Сердцебиение гроз

Любовь — это риск. Решаясь на неё, ты можешь потерять всё или же приобрести больше, чем того хотелось. Здесь пятьдесят на пятьдесят. Рванёт и ты успеешь спрятаться или же тебя снесёт с ног? А может, и всё вместе.

Чонгук не знает. Он уже ни в чём не уверен. Он просто сходит с ума и понимает, что этому сумасшествию есть название, давно уже переросшее в диагноз полноценный. В детстве было по-другому. Тогда не было так сильно и изматывающе, а сейчас бету наизнанку от противоречивости выворачивало. Душа требовала пойти и сделать хоть что-нибудь, а вот противный червячок, отвечающий за разумность, твердил иначе. И бета понимает, что да — так для всех будет лучше, а вот что касается его самого? Как ему будет лучше? Он запутался. Сошёл с колеи, похерив весь план, с которым ехал сюда.

Такое вообще возможно? Так бывает? Чтобы приехать, упасть, но не куда-то в лужу, а в любовь. Это светлое чувство, исковерканное людьми, ощущалось иначе. Оно согревало, когда он попадался на глаза, а потом коркой льда заставляло покрыться, когда чёртово чувство правильности било под дых. Правильно-правильно-правильно!.. Где это «правильно»? Почему ничего не работает? Почему смотреть на него, мечтать прикоснуться, заговорить стало какой-то потребностью? Почему он продолжал вести себя так? Зачем продолжает убивать без ножа, ни на кого кошачьих глаз не поднимая, когда мог уже давно быть счастливым с кем-то другим, кто лучше и с которым нестрашно и надёжно? С которым мерзкое «ха-ха» и брезгливый взгляд не посмеет прилететь в спину.

«Не хочу делать тебе больно. Не хочу привыкать к тебе. Не хочу отпускать и понимаю, что не отпущу, а ты страдать будешь».

Всё прахом летит. Всё... Тогда на площадке стоял грудь колесом, а сейчас первый же сдаётся. Какая к чёрту дружба? Что он тогда нёс вообще?

«— И ты уверен, что у нас получится? Что сможем вытерпеть год до твоего выпуска?

— Нет. Не уверен. Вообще не уверен, если честно...»

Тэхён был прав. Не получится. То, что успело загореться между ними, не просто огонёк, это уже самое настоящее пламя. Это не пустой звук. Это нельзя игнорировать. Ждать год, чтобы потом осуществить мечты в Сеуле — долго. Чертовски долго... А ломает уже будь здоров. Не быть им друзьями. Ни в этой жизни, ни во всех последующих. Такова, вероятно, неизбежность.

— Выглядишь плохо, — говорит как-то Марк, наблюдая за рассеянным отчего-то их бариста, задумчивым в последнее время до жути и нахмуренным постоянно. — Всё в порядке? Может, стоит попросить у начальства выходной? У тебя неделя вся под завязку. Ты хоть спишь, когда со смены возвращаешься?

— Со мной всё нормально. Это просто усталость, — автоматной очередью выдаёт Чонгук, даже не отрываясь от кофемашины. Работа — лучшее лекарство. Здесь Чонгук готов был жить, лишь бы не думать о лишнем. Хотя взгляд раз за разом останавливался на столике возле окна. Твою ж...

— Такими темпами ты себе какой-нибудь микроинфаркт схлопочешь. Нельзя же так. У тебя учёба, работа, тренировки и всё по кругу. Может, тебя парень бросил? Поэтому ты так изводишь себя работой?

— А что, так заметно?

— Ещё бы! Я в такой ситуации был, знаю, что говорю.

— Ну да, — натянуто усмехается Чонгук, заканчивая варить кофе.

Вот только проблема в том, что его никто не бросал, а вот он...

Чонгук не рассчитывал на такую реакцию собственного тела. Никак не ожидал, что непомерно страдать будет именно он от сказанных слов Тэхёну. Омега вот, наоборот, держался очень даже ничего. После перепалки с Чимином Тэхён решил в корне изменить свою деятельность, записавшись в школьную команду по чирлидингу, пройдя отборочный тур, и теперь входит в состав чир-данса.Спортивные танцы с элементами гимнастики, с присутствием пластичности, хорошей хореографии и грации, потрясающей синхронности. Они прикреплялись к ним, регбистам, и именно их группа из шестнадцати человек поедет с ними через пару дней на соревнования на туристическую базу, в нескольких километрах от города. Пересекались часто, но Тэхён делал всё, чтобы избегать бету, уходя в новый вид спорта для него с головой. У него теперь много новых друзей. Чонгук и не пытался как-то вмешаться, но через несколько дней понял: это не Тэхён нуждается в нём, а Чонгук в омеге. Парадокс, нет?..

Его помятое и серое настроение замечает не только Марк на работе, но и Юно, что ходит с ним вместе на регби.

— Что, Чонгук-хён, хреново? — словно издеваясь, говорит тогда в душе парень. Чонгук, честно признаться, тогда чуть было не врезал ему. — Не по плану твоему гениальному всё пошло? Втюхался опять? Или не «опять»?

К лучшему другу после присоединяется и Хисын, записывая Чонгука во враги. Так уже было однажды, но бета никак не думал, что Хисын решит вновь ощетиниться на него. Видимо разговор с Тэхёном на площадке не прошёл мимо одноклассника.

— Это ты из-за Тэхёна так со мной? — спрашивает Чонгук, когда они остаются одни в классе. Он всего-то попросил у Хисына сфотографировать решение уравнения, чтобы потом самому дома разобраться получше, но тот демонстративно захлопнул тетрадь перед его носом и убрал в портфель, поправив очки, съехавшие с переносицы. Детский сад, штаны в ромашку какой-то.

— Нет, — холодно отзывается Хисын. — Это я из-за твоего глупого решения, от которого ни тебе, ни Тэхёну, ни драгоценному обществу, которого ты так страшишься, лучше не стало.

— Ты не знаешь, что говоришь.

— Ну да, куда мне. Тебе видней, хён. Стоит, наконец, признать это.

— Что «это»? — Чонгука уже натурально стала подбешивать складывающаяся ситуация.

— Что ты трус.

— Выражения выбирай, Ли Хисын! Я всё-таки хён тебе. Как много умников развелось в последнее время! И все всё знают, однако стоит спросить, так голову в песок прячут! Раз ты такой умный, то, может быть, подскажешь, как мне быть, когда сраное гомофобное общество будет издеваться над Тэхёном? Тыкать пальцем и смеяться? Желать смерти не стесняясь, потому что бета и омега — это «против природы», это «ни одна религия не одобрит», это «ущербно и неполноценно, будто все альфы вымерли». Что он уродец, раз выбрал в пары бету. Ты лучше меня знаешь, как нас по-тихому ненавидят. Ты думаешь, я не знаю о чувствах Тэхёна ко мне? Думаешь, не хочу быть с ним?..

