• Глава 33.
Кабинет директора пропитался запахом сандалового освежителя, смешанного с пылью старых книг. Стейси стояла у окна, втиснувшись между шкафом и горшком с засохшим фикусом. Солнечный луч скользнул по шраму на её запястье. Она прикрыла его ладонью, как будто прошлое можно стереть одним движением.
Миссис Одли сидела, выпрямив спину, напоминая манекен на витрине дорогого бутика. Её ноготь с перламутровым лаком отстукивал ритм, подобно метроному, отсчитывающему секунды до взрыва. Арчи прижался спиной к стене, пытаясь холодом кирпичей погасить пожар в груди. Его пальцы машинально сжимали браслет в кармане толстовки. Седрик метался взглядом от матери к фотографиям, разбросанным по столу.
-Объясните, что за спектакль, - голос миссис Одли звенел, как разбитая посуда, но в уголке рта дёрнулась судорога.
Арчи шагнул вперед, тень от ресниц легла на его лицо, подчеркнув резкую линию скул - маска спокойствия, за которой прятался мальчик из группового дома, пытающийся объяснить, почему защитил слабого. Его ладонь сжала воздух, глаза скользнули мимо Стейси, будто пространство было пустым.
-Он поцеловал мою... - голос сорвался, как после долгого молчания. Стейси невольно дотронулась до губ, вспоминая резкий вкус арбузной жвачки Седрика. Но ни Арчи, ни Седрик не повернулись к ней. Она оставалась невидимкой в этой битве.
Седрик дернул головой, русые пряди прилипли ко лбу, скрывая дрожь век. Он швырнул рюкзак на стол, и один из снимков съехал на колени директрисы. Его руки дрожали, повторяя жест деда, настраивающего объектив перед семейной фотосессией.
-Кого? Девушку? - Саркастичный смешок сорвался с его губ. - Ты думал, спрячешься за своими «геройскими» жестами? - Седрик ткнул пальцем в фото, где Стейси смеётся с Жаком, оставляя мокрый отпечаток на глянце. - Все видят, что ты делаешь на самом деле! Ты лепишь из неё куклу, а она... - ноготь оставил царапину, превратив улыбку Стейси в гримасу, - ...она даже не понимает, как ты её ломаешь!
Стейси сжала кулаки. Её отражение в стеклянной дверце шкафа дрожало - маленькое, размытое, словно её и правда стирали из реальности. Она попыталась поймать взгляд миссис Одли, но та уставилась на снимки, будто они были важнее живого человека у окна.
Арчи не моргнул, капли пота стекали по виску, но тон оставался спокойным:
-Это ты сломал всё, Седрик. Переступил черту, когда решил, что имеешь право владеть её чувствами, - мышцы на спине напряглись, когда он взял фото с поцелуем, сминая в кулаке. Бумага захрустела, как кости под давлением. - Эти кадры - не правда. Это подлость.
Седрик обернулся к матери, внезапно сгорбившись, как двенадцатилетний мальчишка, пойманный на вранье:
-Ты же видишь - он её использует! - В его голосе прозвучала мольба, которую он тут же заглушил яростью. - Он играет в спасителя, чтобы все восхищались, а Стейси... - Седрик схватился за спинку кресла, в поисках опоры. - Она стала тенью!
Стейси вдохнула, чтобы закричать, но воздух застрял в горле комом. Никто не услышал. Рука потянулась к Арчи, но опустилась, так и не коснувшись.
-Она сама решила, кому доверять, - Арчи выдавил фразу, звучавшую как заученная мантра.
Седрик машинально потянулся к ремешку фотоаппарата - потрепанному кожаному, который дед подарил ему в четырнадцать. Старый корпус устройства заскрипел от давления.
-Удобно, да? - Он шагнул вперёд, почти врезаясь в грудь Арчи. - Ты «случайно» рядом, когда ей плохо. Как тот пёс, что рыскал за мной в детстве, пока я... - Седрик замолчал. Глаза метнулись к рамке на столе матери.
Арчи не отступил, расстояние между ними сократилось до дюйма.
-А ты - когда нужно сделать «лучший кадр», - он кивнул на фото, где Стейси закрывает лицо руками. - Сколько раз ты снимал её боль вместо того, чтобы помочь?
Седрик дёрнулся, словно получил пощёчину. Пальцы впились в плечи Арчи, но тот лишь вдохнул глубже, сжимая челюсть до хруста.
-Я... я хотел её защитить! - Выдох Седрика звучал детским, надтреснутым. - От тебя! От всех, кто...
-От меня? Или от себя самого? - Перебил Арчи тише, его рука легла на грудь Седрика, чтобы оттолкнуть, но он почувствовал бешеный стук сердца.
