Из пламени

Первого сентября 1973 года центральный пирс Саутенд-он-Си — портового города на юге графства Эссекс — как и всегда в этот день был оживлён. Звонкие голоса детей перекликались с дребезжанием колёсиков пассажирских тележек, сливаясь в мелодию общей суеты. Родители будущих учеников знаменитой школы магических искусств Альшенс давали чадам последние наставления, а те, в свою очередь, лишь нетерпеливо кивали, спеша присоединиться к новым друзьям, с которыми им предстояло начать следующую главу жизни.

Чуть поодаль от всех под руку с каким-то мужчиной, вероятнее всего, отцом, стояла девочка лет тринадцати — в белом атласном платье и светло-голубых фетровых перчатках. Благородное бледное лицо отца, отмеченное печатью усталости, обрамляли, подёрнутые сединой, длинные каштановые волосы. Неброский, но дорогой костюм выдавал в нём человека состоятельного, с хорошим вкусом, но не кичащегося достатком и довольствующегося лишь самым необходимым.

На лице девочки смешались весьма противоречивые эмоции: и предвкушение чего-то нового, и в то же время грусть от вынужденного расставания с отцом — единственным по-настоящему близким человеком, и затмевавший все остальные тревоги страх перед неизвестностью. Раньше она с радостью бы бросилась в этот омут с головой, не думая о возможных последствиях, но за последние годы в её жизни произошло столько изменений, что очередные вызывали только отторжение.

Крепко сжимая руку отца, девочка мялась с ноги на ногу, пытаясь совладать со своими чувствами. Её взгляд метался между ним и большой клеткой, накрытой тёмным бархатом, которая стояла рядом с нагруженной книгами тележкой. Время от времени клетка вздрагивала, издавая странные рявкающие звуки, из-за чего юные волшебники, проносившиеся мимо, на мгновение останавливались и с интересом озирались по сторонам в поисках источника привлёкшего их звука.

Прошло не более получаса, а пристань уже была переполнена. Шум и беспорядочная беготня окончательно подорвали и без того шаткое нервное состояние девочки. Она дёрнула отца за рукав пиджака, и когда тот наклонился, жалобно прошептала, сложив руки в просящем жесте:

— Папочка, пожалуйста, пока не поздно, давай отсюда уйдём!

— Странно, — нахмурился отец, но не с укором, а скорее, от непонимания. — у меня сложилось впечатление, что ты была рада успешной сдаче вступительного экзамена и с нетерпением ожидала начала обучения в Альшенс.

— Да, ведь я не раз воображала, как пройду через ряды поступающих, взойду на сцену и в лучах закатного солнца узнаю цвет своего факультета.

— Эта мечта вот-вот станет реальностью...

— Но это старая мечта! — отрезала девочка.

— Я знаю, чего ты боишься, однако рядом с тобой всегда будет Лазурит. — Роберт, а это был он, бросил взгляд на клетку. — И, конечно, мистер Расмуссен — твой учитель. Он прибудет в Альшенс на следующее утро после церемонии инициации, помнишь? Ведь мы всё это уже обсуждали, не так ли?

— Да, всё так. Но здесь слишком много людей и разных звуков. Вся эта суматоха... Только сейчас я осознала, насколько нестабильна моя магия, как сильно она зависит от эмоций и настроения. Я уже не уверена, что справлюсь. — голос Анны дрожал, она обхватила себя руками и нервно отстранилась.

— Ты никогда не узнаешь наверняка, пока не решишься проверить. — Роберт притянул её к себе и заключил в объятия.

— Но что, если меня не должно быть там? Что, если это ошибка?

— Не ошибка, а урок. Бездействие — вот что есть настоящая ошибка.

Где-то вдалеке раздался громкий гудок, оповещающий о приближении школьного теплохода «Водяной Дракон», и уже через пару минут огромное двухпалубное судно, растянувшись вдоль всей пристани, приглашало молодых волшебников занять места в своих просторных каютах.