Любовь — это риск. Решаясь на неё, ты можешь потерять всё или же приобрести больше, чем того хотелось. Что делать, если не выйдет? Но что, если всё получится? Вдруг Тэхён — это спасенье. Есть ли смысл придерживаться правил и плана, когда можно стать счастливым? Есть ли смысл оставаться в болезненном прошлом, постоянно проигрывая его в голове, и делать больно самому себе? Есть ли смысл, разочаровавшись в одном, наказывать другого?..

— Ты тоже считаешь, что я бесхарактерный телёнок, который трусит взять омегу за руку и вести за собой? — Чонгук сидел в зале, обложившись тетрадями с конспектами и учебниками, одновременно делая уроки и разговаривая с папой по ноутбуку по видеосвязи. До этого он делился с Гуанмином всеми переживаниями, стараясь ничего не утаивать, ибо папа не только заботливый родитель, но и по совместительству хороший друг. Гуанмин тоже беспокоится о его состоянии. Сразу понял по глазам, потерявшим блеск, что что-то произошло в жизни сына.

— Чонгук-а, — Гуанмин говорит мягко, и бета бы сейчас всё отдал, чтобы в этот момент он был рядом и обнял его. Может быть, так стало бы чуточку легче и яснее. — Это вовсе не трусость и уж точно не проявление характера. Точнее проявление, но с лучшей стороны. Это забота о дорогом тебе человеке. Ты проходил всё это и знаешь, о чём говоришь, поэтому строишь вокруг себя стену.

— Как-то не очень у меня это получается, — Чонгук закрывает тетрадь, откидываясь на спинку дивана, прикрывая глаза. Рядом с ним, неподалёку от конспектов, лежала белая пушистая кошка, громко мурлыча свою песню. Хоть кто-то скрашивает одиночество беты. И хоть кому-то в этом мире было сейчас тепло и спокойно. — Пап, я запутался. С одной стороны, я знаю, чего я хочу, а с другой — боюсь, что Тэхён не осилит этого. Уверен, он не так представляет отношения со мной.

— А ты спрашивал об этом самого Тэхёна? Как он относится к подобному?

— Ему всё равно, — бета улыбается мимолётно и возвращается в прежнее положение, разминая затёкшую шею. Пожалуй, на экономике он сегодня и закончит домашнюю работу. — Он ничего не боится. Дурной омега.

— Тогда давай сделаем так, раз все наши беды с тобой от нелёгкого прошлого, — Гуанмин придвигается ближе к экрану, ловя на себе взгляд сына. — Кто помог тебе поверить, что люди не все плохие и что им можно доверять, даже если они не одного с тобой пола?

— Ты с отцом.

— Это в младшем возрасте. А в школе? Когда тебе было четырнадцать. Ты помнишь, как ты собирался рассказать о своей симпатии одному омежке из Минлё? Как я понимаю, этот омежка — Тэхён?

— Помню, — конечно он помнит. И как нервничал ужасно, и как речь придумывал, и как украдкой поглядывал на омегу, когда возможность предоставлялась. Тогда всё щемило в груди, а лицо трескалось от улыбки. Чонгук на полном серьёзе считал Тэхёна самым милейшим человечком в своей жизни. В своей же?..

— Благодаря этой вере ты смог преодолеть многие собственно придуманные стереотипы насчёт омег и попытался построить отношения здесь, в Японии.

— Ключевое слово — «пытался». Меня кинули три раза.

— Тебе никогда не приходило в голову, что они просто не твои люди. Не по судьбе? И что твой Тэхён — единственный, кто любил тебя всегда, несмотря на расстояние?

— Но... — Чонгук запинается, хмуря брови сильно и кусая щёку изнутри. А после и сердце стучать в два раза сильнее начинает.

Всё просто. Чонгук хотел построить свой дом здесь, в Чхунчхоне. Это не получилось сделать из-за Чимина, а после уже из-за переезда. Все годы, что он прожил в Фукуоке, бета пытался наполнить воспоминаниями, чтобы стать лучше, научиться давать отпор плохому и стараться быть счастливым. Родители сделали для этого всё, найдя школу, где никто не будет смотреть на него свысока и напоминать его пол. Чонгук нашёл друзей, нашёл почти себя, а со второй половинкой, с которой хотелось сотворить свой дом, где нет зимы, а только лето, поэтому и возвращаться туда хочется, нет зла и корысти, страха одиночества и всё пропитано улыбками, ничего не выходило. Это этакий домик для солнца, где и Чонгуку, и его паре было бы уютно и тепло, который после перерастёт в настоящий и крепкий союз. Ни с Аими, ни с Кэнтаро этого не могло получиться. Эти чувства не были сильны настолько, чтобы задыхаться. С Хаку иначе, но и в нём Чонгук не видел дома. Да, любовь, да, страсть, да, хорошо, но чтобы так серьёзно... Даже сам Хаку этого не хотел, видно понимая какой-то частью сердца, что в будущем их дорожки разойдутся.

Было больно. Было противно. Было горько и постыло от картины измены, что продемонстрировали Чонгуку. Ему было плохо, было дурно, будто в душу нагадили. Была жуткая депрессия, но потом... Юно тогда просто в шутку сказал, когда они по телефону говорили, что было бы круто, вернись он на Родину, а Чонгук... Мир будто перевернулся. Бета натурально не мог усидеть на месте, уже придумывая кучу аргументов, чтобы уехать из Японии в Корею. Что это было? Что за магнит? Парень готов был даже убежать из Фукуоки, не разреши родители, но лишь бы Чхунчхон... Как оказалось, это была не тяга к университету, затворному образу жизни и — прости Господи — даже не друзьям.

Ким Тэхён. Вот что его звало сюда.

Чонгук упорно искал в Японии свой дом в людях, которым был, по сути, не нужен. Это не его страна, не его люди — там всё чужое. В Корее иначе. И никакие стены, что лечат, здесь не важны. Здесь — Тэхён. Его дом. Его омега, который ждал его, пусть и оступившись, позавидовав, но смело принимая удары судьбы и продолжая верно ждать его, абсолютно неуверенный, что вообще что-то получится, встреться они. Его верностью, преданностью можно только восхититься. Чонгук и не думал даже об этом, но слова папы, что словно завесу открыл, заставляют. На многие вещи теперь смотреть проще, а он сам... Хисын прав. Зачем бояться? Ему не следовало отпихивать от себя Тэхёна, а, наоборот, притянуть к себе, узнать лучше, посмотреть на его любовь и сказать о своей. Правильно-правильно-правильно... что скажут люди-что скажут... Они всегда говорят! Плохое или хорошее — не имеет значения. Чонгук в ответе не только за свои чувства, но и чувства Тэхёна. Омега ведь его любит. Его. Любит. Его!.. И ничего ему не страшно.

