Вария Ажур

Глава 18. Когда-то Ева пожелала другой жизни.

Стас

– Ты говорила о Хэллоуине, прошедшем в подвале Клопчатого. Сейчас главой Банды считается Ян, но основал её его старший брат – Марк, – после слов Стаса брови Ажур поползли наверх.

– То есть, Банда существовала ещё тогда?

– Да. Кажется, они даже метили себя значками. Марка уважали из-за богатства его семьи, да и Яна сейчас, наверняка, тоже. Но тогда, несколько лет назад, все стремились попасть в Банду не из-за желаемого уважения, а из-за того, что не хотели быть жертвой. Многих, конечно, положение дел не устраивало, особенно тех, кто больше всех страдал от унижений и издевательств Банды. Я не был одним из них, но всё же отказываться принимать ситуацию.

– Ты пошёл против них? – догадалась Ажур.

– Да. Перешёл дорогу Марку, вот он и натравил на меня своих.

«Когда-то тогда»

Парень из семьи на "С". Он бежит сломя голову, стараясь отстать от преследовать. Эти догонялки вовсе не напоминают детские забавы. В отличии от них, в детстве человек бы не стал испытывать такого ужаса. Ему было страшно, но почему-то он смеялся. Может от нервного срыва, а может в глубине души действительно получал от этого какую-то порцию радости из-за дикого адреналина. Ему было плевать. Стас думал только об одном: как избежать драки. Он мог противостоять им какое-то время, но парней двое, а он – один. Его мало радовала перспектива оказаться избитым двумя бандитами и тем самым дать Марку возможность самоутвердиться с помощью своих ребят. Но надо признать, причина его бегства была не в этом. Он бежал, потому что боялся. Страшился даже посмотреть назад. Страшился представить, как на него нападут, как запинают до смерти. Но еще ужаснее было представить то, как безумно выглядит со стороны его смех.

Стас не успел переместиться чуть в право и сбил, идущую ему на встречу девочку с ног. То, что она несла в руках, оказалось пролито на дорогу. Не будь он в такой ситуации, обязательно извинился бы, или помог всё исправить. Но останавливаться было нельзя. Даже если он не слышал их позади, все еще чувствовал угрозу и не мог управлять собой.

Впереди был лес. В нем мало открытого пространства, а значит будет намного легче где-нибудь затаиться. В крайнем случае, он залезет на дерево. Стас любил в детстве лазить по ним, так что вполне мог справиться.

Парней стало слышно. Они всё ещё бежали за ним и о чем-то перекрикивались. Сердце заколотилось ещё чаще. Стас бежал по мокрым осенним листьям, стараясь не поскользнуться. Получалось у него это плохо. Пару раз он чуть не зарылся носом во влажную землю, а один раз даже умудрился получить веткой в глаз. А позади всё было слышно хохот и хлюпанье ботинок о влажную землю. Ещё его собственный страх. Кто бы мог подумать, что Стас Советский, парень из семьи на "С", тихий, но, в тоже время, харизматичный и искренний, окажется в подобной ситуации. Кому он мог сделать зла? В том-то и дело. Никому. Он только хотел как лучше. Но парни не отставали и у этого был худой конец.

В обуви, не предназначенной для леса, он несколько раз чуть не потерял равновесия и не упал, в отличии от парней, которые с каждой минутой были ближе и ближе. Тут бы подошла поговорка: «смерть дышит в затылок». Но на самом же деле она не была позади него. Она коварно поджидала Стаса спереди, пока тот бежал от лёгкой «пугалки» к ней в руки.

Между ним и парнями расстояние с вытянутую руку. Один из Бандитов постарался схватить Стаса за капюшон, но тот резко сменил направление и сам удивился от того, как не поскользнулся на мокрых листьях и не упал прямо под ноги угрозы. Зря он повернул в ту сторону. Стас бы успел затормозить, если бы не проклятая погода и дождь, из-за которого земля стала настолько влажной, что часть обрыва попросту отвалилась. Парни тоже среагировали. Он не знал, хотели ли они схватить его, чтобы спасти, или просто из-за того, что их мозг действовал на автопилоте и старался схватить цель. Однако их инстинкт самосохранения оказался сильнее чувства долга или искренней доброты. Они шагнули назад, с ужасом наблюдая, как Стас Советский обваливается вместе с влажной землёй вниз. С улыбкой на лице... Нет, не той лёгкой и привычной, которой улыбался при жизни и сейчас. А улыбкой, наполненной ужасом и страхом смерти. Страхом потерять всё. Семью, друзей и себя самого. Потерять жизнь и преданность ей. Тем не менее пути назад не было. Смерть уже схватила его в руки и отпускать не была намерена. Остались лишь последним мгновения до того, как его не проглотит тьма. И в эти последние секунды он думал не о грядущем конце, что было бы логично, а о жизни, которой он слишком легко лишился.

