impulse control disorder a.i. [RussianTranslation]

Её мать ещё раз ударила её по лицу, но Робин лишь опустила голову, уставившись в деревянный пол.

— Иди в свою комнату. Я больше не хочу видеть твоё лицо, — жестоко сказала женщина, и взяла очередную бутылку пива, уходя из дома.

Слёзы Робин не имели конца. Она громко всхлипнула, сидя на холодном полу, притянув худощавые колени к груди и закрыв лицо окровавленными ладонями.

Боль никак не отступала, и она уже несколько раз пожалела о том, что много раз била кулаками об стену.

После ещё нескольких минут рыданий, Робин поднялась на ноги. Она не чувствовала ничего, кроме жуткой боли в сердце и невыносимого чувства тоски. Она ненавидела себя; она ненавидела весь мир.

Эта ссора между Робин и её матерью была гораздо серьезнее остальных, а их было немало. Её мать дважды ударила её по лицу, ударила ногой и обозвала её неисчислимым количеством оскорбительных слов, для перечисления которых потребовалась бы по крайней мере неделя. Робин чувствовала себя ужасно из-за того, что она ненавидела свою мать.

Робин вошла в свою комнату, на всёх четырех стенах которой было очень много зеркал. Всего лишь пару месяцев назад она поняла, зачем её мать постоянно окружала Робин зеркалами.

Они были предназначены для того, чтобы постоянно пугать девушку, потому что она ненавидела смотреть на себя в зеркало. Она всегда искала в себе недостатки, зацикливаясь на каждой мелочи, которая ей не нравилась, но сегодня все было иначе. Вся та ненависть, которую она чувствовала по отношению к себе, достигла крайней точки, и она ударила кулаком прямо в своё зеркальное отражение, из-за чего разбитые суставы на руке стали болеть ещё больше.

Зеркало треснуло, и внезапно Робин запаниковала. Мать убила бы её за треснувшее зеркало, но тогда Робин было плевать на то, что подумает её мама.

Вся та боль, вгоняющая Робин в агонию, которую причинила ей мать, никогда не могла сравниться с той, которую она причиняла себе сама.

Она закатала рукав свитера и прошлась дрожащими пальцами по следам от ожогов. Каждый раз, когда Робин злилась на себя, она зажигала сигарету и со злостью прикладывала её к своей бледной коже.

Робин ненавидела это. Она ненавидела это чувство. Она ненавидела тот факт, что испытывала эту боль каждый день.

Внезапно она начала думать об Эштоне, и начала успокаиваться. Те злостные ощущения, которые она испытывала минутой ранее, исчезли, и она слабо улыбнулась.

Ей ужасно сильно хотелось пойти к Эштону, потому что ему лучше всех удавалось успокоить её, но она боялась. На часах было три часа ночи, и он, скорее всего, спал.

Но она нуждалась в ком-то, кто бы смог её утешить. Ей было слишком страшно оставаться одной, так что она встала и покинула дом. И только спустя несколько минут она осознала, что бежит в сторону дома Эштона.

Она не знала точного адреса, но она уже два раза приходила сюда и примерно помнила дорогу.

Спустя минут двадцать пять быстрой ходьбы она, наконец, добралась до своего места назначения. Войдя в здание, она тут же поспешила к лифту и дрожащей рукой нажала кнопку с номером "5".

Робин вышла из лифта и подошла к его двери, позвонив в звонок. Никто не ответил, но она не была удивлена. Она вздохнула и, когда она уже что сейчас самое время развернуться и уйти, дверь открылась, и она увидела сонного Эштона в одних лишь штанах.

— Робин? Что ты здесь делаешь? — спросил он, в его голосе чувствовалось беспокойство. Он впустил её в квартиру и сонно потёр глаза.

— Мне... Мне просто нужно было с кем-то поговорить, но мне очень жаль, что я тебя разбудила. Мне, наверное, лучше уйти, — сказала она, чувствуя себя виноватой. Ей всегда удавалось всё испортить.

— Нет, всё в порядке, правда. Что случилось?

Они сели на диван в гостиной, и Робин рассказала Эштону обо всём, выплеснула все накопившиеся внутри за долгое время эмоции, но ни разу не заплакала. Ей удалось не сорваться.

Однако после всех сказанных Робин слов, у Эштона на глазах появились слёзы. Ему очень не нравилась ситуация, в которой сейчас оказалась Робин.

Он крепко обнял её, и тогда она не выдержала и разрыдалась у его на плече. Ей было стыдно, но она решила оттолкнуть от себя это неприятное чувство. Сейчас рядом с ней был Эштон, так что ей было плевать на всё остальное.

Она была так счастлива, что у неё есть Эштон, что даже улыбнулась. Она уже очень давно не улыбалась.

Но Робинне могла контролировать тот факт, что она причиняла боль всем, кто делал еёсчастливой.