— Идиот. Какой же я идиот, — Чонгук стонет сдавленно, крепко жмурясь, сгибаясь пополам и запуская руки в волосы, сжимая пряди у корней. Осознание бьёт по нему как товарный поезд, сшибая всё на своём пути и не оставляя никаких сомнений: Чонгук проебался. — Пап, — начинает он глухо, подняв голову, облизывая сухие губы, — я люблю его. Господи... Я действительно люблю и любил всё это время его одного, пытаясь отыскать схожие черты в других, — словно в тумане, не своим голосом говорит Чонгук, сверля стеклянным взглядом потолок. Только через пару секунд его накрывает будто лавиной, отчего мороз по коже пробегается, вынуждая вздрогнуть крупно и тряхнуть тёмной макушкой, возвращая внимание к экрану ноутбука. В груди что-то взорвалось в этот момент, а дыхание перехватило.

— За что ты его любишь? — Гуанмин улыбается лучисто, радуясь, что смог прояснить картинку. Его сын влюблён. И никакому прошлому он не позволит испортить будущее сына. — Перечисли.

— За его красоту, — немедля отвечает бета, чувствуя, как что-то ярко-жёлтое пылает внутри, прогоняя серость. — Не в смысле только внешность, а его душу. Она красива тем, что бескорыстна и полна добра ко всем. Он красив во всём: в своих чётких и плавных движениях, когда танцует, когда поджимает нижнюю губу от сосредоточенности, когда ворчит себе под нос, если у него что-то не выходит. Когда ест, говорит, молчит, тихо идёт рядом или просто смотрит. Тэхён смелый, никого, пожалуй, не боится. И подраться может, и на место поставить. Мне нравится то, что он во мне вызывает. Эта тихая буря чувств, перемешанная в один большой ком, который говорить иногда мне мешает. Мы пробыли с ним наедине так немного, но я чувствую, что уже зависим от его рук. Я ему нужен. А он мне. Так дышать проще. Так жить правильнее.

— Чонгук, — голос Гуанмина становится ниже. — У тебя есть дурацкая привычка себя недооценивать. Мы уже говорили с тобой как-то насчёт самооценки и её адекватности, но ты почему-то продолжаешь считать себя беспомощным из-за болезненного прошлого, хотя на самом деле ты сильный бета. Немногие из твоего пола могут этим похвастаться. Оглянись назад, вспомни все свои успехи и посмотри на творившийся в жизни хаос с другой стороны. Ведь ничего сложного, так? Если ты уверен в себе и Тэхёне, так почему бы вам не попробовать? Мне кажется, у вас есть шанс на счастье. Время покажет, на что омега готов, чтобы быть с тобой. Оно покажет и его силу перед препятствиями. Ты ведь всё равно будешь рядом и не оставишь в покое того, кто его обидит. Я прав?

О да. Чонгук никуда не денется. Он будет рядом и не позволит сделать больно дорогому сердцу человеку. Хватило уже Чимина, а таких, как он, будет много. Очень много. Так главный вопрос: стоит ли бояться того, что скажут люди, если они в любом случае что-то да скажут?

Хаку — это не Тэхён. Их нельзя сравнивать. Хаку больше не существует, а Тэхён — будущее. Будущее, что может помочь справиться Чонгуку со всеми напастями, но на сей раз он будет готов. Готов, чтобы защитить свой дом и удержать омегу рядом с собой. Смелость или трусость? Чонгук выбирает смелость. Он хочет быть счастливым. Поэтому отпускает прошлое. Пусть страх и жужжит противно внутри, и, возможно, это обернётся для беты провалом, но лучше лить слёзы сейчас, чем сидеть, запираться на все двери и жалеть себя.

Чонгук ведь тоже любит. У него другая любовь, наверняка отличающаяся от тэхёновой, ибо на мир они смотрят тоже по-другому. Но вместе они попытаются создать идеальность.

Чонгуку в это очень хочется верить.

🌫️🌫️🌫️

— Она тебе поверила? — спрашивает Хисын, доставая из багажника такси последнюю связку коробок с пиццами, закрывая его после и салютуя таксисту, что тот может ехать.  — И прям согласилась со всем, что ты ей сказал?

— Вроде да, — отвечает Тэхён, забирая одну связку у Хисына и направляясь к озеру, где была слышна громкая музыка, голоса и треск костра. — Я сначала позвонил отцу Чимина, чтобы поговорить с ним насчёт его выкрутасов и наркотиков, но тот не отвечал, а после вообще прислал эсэмэску, что не в городе, а в Йосу по работе, поэтому увидеться не получится. Тогда я позвонил Саре-ши и мы встретились с ней.

— А видео ты ей тоже показал?

— Да. И про Чернику сказал, и про гарик, который он курит. Про всё.

— И как?

— Что?

— Её реакция.

— Честно сказать, я не понял. Она сидела с таким каменным лицом, будто ей это каждый день говорят. Мол, я уже привыкла. Я всё равно ещё с папой схожу к Бонрю-ши, когда тот вернётся. У него больше влиять на Чимина получается. Сара мне не внушила никакого доверия, что сможет что-то исправить. Но, как ты заметил, Чимина после праздника в школе не наблюдалось. Может, Сара и определила его в какой-нибудь центр. Не знаю...

Сразу после Дня урожая Тэхён рассказал о случившемся Ханюлю, а после попросил его позвонить Саре, чтобы с ней встретиться. То, что творил и продолжает творить Чимин, выходит за все рамки нормальности. Это не только бесчеловечно, но ещё и аморально. Сам он точно ему не поможет, а значит, единственный выход — родители Пака. Встречи с ними всё равно было не избежать, поэтому Тэхён сам решил ускорить процесс и всё рассказать Саре, чтобы та предприняла хоть какие-то меры по усмирению Чимина. Мало того, что он Тэхёна обманывал, так ещё и Минки мучает. И это ещё самое малое, что альфа вытворяет, считая это совершенно разумным. Больной человек...

