Ребёнок [ЗАКОНЧЕНО ]

- Кушать будешь? - ты выходишь на кухню, смотря на то, как парень дожидается закипающий чайник. Он пьёт какао с водой, отвратительное пойло, но Чонгуку нравится почему-то, по утрам он не отказывает себе в этом завтраке, оставляя после себя кружку с еле отмываемыми коричневыми разводами.

- «Кушать»? А чё не «жрать»?

- Я не всегда так говорю, - бубнишь, открывая холодильник, и хмуришься. Неужели ты всегда так ему говорила? Учитывая его отношение, это не удивительно, но сейчас почему-то стыдно за это настолько, что ты позорно краснеешь.

- Я опаздываю в школу, - Чонгук соскакивает со стула и уходит в комнату, даже не дождавшись чайника. Ты сначала смотришь на его удаляющуюся спину, потом выключаешь плиту и пытаешься понять - что это сейчас было?

Сегодня суббота, на часах одиннадцать часов утра, и этот засранец никогда не опаздывал в школу, потому что редко в неё вообще ходил.

Ты греешь молоко и заливаешь им какао-порошок, чтобы была причина пойти в его комнату. Тебе не по себе, не хочется верить, что после поцелуя что-то изменилось, но это всё равно чувствуется, оно витает в воздухе такой неловкостью, что кажется, будто вы снова незнакомцы.

- Ты тупой, сегодня суббота, - ты раскладываешь его дверь нараспашку и прислоняешься к косяку, скрестив руки на груди.

- Да, я знаю, - Чонгук просто сидит на кровати, опираясь логтями на свои ноги и смотрит на сжатые пальцы в замок. Он перебирает пальцы, и ты ощущаешь, как он старается на тебя не смотреть.

Такого ещё точно не было. Это странно и лучше бы вы до сих пор воевали, потому что так ты привыкла, а стоять на входе в комнату Чона и видеть, как у него покраснели уши - для тебя впервые.

- Ты стесняешься меня? - ты выдаёшь короткий смешок, из-за чего Гук поднимает свои яркие глаза. Он похож на испуганную антилопу в свете фар, но быстро собирается с силами и щурится.

- Нет! - знакомый дерзкий тон с ноткой ненависти, ты так рада слышать его, что даже смеёшься, вызывая тем самцм непонимание парня.

- Ты смущён тем, что мы вчера целовались, - твои глаза сверкают сдерживаемым смехом и озорством, потому что смотреть на то, как Чонгук дуется, крайне забавно. У него сжимаются кулаки, и ты замечаешь вчерашние раны, которые стоит обработать. Парень сжимает губы в тонкую полоску, встаёт, чтобы сделать пару шагов к тебе и схватиться за дверь в желании её закрыть.

- Проваливай, - этого Чонгука ты узнаёшь. Грубый и злой, хочет оттолкнуть вместо того, чтобы поговорить, и ты сама виновата в этом. Однако всё равно улыбаешься, потому что уши у него покраснели ещё сильнее.

Ты вспоминаешь, что этот парень совсем не имеет опыта и всё, что у него было - это поцелуи с тобой, которые ему понравились до кошачьего урчания.

- Ты вчера сам признался, что хочешь меня целовать. Тебе каждый раз для этого нужно будет напиваться? - ты приподнимаешь одну бровь, глядя, как Чонгук почти рычит от злости, готовый заклопнуть дверь и заодно прихлопнуть тебя.

- Заткнись, - шипит со злостью и усердием.

- Мне тоже понравилось целоваться. Когда я проснулась, я хотела снова тебя поцеловать, потому что я, на самом деле, хочу теперь это делать постоянно. Конечно, кроме тех моментов, когда ты меня бесишь или похож на вздыбленного быка, как сейчас, - ты пожимаешь плечами и отходишь от двери максимально беззаботно, чтобы не выдать, как щёки уже начинают краснеть.

Это слишком смущающе, потому что говорить подобную правду, глядя в глаза парню, оказывается трудно, даже если это похоже на насмешку и издевательство. Ты была искренней, но Чонгук, кажется, не оценил, захлопнув с силой дверь.