Директриса ударила ладонью по столу. Фоторамка с портретом «идеальной семьи» - мать, отец, Седрик с медалью по волейболу - разбилась. Осколки разлетелись по полу.
-Хватит! - Её маникюр дрогнул, царапая деревянную столешницу. - Вы оба ведёте себя как дети!
Седрик засмеялся - высоко, истерично, схватившись за живот. Плечи вздымались, будто он рвал невидимые путы.
-Ты всегда святой, да? - Глаза Седрика лихорадочно метались по лицу Арчи. - Почему тогда она до сих пор вздрагивает от твоих прикосновений? - Прошипел он вытирая ладонью рот. - Ты... ты не герой. Ты тюремщик.
Стейси прижала руку к груди, сердце колотилось так громко, что казалось, эхо его ударов разносилось по всему кабинету. Каждое слово Арчи и Седрика вонзалось в неё, как нож, оставляя невидимые порезы. Взгляд метнулся от Арчи, застывшего, как глыба льда, к Седрику, чьи пальцы теребили ремешок. Они спорили о ней, но забыли, что она здесь.
По коже бегали мурашки, холодные и жгучие одновременно. Стейси сжала кулаки, ногти впились в ладони, причиняя боль - единственное, что напоминало: она всё ещё жива. Она хотела закричать, схватить их за руки, заставить замолчать, но ноги не слушались, а голос предательски исчез.
-Она боится не меня, - Арчи отступил на шаг, чувствуя, как дрожь от ладоней поднимается к плечам. - А таких, как ты. Кто коллекционирует её боль, как кто-то коллекционировал твои «успехи», - Арчи бросил ему в лицо скомканную фотографию. - Ты не любишь её. Ты любишь свою боль.
Седрик побледнел. Его лицо исказила гримаса боли, но он тут же стёр её ладонью. Пальцы впились в единственную нить, связывавшую с дедом.
-А ты любишь? - Выдохнул он, превратив вопрос в обвинение. - Или ты просто боишься, что без её слёз ты... - губы искривились в призрении, - ...станешь пустым местом?
-Я знаю, каково это - терять всё, - Арчи смахнул фотографии со стола, и они упали к ногам Седрика. - Поэтому я никогда не заставлю её выбирать между мной и собой. А ты... - взгляд его смягчился, став почти жалостливым. - Ты даже не спросил, чего хочет она.
Стейси прикусила губу до боли. Свет упал на её лицо, осветив подрагивающее веко и сжатые губы. Арчи наконец повернулся, но его взгляд скользнул сквозь неё. Пальцы непроизвольно провели по шраму - старый ритуал, ставший якорем, возвращающим в реальность - под кожей пульсировала ярость, горячая и густая. Это был гнев не на них, а на себя - за то, что позволила превратить свою жизнь в трофей для чужих амбиций.
-Я здесь, - её голос разрезал тишину резко, как удар хлыста. Даже директриса вздрогнула и уронила ручку.
Седрик отпрянул, наступив на разбитую рамку, осколок впился в подошву, но боль не дошла до сознания. Он смотрел на её губы - трепещущие, но не от страха, а от прячущейся силы. Арчи застыл с поднятой рукой, кулак так и не опустился. В его глазах мелькнуло то, что Стейси боялась увидеть больше всего - растерянность человека, осознавшего, что его «спасение» стало очередной клеткой.
-Я хотел... - начал Седрик сдавленно.
-Ты хотел спасти меня. Как дед спасал тебя через объектив, - Стейси перебила, нарочито медленно положив ладонь на его фотоаппарат. - Но я не сломанный кадр, Седрик.
Она повернулась к Арчи, и её тень легла на его грудь, словно пытаясь закрыть раскол, образовавшийся между ними. Внезапно Стейси ощутила, как спина распрямляется сама собой, а подбородок поднимается.
-И не проект для исправления, - добавила она мягко, но настойчиво.
Рука Арчи подалась навстречу, но застыла между желанием обнять и страхом сделать больно.
-Вы должны перестать решать за меня! - Её взгляд метнулся от Седрика к Арчи, и в нём вспыхнуло что-то дикое, давно похороненное под слоем молчания. Пульс колотился в висках, но она вдохнула глубже. - Я устала быть полем битвы для ваших страхов.
Губы задрожали, выдавая желание заплакать, но Стейси сжала их в тонкую линию. Она развернулась, чёрные волосы взметнулись, задев щёку Арчи. Стейси намерено наступила на скомканную фотографию их с Седриком поцелуя. Впервые за долгие годы она чувствовала не страх, а гнев - чистый, освобождающий.