А потом, после встречи с Сарой в их особняке, где она пообещала принять меры по воспитанию Чимина, Тэхён решает поменять свою жизнь в другое русло. Танцы больше не вызывали эмоций, а от переживаний хотелось сбежать. Выход нашёлся в чирлидинге, куда его затаскивает друг-омега, с которым они вместе ходили в академию. Он смотрит на пару тренировок и оставляет заявку, что тоже хочет попасть в чир-данс. Ничего сложного Тэхён там для себя не видел, но зрелище ещё то, а азарт просыпается на раз-два. Жалко только, что их прикрепили к регбистам, с которыми они через два дня поедут на соревнования: Тэхён и его команда с тренером по чирлидингу, а регбисты будут воевать за кубок провинции с клубом из школы «Нон-ян». Почему жалко? Потому что там Чонгук, с которым Тэхён не хотел пересекаться от слова «совсем». Так было легче, и всё свободное время он посвящал новому увлечению, на которое папа отреагировал возмущённым цоком. Пусть сердце и продолжало выть, легче от того, что бета постоит рядом, ему точно не станет. До него дошла весть, что Чонгук побил Чимина в День урожая, сразу после того как омега умчался куда глаза глядят, проревев оставшийся вечер, придя с опухшими и красными глазами домой под утро. Однако за это Тэхён его не рвался благодарить. Это была просто помощь товарища. Они же друзья. По крайней мере будут играть в друзей до выпуска Чона, а там одному богу известно, что будет. Поэтому Тэхён учился жить без Чонгука. Намечал новые цели и двигался дальше.

Правда, эти цели не всегда оправдывались. Например, сегодня. Чтобы отметить намечавшиеся через два дня соревнования на туристической базе, куда они все вместе едут на четыре дня отстаивать честь «Минлё», они командами собрались на зоне отдыха неподалеку от озера, где стояла деревянная с крышей беседка, длинный стол и лавочки. Идеальное место, чтобы отдохнуть от городской суеты. Тихо и спокойно, ещё и красиво вокруг, поскольку зону отдыха окружали длинные кедровые сосны и пихты. Чуть дальше если пройтись, то можно выйти на пляж, застланный песком, а там небольшое озеро с мостиком, в глади которого сейчас отражалось вечернее солнце.

Сначала Тэхён не хотел ехать, пусть там и Хисын будет на правах парня Юно, но потом плюнул на всё, потому что волков бояться — в лес не ходить. Чонгук ведёт себя тихо, не докучает ему, и Тэхён искренне надеется, что ему так же плохо, как и ему. Он собирается быстро, натягивая джинсы, толстовку и кожанку сверху, чтобы ночью не замёрзнуть, отпрашиваясь у родителей с ночёвкой у Хисына, вызывая такси и приезжая сначала к хёну, а потом в пиццерию, чтобы забрать двадцать пицц и три больших сета роллов и суши. О выпивке обещали позаботиться регбисты, из которых некоторые приехали на машинах, включая музыку на полную мощь. «Тусить так тусить», — как сказал Хисын.

Перезагрузка была необходима, поэтому все сомнения и «не хочу» Тэхёна улетучиваются, когда они приходят с хёном в беседку, где уже искрилось веселье. С Чонгуком они даже не пересекаются взглядами. Он как продолжал разговаривать с парнями из команды, потягивая пиво из алюминиевой баночки, так и продолжает это делать, даже когда Тэхён и ещё пара омег зовут всех к столу, чтобы начать есть.

Время летит быстро в шумной компании, и омега наконец-то за долгое время чувствует себя отдохнувшим, оставив заботы дома. Потом будет думать, как выцепить отца Чимина, как подойти к Минки и поговорить с ним. Но, похоже, у судьбы на омегу свои планы, когда они небольшой компанией, что ещё была в адеквате и не разбрелась по машинам парочками, решают сыграть в бутылочку.

— Всё просто, — объясняет правила Усок. — Бутылочка крутится, останавливается и те, на кого она указала, либо целуются, либо выпивают рюмку текилы.

Поначалу игра задаётся на «ура»: все смеются с парочек, кто не хочет целоваться, опрокидывая в себя залпом рюмку и морщась, а вот когда горлышко бутылочки резко указывает на Кима и Чонгука, которого (Тэхён клянётся, он проверял) не было до этого в кругу, а на его месте стоял Джехён — командир команды регбистов — улыбку омеги ветром сдувает. Похоже, бете надоели разговоры и посиделки за столом, раз он решил присоединиться к игре, уже изрядно подвыпивший, но ещё твёрдо стоящий на ногах, засунув руки в карманы чёрных с прорезями на коленках джинсов, с непонятной полуулыбкой на губах цепко смотря на Тэхёна.

Как бы то ни было, и это можно было бы списать всё на пьяную голову, но Тэхён чересчур сильно мотает головой, набирая в лёгкие воздух и говоря твёрдо Усоку, ни капли не сомневаясь:

— Наливай.

Когда ещё Тэхёну представится такая возможность, как поцеловать Чонгука? Наверное, через целое никогда. Но инстинкт самосохранения работает у омеги как надо, трубя оглушительное «опасно», поэтому он, не отрывая глаз от Чонгука, залпом выпивает горькую жидкость, отзываясь после фырканьем, но получая долгожданные аплодисменты от остальных.

Сюрпризы судьбы на этом не заканчиваются, и Тэхён хочет уже послать её за такие подарки, потому что бутылочка вновь показывает на них с Чонгуком, не дав омеге опомниться ещё от прошлой рюмки текилы.

— Она сама, я ничего не делал, — хихикает пьяненько Усок, выставляя руки вперёд в качестве защиты. — Что на этот раз изволите?

— Текилу, естественно! — вздрагивая, говорит громче, чем хотел Тэхён, поджимая губы. Что за глупый вопрос вообще? — Я не буду целоваться.

— Э, ребят, ну так неинтересно, — пыхтит кто-то слева. Плевать. Тэхёну своя жизнь дороже.

Почему Чонгук молчит? Почему тоже не возмущается или же соглашается, а молча берёт и пьёт словно водичку, даже не морщась и опять продолжая заживо съедать глазами омегу. Тэхён было думает, что ему померещилось, но ничего подобного. Такое ощущение, что для Чона сейчас был важен только он, отчего бета и абстрагировался от всех, делая всё на автомате, не спуская горящего угольками взгляда с омеги. Того и гляди подойдёт, закинет на плечо и утащит куда-нибудь подальше от глаз, где непременно растерзает Тэхёна на части. Киму не нравится этот взгляд. Точнее, он его не понимает. Бета будто любовался им, прищурив немного глаза, в которых искорками таилось вожделение. От такого взгляда на себе ноги подкашиваются, а сердце прыгает словно мячик, доставая до глотки. Омега не припомнит, чтобы когда-нибудь на него Чонгук так смотрел. Робко, мягко, по-детски и внимательно, пронзительно и наизнанку выворачивающе — да, было. Но так... Нет. На друзей так не смотрят.

