Вария Ажур

Глава 7. Когда-то в голове подонка.

Артем

Прошло минут пять с тех пор, как Артём вошёл в кабинет и сел напротив директора по приказу. Было слышно только тиканье настенных часов, а на столе, помимо монитора, красовались аккуратно разложенные бумаги и стакан чистой воды, поставленный напротив Артёма. Он ждал, когда его наконец окликнут и начнут не самую приятную для них обоих беседу, однако, вместо этого, Павел Дмитриевич беспрестанно занимался своими делами в компьютере, оставив Артёма без внимания. Парень продолжал терпеливо ждать, не желая первым подавать голос. Он нервно стучал пальцем по деревянном столу и наблюдал за реакцией директора. Артем достаточно хорошо знал этого мужчину и был почти уверен в прочности его нервной системы. Разумеется, он спокойно продолжал клацать по клавишам ноутбука, не обращая на школьника никакого внимания.

Вот, наконец, мужчина чуть отдалился от монитора, взял, едва не укатившуюся со стола ручку, повёл ей колпачком вверх, изображая бурю, и строго взглянул на Сворова.

- Знаешь, который раз ты сидишь на этом стуле?

Артём громко шмыгнул носом.

- Извините, не считал, - изображая безразличие, произнёс он. Павел Дмитриевич был давним другом его отца, что являлось основной причиной, по которой его всё ещё не вытолкнули из этой школы пинком под зад. Так что, пока Артём сохранял свою репутацию Подонка и являлся сыном лучшего друга директора, его заду угрожала одна лишь Ажур.

- Что ж, давай тогда посчитаем вместе, - он снова подался к компьютеру и чуть повернул его в сторону парня. - Восемь драк на территории школы, двадцать одна угроза простым ученикам, одиннадцать оскорблений в сторону учителей и пятый пример едва не начавшегося переполоха. Неплохой список, правда? - Спокойным тоном продолжил директор. - И это только те случаи, на которые я получал жалобы. Что там у тебя по математике? Четвёрка? Весьма отличная отметка для одиннадцатого класса. Тогда подсчитай Своров, подсчитай. Сколько раз ты удостоил мой кабинет своим визитом?

- Сорок пять... - не заставил долго ждать Артём. - Ровно сорок пять.

- Надо же, юбилей. Это надо отпраздновать, не думаешь?

- Да, можете выпить бокальчик вискаря, когда я уйду, но сейчас давайте ближе к делу.

- Ну уж нет, - на мгновение он изобразил строгий вид и легонько ударил кулаком по столу. Артём проследил за этим действием и снова взглянул в глаза директора из-под полузакрытых век. - Артём, - обратился уже более мягким тоном Повёл Дмитриевич, - пойми, твои родители для тебя очень стараются. Ты не глупый парень и сам это понимаешь. Вот знаешь, отчислил бы тебя, пипец как руки чешутся. Но я не могу. Поблажки я даю не тебе, а твоим родителям, чтоб ты знал. Пойми хотя бы их, ей богу. Они - твоя семья. Самое близкое, что должно у тебя быть. Они не заслужили такого отношения за один единственный проступок.

Ненависть стала накипать. Павел Дмитриевич поднимал эту тему ни раз и ни второй. Это тот самый случай, когда ранее сказанные слова Ажур действительно въедались в мозг. Так и хочется - как она всегда говорила - вырвать слуховой аппарат и уединиться в звуках собственных мыслей. Пусть его и накроет волной паники от ненавистной тишины. Да что угодно, лишь бы не слышать этого.

Артём постарался собраться с мыслями. Когда директор взял небольшую паузу, чтобы прокашляться, парень схватил стоящий напротив стакан воды, отхлебнул пару глотков и продолжил держать его в руках. Горло пересохло, а желание высказать всё, что на уме, возрастало с каждым словом директора.

А Павел Дмитриевич не унимался. Он начинал одну и ту же песню снова и снова. Из раза в раз. Одни и те же слова. Такие же раздражающие и им ненавистные. Неужели директор не понимал, что каждый такой разговор только подливал масло в огонь?

- Им тоже было тяжело. То, что случилось, очевидно, отразилось и на них. - Раз. Артём сильнее сжал стакан одной рукой.

- Вспомни как они себя чувствовали, когда бюджет семьи почти полностью аннулировался. - Два. Он крепче обхватил стакан второй рукой.

- Сейчас они изо всех сил стараются всё исправить, это и без того тяжело, представь, какого им, когда приходится следить ещё и за сыном. - Три. Сильнее сжал обеими руками.