***

Ажур смирно сидела на месте, сверля Стаса каким-то не хорошим взглядом. В общем-то, он всегда был у неё каким-то не хорошим. Даже на своих близких, за которых готова пролить кровь, она смотрела как на чужих. В её глазах можно было прочитать много всего, чего она хотела бы сказать. И сказала бы, будь Ажур менее придирчива к собственной речи. Стас навряд ли забудет о подонке, завалившем одного из Банды и точно также, мало вероятно, что выкинет из памяти его «девчонок», ставшими Артёму опорой. Ажур из прошлого – подлая крыса, самолюбивая стукачка и равнодушная тварь – по словам других. Сам он ни её, ни кого-либо из подонков при жизни никогда не видел. Он слышал только имена, фамилии и прозвища, мелькавшие у его ушей, когда его призрак метался по школьным коридорам. В остальном же он не имел никакого о ней представления, да и не сильно-то хотел. Сейчас же, когда он в действительности узнал это девушку, Стас с трудом мог представить, что когда-то Ажур действительно была такой. Вполне возможно, что это всё были ложные слухи, однако наверняка знать этого Стас не мог.

Ажур будто проснулась, хотя до этого вовсе не спала. Когда до неё наконец дошло, что рассказ окончен, она, неожиданно вздрогнув, оторвала от Стаса пристальный взгляд. Лицо её всё оставалось так же невозмутимо, но вот глаза передавали замешательство.

– Тот парень, из-за которого я уронила канистру бензина. Это все-таки был ты. Стас Советский. Парень из семьи на "С", как ты выразился. Почему С?

– Имя моей матери – Светлана Советская, отца – Сергей Советский, а моё ты знаешь, – легко ответил Стас. – Значит, я тебя тогда свалил с ног? Поздно извиняться? – с улыбкой смутился Стас.

– Поздно, – честно ответила Ажур. – А вот казнить тех парней за твою смерть и смерть моего брата – нет. Кого-то из них виноват в том, что ты погиб, а значит... – она прервалась, но через секунду с глазами, полными какой-то надежды, заявила: – Получается, Миша тоже... Тоже не должен был умирать.

– Но его здесь нет, – раздался знакомый голос из дверного проёма. Это был Артём.

Ажур

Стас лишился тела, хотя не должен был. И вышло это по вине того, кого не должно было существовать. То есть человека, причастным к его смерти. Если это кто-то из бывших бандитов, тогда позволивших Стасу провалиться под обрыв, то и они же сыграли свою роль в смерти Миши. Ажур знала это. Знала, что парень, из-за которого она тогда пролила бензин, не должен был убегать и вообще находиться вблизи её дома. Не должен был умирать он, а значит, и Миша, на смерть которого бандиты так же повлияли.

– Что ты делаешь в моем доме? – с раздражением спросила Ажур.

– Димас впустил меня. Да и тем более у меня есть ключи, помнишь же? – преспокойно вошел в Библиотеку Артем.

– Дима? Он выходил из комнаты? – испугалась она.

– Да. Сказал, что сестра закрылась в Библиотеке со своим парнем, – усмехнулся Своров.

Значит, он заглядывал к ним. Ажур чертыхнулась и мысленно понадеялась, что брат, как и она, вообще не имел понятия о смерти какого-то там Стаса Советского.

– Расслабь булки, Ажур, – прочитав ее беспокойства, успокоил девушку Артем. – Он всем своим видом давал мне понять, что ему абсолютно насрать, с кем и чем ты там занимаешься. Я же его позицию не поддерживаю и хочу узнать, как же разговор дошёл до теории про Мишу, – приблизившись, навис над Стасом и Ажур он.

– Скажи лучше, зачем ты пришёл, – уже спокойнее поинтересовалась Ажур.