А тем временем судьба действительно продолжала веселиться не на шутку! Иначе это и назвать нельзя. Как ещё можно объяснить тот факт, что бедная бутылочка спустя немного времени опять показывает на Тэхёна и Чонгука, на что играющие реагируют дикими орами и свистом, нагнетая обстановку своими словами.

— Ну, ребят, ну хорош. Это высшие силы, реально. Чмокнитесь уже, и мы играть будем.

— Вот именно. Волшебная бутылочка уже устала намекать, ахаха.

— Что делать будете, голубки?

— Целоваться, — голосом, не терпящим возражений, вещает грозно Чонгук, делает широкий шаг в центр, вскидывая подбородок и расправляя плечи, обтянутые худи оверсайз, поверх которой была накинута куртка-бомбер.

Тэхён клянётся, что у него планеты с орбит сходят, гром и молния над головой сверкают, а сам он в статую превращается, смотря на Чона большими ничего не понимающими глазами, поперхнувшись слюной. В смысле? Что значит «целоваться» ещё и таким тоном, что слово против побоишься сказать? Это вообще Чонгук перед ним стоит? Или это просто алкоголь на него так действует? Что он вообще творит? Тэхён не хочет, нет. Вернее, хочет, очень хочет, но вся выдержка, те стены, что они воздвигнули от друг друга после разговора на площадке, расколются.

«Это игра, просто игра», — утешает себя Тэхён, когда его кто-то пихает в спину, к Чонгуку едва ли не в руки. Время идёт, нужно действовать. Играть в гляделки не имеет смысла: Чонгук всё равно его страха никак не разделяет. Поэтому Тэхён, выдохнув, в качестве «спасибо» за разбитый нос Чимину на празднике (омега это так называет) первый поднимается на носочки и клюёт бету в холодную щёку, отстраняясь так же быстро, как чмокнул его, убирая руки с плеч Чона себе за спину, сцепляя их, чтобы дрожи никто не заметил.

Чёрт побери... Чёрт побери... Чёрт побери... Омега готов от стыда уже сейчас под землю провалиться. Глупый Усок, глупая игра в бутылочку, глупый Чонгук!..

— Твоя очередь, — напоминает бете Тэхён, кашлянув всё ещё стоящему без движения Чонгуку. Пусть уже этот ад закончится, и Тэхён пойдёт на поиски пива, чтобы забыть всё, что он здесь выкинул.

Чонгук кивает, вытаскивая руки из карманов и кладя их на щёки встрепенувшемуся Тэхёну, не готовому абсолютно к подобной атаке со стороны парня, попятившемуся машинально назад, но омега не успевает даже пикнуть, как бета прижимается своими губами к его рту.

И всё. Конец света. Внутренний омега Тэхёна верещит на весь город, радостно виляя хвостиком, что получила наконец своё, а вот сам Тэхён цепенеет от ужаса. Именно от ужаса, никак не счастья, что любимый мужчина сам его поцеловал. Он не понимает! Совершенно не понимает эти эмоции, чувствуя влагу, скопившуюся в уголках глаз, и как ноги подгибаются. Чонгук и не целует вовсе, лишь легонько смяв его губы своими, не разрывая зрительного контакта, приказывающего стоять на месте, но этого достаточно, чтобы Тэхён едва дух не испустил. По ощущениям длится вечность, а на деле всего секунд пять, перед тем как Чонгук отстраняется от него, убирая руки с лица, отступая назад и — Иисусе! — облизывая свои губы, собирая языком вкус Тэхёна с них и толкая после за щёку.

Что за?..

Тэхён опять же с чьей-то помощью возвращается на место, что алеет не только щеками, но и всем телом, кажется, судорожно выдыхая и вдыхая кислород, пытаясь не свалиться с ног и не смотреть на этого довольного, как кота какого-то, придурка. В звенящей голове только одно: что это было? Что это, вашу мать, было?! Это уже не игра, о ней и думать забыли. Чонгук намеренно, сам его поцеловал, перед этим испепеляя взглядом.

Сколько он его игнорировал? Почти два месяца с момента возвращения в Корею? Последние недели они общались только тогда, когда оказывались рядом с Юно и Хисыном. Тогда Чонгук вёл себя вполне сносно, никак не выдавая своих чувств, а сейчас что? Маска снята? Забыл дома? Алкоголь? Желание, что рвётся из тисков, наконец обнажило себя? Это ведь реально было похоже на маленькую смерть. Где-то на грани реальности и грёз Тэхёна о совместной жизни. Однако... Омега ведь всё правильно понял? Чонгук хотел этого поцелуя, и он это сделал. Наплевав на омег и альф, с которыми был в одной команде и неплохо ладил, но это же альфы!.. Табу больше не действует. Именно поэтому на Тэхёна при всех заявили права и плевать, что в рамках игры и на пьяную голову. Тэхён это понял без слов.

Без шуток, Тэхёну становится нечем дышать. Он уходит, направляясь к столикам, где должен был остаться Хисын, сюсюкаясь с Юно, желая хоть с кем-то обговорить случившееся. Прошло всего три часа их пребывания здесь, а у Тэхёна Вселенная будто перед глазами взорвалась. Хисын действительно продолжал сидеть за столиком, но теперь самозабвенно целовался с Юно, закинув на него все конечности, наплевав на хаос, творившийся кругом. Тэхён не решается им помешать, поэтому берёт свой телефон, что оставил на столе, и бредёт к озеру, надеясь хоть там прийти в себя и переварить произошедшее десять минут назад.

Куда звонить? Девять один один? Или в полицию за похищение сердца? У кого спрашивать совета? Что делать? Куда сигнал бедствия отправлять? Тэхёна трясёт от мыслей, что роем жужжат в голове. Он если и представлял первый поцелуй с Чонгуком в главной роли, то точно не таким. Там всё было розово-ванильно, никак не гранича с тем, что было. С тем желанием, которое ему продемонстрировали. С одной стороны — ура, Чонгук поцеловал его! Сам же сдался первый и начихал на все свои речи, которые были сказаны омеге на старой игровой площадке. А с другой — где гарантия, что завтра Чонгук проспится и не придёт к нему с извинениями, с шаблонным «это была ошибка»? И тогда Тэхён его убьёт. Собственноручно задушит руками, потому что нельзя, нельзя так издеваться над чувствами людей и играться с ними! Чем он лучше Чимина, раз такое себе позволяет? Бета вообще отдаёт отчёт своим действиям?.. Определённо. Определённо точно, это было осмысленным действием со стороны Чонгука. Но омега всё равно не верит. Слишком много обманывался. Пока не получит точный ответ, близко его к себе не подпустит.

