Вария Ажур

\\\ Персонажи и события вымышлены, все совпадения с реальностью - случайны. Если не затруднит, прошу указывать на ошибки и опечатки в комментариях. Приятного прочтения) \\\

Глава 1. Когда-то, встретив незнакомца по кривой дороге.

Ночь, мрак и осень. Ветер подхватывает падающие с деревьев листья и делает вместе с ними очередной круг, сметая по пути мокрый от недавнего дождя мусор. Вероятно, пластиковая бутылка ударила по окну, потому что глухой звук удара, раздавшийся из улицы, напомнил именно это.

Варию Ажур не особо волновало происходящее снаружи. Чей-то тёплый шёпот у её уха заставил дрожь пройтись по всему телу с головы до пяток.

Она знала, что сейчас произойдёт. Знала, что это сон, но глаза попросту отказывались открываться. Всё казалось реальным. Каждое утро её терзали сильные сомнения - было ли это сном, или явью. И каждый раз девушка попадала в тупик.

Она наконец распахнула веки. За письменным столом на стуле на колёсиках сидел младший брат Варии - Мишка. Его привычная милая улыбка словно сияла среди остального мрака, покоряя сердце каждого из раза в раз. Странно, ведь даже в такой кромешной темноте брата удалось разглядеть практически сразу. Ажур всеми силами пыталась напомнить себе о том, что происходящее - всего лишь чёртов сон. Но сердце продолжало бешено биться от ребра к ребру и, казалось, было готово вот-вот выпрыгнуть, с треском преодолев преграду из прочных костей.

Мишка улыбался, он ничего не говорил с тех пор, как разбудил её своим тихим, но в тоже время пугающим "эй".

Чего она так боится? Это же просто её брат. Родная душа, огонек, что витает в ее сердце и заживляет все оставленные другими раны. Всё крайне просто. Брат Варии погиб три года назад. И сейчас не должен сидеть перед ней, глядя глазами глухого, поглощённого зыбким туманом леса.

Широкая улыбка расползалась по его лицу с каждой секундой, оголяя оскал. Тело девушки то пылало жаром, то мерзло от внезапного холода, пробирающего до костей. Мышцы напрягались, а выражение лица брата постепенно ускользало вместе с мраком ночи. Шум за окном становится глухим и неприметным. Голос Миши, что медленно произносил её имя, почти нежно, по слогам, но также нагнетающее, застыл в промежутке времени. Между «когда-то тогда», три года назад, и фальшивым как ее внешнее спокойствие «сейчас».

***

Вода хлюпала под ногами. За деревьями парка вырисовывалось обличие «ада». Желтоватые листья были единственным, что старалось отбить желание бежать прочь от этого проклятого места. Бежать и не оглядываться.

Варии Ажур впервые предстояло войти в школу как одиннадцатикласснице. Однако если для других школьники второе сентября считалось действительно невероятным днём, насыщенным запахом новизны и взросления, Ажур была совсем другого мнения. На свете не сыскать человека, который ненавидел бы школу так же, как она. Будь то первый учебный день, будь то последний год. Ничего, кроме приступа тошноты от очередного скверного сна, она не чувствовала.

Перед лицом всё ещё маячили черты лица младшего брата. Этой ночью она снова видела кошмар, и его остатки, отрезанные от сознания, до сих пор не покинули Ажур. Дрожь унялась, а внутренние беспокойства и навязчивые воспоминания напротив, только росли и росли с каждой секундой этого осеннего утра.

Прохладный воздух взъерошивал длинные тёмные кудри и ублажал разум, хоть немного приводя мысли в порядок. Бледно-зелёные и местами жёлтые листья шептались под ухом, унесённые порывом сонного ветра. Всего-то начало осени, а холодом пробирало даже через длинное бежевое пальто, что всегда надевала Ажур. Всё это – прелести городка среди гор Восточной Сибири. Агурзк-Йай – малоизвестное место, но, среди знающих, город мог гордиться уникально ранней осенью и редкими туристами в середине октября, когда всё здесь заливалось яркими, тёплыми красками. Агурзк-Йай – деревня, лишь прозванная городом из-за некоторых обстоятельств. На самом же деле – это маленькое и неприметное поселение, вместо многоэтажных зданий в основном имеющее лишь скромные домики, расставленные по улицам врозь.