Анна сделала несколько неуверенных шагов вперёд и остановилась, в растерянности обернувшись на отца. Роберт приблизился к ней, поцеловал в лоб и прошептал:

— Я верю в тебя, моя девочка! — после чего он взмахнул рукой и перенёс клетку с драконом в открывшийся грузовой отсек, проделав то же самое с остальным багажом.

Спустя час, когда все пассажиры заняли свои места на борту, трап был убран, и судно поспешно тронулось, издав последний протяжный гудок. Анна прильнула к иллюминатору своей каюты и, отыскав в толпе отца, печально смотрела, как тот, улыбаясь, машет ей вслед рукой. А когда его силуэт растворился вдали вместе с длинным причалом и ещё сотней человек на нём, девочка с полным безысходности видом, опустилась на сиденье.

Какое-то время Анна находилась в каюте одна, но вскоре её покой был нарушен появлением нескольких шумных ребят, которые ворвались к ней совершенно бесцеремонно и рассредоточились по всему помещению. Анна раздражённо фыркнула, судорожно поправила перчатки и отодвинулась к окну, устремив взгляд на однообразный морской пейзаж.

Один из вошедших мальчиков попытался её расшевелить. Не спрашивая разрешения, он уселся на сиденье рядом и начал о чём-то оживлённо рассказывать, периодически подталкивая Анну локтем. Она упорно молчала, демонстрируя полное отсутствие интереса.

Мальчик ещё что-то сказал, а потом его внимание привлекла проезжавшая мимо тележка с едой и напитками. Облегчённо выдохнув, Анна уже было подумала, что избавилась от непрошеного попутчика, но затишье оказалось недолгим. Её плеча вдруг коснулась чья-то рука. Тот самый мальчик снова стоял перед ней и что-то настойчиво протягивал.

— Вот, возьми. — его улыбка была всё такой же дружелюбной. — Наверное, ты голодная, поэтому такая молчунья.

Анна не ожидала подобного жеста с его стороны. Немного поёжившись, она всё-таки приняла угощение, поблагодарив мальчика коротким кивком. Он отошёл, и, пребывая в лёгком недоумении, Анна перевела взгляд на оставленный им подарок — крафтовую коробочку с ягодной пастилой. На крышке коробочки красовалась этикетка без каких-либо опознавательных знаков: вкус пастилы всегда остаётся сюрпризом.

«Кажется, нужно потереть крышку». — Анна вспомнила, что на «Водяном Драконе» продаются волшебные сладости с предсказаниями. И это не только известное всем ванильное печенье, но и чудо-пастила с самыми разными вкусами: от полуночных ягод, которые можно найти только в определённое время суток в дебрях Кристального леса на острове Филеас, до чего-то более приземлённого, но не лишённого изюминки, — вишни, ежевики или малины с примесью красной мяты, сладкого перца и других редких растений с особыми свойствами. Чтобы узнать индивидуальное послание, крышку коробочки требуется слегка потереть, что Анна и сделала.

«На этот раз мне повезёт,
А может, снова нет.
Но я сквозь тернии рвусь вперёд,
Лишь так найду ответ!» — прочитала она появившуюся надпись.

На лице девочки зажглась непроизвольная улыбка, а мрачное настроение, в котором она пребывала с момента посадки на судно, сменилось приятным предчувствием. Эти слова были добрым знаком для неё, во всяком случае, ей хотелось в это верить.

Анна сорвала наклейку, которая довольно легко отошла от глянцевого картона, сложила её вдвое, спрятала в карман платья и принялась за саму пастилу. Сочетание терпкости спелой ежевики, сладкого сока Драконова дерева и порошка из лепестков кристальных цветов вызвало у неё во рту взрыв самых необычных вкусовых ощущений. Ничего похожего девочка раньше не пробовала!

Тут к ней снова подсел назойливый мальчик.