Надоело. Как же ему всё это надоело. Чонгук то хочет, то не хочет. Ведёт себя странно, будто проверяет Тэхёна на выдержку. Может, с его стороны, его глазами беты всё и нормально, а вот со стороны нетерпеливого Тэхёна, которому надо здесь и сейчас, уставшему маяться одному и изображать незаинтересованность, как у него того просили, это категорически не нравится. Должна быть какая-то определённость. Тайн предостаточно, как и всяких стереотипов. Что вообще заставило Чона переступить через собственные правила и открыто показать, что он хочет Тэхёна себе?..

— Прости меня, — Тэхён едва не взвизгивает от страха, подпрыгивая на месте, оборачиваясь, встречаясь взглядом с Чонгуком, расположившимся тоже на деревянном мостике в нескольких шагах от него. Отлично, теперь он ещё и следит за ним.

Тэхёна будто волной гнева сносит от этого «прости», отчего он, не собираясь слушать продолжение предложения, на всей скорости налетает на бету, пихая в грудь и говоря зло:

— Ты... Ты — последняя задница, Чон Чонгук! Как ты смеешь просить прощения после того, что учудил там! Что вообще тобой руководило в этот момент? О чём думал?! Сам говорит держаться на расстоянии, а потом берёт и всё портит! По-твоему, это хорошо — изводить меня своими выходками?!

— Тэхён, дай закончить... — пытается остановить гневную тираду омеги Чонгук, но тот и слышать ничего не хочет, отпихивая руки беты от себя, пыша негодованием.

— Ну давай, скажи мне, что тебе жаль и что это была пьяная ошибка. Что лучше всё забыть и снова прикидываться друзьями, когда мы нифига не друзья и тебе это прекрасно известно! Мы оба хотим одного и того же...

— Я и не собирался просить прощения за поцелуй! Это другое «прости».

А?..

— Чего? — глупо хлопает длинными ресницами омега.

— Я прошу у тебя прощения за то, что ты меня так долго ждал, а я не хотел тебя принимать, — Тэхёна как будто выключает от этих слов. Он становится ровно, нахмурив аккуратные брови и вонзившись тёмно-зелёными глазами в бету, ещё больше теряясь, чувствуя себя болваном. — Прошу прощения за то, что врал тебе. Не только тебе, но и себе, что не хочу, чтобы мы были вместе. Я пиздабол, и именно за это я хочу извиниться, — самокритичности бете явно не занимать. Значит, не всё потеряно. — Мой инстинкт самосохранения равен рядом с тобой нулю. Поэтому я и иду ко дну.

Эти слова... Эти слова, которые так запали в душу Тэхёну, когда он в первый раз наткнулся на них. «Ты — единственное море, в котором мой инстинкт самосохранения равен нулю... И когда я в тебе тону, то с улыбкой иду ко дну...». Когда-то давно он сказал это Чимину, что никак не отреагировал на них, а сейчас Чонгук признаётся ему в чувствах подобным образом... Как будто из сказки... Но даже на этом Тэхён не отмирает. Он ещё больше супится, чувствуя небольшое покалывание в районе сердца.

— Послушай, — продолжает вполне трезво Чонгук, делая шаг к омеге. — Когда-то давно именно ты спас меня от моих детских чудовищ. Твоя доброта дала мне надежду, что я могу быть счастлив не только с бетами, но и другими людьми. Что не все омеги и альфы сволочи, любящие поглумиться над нашим запахом или полом. Я, честно, не понимаю, за что ты так меня любишь, но именно эта любовь вернула меня обратно в Чхунчхон. В Японии лишь поначалу было свободно и легко, а потом, когда  я решился встречаться с омегой, они начали показывать лица из-под масок. Мы могли просто гулять по улице, а нам вслед кричали всякую погань. Возможно, поэтому Хаку не выдержал и переметнулся к альфам. Но ты... Ты не такой. Ты лучше, ты сильнее Хаку. Я, без шуток, восхищаюсь тобой!

— Ч-чонгук...

— Я сказал тебе тогда на площадке, что нам надо продержаться год, чтобы уехать в Сеул и там попытаться построить отношения. Я врал. Врал, что готов ждать и терпеть, играть в друзей. Ничего у нас не выйдет. Ты — что-то слишком для меня. Я не могу и не хочу тебя отпускать. Я хочу называть тебя своим и иметь на это полное право. Можешь ещё раз ударить меня за мою нерешительность, за мои слова, которые причинили тебе боль, но если ты позволишь, если дашь мне шанс всё исправить, то я докажу тебе, что ты действительно важен для меня. Что я тоже хочу любить тебя открыто, не боясь.

Боже... Боже! Тэхён реально это слышит от Чон Чонгука? Слышит и видит всю серьёзность на лице беты, распахнувшего перед ним душу.

— А что насчёт общества? — омега спрашивает тихо, решив прощупать почву получше, чтобы уже после уверенно ступить на неё, не боясь провалиться. — И альф, к которым я могу предположительно уйти?

— Общество нас ненавидит, — Чонгук пожимает плечами, усмехаясь. — Нет смысла ждать лояльности к себе. Нужно идти напролом. Иначе можно сдохнуть от одиночества и тоски. Я не герой, чтобы жертвовать тобой и спасти мир от нас и наших чувств, ведь это, по их мнению, противоестественно. Поэтому буду злодеем, жертвующим всем миром, спасая и тебя, и себя от одиночества. А альфы, — Чонгук останавливается на пару секунд, устремляя взгляд куда-то вдаль, на ночное небо. — Я хочу, чтобы ты был счастлив. И если буду видеть, что какой-то альфа делает тебя счастливее меня, то отпущу. Ты должен улыбаться, но никак не плакать.

— С чего вдруг ты поменял свои решения? — хочется улыбнуться ярко. Хочется подойти и крепко обнять бету за его слова. Но Тэхён пока не спешит довериться и кинуться в объятия. Для него это всё как-то смазанно, сумбурно и до сих пор неверующе. Неужели этот день, которого омега ждал смиренно шесть лет, наконец наступил? Это он? Он самый?..

— Я искал в других тебя, когда ты был в единственном экземпляре, — бета закусывает нижнюю губу, склоняя голову немного к плечу, смотря на Тэхёна сверху-вниз. — Я понял это слишком поздно, уже успев натворить ошибок и обжечься. Мне кажется, с тобой всё будет иначе. Ты сможешь окончательно спасти меня и покажешь, что любить — это красиво, а не стыдно в моём случае. Я рискую, но к чёрту. К чёрту всё и всех, потому что я просто хочу тебя держать за руку! Всё сделаю, чтобы тебя не тронули и рядом со мной ты не потерял свою красоту. Ты меня победил, Ким Тэхён, — низко смеётся Чонгук, сверкая тёмными глазами. — Опять. Опять я сдаюсь перед тобой.

