Вария Ажур

Глава 3. Когда-то в потемках школьного туалета.

Уютный тёплый свет от искусственного камина наводил на Ажур умиротворение и спокойствие. Она лежала на диване в гостиной и просто наслаждались ночью. Очень хотелось спать, но мысли об очередном параличе и уставившихся на неё глазах брата кидали Ажур в пот. Помимо всего прочего, к её паранойе добавились мысли о стычках между двумя Подонками и о без вести пропавшем Стасе Советском. Странная схожесть между неподвижностью и улыбками Миши и этого парня наводила на ужас. О каком сне вообще могла идти речь? Ажур вздрагивала чуть ли не от каждого звука, пока её голову наполняли беспокойные мысли, а тело напрягалось в жажде действия. Даже когда телефон, лежащий у неё под боком, завибрировал, она ненароком дернулась и сбила локтем чашку с водой, что стояла на подлокотнике дивана с деревянной поверхностью. Пришло сообщение от брата.

Она мигом разблокировала мобильник и открыла переписку с Димкой.

«Ты спишь?» – спросил он.

«Нет» – быстро напечатала она, опасаясь ответа, который уже вообразила. Её предположения оправдались, когда Дима прислал новое сообщение.

«Я опять слышу эти звуки».

Последний месяц в доме Ажур происходили странные и порой даже пугающие вещи. Можно ли это списать на случайные стечения обстоятельств или же на потусторонние силы – было не ясно. Ажур изо всех сил старалась держаться на позитиве и продолжать цепляться за свою веру, опровергая все самые неприятные предположения. Увы, это не всегда получалось. Ещё одной причиной, по которой Ажур не захотела спать сегодня в своей комнате – это вечно падающий с полки плюшевый заяц. Иногда она слышала, как он ударяется пластмассовым носом об паркет, а иногда просто просыпалась и наблюдала знакомую картину: игрушка лежит на полу и смотрит мордой вниз. Начались эти странности ещё в августе. Какое-то время её это не беспокоило. Дом старый, полки косые, что угодно могло стать объяснением. В оправдание можно было взять тысячи примеров из статей в интернете о семьях, обвиняющих глупые случайности в потусторонних силах. Но когда Димка начал писать ей по ночам о скрежете, исходившем из ниоткуда, опасения действительно стали наводить шороху в её мыслях.

Первое время на экране, под строчкой с временем и уровнем зарядки высвечивались надпись о том, что брат печатает. Однако вскоре это прекратилось и несколько ближайших минут более не начиналась. Ажур молчала в ответ, ожидая чего-то. Она надеялась вынудить его написать хоть слово. И он написал. То, чего она ожидала и одновременно отвергала, храня надежду, что скрежет уже мог прекратиться.

«Ты придёшь ко мне?» – наконец напечатал он.

«Да». – коротко ответила та, тяжело вздохнув, и, стараясь беззвучно встать со скрипучего дивана, чтобы не разбудить остальных спящих обитателей дома.

Никакого скрежета в комнате Ажур-младшего она не услышала, но почему-то именно там её всегда настигала усталость, отчего засыпала она в разы быстрее.

Такое случалось часто. Когда Диме становилось страшно, Ажур приходила в его комнату, и они, крепко прижимаясь к друг другу, погружались в сон. Ещё чуть-чуть и этот ритуал войдёт в привычку. На утро, где-то к четырём часам, когда Диму пробуждало дикое желание облегчиться, он, будто по магии, из запуганного ребёнка снова превращался в мелкого вредного зануду и прогонял Ажур обратно в свою комнату.

На этот раз такого не случилось. Когда девушка открыла глаза и увидела на настенных часах время, то сразу положила голову набок и посмотрела на Димку. Он продолжал сжимать её предплечье, уткнувшись в него носом. Перед лицом Ажур была его кудрявая макушка, волосы его пахли мужским шампунем и одновременно чем-то паленым. Шесть утра, а он всё не просыпался. В отличии от Ажур, Дима всегда был жаворонком, и видеть по утрам его спящим ей как-то не доводилось.

Ажур глубоко вздохнула. Ей едва показалось, что Дима сейчас проснётся, но он лишь немного поелозил головой по подушке, не отрываясь от сестры, и продолжил мирно сопеть.