Ворота школы уже были перед ней. Сглотнув горьковатый привкус страха, Ажур немного замедлила шаг. Потому что единственное, что ставило кирпичную стену между ней и желанием кинуться прочь с территории учебного заведения, уже было за спиной.

Ощутить чье-то присутствие сзади было для неё обыденностью. А отличить человека поодаль по одному лишь дыханию – и подавно.

– Белые кроссовки после дождя? Жестоко ты с ними, – вместо приветствия выпали Артём и прошёл мимо Ажур, направляясь к главному входу.

Артём Своров и Ева Нозырская – её якори и лучшие друзья, делящие с Ажур статус так называемых «Подонков».

Действительно, на свою обувь перед выходом она даже не обратила внимания. Ну, а чего греха таить, о существование сменной обуви она забыла ещё в пятом классе.

Ажур мысленно понадеялась, что не заставит голос немой школьной уборщицы прорваться из-за своих грязных ног.

– Где Ева? – поинтересовалась Ажур, хотя изначально знала ответ.

– Мне-то откуда знать? – подтвердил её ожидания Артём.

За столько времени Ажур так и не смогла примириться с их абсолютной незаинтересованностью друг в друге.

«Нозырская и Своров друг друга ненавидят. И уже давно. Одна Ажур держит их рядом» - говорили все и не ошибались. Хотя, кто были эти «все»? Одноклассники, которым всё ещё не было плевать на существование Евы-потоскухи, Артёма-подонка и Крысы-Ажур.

Как бы то ни было, никто из тройки не собирался отдаваться принципам. Они из тех, кто не прочь наплевать на остальных и их непоколебимое мнение. Они не собирались меняться, не собирались никому потакать и подходить под общественные идеалы. Они и так были по горло в проблемах, которые заключалась в их собственных тараканах в голове, с которыми им ещё предстояло разобраться.

– Вария! Приветик, давно мы не виделись, – сказала с из-за спины Ева, положив руку на плечо Ажур. Её громкие шаги Ажур услышала ещё минуту назад. Обернувшись, она почти ослепла, глядя на яркие розовые волосы, средь серого дня.

Никто кроме подруги никогда не называл Ажур по имени. Имени, которое она ненавидит по неопределённым причинам.

«Ну серьёзно, Вария? Назвали бы Варей. Варя. Зачем нужно было совмещать простое русское имя с французским именем Вария, с ударением на "я". Прошу, уберите эту лишнюю "И" из моего имени», - часто твердила про себя Ажур.

Улыбка Нозырской всегда заставляла Ажур буквально таять, глядя на эти идеально-ровные зубы и покрытые лёгким блеском губы. Ева была обделена специфический внешностью: лопоухие уши и огромные голубые глаза. Но даже это ничуть её не портило. Не будь у неё такого отвратительного статуса, Нозырская точно покорила бы сердца многих парней. Ева всегда была ухожена, каждую неделю носила разный маникюр, новую и, на вид, дорогую (всего лишь на вид) одежду. Больше всего из её блатного образа выделялись ярко-розовые волосы, которые, в отличии от маникюра, почти никогда не менялись, за исключением причёски. Сегодня она заплела свои непослушные локоны в толстую короткую косичку, которая непонятным образом умудрялась держаться у неё на плече и не спадать. В руке Ева теребила вейп, такого же яркого цвета, как и её волосы. От девушки вкусно пахло вишней. Запах пробивался в ноздри и отдавал искушению.

– Я смотрю, ты прям светишься от счастья. Так соскучилась по школе?

– По тебе, дурочка, – ответила Нозырская и стала подталкивает Ажур со спины, дабы помочь ей наконец войти в школу.