— Господи, — выдыхает Тэхён, складывая руки на груди. — Неужели, чтобы услышать эти слова, тебя всего-то-навсего надо было напоить?

— Моё состояние никак не влияет на мою любовь к тебе! — уверяет омегу Чонгук, чуть пошатываясь и разводя руки в стороны, а потом обнимая себя и улыбаясь широко, как ребёнок, которому дали конфету. — Ким Тэхён, давай встречаться? Будешь моим парнем? Позволь мне наверстать упущенное время!

Тэхён на это лишь глаза закатывает и возмущённо клацает языком, продолжая нервно пыхтеть. С трудом верится во всё это. Может, это пранк какой-то? Или вообще плохой сон? Надо только ущипнуть себя и открыть глаза. Чонгук хоть и говорит искренне, очень даже убедительно, и скажи он это всё трезвым, то Тэхён бы тут же на всё согласился и запрыгнул на него, вереща радостно. Ведь бета не только покаялся, но ещё и, вроде как, в любви признался. Парнем его хочет стать и защищать от всяких идиотов, вроде Пака. А сейчас... Не то время и не то место. В конце концов может же Тэхён побыть немного сучкой?..

— Ну тогда давай. Доказывай, — Тэхён хлопает невинно глазками, смеясь с невозмутимого лица Чонгука, приготовившегося слушать.

— Потребуешь звезду с неба или рыбку золотую тебе поймать, да? — вздыхает тяжело бета, на что Тэхён не может сдержать улыбки, продолжая забавляться.

— Рыбка мне больше нравится, — Тэхён слышит радостный вой собственного сердца, что словно сирена, льющаяся со всех сторон, и медовое тепло, раскатывающееся патокой по всему телу от вида такого милого беты. И нет бы остановиться на этом, вспомнить, что Чонгук, на минуточку, пьяный, оттого и идёт широким шагом по мостику, достигает конца и, не слыша Тэхёна позади... плюхается в воду!

— Чонгук! — Тэхён кричит, срываясь с места следом за бетой. — Совсем рехнулся, что ли?! Чонгук! — Тэхён успевает откусить себе язык три раза за неудачную шутку и уже сам было хотел прыгнуть в воду, потому что Чонгук долго не выныривает, как тот показывается, а он матерится на свихнувшегося бету, обещая прикончить после, когда на берег выйдет. — Дурачина, ты что творишь?! С бронхитом слечь хочешь? Вылезай немедленно!

— Да или нет? — подплывая к берегу, но не спеша хвататься за протянутую руку Тэхёна, спрашивает Чонгук. В воде ужасно холодно — омега в этом не сомневался, а этот упрямец... — Станешь моим парнем?

— Ведёшь себя как ребёнок! Выходи, я сказал, — строжится омега.

— Сначала ответ, — просит бета, продолжая улыбаться.

— Да! — выпаливает Тэхён. В принципе ничего другого омега и не планировал говорить. Да и есть ли смысл долго выкобениваться, когда они оба этого хотят. Оба, не только Ким. — Я буду с тобой встречаться, только вылезай из воды, пожалуйста!

— Тогда прости, — хватается крепко мокрой рукой за ладонь Тэхёна Чонгук.

— На этот раз за что?

— За это, — и тянет на себя, отчего Тэхён едва успевает вскрикнуть, перед тем как уходит с головой под воду.

Тэхён выныривает сразу же, закашляв, убирая волосы с глаз, задрожав крупно от холода, когда осенний ветер касается мокрой одежды. Омега плескает в лицо смеющегося Чонгука воду, продолжая бурчать ругательства, мечтая сейчас только об одном: залезть под одеяло и согреться, скинув мокрую одежду, и убить Чонгука, плывущего за ним следом. Ему словно и не холодно, а вот Тэхён, выбравшись на берег, марая белые кроссовки в песке, дрожит осенним листом и кутается в никак не спасающую кожанку.

— Дурак! — хнычет омега. — Мало того, что концерт устроил, так теперь ещё и на тот свет меня отправить решил. А если бы я плавать не умел, что бы ты тогда делал? Или ногу бы судорогой свело? Знаешь ли, сезон купания давно закрыт, чтобы плескаться в озере, на улице холодрыга, а мы с тобой мокрые как лягушки, стучим зубами стоим. От нас теперь тиной несёт за километр! Не факт, что после твоей выходки мы не заболеем, а кто на соревнования поедет тогда, если с температурой сляжем? Как прикажешь теперь к остальным идти? В таком виде? Что говорить собрался? Что рыбу неудачно половить решили? Да ладно рыбу, а вдруг бронхит! Или ещё что похуже... — запыхается от собственных слов Тэхён, подходя к бете и стукая его по плечу.

Чонгук на это не реагирует, продолжая улыбаться как-то по-дурацки, совершенно счастливо, смотря на смешно ворчащего омегу, как на чудо какое-то. Чудо, что теперь ему принадлежит, любит его вопреки всему и готово бросить вызов всем напастям.

Остро чувствуя, что земля вот-вот может из-под ног уйти быстрее, чем Чонгук успеет это сделать, он перебивает омегу, зачёсывая пятернёй волосы назад, спрашивая:

— Закончил?

Тэхён замирает, заглядывая в глаза Чонгуку, слишком близко стоящему Чонгуку, чьё теплое дыхание лижет его губы. Взгляд сам, как по команде, опускается на приоткрытые губы беты, но Тэхён быстро одёргивает себя, проглатывая комок в горле.

— Д-да, — мотает головой для достоверности омега.

— Отлично, — Чонгук не медлит. Бета хватает омегу за талию и рывком притягивает к груди, заставляя ладошки уместить на плечи, а потом опускает голову и целует наконец омегу так, как давно хотел.

Тэхёна от такого напора словно парализует: он замирает, не в силах ответить, глаза боясь закрыть, будто то, что сейчас творится с ним, опять лишь сон, который обязательно кончится. Голова у него кружилась ещё до того, как Чонгук оказался рядом с ним, щекоча своим ветивером, переплетаясь ненавязчиво и аккуратно с его акацией, а сейчас вообще стала лёгкой-лёгкой.