- Принять это было сложно вам всем. Это плохо на них сказалось, они были поглощены горем, прости их наконец. Повзрослей. Прекрати привлекать внимание и выражать тем самым свою глупую детскую обиду. - Четыре...

Артём подскочил с места, и, даже не совершая замаха, отправил стакан прямиком в стену. Павел Дмитриевич только успел вылупил глаза, как в следующие мгновение его лицо исказилось в гримасе злости и, встав с кресла, мужчина стукнул кулаком по столу так, что стол - будучи и без того хлипким и старым - пошатнулся и заставил половину бумаг упасть на пол. Даже его терпение лопнуло.

- Своров! - со всем гневом выкрикнул он. Павел Владимирович плотно сжал зубы, скрытые за пучком седых усов. Всё его морщинистое лицо покрыло ещё большее количество складок, а на лбу вздулась толстая венка, - Как ещё мне с тобой разговаривать?!

До Артёма только дошло то, что он только что натворил. Пути назад больше не было. Оставалось только до конца притворяться бесчувственным придурком, которому наплевать на всё, что его окружает. Разбить кружку в кабинете директора - это, конечно, высшая степень идиотизма, но эти убогие речи уже настолько глубоко засели, что Артём удивлялся, как они до сих пор не застряли в глотке у всех, кто повторял их из раза в раз. Скандалы со взрослыми никогда не приносили удовольствия. Только стыд, страх, отвращение и горечь. Устроить взбучку с одноклассником было как развлечение, но любой спор с директором или родителями пробуждали в парне неконтролируемые эмоции. Эти порывы злости пугали не только окружающих, но и его самого. По-настоящему противное чувство донимало его, когда речь доходила именно о его конфликте с родителями. Ну серьёзно, этой теме уже сто лет в обед. То, как поступили родители в одно время - было действительно отвратительным. А понимание того, насколько сильно они хотели исправить неисправимое - отвратительно вдвойне.

Покинув состояние ступора, Артём схватил рюкзак, подымаясь со скрипучего стула, и развернулся к выходу. Директор бросил ему напоследок пару ласковых, пока Артём ещё совсем не удалился, и крикнул:

- Артём! Мы ещё не закон... - не договорил он, как Своров с треском захлопнул дверь. Павел Дмитриевич наверняка заметил нелепую растерянность Артёма после того, как он бросил стакан в стенку, что делало ситуацию ещё более неловкой.

За дверью кабинета его встретила Ажур, которая сидела на лавке с абсолютно безразличным, на вид, лицом. Лишь на вид. Таким оно было у неё всегда, но вот то, что творилось внутри, было дано разобрать только избранным. Или Артёму, который достаточно её знал, чтобы сделать вывод о тревоге девушки. Она молча встала с места и подошла, сотворяя очевидный для нее вопрос из воздуха:

Как всё прошло?!

Немого кивка всегда хватало, чтобы оповестить её о том, что всё хорошо, даже если таковым оно не было. С другой стороны, его ведь не отчислили, а это наверняка именно то, что волновало Ажур больше всего. Не крики директора и не разбитый стакан с водой, точно.

Подонки прошли пару шагов, как Ажур наконец подала голос. Такой же равнодушны и ровный, как и её привычное выражение лица.

- Ты там что-то разбил?

- Стакан. Это случайно вышло.

- Своров и случайно? По-твоему мой отсталый мозг сможет сопоставить два этих абсолютно несовместимых слова?

- Иди ты, - прыснул он, когда ухмыльнулся.

- Я серьёзно. Что случилось?

- Взбесился. - Он всеми силами пытался изобразить довольный и высокомерный вид, чтобы Ажур поскорее оставила его в покое, а за одно свои расшатанные нервы.

- Ты сама многословность, - сообщила Ажур, и они оба замолчали. Ученики первой смены уже покинули школу, учителя замолкли. Наступила почти полная тишина, от которой возрастала тревога. Он ненавидел тишину. Ненавидел больше всего на свете. Артем немного успокоился, когда постарался сфокусироваться на звуке их шага. Несколько пройденный метров и Артём был готов возвращаться домой. Готов - это не то слово, которое следовало использовать касаемо дома Своровых. Артём никогда не был готов туда возвращаться. Он скорее был уверен в том, что не разобьёт плазменный телевизор или прихожее зеркало, когда войдёт в него.