Спальня брата была не больше и не меньше комнаты Ажур, однако ранее в ней помещались целых два человека. Справа от входа, хоть и двуспальная, но всё же достаточно тесная для них двоих, стояла кровать. У окна, в углу комнаты, расположились два стола, один письменный, другой компьютерный. Если Димка не делал уроки, то вечно рубился в какую-то войнушку, ему это было позволено, он учился намного лучше сестры. Его без труда можно было назвать маленьким гением. Собственно, именно так Ажур частенько дразнила его за глаза. Ну да, помимо характера, от матери ему досталась хорошая смекалка и сообразительность, и Ажур этому завидовала. Насколько же легко ему давалась физика, когда её даже не должно было быть в его программе.

Не успел он пойти в пятый класс и его сразу же перекинули в восьмой, что плохо на нём сказалось. С тех пор он стал замкнутый и неразговорчивым, и это беспокоило Ажур куда больше, чем всех остальных. Одноклассники старше его, и, по всей видимости, Димка чувствовал себя среди них чужим. Ажур могла это понять. Хоть и не испытывала на собственной шкуре, но прекрасно знала на опыте друзей, какого это попасть в незнакомое общество. Артём переживал нечто похожее, и Ажур всегда старалась быть опорой обоим. Вероятно, Дима скучал по друзьям из своего старого класса, однако, по какой-то причине, более с ними не общался.

Тут Дима снова поёрзал на постели и наконец проснулся. Он еле разлепил глаза, когда оглянулся по сторонам и одарил Ажур равнодушным взглядом. Приподнялся, опираясь ладонью о кровать и протёр заспанные глаза кулаком. Мать, будто почувствовав это, тут же появилась в дверном проёме. Она прильнула спиной к раскрытой двери, ожидая, когда оба поднимут на неё свои взгляды.

– Вы оба до обеда валяться собираетесь? Подъём! – раздражённо прикрикнула она, и Дима, не сказав ни слова, двинулся в ванную.

На кухне мама снова занималась готовкой. Она была умной женщиной и даже в своё время сдала экзамен по математике на сто баллов, однако сердце у неё всегда лежало именно к готовке.

Ажур уже успела умыться и заранее одеться в школьную форму и сейчас сидела за кухонным столом, смотря в одну точку перед собой. Мать вернула её в чувство, когда поставила что-то в духовку и села напротив дочери.

– Брат опять на какие-то звуки жаловался? – спросила она и подпёрла подбородок внутренней стороной ладони.

Красивее женщины, чем её мать, Ажур никогда не видела. Её тёмные длинные локоны, завязанные в неаккуратный пучок, острый маленький нос, пышноватые губы, карие глаза, сильно заметные скулы и светлая идеальная кожа. А ведь Ажур могла родиться с внешностью матери как, к примеру, Миша. У него были такие же тёмные пышные волосы и ангелоподобная внешность. Только зелёные глаза достались от отца. Дима же, в свою очередь – это маленькая копия Мартина Ажур. От матери в нем так никто ничего и не отыскал.

Вместо полноценного ответа на вопрос матери, девушка угукнула и ткнула нос в новоиспеченную печеньку, когда легла на стол.

– Что за фантазёр, – вздохнула мама. – Сказал бы, что просто сестру потискать хочет, – ни капли не стесняясь произнесла мать.

Ирина Ажур всегда была такой. Прямолинейной и резкой. Такой же родилась и её дочь. Отсюда и прозвище – крыса. Не раз случалось, что в школе она не намеренно сдавала одноклассников, увлеченных сигареты дымом в туалете. Но Вария, по крайней мере, старалась это исправить. Пыталась научиться не всегда говорить что думает о людях. А хорошего о них, к слову, она думала мало. В пятом классе Ажур довела девочку до слёз из-за того, что высказала мнение о её лишнем весе. Она даже не понимала что сделала не так. В итоге, та девочка перевелась, а Ажур только закрепила свою репутацию в памяти школьников. Прозвище держалось за неё до сих пор и делало одной из тройки Подонков.

Кажется, Аню Блоневскую тогда даже водили к психологу. Настолько ужасны и едки были слова, сказанные ей. Тогда Ажур не думала о последствиях, и вышло всё крайне ужасно. Ее вывели на эмоции и Ажур не то чтобы считала себя виноватой за чувство собственного достоинство. Тем не менее она понимала чего от неё требовало общество. Общество, которое презирало правду.

С того времени Ажур и стала работать со своей неуправляемой и бесстыжей речью.

Утро шло по чёткому плану. Ну, почти. На этот раз Ажур кое как впихнула в себя кусок ржаного хлеба, после чего от скуки стала наворачивать круги по второму этажу дома.

Что же отец и дядя Николас искали в это раз? Пока папа рылся в ящике для зимней одежды, Ажур решила заглянуть в комнату дядюшки. В ней всегда было темно из-за плотно задвинутых тёмных штор. Большую её часть занимали стеллажи, плотно уставленные книгами – в основном русской литературной классикой. Комната Николаса – это настоящая домашняя библиотека.