Дверь захлопнулась, оставив в кабинете только запах сандала, тиканье часов и двух парней, внезапно осознавших, что они бились не за девушку, а против собственных отражений.
Оба метнулись за ней, но кашель директрисы заставил остановиться. Седрик обернулся, и его глаза сузились - на лице матери, всегда безупречном, пульсировала едва заметная жилка раздражения.
-Вы забыли, что школа - не место для ваших игр, - голос миссис Одли звучал холоднее школьных стен. Она взглянула на фотоаппарат в руках сына, и её рот искривился. - Арчи, это первое из трёх замечаний. Агрессия неприемлема.
Седрик нервно провёл пальцем по затвору, вспомнив, как мать выбросила его первые снимки: «Хватит заниматься ерундой». Губы дрогнули в попытке улыбнуться, но голос директрисы срезал попытку:
-Это касается и тебя, - она приблизилась к сыну и вырвала камеру. Седрик почувствовал, как оборвалась нить, связывающая его с дедом. - Научись решать проблемы не через объектив. Я устала прикрывать твои выходки. Дед учил тебя видеть мир или разрушать его?
Арчи застыл, наблюдая, как ладони Седрика судорожно сжались.
-Психолог или исключение. Выбирай, - миссис Одли швырнула камеру на стол. Экран треснул, как разбилось сердце Седрика.
Он вылетел из кабинета. Ноги сами понесли в дальний туалет - тот самый, где краска на стенах облупилась, а зеркало давно покрылось паутиной трещин. Седрик прижался к стене, и дрожащими пальцами достал фотографию деда. «Настоящее искусство - видеть душу», - говорил он, когда учил его проявлять плёнку в ванной. Но сейчас от этих слов веяло ложью.
Седрик швырнул снимок на пол. Через секунду уже стоял на коленях, разглаживая мятые края. В ушах звенело, а углы впивались в кожу. Он потянул прядь волос, вырывая её с корнем, но боль лишь разожгла огонь в груди. Кулак сам собой взметнулся вверх. Первый удар о зеркало заглушил отца: «Ты позоришь нас своими глупыми снимками». Второй - превратил костяшки в кровавое месиво. Зеркало рассыпалось, и в осколках отразились десятки искажённых лиц.
-Я... я не справляюсь, - хрип вырвался наружу, смешавшись со слезами. Кровь с ладоней капала на раковину, рисуя абстракцию из алых брызг. - Ты говорил, что правда важнее красивой лжи. Но ты не сказал, как это больно.
Он прижал осколок к запястью, оставив тонкую алую нить. Боль принесла облегчение - хотя бы она была настоящей. За дверью послышались шаги. Седрик резко выпрямился, повернул кран и сунул руки под ледяную струю. Вода жгла как кислота, но он умылся, стирая следы крови и слёз. Когда дверь распахнулась, он уже был тем, кого все сторонились - позой, взглядом, кривой усмешкой.
-Жалкое зрелище, - Дерек вошёл, щёлкая зажигалкой. Огонёк осветил синяк под его глазом - след прошлой драки, которую Седрик замёл. - Хочешь, устроим ремейк? Вызовем Арчи сюда, сделаем кадры...
-Заткнись! - Рёв Седрика эхом отозвался в тесном помещении. Он шагнул вперёд, запах железа от крови смешался с дешёвым одеколоном Дерека. - Что вы наделали? Я не хотел её позорить.
-О боже, - Миджл закатила глаза, рисуя помадой сердечко на уцелевшем куске зеркала. - Мы же просто помогли твоему спектаклю. Ты хотел шокировать Бриенна - мы добавили драмы.
Седрик стиснул зубы. Именно он попросил Дерека проследить за тем, чтобы Арчи увидел фото. Но Дерек, как всегда, перегнул, развесив снимки по всему классу.
-Вы испортили всё! - Прошипел Седрик, глядя на кровь, сочащуюся между пальцев. - Я вытащил тебя из той истории с поджогом! Моя мама могла выкинуть тебя из команды и школы, но я...
-И что? Теперь я твой раб? - Дерек навис над ним, скользя языком по зубам. - Продолжай прятаться за директорской юбкой, но Арчи не исключат, даже если в следующий раз он переломает тебе рёбра.
Миджл рассмеялась и приблизилась к Седрику, пальцы скользнули по его груди, но он отшатнулся.
-Больше вы мне не нужны.
Дверь захлопнулась за ним, оставив в туалете эхо их смеха. В глазах стоял дед - не улыбающийся, а смотрящий с упрёком. «Стоило ли?» - спрашивали его карие глаза на снимке. А в кармане осколок царапал кожу, напоминая: правда, как лезвие, оставляла раны, которые не заживают.