Только у парня всё «устаканилось», как Ажур снова подала голос:

- Ева опять рано ушла. У неё что-то не так, - едва слышно произнесла она. Упомянуть Нозырскую в присутствие одного Артёма для неё явно было настоящим испытанием. - Она то опаздывает, то быстро уходит.

- График плотный. А ты что думала? В этом городе одиноких извращенцев хоть отбавляй. Шлюхам только и остаётся, что их удовлетворять и удовлетворять, пока их члены не завянут, - серьёзнейшим тоном ответил ей он.

- Она не обязана браться за все заказы. Ей, видимо, для чего-то необходимо больше денег. Говорю же, что-то случилось, - настояла Ажур на своём, когда они уже подходили к гардеробу.

Выслушав её, Своров только потянулся. Он приблизился к ней и немного наклонился, чтобы их лица оказались на одном уровне. Затем, лучезарно улыбнувшись, спокойно напомнил:

- Ажур, ты же прекрасно понимаешь. Даже если что-то случилось - мне насрать. - Сразу после этих слов парень сорвал куртку с крючка и выбежал на улицу, не дожидаясь подруги. Ещё немного таких разговоров и вернуться домой ему точно не будет суждено.

Живот был пуст. Жутко хотелось есть. Артём зашёл в чат и написал матери.

Что есть дома из еды?

Ответа долго ждать не пришлось. Мать мигом напечатала сыну ответ:

Сырная котлета, солнце) Вчерашний борщ, картофельный салат и бекон. К котлетке могу положить макароны, пюре или рис. На десерт банановый бисквит или желе. Могу приготовить ещё что-нибудь. Есть пожелания?"

После банкротства отец долго трудился над тем, чтобы вернуть хоть какую-то часть бизнеса. Ну а мамина привычка готовить всё на свете, в попытке избавиться от нервов, осталась и по сей день. Еды в доме было навалом. И это не только потому, что их семья была достаточно обеспечена, чтобы такое себе позволить.

Её отвратительно милое поведение снова напомнило о случившемся в кабинете директора. Едва избавившись от накатившего отвращения, вызванного нежностью со стороны матери, Артём решился напечатать ответ:

Наложи мне салат и принеси в комнату, - попросил он. Правда, в его голове это прозвучало в разы грубее, чем получилось на буквах.

Что-то попить?) - спросила мать.

Воды, - коротко ответил он и сразу вспомнил разбитый стакан.

Нет, сок, - исправил себя он, пока не пришёл ответ.

Яблочный, апельсиновый?

Любой, - отмахнулся Артём и поспешил выключить телефон, не желая видеть и так известного ему ответу.

Именно так всегда выглядела переписка матери и сына после школы. Они даже редко общались в живую. Чаще всего, по прихожу домой, парень просто молча уходил в свою комнату и оставался там до наступления полуночи. Когда город прибывал во тьме, а все жители дома Своровых уже смотрели седьмой сон, Артём уходил на ночную прогулку, сбегая от тишины ночного дома и оставался на, временами, громкой улице до того момента, пока в сон не по клонило настолько, что обращать внимание на звуки просто не оставалось сил.

Вынужденная милость мамы и ни единой взаимности со стороны Артёма. Как же отчаянно она выглядела, когда в очередной раз пыталась задобрить сына всеми известными ей способами. А известно их ей было не так много. Она, как и отец, привыкшая откупаться от сына дорогими вещами с самого его рождения, мало что понимала в воспитании и родительской заботе. Всё, что ей оставалось, это присвоить себе роль рабыни собственного сына и самой милости воплоти. Артём не был уверен, что вообще кода-нибудь сможет простить родителей. Случай четырёхлетней давности навсегда поселился в самых тёмных отделах его воспоминаний. Самых не желанных. Тех, которые он хотел стереть из недр собственного мозга. Ни оставить и следа от тех днях, убивавших любовь ко всему, что он когда-то ценил. Целых полгода ада, полного одиночества, в дали от друзей и дома. В то время Артём просто не мог поверить в то, что действительно оказался не нужен собственным родителям. Каждую ночь он мечтал уснуть и проснуться снова с ними, окутанный родительской заботой и любовью. В тот момент он лишился всего этого почти на год. То, что после этого он получил от них тысячи извинений и попыток загладить вину практически ничего для него не значило. Нельзя просто забыть о ребёнке, а потом снова вспомнить спустя столько месяцев. Каким бы трудным не было время, как бы не было тяжело. Просто выкинуть как ненужный мусор, искупать в песке и грязи, а потом снова вернуть и постараться отмыть... Артём считал это отвратительным. Он не знал на сколько затаил эту никчёмную обиду, он бы и сам отдал что угодно, лишь бы забыть всё, что случилось между ним и родителями тогда. Просто жить как раньше, быть настоящей семьёй. Всё наверняка сложилось бы иначе, будь это так просто.