Дядя натягивал на ноги носки, когда племянница вошла. По началу девушку не заметили. Ростом она пошла явно не в отца, всего 164 сантиметра, да и сама по себе была чуть ли не легче пера, потому заметить её сразу удавалось редко. Пришлось привлекать внимание Николаса самостоятельно. Когда Ажур прокашлялась себе в кулак, дядя наконец заприметил ее, широко улыбнулся и похлопал по кровати, приглашая племянницу сесть рядом. Николас ещё один человек, улыбка которого действовала на девушку как гипноз. Или скорее магнит. Без лишних мыслей она, будто по волшебству, приблизилась к нему и пригвоздилась к кровати, не отрывая взгляда от доброго и морщинистого лица дяди.

Плечи Николаса выглядели намного шире из-за его любимого тёмно-синего пиджака. Он плотно облегал его грудь и предавал виду робкого дяди уверенности. Он положил свою большую руку на плечо Ажур, не прекращая улыбаться.

– Как дела у моей принцессы? – поинтересовался он и Ажур стало тошно.

– Нет... Только не принцесса.

– Точно, прости. Ты же уже настоящая королева. Как ни как, скоро восемнадцать.

Ажур вздохнула, когда поняла, что пытаться донести до него что-то – бесполезно.

– Давно ребят к себе не приглашала. Как они?

– Как обычно. Собачатся.

Дядя усмехнулся, хотя, как и Ажур, явно не видела в этом ничего смешного.

– Варь, – чуть слышно дядюшка отвлёк её. – Не могла бы ты пойти сегодня с братом? – Ажур похлопала ресницами, глядя на него, и сделала вопросительный вид.

– Он вчера после школы... – Николас поднял глаза, почесал затылок и снова направил на племянницу взгляд. – Пока тебя не было, Дима заперся у себя на замок.

Ажур ещё больше распахнула глаза от удивления. Может он и выглядел как упрямый подросток, но Димка просто так никогда не изолировался от семьи. Это случалось во время редких ссор родителей, его глупых обид, или после ситуации трёхлетней давности – тогда он запирался и рыдал в одиночестве. Было ясно одно – случилось что-то плохое.

– Поговори с ним. А особенно о школе. Решение перебросить его в старший класс было принято без него. Может, он никогда и не жаловался на это, но... – он замолчал, но потом снова улыбнулся и встал с кровати.

– Я поговорю.

Дядюшка потрепал Ажур по голове и вышел из «библиотеки».

Ажур смотрела ему в след, пока беспокойные мысли о Диме не атаковали её. Что могло случиться? Что могло произойти в первый же его учебный день в девятом классе?

Спустя какое-то время отец и Николас ушли на работу, мама продолжила хлопотать на кухне, а Димка оделся и как обычно уселся на кровать в своей комнате, ожидая ухода сестры.

Ажур вошла к себе и зацепила взглядом плюшевого зайца. Его положение было ожидаемо: он непринуждённо лежал на полу мордой вниз. Ещё пару секунду девушка на него глазела, потом схватила и забросила игрушку в тумбочку для летних вещей. Это странное явление дома семьи Ажур уже выводило её из себя. Пусть этот заяц вообще на глаза не попадается. В действительности, закидывать его куда подальше не было её лучшей идеей. В конце концов, эту игрушку Мишка дарил ей на восьмое марта, международный день девушек и женщин.

Ажур повернулась на девяносто градусов и уже собралась уходить, как скрип дверцы тумбы заставил её оцепенеть. В голову приходили разные мысли, и ни одна из них не была хорошей. Мурашки покрышки всё тело, будто железные доспехи, потому казалось, что причина её временного паралича именно они. Вдохнув носом холодный воздух, исходящий из открытой форточки, Ажур резко повернула голову. Настолько резко, что шея заныла тупой болью. Однако ощущения эти ушли во мгновение того, как перед ней предстал лежащий на своём излюбленном месте заяц. Как и минуту назад, он снова мирно лежал на деревянном полу. Мирно. Это слишком хорошее слово для данной ситуации. Происходящее буквально никак не укладывалось в голове, просто отказывалось это делать.

Единственная разумная мысль, посетившая Ажур на тот момент – это поскорее отправляться в школу. Так она и поступила. Брат запротестовал, когда понял, что сестра не уходит, как обычно, раньше него. Он уже силой старался вытолкать её из дома, но Ажур также настоятельно продолжала ждать Диму, чтобы, под страхом опоздать в школу, тот смирился и наконец согласился пойти вместе с ей. Эта война продолжалась до тех пор, пока мать не прикрикнула на них обоих и чуть ли не пинком вытолкала детей на улицу.

