Вария Ажур

Глава 2. Когда-то кто-то исчез.

До "Коронного места" ещё далеко. С буквально только что встреченным ею парнем они идут туда, куда Ажур ходила исключительно с Евой и Артёмом. Только они и знали об этом месте, а будучи гордой стаей из трех волков, не распространялись этой информацией среди чужих. Ажур чувствовала себя предателем. Но, в то же время, другая её сторона говорила иначе. Они давно не проводили вместе с ней время. Почему бы ей не развлечь себя самостоятельно, без них? К тому же, Коронное место любило компании. Идти туда одной – для Ажур тоже самое, что и остаться наедине с самой собой.

Ажур-старшая была прекрасным кондитером и пекарем, который делал сладости на заказ за доступную жителям Агурзк-Йай цену, и была известна среди любителей выпечки. Печенья, которые она пекла были обожаемы всеми. Даже брат, который обычно был не в восторге от лишней порции чего-то сладкого, никогда не отказывался от них. Ажур несла в руке салафановый пакет с угощением, иногда постукивая им об ногу при ходьбе. Рассыпчатое печенье крошилось, а значит после, когда Ажур доест всю сладость, она сможет потянуться на дно пакета, налепить на пальцы осыпанные с печенья крошки и закончить угощение на них.

Летом Ажур ходила в лес только изредка, а до Коронного места и то не доходила. До сегодняшнего дня она даже не задумывалась, а водят ли Подонки туда кого-нибудь ещё? В прочем, тут и размышлять было нечего, – кого водить-то? У них не было никого кроме друг друга. Звучит грустно, но так оно и есть. К тройке Подонков обычно никто не суётся. А если и суётся, то только к Ажур, которая, по мнению других, была самой доступной. Она редко говорила, отвечала по делу, коротко и ясно. Спроси они о чем-либо Еву, либо получат игнор и недовольный взгляд в придачу, либо, если та приходит в хорошем настроении, начнёт тараторить что-то несвязное. И попробуй понять, что она там тебе сказала. Если обратиться к Артёму, тут и думать нечего, он съехидничает, скажет что-то колкое, заведёт с тобой спор или пошлёт куда подальше. Тут у людей и вовсе не оставалось выбора. К кому ещё обращаться, если не к Ажур?

Вскоре она и Стас вошли в лес. К слову, от дома до него было всего ничего, он находится чуть ли не напротив её двора, стоило лишь пройти ещё несколько домов. Какое-то время они оба молчали, и глухая тишина между ними наводила интригу. Ажур всё думала, кому же из них первому придётся открыть рот? К счастью – не ей. Слова парня заставили Ажур застыть на короткое мгновение.

– Знаешь, а ты выглядишь не такой, как о тебе говорят.

– Смотря что говорят, – пожала плечами Ажур на его внезапное заявление. – По школе гуляет много слухов.

Тут Стас задумался, взглянув куда-то в сторону, но уже в следующее мгновение пришёл в себя и уверенно предложил:

– К примеру, та девочка, которая переехала из-за...

– Ты до жути прямолинеен! – подавившись печеньем, перебила его та, пока Стас не успел напомнить ей о случае многолетней давности. Увы, было уже поздно, и Ажур еле сдержалась, чтобы досадно не вздохнуть от докучающих мыслей, снова нахлынувших на её ясное сознание.

– Вот! Прямолинейность. Именно о ней и говорят. Но пока что, как ты сказала, свой бесстыжий язык демонстрирую один лишь я, – заключил Стас, будто гордясь. – И так, что можешь рассказать о себе, девочка-крыса?

Ажур перевела на него недовольный взгляд, изгоняя ехидство с языка прочь.

– А ты? Неизвестный мне... парень. Я никогда не видела тебя. Кто ты?

Стоило ей задать простой вопрос о его личности, и Стас замешкал. Лёгкая улыбка, что почти не сползала с его лица ранее, вдруг померкла, оставив после себя смущённые раздумья. Ажур уже подумала о том, что он расслышал или воспринял её вопрос как-то иначе, однако, не успела она снова открыть рот, как тут же последовал ответ:

– Советский. Стас Советский. Слышала?

Ажур не слышала. Агурзк-Йай – город крайне маленький. Кого-то она видела в лицо, о ком-то слышала. Да, фамилия Советский вертелась у нее на языке, но неужели за столькие годы проживания здесь ее глаза так и не удостоили этого парня вниманием? Неужели он поселился в городе совсем недавно?