Сделанного не воротишь - всегда твердил его отец. Только вот он своей любимой поговорки и не противоречил. В то время как мать продолжала бесполезные попытки вернуть доверие и любовь сына, он оставил всё на самотёк и практически его не трогал. За что Артём, в какой-то степени, был ему благодарен.

Артём остановился напротив большого двухэтажного дома. Единственное, что осталось у их семьи после банкротства. Раньше Юрий Своров - отец Артёма владел одной крупной компанией - "Saving the unsaved", сокращенно - STU, основанную на том, чтобы осовременивать и спасать от исчезновения малоизвестные города. Компания развивалась около ста лет, передавалась из поколения в поколение и таким же образом очередь должна была дойти и до Артёма. Увы, теперь, когда Юрия Сворова ложно обвинили в мошенничестве, лишили всего состояния, а компанию закрыли, случиться этому было не суждено.

Агурзк-Йай - город, в котором остановились Своровы перед рождением Артёма. Его значительно преобразили, превратили из никчёмного посёлка в красивейший осенний город. Обновили многие здания и добавили роскошный парк. У компании было ещё много планов на этот город, хоть и работы часто приостанавливались из-за других больших проектов, что растянуло труд более, чем на тринадцать лет. Возможно, город обрёл бы большую популярность, не случись ужасное. Ведь именно это происходило с городами и посёлками, в спасении которых поучаствовал «Saving the unsaved». Они мгновенно обретали известность и активность приезжих.

Но закончить с городом мечты семейства Своровых так и не удалось. Внезапное обвинение, такой же внезапный конец всех надежд. Нужда в том, чтобы отправить сына куда подальше на время их разборок с бизнесом и компанией. Многочисленные проблемы, налегающие на Своровых новыми волнами скандалов и семейных ссор. Возможно, постараться отгородить сына от подобного было и верным решением. Но они должны были понимать "куда" его отправляют. Чего лишают и что дают взамен. Почему же они не думали о последствиях места отправления раньше того, как получили сына, глядящего на них равнодушным взглядом после долгой разлуки?

Сейчас отец Артёма обрёл небольшой бизнес, на время, как он пытался восстановить и вернуть компанию в свои руки. Успехов пока не наблюдалось, однако опускать руки Юрий Своров точно не был намерен.

Артём вошёл в дом и мгновенно уловил запах цитруса, который всегда присутствовал в доме из-за любимых ароматизированных свечей матери. Парень вытер ноги об коврик с надписью "Welcome", повесил куртку, разулся и прошёл вперёд по коридору. Мама встретила его с лучезарной улыбкой и лопаткой в руках.

- Я принесла всё в твою комнату. Как ты и просил, - сказала ему мать, на что Артём угукнул и отправился к себе.

Тихий голос его мамы всегда был крайне приятным. Он растворялся в воздухе так легко и быстро, что его даже не всегда удавалось поймать. В нем чётко ощущалась нежность и мягкость. Артём задумался, что это описание также подошло бы описанию простого бисквита и понял, что его мама действительно напоминает эту сладость. Именно тот, который со временем высох, а когда его снова захотели сделать мягким и воздушным, то покрошили и перепекли заново. Вот так просто. Взяли и перепекли. Конечно же не без дополнительных продуктов. Из чистого кирпича навряд-ли можно сделать что-то стоющее, если только точно также не измельчить его и не добавить в новый цемент. Пример с кирпичом как раз идеально подходил отцу.

Дни после школы никак не отличались: Артём уселся за геймерский стол, пообедал и принялся лазить по интернету. Новости о том, новости об этом. Ничего интересного, ничего стоящего. С ртом набитым картофелем Артём прокрутился на кресле и зацепил взглядом бумажку с приглашением на Хэллоуин. М-да, подвал Клопчатого - это точно не то место и не те люди, которым стоит доверять. Ян, может, и классный парень, но его Банда была способна на многое, когда дело касалось веселья и шалостей. Банда - это помесь малолетних наркоманов, любителей острых ощущений, зависимых идиотов и гордых пропагандистов свободы. Всё из этого наводил на мысль о том, чтобы не расслабляться и, ради страховки, ожидать от них любого подвоха, о котором даже страшно было подумать.