Снаружи было прохладно. Мокрый асфальт будто хрустел под ногами, когда мелкие камушки застревали на подошве кроссовок. Брат обижался, но старался не смотреть на сестру и делать вид, будто вовсе её не замечает. Ажур хотела уже было начать разговор, но поняла, что не может сфокусироваться на теме беседы, из-за мыслей о странной игрушке. Ей могло показаться? Может, галлюцинации? Как ещё можно оправдать непринуждённо перемещающегося по комнате зайца? Все ее и чужие проблемы на фоне этой тревоги казались сущими пустяками. Однако где-то по пути к красному парку Ажур все же сумела отвлечься.

– Дим, – она обратилась к брату, но тот, как и ожидалось, её проигнорировал. – Знаю, что ты не в восторге от... всего в целом. У тебя могут быть проблемы в школе или...

– Я не хочу говорить об этом с тобой, – перебил её Димка ровным тоном. Ажур тут же поджала губы, не зная что говорить дальше. Сейчас Дима ей казался хрупким сервизом, который многие года хранился в старом шкафу и вот наконец вышел в свет за кухонный стол. Одно рисковое движение и он рассыпится в труху.

Ажур немного поразмыслила и аккуратно спросила:

– Хорошо, а с кем?

– Ни с кем. Я вообще не хочу говорить о школе.

– Ты опять заперся.

Дима молчал. На неё он не смотрел, но Ажур хорошо видела, как Дима округлил испуганные глаза. Неужели он думал, что никто из семьи не оповестит её о случившемся?

Ажур была почти уверена в причине вчерашнего унынья брата. Весь прошлый год он не был доволен ситуацией. Психолог как-то говорил ей, что любая смена обстановки наводит на стресс. Поступить так с Димой со стороны родителей было крайне жестоко. В прошлом году Ажур это беспокоило не меньше Димы, но тот хорошо держался. Однако что же будет в этом...?

– Почему не общаешься со своими старыми одноклассниками? – еще более осторожно спросила она.

– А тебе есть дело? – тон брата сделался грубым, но Ажур решила продолжить.

– Вы поссорились?

– Варь! Я сказал, что не хочу обсуждать школу. – Прокричал брат, когда посмотрел на Ажур, нахмурив брови.

– Да. Я слышала.

Уже год он один. Совсем один. Ажур прекрасно знала, что ему необходимо общение со сверстниками. Если у нее самой были хоть какие-то друзья, то Диме, который уже как год не походил на себя, они были необходимы.

– Ты пришла вчера одна, – снова подал голос брат.

– Да. Тот парень исчез. Просто испарился.

– Всё настолько плохо, что от тебя даже мальчики бегают?

– Не хочу обсуждать это с тобой, – передразнила Диму та.

– А с кем хочешь? – подыграл он.

Ребята уже подходили к школе. По обе стороны от них берёзы, находящиеся друг к другу так близко, что почти срастались ветвями. Меж деревьев Ажур увидела Артёма. Он беседовал с незнакомым ей парнем азиатской внешности, не снимая с себя коварной ухмылки. День ещё не начался, а он уже нашёл с кем позабавиться. В этом весь Своров, причину для спора он найдёт всегда. Только вот для него это – веселье, а для собеседника – потраченные нервы и скандал.

Своров Артём выглядел всегда небрежно и помято. Кудрявые запутанные волосы делали его вид ещё более неопрятным. За свою школьную одежду он никогда не ручался, потому приходил исключительно в толстовках и чёрных брюках. На ушных мочках блистало с каждой стороны по две серьги. Левая бровь тоже была проколота, но в глаза бросалась не так сильно. Его образ сильно выделялся, однако учителя его за это не гоняли. Известно почему. Камон, он Артём Своров, один из тройки подонков. Связываться с ним не горели желанием даже учителя. Что уж говорить о его прилично известной семье, что находилась в хороших отношениях с директором школы.

Артем был чем-то похож на Ажур. Если последняя глубоко ранила чувства людей по чистой случайности, сама этого не желая, то Артем делал это намеренно. Тем не менее ему нравился далеко не сам процесс унижения кого-то. Этот парень никогда не наезжал на тех, кто не был способен за себя постоять. Весь кайф в споре. Его не волновало победит он в нём, или же нет. Процесс, вот что забавляло его. Он втянет в спор любого, и обычно он заканчивался либо дракой, либо игрой в карты, в которой и определяли победителя. Однако если Своров не видит в тебя конкурента, то даже не посмотрит в твою сторону. Потому, если Артём начнёт нарываться, сочти это комплиментом, поспорь и забудь до следующего раза.