Еву и Артёма нельзя было назвать хорошими людьми. Ажур с лёгкостью и полной уверенность могла назвать этих двоих настоящими подонками. Не воспитанные, подлые, ведущие не здоровый образ жизни подростки. Не сложно понять по какой причине Ажур называла их лучшими друзьями. Она никогда не считала себя доброй главной героиней из детских сказок, не планировала быть для всех идеальной.

Даже хорошо учиться было для неё проблемой, которая ни капли её не волновала. К слову, учиться без троек у неё получалось благодаря смекалке и иностранным корням.

Написать шпаргалки на французском и назвать её молитвой всегда было идеальным планом для сдачи важных контрольных или экзаменов. Да и в этом маленьком городке не сильно беспокоились за успеваемость учеников.

За весь день Ажур не успела рассказать друзьям достаточно много, чтобы описать проведённое ею лето. Хоть оно и казалось на первый взгляд скучным и повседневным, сама Ажур удивилась тому, что смогла найти не мало забавных историй, которые могла бы поведать. Аналогично не слишком успела послушать от Артёма о Чёрном море, Сочи и его недельном недомогании, вызванным морской инфекцией. Тогда он проводился в постели большую часть отпуска, страдающий от рвоты и высокой температуры.

Первый учебный день тянутся до ужаса медленно, но, в конце концов, уроки подошли к концу. Одноклассники беспорядочной толпой выбежали на улицу с таким восторгом, что действительно напоминали семилетних детей.

Ева бережно сняла своё хлопковое пальто с крючка раздевалки, а Артём стал ждать её и Ажур возле выхода, трогая раздраженную от прыщей кожу на щеках, то и дело морщась от боли.

– От твоего благовония тошнит, – придрался парень к Нозырской, когда «Подлая троица» вышла из дверей школы.

– Можешь проблеваться вон в те кусты, если надо. Но только не на меня, прошу. Или ты хочешь трахать сорокалетних мужиков вместо меня, чтобы заработать на моё новое пальто? Я, конечно, не против, но... – Ева усмехнулась. – Думаю, они будут не в восторге от такой кандидатуры.

Артём одарил её своей фирменной издевательской улыбкой и сразу же обратился к Ажур:

– Можно мне навести на неё проклятие? Ажур, ты мне разрешаешь?

***

Какое-то время «тройке подонков» было по пути. Они болтали об уже давно обыденных темах. О нудной географичке, тошнотворной еде в столовой и о быстро пролетевшем лете. Ребята никогда не поднимали тему о трагедии трёхлетней давности, когда младший брат покинул её, за что Ажур была им крайне благодарна. Она и так слишком часто неосознанно ворошила прошлое в голове. Дотошные мысли постоянно блуждали в её сознании, что уж говорить о постоянных снах, не дающих ей забыться хоть на время. Демонстрируя свою признательность, Ажур старалась не затрагивать вопрос о их тёрках между собой и о том, что случилось за месяц её полной отстранённости от внешнего мира. Когда смерть Миши довела её до депрессии длительностью около тридцати дней.

Было очевидно, что, хоть ребята и поддерживали оживлённый диалог, их тугие перегляди всё равно говорили о неком напряжении. Уже не утро, но злость от этого постепенно накапливалась. Накапливалась и грозила о расправе с её чувствами. Ажур слишком часто подлавливала себя на том, что её мозг в какой-то момент вынужден намеренно отключить внутри неё все эмоции. В основном это случалось три года назад, когда девушка была на грани очередной истерики. Сейчас же мозг выключал функцию под названием «чувства» только во время её сильнейшей ярости, что было ни чем иным, как плюсом.