На секунду приходится выдохнуть, чтобы не разозлиться и не спросить, какие счета он платит в этой квартире, чтобы хлопать грёбанными дверьми, но ты лишь тихо стучишь ему снова.

- Я тебе там какао навела, остывший будет невкусным.

Уходишь в спальню, закрывая дверь так, чтобы он слышал, и только тогда этот ребёнок выходит тихо из комнаты, чтобы на кухне выпить какао.

- Вкусно? - ты дала ему допить почти до конца, а теперь выловила для разговора. Чонгук немного давится, сдавленно кашляет и снова злобно смотрит на тебя.

- Да! - рычит так, будто выпил отраву.

- А сказать «спасибо»? - ты смеёшься с его удивлённого лица, эмоции которого переходит в презрение.

- Да с какой стати? Я тебя не просил. Если ты думаешь, что между нами всё поменялось, ты ошибаешься, тот поцелуй... - парень прочищает горло, прежде чем взглянуть на тебя, - он ни на что не повлиял, мне даже не понравилось.

- Ты не умеешь врать, - ты опираешься о стену, качая головой, из-за твоей фразы парень подскакивает со стула, чтобы сделать пару шагов вперёд.

- Той ночью я соврал, мне просто хотелось секса, потому что в клубе обломилось, - Чонгук тычет тебе в грудь пальцем и скалится. Его ноздри раздуваются, а голос покрыт коркой льда.

Он не умеет врать совершенно, тебе это до громкого смеха забавно, потому что несмотря на грубость и уверенность, на гонор, который повышает голос парня на гласных, всё равно его тон неровный, иногда ноты переходят на лёгкую дрожь и нелепые паузы при выдумывании новой отмазки.

Чонгук такой ребёнок. Его неумение врать и лёгкая вспыльчивость - для тебя это шаг вперёд, потому что он не может злиться как в прошлом. Раньше он бы ушёл, ничего не доказывая, разбил бы посуду, чтобы больше не трогала совсем, обматерил, но теперь ты улыбаешься и кладёшь руки ему на плечи.

- Ну, не понравилось и ладно, - пожимаешь плечами, а парень смотрит на твои руки, обледенев, и хочет сделать шаг назад. - Точно не понравилось? Может, проверим, Гуки? - ты чмокаешь его в губы быстро, по-детски звонко и почти нелепо, но Чонгук вспыхивает тут же как спичка и отталкивает от себя.

Грубо, больно немного, но ты сама его вывела. Всё равно не жалеешь, потому что смотреть на то, как он кривится и вытирает губы крайне забавно, хочется сказать: «А кончать подо мной от трения тебе было не противно, и мы оба были трезвые», хочется посмотреть, как у него снова покраснеют уши, а может, когда-нибудь ты сможешь увидеть и на щеках милую красноту.

Сейчас он действительно кажется милым малышом, который не может скрыть настоящие эмоции, но продолжает играть комедию. Чонгук кажется беззащитным. Он просто не знает, что делать со своими чувствами. Ты бы поговорила с ним об этом серьёзно, потому что понимаешь, насколько трудно сейчас держать в груди влечение к кому-то вместе с тотальным недоверием ко всему.

Он смог забыть о прошлом лишь дважды, и это большой прогресс, потому что когда уходит ненависть ко всему миру, остаётся мягкий чёрный комочек Гугу, который просто не знает, что такое влечение.

- У тебя иногда показывается развитие десятилетего, знаешь?

Ты не совсем это имела в виду, просто хотела сказать, что он всё ещё наивен и прост. У него ещё не было любви и многого другого в жизни, он чист и многие эмоции для него трудны для восприятия. Только сейчас он понял, как приятно целоваться и ему хочется делать это чаще, юношеский максимализм играет в груди, а гормоны бьют в голову. Всё это борется с недоверием к окружающим и выглядит занимательно.

Ты точно ляпнула совсем не то.

- Десятилетий, которого ты хочешь? - Чонгук не злится, он всё ещё трогает свои губы одной рукой, а другой прикасается к твоим ключицам. - Да вы, дамочка, совсем кукухой тронулись, так и посадить за педофилию могут.

