II
Неожиданное понимание озарилась внутри него: никакого спасения от взглядов и шёпота на самом деле нет, а потому не было смысла покидать маршрутку прямо сейчас. Почему-то к нему в голову закралась мысль, что сколько бы долго он ни сидел в движущейся газели, дальше этой остановки она не уедет. Грустная ситуация. Там хотя бы было чем заняться - наблюдение за пауками. Они жили там большой колонией на двадцать-тридцать особей, образовывая крупную полусферу, когда отдыхали. Восемь серебряных глаз по бокам и четыре спереди должны были давать им отличный обзор. Сами пауки были матово-чёрного цвета, с фиолетовыми щетинками, образовавшими густой мех на нижней части каждой лапки. Заросли эти походил на ботинки. Но теперь Сергей был лишён удовольствия смотреть за их паучьими делами, которые они нагло выполняли, даже если приходилось ползать по его ногам и рукам. Впрочем, сегодня их он и не видел почти, только одна крошечная особь от кого-то пряталась, забившись в угол.
Кончив думать о пауках и их странном бытие, наш друг задумался о странном происшествии, когда он засмотрелся на Чудика. Что это было? Сон? Галлюцинация? Видение о его будущем? Тот мужчина, пивший самогон, был отдалённо похож на него самого. Так рассуждал Сергей. Конечно, это было не так. Прошлое моего отца не могло быть будущем нашего друга. Конечно нет.
Наконец-то остались последние мгновения до дома. Через море фиолетовой травы и колючих кустарников с тёмно-синими плодами, шла дорога из бетонных плит, которые петляли туда и сюда, образовывали завитки и делали крюк пару раз. По левое плечо от плит лежали дома в виноградных и грушевых оттенках, а по правое в оттенках персика. В его голове опять всплывает воспоминание, в котором есть мой отец. Курящие мужчина и женщина обсуждают новый микрорайон, новые дома и их новую квартиру.
- Хороший район, хороший дом, хорошая квартира. – перечисляла женщина – И чем тебе не нравится?
- Я не говорил, что не хорошая квартира, но мне наша прежняя нравилась больше, и всё нравилось больше. - отвечал с недовольством человек, похожий на гражданского мужчину из прошлой вспышки, разве что это был младше лет на пять, да выглядел куда более свежим и здоровым. Этот явно не страдал он постоянных болей в желудке, как прошлый, да и переживаний у него было меньше. Да, вы правильно поняли, это мой отец.
- Ну снесли его, снесли, понимаешь ты? – уже раздражалась женщина.
- Да знаю я, что снесли. Ладно, поехал я.
- Куда поехал?
- На даче заночую сегодня. – ответил мужчина, и уехал, расстроив свою жену. Больше он никогда не ночевал дома.
Чей-то шорох вывел из сна Сергея. Теперь наш друг пытался вспомнить эту женщину. Почему-то эта зрелая женщина вызывала у него тёплые мужские чувства. Её имени он так и не смог вспомнить, хотя пытался минут десять. Фиолетовые заросли колыхались – кто-то бегал в них. Он огляделся. Вокруг не было ни души, только крупные крысы, с рыбьей, переливающийся разными фиолетовыми оттенками, чешуёй, с четырьмя парами серо-зелёных глаз, и раздвоенным хвостом, бегали туда и сюда, поедая тёмно-синие плоды колючих кустарников.
Здесь жило много полевых мышей и крыс, но они не сильно его интересовали. Скорее его удивил представший перед ним вид. Он посмотрел в небо, заволоченное тучами странного серого металлического цвета. Крупная стая чёрных трёхглазых воронов из самой глубины леса вылетела на охоту. Вот они заметили длинную собаку, с шестью парами лап и парой неестественно жёлтых глаз. Они клюют глаз и череп, опрокидывают собаку на спину, чтобы расклевать, порвать клювами с мелкими зубами, острыми как пила, ей живот, и у них это вполне легко удаётся. Схема-то отработана. А люди, которые должны бы обратить на это своё внимания, почему-то совсем пропали, а наш друг слышал только истошные крики собаки, да переговоры воронов, которые каркали по-своему, завывали по-волчьи, кричали по-людски. Сергей вдруг вспомнил, что очень любит воронов. Умные и мудрые птицы. Он делился с ними своими знаниями, а они кормили его, помогали как могли. Часто они предупреждали его, если ночью, если Чудики ворошили ближайшие дома. Обычно это происходило вечером, и тогда эта стая кричала «Чудик! Чудик! Ещё один! Беги, Сергей! Прячься». Говорили это они все вместе одновременно. Сергей думал, что эти птицы не просто разумны, но обладают коллективным разумом, иначе не мог он объяснить то, с какой лёгкостью и проворность они выхватывали крыс из травы, на лету вспарывали им морды, да бросали их всех в какое-нибудь место, которое охраняли ещё несколько воронов, что сразу после первого десятка добычи начинали переносить их в гнездо, которое было у них в ближайшем лесу, на огромной красной сосне, раскинувшей свои ветви на десятки метры вокруг ствола.