Предлагать вместе прогуляться до их любимое место, под прозвищем «Коронное» уже не хотелось. Два Подонка убили в ней на это желание ещё с самого, так называемого, «Красного парка», – к слову, единственного во всём городе. Туристов по большей части интересовали лес и горы, потому в новых не было особой нужды. Хоть они и планировались. На Агурзк-Йай было много проваленных планов. Он обещал стать вполне известным городом. Если бы добродетели, что строили на город многообещающие планы не обанкротились раньше – Агурзк-Йай выглядел бы совсем иначе. Честно говоря, Ажур это даже радовало. Она ненавидела большие скопления людей, не любила толкучку и гул, из-за которого у Ажур чуть ли не кровь льётся из ушей, когда она находится в школе. Пускай Агурзк-Йай остаётся мало кому известным городом-курортом с исключительно малым количеством жителей и приезжих. Именно за тишину и спокойствие этого города Ажур так его обожала и была намерена прожить в нем остаток своей жизни.

Путь от школы до дома Ажур выглядел следующим образом:

Сначала, пройдя через берёзовою аллею, чётко ведущую к дверям «ада», нужно было обогнуть «Красный парк» и повернуть налево. Пройдя метров шестьдесят, не сложно было заметить красивый узорчатый мостик, ведущий через небольшое декоративное озеро. Далее шла самая оживлённая улица в городе – Центральная, наполненная различными кафе, столовыми, магазинами одежды, продуктовыми, рукодельными и так далее.

Пройдя наконец Центральную улицу, Ажур и Своров попрощались с Евой, с которым далее их пути расходились. По следующей, намного более пустой улице, было не далеко и до расставания с Артёмом, ну а далее до одинокого похода по улице «Пушкинская» до дома. Проходить мимо заборов разных, заблудших в её памяти почти с самого рождения. Эти переулки были знакомы Ажур до головной боли. Казалось, если бы она ослепла, то всё равно смогла бы добраться до своего дома в целости и сохранности, обогнув каждую кочку неровной пустой дороги. Подобный эксперимент она уже проводила. Большая часть школы жила совсем в другой части города, а потому стыдиться ей было нечего. В один день она действительно закрыла глаза и направилась вдоль улицы, приближаясь к дому. Она чётко представила, что выглядела как дневной лунатик с рюкзаком на плечах. Школьница, которая уснула на одном из уроков и подсознательно свалила оттуда домой. Ажур мысленно усмехнулась своим мыслям и чуть не вздрогнула, услышав незнакомый голос позади.

– Вария Ажур! Ты обронила!

Возможно, Ажур настолько погрузилась в собственные мысли, что даже не заметила идущего с ней по пустой улице парня, однако верилось в это с трудом. Если она действительно хорошо знала себя, то чьё-то присутствие должно было непременно отвлечь её. Доказательством тому служило множество факторов. От Подонков, которых она распознавала лишь по одному дыханию, до умения определять за спиной незнакомца ещё до того, как он приблизится на пару метров.

Ровесник стоял позади девушки с лёгкой улыбкой на губах и протягивая ей книгу. Она действительно принадлежала Ажур. Вся картина сложилась воедино, когда Вария заметила свой расстёгнутый портфель. Она тут же тяжело вздохнула, увидев всю картину произошедшего мгновенно. Всё было просто: Артём, со своими тупыми шутками, посчитал забавным расстегнуть его, как только выдалась возможность, а Ева, то ли не заметила, то ли тоже была не против такого безобидного прикола и позволила ему это сделать, не подав при этом вида. Единственное, что могло обрадовать, это их сплоченность хотя бы ради скромных шуток. Их отношения не обречены. Оставалось лишь продолжать держать их рядом и когда-то они признают, что в ненависти не было смысла.

Парень продолжал подтягивать ей книгу, когда вопросительно поднял бровь, не понимая её заминки. Книга под названием "Путь в другую жизнь" повествовал о девушке, которая повидала две жизни и просуществовала в мире около двухстах лет. После перерождение она не забыла о себе прошлой, а потому начала постепенно сходить с ума, пока не совершила самоубийство и не закончила со своим кошмаром. Жуткая история про то, как девушка, понимая бессмысленно своего повторного существования, борется с кошмарами прошлого и страхом перед будущим.