Ажур отрицательно покачала головой, и Стас принял свой привычный вид.

– Я из параллели. Ты могла меня не видеть. Возможно, я слишком неприметный, – Стас посмеялся, почувствовав, что грядёт очередное неловкое молчание и, как показалось Ажур, слегка беспокойно, но все также улыбчиво продолжил монолог. – Ладно, ты права. О тебе я знаю куда больше, чем ты обо мне. Как там... троица Подонков, да? Вы смотритесь неплохо. Я бы сфотографировал.

Глядя на то, как парень упорно увиливает от рассказов о себе, Ажур не стала его допытывать. Она проигнорировала безрезультатные попытки Стаса начать бессмысленный разговор, указывая на лесной грибочек или, на вид замысловатый, кустик, из раза в раз повторяя одно и то же: «я бы сфотографировал», «я бы сфотографировал», «я бы сфотографировал». Судя по его одержимость, он наверняка запечатлял эти вещи на камеру уже несколько десятков раз. Вот чудной...

В конце концов Ажур надоело слушать о его любви к фотографиям и, с виду непринуждённо, но в реале с большим усилием, начала разговор на тему, которая объединяла их обоих.

– Как, по-твоему, появляются ли новые души? Или в мире действует постоянный круговорот от смерти к рождению? – поинтересовалась она. Стас сделался более серьёзным, хоть и таким же улыбчивым и доброжелательным.

– Я больше склоняюсь ко второму. Думаю, не может родиться нового тела, если кто-то не умер.

Ажур была другого мнения...

– А как же мертворождённые дети? Разве, это не результат такого исхода?

– Ажур, ты ведь сама себе противоречишь, – сверкнул улыбкой Стас. – Судьба всё решает. Зачем ей создавать тело, если для него нет души? Да и, тем-более, такие дети ещё в утробе обычно живые. Просто судьба над ними не сжалилась и решила убить ещё до их рождения.

– В таком случае, возможно, судьбе не понравилось подобранное тело для души, и она сразу решила его заменить, – предположила Ажур.

– Хорошая теория! – с восхищением воскликнул парень.

Подивившись его активности, Ажур демонстративно закатила глаза и уснула в руку Стаса печеньку, внезапно пожелав, чтобы тот заткнул ею свой рот. Он её поблагодарил, но, судя по всему, есть её не планировал, так как нёс в руках всю остальную дорогу. В то время как Ажур слопала почти весь пакет. Правда, как ребёнок съедать крошки на дне пакета при Стасе постыдилась, и просто сунула его в карман пальто.

Представление о мире в глазах Ажур выглядело следующим образом. Связь реинкарнации и детерминизма – веры в то, что всеми событиями в мире управляет что-то великое. В её представлении это была судьба. Нечто бесформенное, за гранью воображения человека. Что-то, что существует, но не имеет точного расположения. У судьбы есть разум, огромный, отличный от разума человека. Она – и есть человечество. Она создала его самостоятельно, из частиц себя. Настолько маленьких, что для неё практически не имели значения даже в таком количестве. Души людей по её приказу перемещаются по миру, имея изначальный план перерождений. Вот эта душа живет в одном теле, каким-то образом влияет на мир или других людей и умирает, тоже определённым способом, выбранным свадьбой во время построения плана жизней этой души. После смерти душа перемещается в другое тело, что только-только родилось и уже готово начать новую жизнь, изначально запланированную судьбой. И всё по новой. Снова и снова, со всеми душами мира, а может и за его границами. Такова была ее вера. И немногих других, состоящих в одном сообществе в интернете. Неизвестно откуда религия пошла и какое у нее название, но люди верили в это и называли по-разному, как кому вздумается. По слухам были даже люди, которым удавалось разглядеть планы судьбы. Ажур в это не верила, в этом не было никакого смысла. Зачем судьбе создавать людей, которые могли бы видеть то, что не должны? Она могла сделать это ради забавы. Но, опять же, зачем?

Пока Ажур болтала со Стасом Советским, посторонние мысли её почти не беспокоили. Но стоило им замолчать, как воспоминания о стычках между Евой и Артёмом всплывали на поверхность сознания, и отвертеться от них было почти нереально.