Вороны почувствовали что-то и, поворчав по-птичьи немного, полетели в ближайшее здание, под защиту крыши. Вид зданий тоже был непривычным: выцветшие панели, тут и там зияли дырки, шириной и высотой в полтора метра, все окна выбиты, двери сорваны.
Посыпались крупные серые капли. Наш друг попробовал на вкус эту небесную воду. Отдавало химическим карандашом и ржавчиной, но если бы та рыженькая ещё существовала и попробовала эти капли, то не нашла бы никаких различий, как и любой из людей, которых знал Сергей, которые так внезапно пропали без следа. «Кислотный дождь в массовой культуре представляют нам как зелёный, разъедающий всё, тогда как это просто немного неприятный, но не опасный дождь» - так рассуждал Сергей (кто-то шептал: кислотный... кислотный...), хотя на самом деле этот «немного неприятный» полностью закупоривал поры на коже, сжигал волосы и раздражал глаза, выедая их по чуть-чуть. После же этого интересного явления, вся зелёная листва и трава, к которой мы привыкли, умирала, а корни начинали гнить, выпивший эту воду обнаружит кусочки себя в унитазе, а вдыхающий её пары выхаркает остатки лёгких через лет пять. Странно, что никто не замечал этих пагубных последствий ни в природе, ни в самом себе. Впрочем, эти люди не замечали совсем ничего. Может они принадлежат другому мирам, а потому то, что происходит здесь их не волнует?
Впрочем реальность уже начинала пробиваться сквозь завесу сна, посредством странноглазых животных, необычной растительности и страшной погоды. Последним ударом по хрупкой стене воображения стал рой глаз, летящих к дому Сергея. Это были прекрасные бабочки, с серыми и бесцветными телами, маленькой головой, почти полностью занятую сложными глазами, как у обычных насекомых, и широкими разноцветными крыльями, с узором в виде пары человеческих глаз. Никогда он не видел их так много и вместе, и заворожённый их красотой, тихо наблюдал, пока его разум кипел от потока противных истин.
Он начал вспоминать и себя, и жизнь, и этот мир, и страшную катастрофу, создавшую всё. Он посмотрел на костлявые, серые пальцы, с отслаивающейся кожей, потрогал ими своё грубое лицо с впавшими щеками, а сухим, с трещинами, языком провёл по беззубым, кровоточащим дёснам и зашептал что-то себе. Подавленный, привыкший уже к неприятным возвращениям в реальность, согнувшийся старик пошаркал в лес, мимо своего дома, возле которого когда-то стоял с женой, отказавшись жить здесь с ней. И страшно сожалел, что так мало был с семьёй, что всё закончилось так.
Вместо окна, в квартире, у нашего друга была дырка в стене, оставленная каким-то Чудиком, и он часто смотрел на рассвете и закате на выросшие вплоть до четвёртого этажа громоздкие деревья-кактусы, с многочисленными жёсткими колючками и крупными, продолговатыми синими плодами, по вкусу похожие на бананы с чёрной смородиной. Ещё в лесу были тонкие и очень высокие деревья с длинными и узкими листиками медного цвета, которые походили по вкусу на табачные листья, были с толстыми стволами, с фиолетовой листвой в форме треугольников. И была огромная красная сосна, на которой жила стая воронов, примерно триста или около того особей. Это дерево он вырастил сам, в память обо мне. И постоянно содрогался, когда думал о тех событиях, что привели его к этому.