– Хорошая книга. Читал когда-то, —сообщил парень, когда Ажур взяла потерянную вещь и поблагодарила его кивком.

– Думаешь? – ответила Ажур ради вежливости. Сама она не встречала людей, которые о ней хотя бы слышали. В школе-то понятное дело, она даже ни с кем не общалась. Об неизвестности рукописи говорили социальные сети и интернет-отзывы.

– Да, – ответил он и будто прочитал её мысли, когда продолжил. – Сейчас все помешаны на романах и современных детективах. Научной фантастикой мало кто интересуется.

– Нет, я не любитель. Меня интересует именно это тема.

– Суицид? – усмехнулся парень.

– А ты только это из книги и запомнил? Нет. Реинкарнация.

– Ты веришь в неё? – улыбка пропала с его лица. Только сейчас Ажур заметила, как из-под его куртки проглядывается блеск золотых пуговок от школьной формы.

– Да, верю, – она уже мысленно приготовилась к немому осуждению, к которому, к слову, давно уже привыкла. Да, действительно, такова была её вера. А вернее, единственная надежда на то, что брат где-то далеко, но есть. Ажур мало зацикливалась на самой идее отыскать когда-то Мишу в его новом перерождении, так как лишь одна мысль о такой возможности уже считалась для неё спасением от беспроглядного горя, что затмивало её сознание по ночам, средь лютых кошмаров, ведений и параличей.

– А-фи-геть. Вот это мне фортануло. Ты правда разбираешься в этом? Кажется, я всю жизнь по этой теме фанатею, – пояснил он, переполняясь эмоциями, и полез в свой рюкзак. Он присел на корточки, снял его с плеч и внезапно начал в нем копошиться. Ажур встала столбом от его решительности и скорости.

От ветра у него растрепались светло-русые волосы и стали выглядеть слегка неопрятно. Зелёная куртка казалась слишком большого размера. По-видимому, это оверсайз ветровка, которую яростно носили все подростки несколько лет назад. Лицо у парня было необычайно бледное, в сравнении с остальными, загорелыми после лета жителями; и, по мнению Ажур, – симпатичное. Добрые голубые глаза, прямые брови, аккуратный нос, а улыбка чем-то напоминала детскую. Почти все лицо покрывали веснушки и частые родинки, что делали его внешность необычной. Но больше всего парня отличал голос. Он был слегка хрипловатым, осипшим и напоминал голос человека, больного астмой. Тем не менее, несмотря на это, говорил он весьма бодро. А после слов о реинкарнации даже заведённо.

Пока Ажур пристально разглядывала парня, которого все не могла узнать, тот поднял на нее голову и, задумавшись, тут же лучезарно улыбнулся и представился:

– Стас. – Он протянул Ажур свой блокнот, что извлёк из портфеля.

– Подтверждение моей зависимости. – Стас поднялся на ноги застёгивая молнию на рюкзаке с отрывистым свистом. – А то в твоих глазах не слишком-то читается доверие, Вария, – произнёс её имя тот, дабы опробовать его на вкус. – Не часто мы с тобой пересекались. Одна из Подонков, верно?

Изумившись протянутым ей предметом и его заинтересованности в ее любимой теме, она округлила глаза и еле заметно качнула головой. Она действительно не помнила этого парня, что было крайне странно. Сезон осени еще не начался, но и на туриста он не смахивал. А форма говорила о том, что он учится с ней в одной школе, которая, к слову, в городе была единственной. Но сам Стас мало ее волновал. Сейчас она была крайне увлечена предметом в ее руках.

– Называй меня Ажур. По фамилии, – постаралась вежливо попросить она, разглядывая потрепанный блокнот в тёмной обложке. Страницы оказались старыми и мятыми. Они отдавали грязными оттенками и выглядели так, будто их окунули в крепкое кофе. Внутри оказались разные древнегреческие рисунки, цитаты, уже известные Ажур факты, примечания, схемы и тексты на разных языках, среди которых был даже французский. А ещё в нем было до безумия много фотографий вообще не по теме повествований, сделанных, как подумала Ажур, самим Стасом. Они были вклеены через каждую страницу, разбавляя бесконечный текст.