Он ведёт по шее, за ухо и контраст нежности и холодных пальцев проходится дрожью по телу. Касания Чонгука для тебя похожи на рязряды тока, после каждой линии, которые он оставляет, у тебя горит кожа, дыхание учащается, потому что тебе так нравится, как он это делает.

Будто учит, изучает тебя и следит за своей рукой: где проводит, где ты замираешь и задерживаешь вдох, а где наоборот - рвано выпускаешь кислород из лёгких.

- Тебе семнадцать, - выдыхаешь тише, чем хотела. Ты пытаешься скрыть тот факт, как всё-таки приятно, что Чонгук трогает. Он проходится лишь кончиками пальцев по плечам, шее и за ухом, но это так ведёт, что даже стоять трудно. Тебе кажется, что там, где он касался, видны красные пятна от ожогов, потому что горит всё, теперь даже лицо.

- Я несовершеннолетний, - будто усугубляя ситуацию, он делает ещё шаг, почти соприкасаясь с твоей грудью. Под майкой без бюстгальтера видны вставшие соски, и парень не ужерживается, проводит одним пальцем, аккуратно задевая, и ухмыляется, когда ты утыкаешься лбом ему в плечо и громко выдыхаешь ртом.

- Возраст согласия, слышал о таком? Почитай что-нибудь об этом и.. - ты сначала захлебываешься воздухом, когда Чонгук ведёт пятерней по твоему затылку, проходя по коже коготками, а потом стонешь, потому что мурашки только что сплошным дождём побежали по телу.

- И? - переспрашивает, издевается, отодвигает твою голову с плеча, чтобы посмотреть в глаза.

- Я забыла, долбанный засранец, - Чонгук смеётся, принимая от тебя лёгкий удар в плечо.

- Так ты определись, мне семнадцать или десять? У тебя плохо с математикой.

Ты уже забыла, о чём вы говорили. Забыла собственное имя под этими лёгкими касаниями, ты сейчас пытаешься хотя бы дышать, пока его рука всё ещё лежит на твоём затылке.

- Всё равно ты такой ребёнок.

- Ребёнок смог бы сделать так?

Чонгук подхватывает твои губы, цепляет своими, чтобы неумело ворваться языком в твой рот. Он мажет слюной по подбородку, грубо прижимается ко рту, вторгается, будто от этого зависит его жизнь.

Ты позволяешь ему это делать, разрешаешь ему целовать грубо, кусаясь и оставляя слюну вокруг рта. В другой раз тебе бы не понравилось, но сейчас ты улыбаешься и издаёшь смешки, вставая на носочки, чтобы углубить поцелуй и держаться за его плечи.

Всё говорит о его нулевом опыте, и это слишком мило. Чонгук очаровательно пыхтит, проталкивает язык в твой рот и совершенно не понимает, куда его девать, а ты помогаешь, своим языком показываешь пример, от которого парень коротко стонет.

Вокруг влажно, поцелуй такой громкий с глубоким усердным дыханием Чонгука. Ты снова улыбаешься, когда парень резко отстраняется, делая судорожно вдох от нехватки кислорода. Такой милый, неумелый, ты притягиваешь его к себе обратно и целуешь уже медленнее, показывая, что напирать не стоит иногда, и Чонгук слушается, наклоняет голову и раскрывает рот, работая челюстью.

- Тебе же не понравилось меня целовать, - шепчешь ему в губы, и Чон сцеловывает тут же эти слова.

- Я должен в этом окончательно убедиться, - Чонгук подхватывает твою верхнюю губу и проводит по ней языком. Ты в ответ стонешь, прикрывая глаза, и покрываешься мелкой дрожью. - Отвратительно, - он отстраняется и выглядит абсолютной противоположностью своих слов. - Но ещё пару раз я бы перепроверил.

Ты фыркаешь и бьёшь его кулаком в плечо. Он всё ещё тот же засранец, но теперь ты думаешь, что вместо разговоров стоит попробовать другую тактику.