– Вот это у тебя вопросы.

– Что с ними не так? – не поняла она.

– Очевидно же, что они глупые. Когда я в последний раз самостоятельно приходил к тебе с определённой целью?

– Тебе стало скучно? – вздохнув, предложила Ажур.

– В точку, – Артём щёлкнул пальцами, после чего навёл указательный палец на подругу, подтверждая её правоту.

Тянуть с ответом Ажур не стала и решила объяснить всё как есть, однако Стас ее опередил:

– Кажется, мы нашли того, кого не должно было существовать. Марк Клопчатый. Он тогда натравил на меня тех ребят.

– Вот это ты выдал, – удивился Артём, садясь между ребятами. – Почему Марк? Не он же гнался за тобой, дохляк.

– Дохляк – это я? – обиженно воскликнул Стас.

– Но он их об этом попросил, – сообщила Ажур, игнорируя Советского. – Возможно, даже приказал.

– О'кей, я понял, – перебил её Артём. – Ну а с Мишей-то что? Миша-а! Выходи. Ау! Его нет, – Артем пожал плечами. – Почему он не появляется? Выходит, это не Клопчатый виноват?

– Ты помнишь, что случилось перед Хэллоуином?! – раздражение стало накипать внутри Ажур. – А заяц, о котором я тебе говорила? Давай, спиши всё на сквозняк или шаткость старого дома, как в тех фильмах ужасов.

– Зачем Мише тебя пугать?

– Я не знаю. Но ясно же, что в доме есть кто-то... – она задумалась, – лишний. В любом случае, то, что происходит, не должно было происходить.

Тройка замолчала. Ажур пыталась справится с бурей непонятных чувств. Она испытала раздражение от Артёма, при том, что ничего плохого он не сказал и не сделал. Страх нечта, находящегося в доме. Сомнение и надежда, что это действительно брат. Отвратный клубок чувств и переживаний переполз из сердца в глотку, от чего Ажур стало тошно. Горло требовало глотка воды. Обсуждение Миши для неё то же, что и отбивать по огромному синяку ритм столярным молотком. Не ясно было, откуда взялась эта ассоциация, но говорить о брате и при этом что-то кому-то доказывать, казалось невыносимым.

Оперевшись рукой о стеллаж, она поднялась на ноги и направилась на кухню.

– Ой, ну да, да. Давай, Ажур. Пообижайся тут ещё. Тебя опять ударили по больному, бедняжка, как же так, – не правдоподобно застонал Артём. Ажур не обижалась на подобные его выходки. Слышать такое в свой адрес от Сворова не было чем-то удивительным, скорее, даже привычным. Ему нравилось, когда Ажур заводилась. Вероятно, таким образом Артём пытался её остановить, однако его оставили проигнорированным наедине с Советским.

Ажур вошла на кухню и сразу заприметила Димку, без перерыва пялившегося в окно со скучающим выражением лица. Ажур не спускала с брата глаз, пока доставала стакан. Затем с подозрением подошла к нему, но тот, с прежней незаинтересованностью, продолжал сверлить ярко-жёлтое дерево за окном. В доме было достаточно тепло, и тем не менее Дима постоянно ходил в толстовках или свитерах, и сегодняшний день не был исключением

– Что ты хочешь? – наконец спросил он, не поднимая глаз.

– Хотела спросить, как ты закончил четверть.

– Уверена, что хочешь знать? Не сгоришь со стыда за свои тройки? – с непроницательным лицом пошутил Дима.

– Опять отлично, что ли? Ну ты умник, – Ажур развалилась на стуле напротив и прикрыла глаза. – Сам не устал быть гением?

– А ты не устала быть занудой?

– Кто из нас тут больше зануда? – она попыталась потрепать брата по волосам, но тот среагировали, и первым пустил в ход свои ручонки. Дима схватил Ажур за локоть, повернул у себе спиной и, вставая на стул ногами, полез к ней на спину.

– Кто кого, Варька! Капец твоим кудряшкам! – он схватил её за волосы и потянул назад. На возмущенный крик Ажур прибежал Своров.

– Э, не понял. Почему разборки и без меня? Отцепились друг от друга!

– Тёма! Сестра меня обидела. Назвала умником, – в шутку выкрикнул Димка, на что Артём прыснул:

– Какой кошмар! Не стыдно так своего брата называть? Это ж теперь травма на всю жизнь!