– Почему столько языков? Ты их все знаешь? И фотографий.

– Да, все. Лень было переводить, поэтому я просто вклеил важную информацию из журналов. А фотографии, – он задумчиво почесал затылок. – Я просто люблю фотографировать. Это, считай, мое второе хобби после веры в перерождение.

Объём написанного в блокноте действительно впечатлял. Можно сказать, Ажур была просто в восторге. Страницы почти гладили подушечки пальцев. Глаза приятно напрягались, вчитываясь в мелкий текст. Она и сама не заметила, как задала слишком глупый и одновременно заумный вопрос, увлечённо листая страницы:

– Почему ты этим занимаешься?

– А нужна обязательно какая-то причина? Просто нашёл себе увлечение и стараюсь выжать из него всё, что только можно.

Ажур с трудом оторвала взгляд от блокнота и, наконец, вручила его Стасу, спеша засунуть руки в карман. Не то чтобы было холодно, ведь в конце концов недавно кончился август. Но ветер, путающий кудри на голове, почему-то внушали эту прохладу. Тем не менее, нагнать пальто приходилось. Похолодания в Агурзк-Йай наступал ещё в конце августа.

– Ажур, ты занята сейчас? Не против прогуляться? Прости уж, если навязываюсь, но я просто очень рад найти человека со схожими интересами, – признался Стас и снова лучезарно улыбнулся. Хотя, как он смог это сделать, если до этого и так улыбался? Видимо, его позитив проглядывается всегда и везде.

– Нет, не против. Я как раз хотела сходить в одно место. Давно там не была, – честно ответила она, печатая матери о том, что задержится, и про себя имея ввиду любимое «Коронное место».

– Славненько. Буду следовать за тобой, – Он поспешно закинул рюкзак на плечо. – Ну, куда идём?

– В лес. Идти долго. Придётся зайти в самую глушь. – сообщила Ажур и продолжила, когда увидела ответ мамы: – Оу, нет. Придётся зайти домой за печеньем. Голодной меня отпускать не хотят.

– Слушай, мне становится страшно. Ты слишком легко согласилась погулять с парнем, которого знаешь меньше минуты. Может, ты хочешь зайти домой за ружьём, а в глуши леса меня им застрелить?

– Не говори глупостей. Я так согласилась просто потому, что сама хотела прогуляться. Плевать с кем, – сказала она и только после этого поняла, что ненароком намекнула на абсолютную незаинтересованность в нем. А это, между прочим, было не так. Не то чтобы ей на него не плевать. Просто выдался шанс поболтать о излюбленной теме. Кто упустит такую возможность?

До дома Ажур от их места встречи оставалось пару дворов. Бросив Стаса на улице, не посчитав нужным приглашать его в дом, Ажур выхватил пакет с печеньями из рук брата. Другого, Димки. Семья у Ажур была большая, состоящая из целых двух наций. Мать Варии – чистая русская. А отец и дядя, живущий с ними – коренные французы. Так что Ажур и её двоих младших братьев, как детей разных рас, можно было считать метистами.

Дима подозрительно прищурился, когда Ажур обувала белые кроссовки, уже мало напоминающие чистые.

– Кто он? Ты что, парня себе нашла?! – шутливо предположил двенадцатилетний Димка, но продолжил смотреть с полной серьёзностью.

– Он просто составит мне компанию.

– А-а-а. Ясно. Ну, если что, на свиданиях обычно парень должен девушку печеньками угощать, а не наоборот.

– Заткнись уже. Голова от тебя болит.

Она и так болела, но из-за тебя всё только хуже стало, – возмутилась та и ступила за порог дома.

– Твой бойфренд ждё-ё-ёт, – в последний раз съязвил брат ей в след, на что Ажур просто захлопнула входную дверь.