Интервалы между разговорами возникали достаточно часто. Наверное, так и должно быть между людьми, которые плохо друг друга знают. У Ажур не было достаточного опыта, чтобы до конца осознать это, поэтому такие паузы не мало её беспокоили. Ситуацию сглаживала не сходящая с лица Стаса улыбка. Она действовала на Ажур как магнит. Желание узнать этого юношу лучше всё возрастало и немного помогало находить новые темы для разговора. Конечно, в основном это были обсуждения перерождения, учитывая, что от личных вопросов он ловко уворачивался. Однако даже так Ажур получала некое удовольствие от его компании.

Сквозь плотно соприкасающиеся ветви деревьев и зелёную, с приглушённым жёлтым листву было видно, как сгущаются тучи. Обидно, они ведь даже не дошли до места назначения. Останавливаться уже не хотелось ни той, ни другому. Прошли они достаточно долго, возвращаться не было никакого смысла. Им уже суждено промокнуть, а до Коронного места осталось... До него ничего не осталось. Они уже пришли. Между двумя сонными деревьями, размером чуть ниже Стаса и чуть выше Ажур, была протоптана ногами Подонков тропинка, ведущая на территорию, лишённую растительности. Местами росли пучки свежей зелёной травы, а в остальном поляна представляла из себя глиняную и каменную поверхность, заканчивающуюся обрывом высотой около двадцати метров. Единственное, что отличало эту поляну от других, была постройка, расположившаяся в левой её части, не совсем возле обрыва и не слишком близко к деревьям, указывающим на границы Коронного места.

Ажур невольно улыбнулась и побежала к круглому бетонному построению из толстых столбов, своеобразной крышей и лавочкой, облегающей всю беседку изнутри. Глядя на лес оттуда, мир сразу становился совершенно другим. Зелёные и тускло-жёлтые верхушки деревьев с высока выглядели изумительно и даже волшебно. Дух здесь захватывало не по-детски. Огромный мир простилался под обрывом. К нему хотелось прикоснуться руками, провести ладонями по макушкам деревьев, окунуться ими по локоть в реке, что протекала в километре от обрыва и всё равно доходила до глаз Ажур.

Сердцебиение Ажур участилось от нахлынувших воспоминаний. Сначала она застыла на месте и стала смотреть вперёд, на осенний лес под обрывом. Потом, шагнув чуть левее, направилась к бетонной беседке, верхушка которой была украшена треугольными зазубринами и напоминала корону, что и послужило названием. Хоть сюда долго никто и не приходил, беседка всё равно выглядела чистой и белоснежной, как и раньше. Можно было вообразить, что какой-то старичок уборщик ходил сюда и приводил это место в порядок, не смея оставить его без былого блеска. Однако Ажур знала, что это далеко не так. Коронное место было действительно красиво, поэтому, если бы о нём знал хоть кто-то ещё – туристов-путешественников здесь было бы хоть отбавляй. Тем не менее поляна всегда пустовала и можно было считать, что Коронное место по праву принадлежало одним лишь Подонкам.

Только Ажур села в беседку, как вспомнила про Стаса, который, едва зашёл на поляну, как ошарашено замер на месте. Он стоял одной ногой в лесу, а другой чуть заходил на территорию Коронного места. Ажур подняла на него вопросительный взгляд, но тот лишь продолжил смотреть куда-то в одну точку, не шевелясь и не подавая признаков жизни.

– Что-то случилось? – с подозрение спросила та. Она прищурилась, когда ветер подул на неё и почти ослепил крупным песком с поверхности поляны.

– Не думал, что твоё «интересное место» окажется... таким.

Ажур наклонилась голову в бок в немом вопросе и снова прищурилась, разглядывая его беспокойное на вид лицо.

– Каким – таким?

– Высоким. Я боюсь высоты, – сообщил он. – Очень и очень. Не приятно признавать, но я даже отсюда чувствую себя некомфортно. Уж прости, – он улыбнулся, но эта улыбка мало напоминала радостную. Уголки его губ дёрнулись – ему было сложно удерживать ухмылку на своём лице.

Поляна была не такой уж и маленькой и даже у беседки до края земли было целых 4 метра, но Стас всё продолжал стоять наполовину в лесу, наполовину на поляне.

– Даже не знаю, что делать, – задумчиво поджала губы Ажур. Она ещё немного поёрзала на лавке беседки, чувствуя себя виноватой, и решилась подойти к нему.

