты не... - он резко оборвал себя, сглотнув слово «слабая». Горло сжалось, будто его обвили колючей проволокой.
-Докажи, что я ошибаюсь, - её голос её окреп, став настойчивым. - Сыграй со мной.
Арчи дёрнулся, как от пощёчины. Глаза вспыхнули изумрудным огнём - тем же, что горел, когда он впервые ударил Седрика. Но теперь он не сжал кулаки. Пальцы, дрожа, расслабились.
-Прекрати... - прошипел он, отступая к перилам. Спина наткнулась на металл, но он не отворачивался.
-Тогда покажи мне, кто ты, - Стейси наклонила голову, смотря ему в глаза. - Этот камень - как наши отношения. Шершавый, неровный, но если его не бросать в других, он может стать опорой.
Арчи сжал гранит так, что прожилки впились в ладонь. Боль, острая и жгучая, заставила его зажмуриться. Когда он открыл глаза, взгляд метнулся к её лицу, ища опору.
-Почему именно Седрик? - Её голос её окреп, став настойчивым. Но он продолжал молчать. - Почему именно он пробуждает в тебе эти чувства?
-Потому что он прав, - внезапно выпалил Арчи. - Я и правда слабак. Каждый раз, когда ты рядом, я боюсь... что стану тем, кого ты презираешь. Но это мой страх. Не твоя вина.
Стейси поднялась на цыпочки, её дыхание смешалось с его. Прохладные кончики пальцев коснулись шеи, где пульсировала жилка.
-Ты уже не тот, кто ударил человека. Ты - тот, кто отпустил Седрика, - их лбы почти соприкоснулись. - Твоя сила - не в ярости, а в том, чтобы суметь превратить её... в тишину.
Арчи вздрогнул, почувствовав как слова сорвали старую повязку с раны. Камень в ладони впивался в кожу, но он не швырнул его в темноту, а зажал сильнее, словно переправляя старую ярость в нечто твёрдое, но не опасное. Он почувствовал, как жар в груди тает, уступая место чему-то хрупкому.
-А если... не получится? - Голос сорвался на высокой ноте, как у мальчика, и он резко кашлянул, пытаясь заглушить стыд. Шея покраснела, и Арчи потянул воротник, словно его душила удавка.
-Тогда мы придумаем что-нибудь другое, - губы дрогнули в лёгкой улыбке. - Пока не поверишь.
Арчи снова притянул её к себе, втягивая запах волос - ледяная вишня. Его дыхание выровнялось, подстраиваясь под ритм её сердца.
-Он... тупой, - буркнул Арчи, но уголки губ дрогнули, сражаясь с улыбкой. Стейси отстранилась, подняв бровь. - Метод. Очень театральный.
Она фыркнула, закатив глаза так, что блеснули серебристые тени на веках.
-А твои методы - шедевр актёрского мастерства.
Он провёл камнем по перилам моста, оставляя царапину - короткую, как их ссора, и глубокую, как его сомнения. Дождь тут же смыл ржавую пыль, но след остался. Внезапно Арчи рассмеялся, хрипло, надрывно, как будто выпуская наружу всё, что годами копилось внутри. И тогда Стейси не выдержала. Вцепилась в мокрую ткань его толстовки, притянув так близко, что капли с его волос скатились за воротник, обжигая холодом. Их губы встретились осторожно - с вопросом, а не требованием. Он ответил медленно, почти нерешительно: пальцы дрожали, скользя под её куртку, и она выгнулась, впиваясь ногтями в его плечи.
Арчи дёрнулся, когда её язык коснулся его нижней губы, но не отстранился. Вместо этого руки поползли по её спине, поднимая край свитера. Холодный воздух прорвался сквозь ткань, но его ладони были горячими, как угли, оставляя следы на рёбрах. Стейси вздохнула, вжавшись в него сильнее, и Арчи ответил низким, глухим стоном. Его пальцы обрели уверенность только тогда, когда она вцепилась в его спутанные волосы, держа так, словно от этого зависела жизнь. Поцелуй стал жадным, горьковатым от дождя, сладким от надежды, что всё можно исправить. Они дышали друг другом, как будто воздух вокруг перестал существовать.
Арчи приподнял её, прижав к перилам, и Стейси обвила его бёдрами, чувствуя, как мокрая ткань джинсов прилипает к коже. Металл впился в спину, но боль растворилась в его стоне. Дыхание пылало на шее, зубы задели кожу, и она почувствовала, как мурашки бегут к пояснице. Язык вычерчивал влажные узоры у горла, а пальцы сжимали её так, что на боках остались белые отпечатки.
-Не останавливайся, - прошептала она, когда рука замерла у основания чашечки лифа.
Арчи оторвался на мгновение, чтобы взглянуть на неё - с расширенными зрачками, с губами, подрагивающими от адреналина. В его глазах смешались голод и страх.
-Я не хочу тебя сломать, - прерывисто выдохнул он, опуская её на землю.
Лоб прижался к её плечу, и Стейси почувствовала как его смех - срывающийся и вибрирующий под кожей, звучал надрывно, будто сквозь слёзы. Она провела ладонями по его спине, рисуя успокаивающие круги.
-Ладно, признаю: ты выиграла, - Арчи поднял лицо с привычной усмешкой, но руки осторожно расправляли её мокрые волосы, будто боялись разрушить хрупкое перемирие. - Но только потому, что похожа на мокрого енота. Мило, но явно замышляешь кражу.
Стейси фыркнула, отстраняясь, но он не отпустил её талию.
-Надеюсь, ты готова проиграть, - он щёлкнул её по носу, едва касаясь, но тут же поцеловал это место, заставив содрогнуться. - Только учти: если упадёшь, - Арчи подбросил камень, ловя его за спиной, - я всё-таки спасу. Но сначала сниму видео: «Как не спасти девушку за пять шагов».
-Лучше подготовь речь для команды: «Как футболист проиграл девчонке в забеге», - Стейси язвительно подняла бровь, но уголки губ поползли вверх. - Потому что я годами тренировалась убегать - от насмешек, от себя... Даже от тебя.
Лужа у их ног дрожала от падающих капель, отражая перекошенный свет фонаря. Подошва стукнула по металлическим перилам, когда Арчи оттолкнулся и побежал по мосту. Его тень на досках на миг слилась с её - две неправильные фигуры, нашедшие общий ритм.
-Это не побег! Это... перегруппировка сил, - крикнул он, поскользнувшись на мокром листе, и Стейси рассмеялась, глотая капли с губ.
Она наблюдала, как он растворяется в ночи. Сердце сжималось от странной щемящей боли. «Мы придумаем», - подумала она, ловя вдали его крик: «Сладость, догоняй!». И Стейси побежала за его силуэтом, не зная, приведёт ли их этот путь к свету или в новый лабиринт. Но сейчас это не имело значения - они наконец перестали стоять на месте.