Только Ажур подошла ближе к зарождающемуся скандалу, Артём тут же к ней обратился.

– Ажур, солнце ты моё, одолжи этому парнишке немного смелости на секунду. Смотрю, этот поросёнок зассал. – Глядел он на всех с поднятой вверх головой, с кривой ухмылкой и доминантным взглядом, так и кричащем о том, кто тут победитель. Не раз один его вид разжигать огонь в таких же любителя помериться силами. Увы, другие проявляли инициативу первыми далеко не всегда. В большинстве случаях школьники даже не замечали, как были вовлечены в конфликт. Артём Своров – главная заноза в заднице всех учеников школы.

Парень, стоявший рядом, явно не был напуган, но и счастливой улыбкой тоже не сиял. По всей видимости, он знал, что Своров просто с ним развлекается. Его она знала. В этом городе все всё друг о друге знают. По крайней мере, если действительно интересовались в других. Имени парня Ажур не помнила, но хорошо знала то, что он один из немногих приезжих, оставшихся и дальше проживать в Агурзк-Йай.

Взглянув на Ажур, парень жалобно вздохнул. Он будто специально посылал ей подобным образом сигнал. Мол, убери от меня этого придурка поскорее. Именно такая просьба всегда мелькала в глазах его жертв. И если ситуация не планировала закончиться дракой, Ажур никогда не влезала. Зачем ей их защищать? Если Артём их выбрал, значит у них точно есть яйца и нужды в помогать нет.

Артём отвлёкся, как только заметил Димку. Он стукнулся с ним кулаками и тем самым дал парню азиату сбежать от наступающих проблем.

– Давно не виделись, старик. Как жизнь?

– Как обычно. Играю в доту и дрочу на тянок. – Эта коронная фраза между ними означала, что все хорошо. Даже если в реале это было не так.

– Парень, да ты растёшь на глазах, – восхитился Своров.

Димка ухмыльнулся с ним за пару.

Ребята вместе зашли в школу. Двое подонков были на месте, но где третья, было не ясно. Ажур написала Еве кучу сообщений с почти одинаковым содержанием: "где ты?", "почему не приходишь?", "что делаешь?", "Ева!", "АУ". Ответ, разумеется, не приходил. И не будь у Ажур причин беспокоиться, она бы так часто её не донимала. Но причина на то была. Да ещё какая. Не прийти в школу для одного, возможно, было обыденностью. Но для Евы – ужасным риском.

Прошел второй урок. Ажур позвонила ей раз пятнадцать, когда наконец услышала Еву на другом конце трубки. Это было на перемене, когда Ажур зашла в пустой школьный туалет. Наступило облегчение, когда на том конце трубки вместо гудков послышалось громкое "ало!". Но нервы снова дали о себе знать, когда Ажур вспомнила о её опоздании. Это тоже был опасно. Любой её промах, пропуск, опоздание для нее – риск! И Ева об это прекрасно знала, причём лучше других.

– Ева! Почему тебя нет в школе?

– Я бегу, уже бегу. Так получилось. Классный руководитель знает. Я звонила Елене Павловне, – на заднем плане шумел дождь и хлюпала вода. Голос девушки еле заметно дрожал.

– Что-то произошло? – настороженно спросила Ажур.

– Нет-нет, всё в порядке. Я иду, скоро буду. – Ева бросила трубку.

Дрожь голоса девушки могла быть по двум причинам. Либо её что-то напугало, либо она попросту замёрзла от дождя. Ажур изо всех сил старалась верить в последние, но внутренний голос наводил шороху в её и без того беспокойных мыслях. Она запустила пальцы в волосы, почесала голову и зажмурилась. Хуже становилось от безразличия Артёма, который ни капли не переживал за неё. Удивляться тут было нечему, так как Ажур прекрасно знала об их отношениях в последние годы, но от этой мысли ей не раз становилось тошно.

Ажур ударила ногой кабинку туалета и по ту сторону кто-то коротко вскликнул. Она и не заметила, что была в туалете не одна. Дверь открылась и оттуда выглянула одноклассница. Антонина Имбирова – отличница, зубрила и главный ненавистник подонков. Ненавистник – неправильное слово. Она скорее их боялась, чем ненавидела. Однако два этих понятия обычно не были друг другу помехой.