– Я здесь не задержусь, так что... – не успела договорить она, как Стас перебил:

– Нет-нет, всё нормально. Мы можем здесь находиться столько, сколько потребуется. Тут правда красиво. Я бы даже сфотографировал.

Парень присел на карточки и уставился куда-то вдаль, все никак не снимая с себя улыбки.

– Странно, но пока мы не оказались у поляны, самой беседки я не видел. Будто она появилась здесь по магии, – он повернул голову на неё, будто ожидая на то подтверждение. Мечтатель, подумала Ажур. Вечно парням нужно искать во всём подвох. – И вообще, откуда посреди леса, да ещё так глубоко, беседка?

Да, это место действительно было необычным. От самого его вида до расположения. Если точно не знать где оно находится, найти его было почти невозможно, потому что Коронное место совсем не бросалось в глаза. Поляну, может, можно было и увидеть, но вот зайти на неё вряд ли кто-то посчитает нужным. В округе таких пустынных территорий, лишённых растительности, бесчисленное множество. Шанс того, что случайного лесника заинтересует именно эта, крайне мал.

– Без понятия. Тот, кто построил эту беседку в таком месте, наверняка гений. Она хорошо скрыта.

Стас задумчиво закатил глаза, чуть высунув вперёд нижнюю губу.

– Ну, а как тогда её нашла ты? – Ажур ждала этого вопроса.

– Мы с моими друзьями будто с рождения знаем его расположение. Ни я, ни они не помним, как нашли его. Не помним когда так назвали и когда ходить сюда в свободное время вошло в привычку.

Выслушав, Стас довольно улыбнулся. Один его вид говорил о внезапном интересе к Коронному месту.

Ажур поймала себя на мысли, что его улыбка начинает раздражать. Избавляясь от негативных эмоций, она отвернулась к пропасти, обрывая их разговор на хорошей ноте. Макушки деревьев колыхались от сильного ветра, который до них, к счастью, ещё не добрался. Вместе с огромными тучами, кричащими и гремящими. Напоминающими о том, что совсем скоро они будут обречены попасть под холодный дождь.

Снова повернув голову на Стаса, она ожидала, что парень вот-вот что-то скажет, видя, как та снова обратила на него внимание. Но буквально в следующее мгновение Ажур изменилась в лице. Парень был подозрительно неподвижен. Его довольно лицо застыло, отчего он больше не казался живым. Словно кукольным. Стас не моргал, не двигался, просто продолжал улыбаться, сидя на корточках, и смотреть в одну точку перед собой. Ажур растерянно оглянулась по сторонам. Толкнуть его за плечо? Окликнуть?

– Эй, – стала звать его Ажур и махать ладонью перед лицом Стаса. И когда даже после этого он продолжил неподвижно смотреть прямо, девушка напряглась всем телом. Сердце ускорило свой ритм и сократило интервалы между ударами. Кончики пальцев онемели то ли от холода, то ли от наступающего страха.

– Если это какой-то тупой прикол... да, у тебя отлично получается шутить, но над моими нервами не советую. – В словах прозвучало самомнение, возможно, даже высокомерие. Но стоило ей об этом задуматься как она отбросила из головы все построение мысли, стараясь сосредоточиться на главном. На Стасе.

Ветер взвизгнул и снова заставил её закрыть веки, не подпуская к глазам крупинки песка. Что-то со свистом пронеслось сзади неё и заставило обернуться. Это не мог быть ветер. То было что-то большое, напоминающее человека. Стас? Только теперь она заметила, как крупные капли дождя стекают по её запутанным от ветра волосам. Густые тёмные тучи дошли до Коронного места.

Ажур снова обернулась, надеясь увидеть позади парня. Прежнего, реального. Но позади его не оказалось. На прежнем месте Стаса больше не было. Всего секунду назад он сидел на корточках и втыкал куда-то в лес, пока Ажур старалась привести его, а за одно и себя, в чувство. Сейчас же он пропал. Исчез, как будто его здесь никогда и не было. Ажур не нашла исчезнувшего ни на прежнем месте, ни позади, где только что пронеслась неопознанная фигура.

Дождь медленно, но верно перетекал в ливень, а девушка всё никак не могла двинуться с места. Теперь она превратилась в неподвижную куклу? Ажур действительно задумалась об этом, а потому решила выйти из ступора, чтобы убедиться в собственном существовании.