Вскоре пришли родители и окончательно прекратили шуточную драку, в итоге случившуюся между Ажур, Димой, Артёмом и Стасом, который подключился в конце. Поначалу у Советского тоже были намерения разнять ребят, однако потом всё же не смог справиться с искушением и присоединился. Благо, по приходу родителей, он успел исчезнуть.

Семья Ажур вынудили Сворова остаться, так как купили много вкусностей, да и вообще, сказали, якобы парень давно к ним не заходил. Единственный минус сегодняшнего вечера было отсутствие Евы. И Ажур и Артём писали ей. Какое-то время она не отвечала, но к одиннадцати наконец вышла на связь. Ева по классике оправдалась нагрузкой на работе, пожелала ребятам хорошего вечера, который, увы, к тому времени уже подходил к концу, и снова вышла из сети до следующего дня.

***

Утром Ажур жарила яичницу, когда получила на телефон сообщение от незнакомого номера:

«Это Ева. Позвони мне. У меня закончились деньги на телефоне» – гласилось в нем.

Она выполнила её просьбу. Эсэмэс взбудоражило сознание, и она тут же отыскала ее номер в избранных контактах.

– На телефоне есть функция, "звонить за счёт другого абонента", если ты не знала. Не обязательно доставать прохожих.

– Это не прохожие, это Инна, соседка. Прости, если отвлекаю.

– Что ты хотела?

– В общем... – начала она неуверенно, но после шумного вдоха выдала всё как скороговорку: – Я долго думала над тем, какая должна была быть моя жизнь, подумала об этой твоей карме и поняла, что хочу... – Она запнулась и снова сделала вдох, чтобы продолжить. – Я хочу другой жизни, – её голос дрожал и от того казалось, будто Ева вот-вот заплачет. Прямо здесь и сейчас! Однако по шмыганью носа Ажур поняла, что Ева уже пустила слез.

Сердце Ажур колотилось от страха за подругу, но язык как будто окаменел и ответить на это она смогла лишь жалким кряхтением.

– Я думала над этой темой, типа город — это абзац, а слова – люди и всё такое. Агурзк-Йай... – шмыгнула носом, – город маленький. Думаю, моя жизнь могла бы быть совсем другой. И мне кажется, что хуже этой быть уже не может.

– Ева, где ты? – наконец спросила Ажур.

– Чего?

– Где ты?! – уже настойчивей спросила та.

– В красном парке.

– Я сейчас приду. Не смей никуда уходить, – Ажур сбросила звонок прежде, чем Ева успела промямлить своё "ага".

Спешно одевшись, Ажур выбежала на улицу, и буквально через секунду Стас появился возле неё.

– Что произошло? Тебе Ева звонила?

– Не притворяйся, что не слышал разговора, – выдала его Ажур, на что парень смущённо поник.

– Ева склонна к саморазрушению, – с трудом проговорила она и, пугаясь своих мыслей, призналась: – Я не переживу, если Ева сегодня в ванной вскроет себе вены.

– Ужас какой, – тихо, с долей отвращения и страха вымолвил Стас. – Такое уже было? – спросил он, на что Ажур смогла лишь еле заметно поверить головой. Самое страшное как раз таки было в том, что такое откровение со стороны Евы Ажур слышала впервые. Ее слова можно было считать прямым заявлением о желании покончить с жизнью и, в тоже время, отчаянным криком о помощи. Что происходит с Нозырский в последнее время было не ясно, и раз Ева сама не говорила этого, значит и допытывать из неё правду было бы неправильно. Так думала Ажур, уже поняв, что требовать тогда от Димы откровения было слишком подло. Лучшим решением было просто ждать подходящего момента, а не таскаться за ним по пятам. Сейчас же Ажур стояла на грани, чтобы при встрече сразу не высосать из неё всю душу и не добраться до истины. Стас, по всей видимости, заметил это.

– Знаешь, лучше не дави на неё сильно, о'кей? Не сейчас.

Ребята продолжали идти быстрым шагом к Красному парку. Ажур с каждым шагом всё чаще была намерена перейти на бег, однако понимала, что лучше успокоить свои нервы до встречи с Евой и наоборот немного замедлиться, чтобы выровнять дыхание.