— Ну, что там? Что написано? — уставившись на неё с простодушным любопытством, он сунул в рот кусочек пастилы из своей коробочки. — У меня, например, вот что. — мальчик протянул ей свою записную книжку, куда уже успел вклеить этикетку с посланием:

«Два мира есть: мир звуков, мир безмолвный.
Понять друг друга им не суждено...
Но сколь бы пропасть не была огромной,
Преодолеть сумеешь ты её!»

Поедая пастилу, Анна бегло пробежала глазами строчки и подняла на соседа удивлённый взгляд. Только сейчас она заметила, что к одному его уху было прикреплено какое-то устройство — слуховой аппарат, но не обычный, а магический, со множеством передвигающихся шестерёнок, издающих едва уловимый скрежет. Смастерить такой замысловатый прибор мог только очень опытный техномаг. Поняв, что засмотрелась, Анна быстро одёрнула себя, не желая смущать соседа.

Она, так ничего и не сказав, отложила коробочку с пастилой и в задумчивости отвернулась к окну. «Удивительно, что, несмотря на свой недуг, он остаётся жизнерадостным, общительным и легко идёт на контакт! Я бы так не смогла. Я и сейчас не могу. Жаль. Кажется, он хотел подружиться...»

— Похоже, коммуникабельность не самая сильная твоя сторона, да?

В подтверждение его слов Анна согласно закивала, не поворачиваясь.

Мальчик пожал плечами, как бы говоря: «Ну и ладно, я сделал всё, что было в моих силах!» — махнул на неё рукой и, плюхнувшись на сиденье напротив, достал из-под него клетку со своим фамильяром — белым голубем — занявшись им.

Остальная часть пути прошла спокойно, и никто больше не пытался заговорить с нелюдимой девочкой.

***

Академия Альшенс располагается на одном из маленьких британских островов — Филеасе, что затерялся где-то в Северном море и объединил на своей территории волшебников со всей Евразии. А три символа школы, соответствующие трём факультетам — мифическая химера цилинь, древнегреческая сирена и райская птица гамаюн, воплощают единство трёх культур: азиатской, европейской и славянской.

«Водяной Дракон» причалил к Филеасу ровно в пять часов вечера, и, в соответствии с традицией, ребятам предложили пересесть в красивые расписные кареты, запряжённые крылатыми конями — пегасами, которые содержатся на острове не только в качестве средства передвижения, но и как участники популярной у волшебников спортивной игры — Каэльрайсинга, небесных скачек. В течение первых двух циклов обучения каждый ученик Альшенс обязан посещать уроки верховой езды на пегасах в рамках программы физической подготовки, а при желании может податься в весьма успешную сборную команду школы, участвующую в соревнованиях по Каэльрайсингу с другими учебными заведениями.

Анна всё ещё побаивалась высоты, поэтому предстоящий полёт вызывал у неё неподдельный ужас, но делать было нечего. «Признаться в своём страхе перед всеми и оказаться осмеянной ещё до официального зачисления в академию — что может быть унизительнее?» — с этой мыслью она устремилась к карете.

Когда ребята расселись по местам и на них защёлкнулись ремни безопасности, благородные белые кони взмыли в небо.

На протяжении какого-то времени Анна, крепко держась за подлокотники своего кресла, неотрывно смотрела в пол, но восторженные возгласы сидевших рядом ребят, любующихся живописными видами на окрестности школы, заставили её пересилить себя и поднять глаза.

Вскоре из-за крон высоких кристальных деревьев, переливающихся на свету, выглянули пики старинного замка.

Когда они пролетали над западной опушкой леса, внимание Анны привлекла бесформенная груда поросших мхом камней. В ней она узнала развалины драконьего флигеля. Перед глазами девочки замаячили тени прошлого. Она вспомнила о трагическом происшествии, из-за которого драконы семьи Лейн были изгнаны с территории академии на долгие столетия, и лицо её напряглось ещё сильнее.

Когда пегасы опустились на землю у ворот замка, детей попросили спешиться и отвели в большой зал, расположенный на первом этаже башни Гамаюн и служащий местом для трапез и общих собраний. Там сразу же после завершения торжественной церемонии инициации должен был начаться праздничный ужин.

Когда-то Анна мечтала оказаться на Цилинь. Факультет лесной химеры, где в почёте упорство и дружелюбие, как ни один другой соответствовал её непоседливой натуре. Но вместе с тем не сильно расстроилась бы, если б оказалась имом и не смогла попасть в Альшенс совсем. Однако её магии суждено было пробудиться, ну а последние события и вовсе осадили девочку, заставили повзрослеть, и детская беззаботность сменилась тревожной замкнутостью. Анна, наконец, добилась внимания родителей. Это было именно то, чего она хотела, но девочка и подумать не могла, что, достигнув желаемого, вместо радости испытает горечь.

Последние два года Анна провела под пристальным взором общественности. Для Союза Порядка, куда отец регулярно отправлял подробные отчёты о её успехах в магии, одарённая девочка была не более, чем подопытным кроликом. И хотя внешнее давление вскоре стало чем-то обыденным — человек воистину привыкает ко всему, что с ним происходит, а время, хоть и не лечит, притупляет даже самую острую боль, — каждый шаг на пути обуздания новых способностей давался ей с трудом.

Прогресс стал заметнее, когда Роберт, уже не справляясь самостоятельно, попросил помощи у своего школьного приятеля Джона Расмуссена. Тот последние несколько лет посвятил частному магическому преподаванию и обладал редким талантом находить общий язык с детьми. Именно Джон предложил отправить Анну в Альшенс, тогда как Роберт склонялся к идее исключительно домашнего обучения: так казалось безопаснее и проще. Но приятель убедил его, что девочке необходимо выйти из зоны комфорта, чтобы овладеть магией в полной мере и при этом не растерять базовые навыки общения.

И тем не менее Анна не торопилась соответствовать ожиданиям окружающих. За исключением бесконтрольных вспышек, которые она училась действенно подавлять, магию девочка почти не использовала. Больше всего на свете она боялась вновь кому-нибудь навредить, утратила к себе доверие, и чтобы вернуть его, должна была как можно лучше изучить силу, с которой столкнулась. И тогда Анна решила, что желание это могло быть удовлетворено лишь в случае, если она попадёт на Гамаюн — факультет, где знания превыше тщеславных амбиций.

Поступающие выстроились в две длинные шеренги перед большой сценой в конце обеденного зала в ожидании, когда ректор академии Даймос Гриффин, по совместительству старший помощник британского Наместника Порядка, вызовет их, и они, наконец, узнают цвет своего факультета. В одной руке ректор Гриффин держал книгу с именами и фамилиями, а в другой — специальное устройство: Спектрум, древний артефакт, созданный Великим Мерлином — основателем школы. Последние лучи закатного солнца, проходя через крошечную линзу, зажатую между двумя позолоченными пластинами, направлялись в глаза поступающих — зеркало их души. Артефакт вспыхивал одним из трёх основных цветов в спектре, соответствующих факультетам: красный — Цилинь, зелёный — Сирени, синий — Гамаюн.

Наконец, очередь дошла до Анны.

— Анна Элизабет Лейн! — громко позвали её.

Она робко опустила глаза, чтобы в который раз не ловить на себе оценивающие взгляды, поспешно пересекла зал и остановилась в указанном месте напротив окна. Напряжение девочки достигло пика.

— Только бы Гамаюн... Только бы Гамаюн... — сквозь стиснутые зубы повторяла она.

Линза в руке у ректора загорелась зелёным.

«О нет, только не это!» — ладони Анны начали пламенеть.

— По результатам вступительного экзамена вы попадаете на Гамаюн. — сказал Даймос Гриффин. — Однако Спектрум показывает, что вам больше подходит Сирени, поэтому последнее слово за вами, мисс Лейн. Что вы выберете?

— Гамаюн! — выпалила девочка.

— Так тому и быть!

Ребята-гамаюнцы, как и полагается, зааплодировали, радуясь пополнению в своих рядах, а Анна, облегчённо выдохнув, улыбнулась насколько возможно приветливо и подошла к одногруппникам.