Всё оказалось куда ярче, чем было полчаса назад. Чонгук о таком и думать не смел, когда коснулся на пару мгновений губ Тэхёна. Они у него шёлковые, мягкие, сладкие от выпитой недавно газировки. Он принудил Тэхёна разжать сомкнутые губы языком, и, когда рот омеги послушно открывается, бета тут же проскальзывает туда. У Тэхёна от подобных махинаций разум окончательно темнеет, а тело вспыхивает, как спичка, заставляя проснувшихся бабочек в животе запорхать крыльями. Трепет вселяется в его сердце, словно в сладкую патоку окуная и вынуждая его биться часто-часто, а уже через секунду в голове Тэхёна что-то щёлкает, и он закрывает глаза, отвечая на поцелуй Чонгука. И бета не может отрицать тот факт, что губы омеги были словно созданы для него: их запах, вкус, форма. Сжимать омежье тело до одури приятно в своих руках, ощущать дрожь, которую сам же вызвал, чувствуя то же самое, умирая по несколько сотен раз за секунду в этот момент.

Отрываться друг от друга совсем не хочется. Чонгук отстраняется первым, давая омеге возможность вздохнуть. А Тэхёну недостаточно. Он хочет ещё, чтобы Чонгук буквально вжал его в себя, искусал, оставив на его теле свои метки и запах, чтобы пропитаться ветивером и дышать лишь им одним. Чёрт возьми, никто не смеет его осуждать! Он ждал этого момента шесть грёбаных лет, так гори синим пламенем эта робость и стеснение! Понежничать ещё успеют — целая жизнь впереди. Омега Чонгука никогда больше не отпустит. Никогда...

Тэхён хватает бету за шею, тянет на себя и зарывается пальцами в волосы на затылке, целуя Чонгука совсем не нежно. Чонгук мычит что-то в поцелуй, стискивая талию омеги, но Тэхён даже внимание на это не обращает, пропуская мимо ушей, открывая рот пошире и врываясь своим языком меж податливых губ, зарабатывая своими проделками утробный рык, от которого по спине мурашки бегут. Чонгук целует жарко, кусается и вылизывает его рот, перенимая на себя инициативу, будто нападает, вгрызаясь в сладкие омежьи губы, млея от тихих стонов Тэхёна, от которых внизу живота теплеет. Они давно лишились темпа, целуясь бешено, как животные, и Тэхён сам поддаётся, обнимает ещё крепче бету, боясь будто, что украдёт его кто-то, трётся бёдрами о чонгуковы, на атомы распадаясь от того, настолько запредельно сильно ему хорошо. В голове ноль мыслей, тело не слушается, а сердце скачет обезумевши. Они оба — Чонгук и Тэхён — безумны. Не существует сейчас для них никого — только они и ещё раз они, что больше не одни, а вместе, в красивом — мы.

Тэхён позволяет языку Чонгука нагло хозяйничать у него во рту, заводя только больше, и целовать так безумно, как им обоим нравится, так, как целуют любимых людей, по которым скучали, не имея возможности прикоснуться. Вдохнуть запах тела и потеряться в друг друге, забыв о чёртовом мире, который никогда не успокоится. А они здесь и сейчас — вместе. Завтра Тэхён ещё успеет попищать на весь дом, но это завтра, а сегодня — Чонгук. Его любимый Чонгук, что наконец принадлежит только ему одному. От этого ещё больше крышу сносит.

— Поехали ко мне, — Чонгук нехотя разрывает поцелуй, спускаясь чмоками к подбородку, оставляя вереницу на скуле, виске и заканчивая кончиком носа. — Сходишь в душ, я дам тебе сухую одежду, надену на тебя тёплые носочки и волосы помогу высушить. Заверну, как в рулетик, в махровый плед, налью малиновый чай и предложу съесть хотток, с которыми я возился всё утро.

— Почему именно малиновый? — Тэхён улыбается, не спеша отстраняться и потираясь кончиком носа и нос Чонгука, облизывая покалывающие губы. Всё равно ещё хочется.

— Там много в коробке вкусов. Можешь сам выбрать. Ну или я сварю кофе, в этом я мастер трёхсотого уровня, — Чонгук ловит сияющий взгляд на себе и тоже улыбается, поглаживая омегу по мокрой спине. Им сейчас просто необходимо оказаться в тепле, чтобы не заболеть.

— Хорошо, — соглашается омега, буквально повиснув на бете, не желая отлепляться. Станет сразу холодно.

Чонгук оставляет поцелуй у него на лбу, потянувшись за телефоном, спрятанным в кармане с застёжкой, включая его и вызывая такси в приложении.

— Через десять минут. Пока дойдём, оно точно приедет. Нам ещё надо от Хисына и Юно избавиться, точнее от их многочисленных расспросов.

Бета хочет уже было пойти, но Тэхён его останавливает, возвращая на прежнее место и касаясь щеки, поглаживая невесомо.

— Поцелуй меня, — просит сипло омега, а у Чонгука что-то внутри вверх дном переворачивает от этой просьбы. — Пожалуйста.

Чонгук не отказывает, лишь только усмехается по-доброму, касаясь долгим и ленивым поцелуем губ омеги, обнявшего его за талию. Оторваться всё равно приходится, так как в кармане звенит уведомление, оповещающее о приезде такси. Вот дерьмо, они целовались все десять минут, и что-то Чонгуку подсказывает, что на этом они не успокоятся сегодня.

Кажется, за последние несколько месяцев бета может точно сказать: он счастлив.

🌫️🌫️🌫️

— А потом мы выпили чай — такой вкусный, знаешь — поели и легли спать. Он прижал меня к себе и как маленького гладил по спине, пока я не уснул. А утром вызвал мне такси, и я счастливый весь поехал домой визжать в подушку, — рокочет влюблённо Тэхён не замолкая, начав час назад, в подробностях объясняя Хисыну, что с ним приключилось два дня назад. Тот всё равно спать собирался, подобным решив скоротать путь до туристической базы в автобусе, но распирающего от любви Тэхёна это волновало меньше всего. Он и так терпел все выходные, которые провёл с Чонгуком, разговаривая по видеосвязи. Встретиться не получалось, так как в субботу бете пришлось ехать на курсы в Сеул, а в воскресенье он отсыпался. Тэхёну жалко и совестно было его будить, лишая долгожданного выходного. Но бета всё равно позвонил вечером, спросив, как он провёл день, и они вместе собирали сумку в поездку. Во всё это с трудом верилось, но яркая улыбка Чонгука, которая у него с лица не сходила, когда они говорили, убеждала в обратном.

Неужели эта их константа? Неужели Тэхён не будет больше один и ему есть кому дарить любовь и нежность? Чонгук у озера своими словами захватил весь его мир полностью с новой силой и без остатка, забрав все ключики от дверей и замков. Можно не прятаться больше или бояться. Больше никаких рамок, больше никаких секретов, больше никаких «просто друзья». И это жуть как нравилось Киму, пусть волнительно было и чуть-чуть пугающе.

— И что, кроме поцелуев, у вас ничего больше не было? — зевает Хисын, поглядывая в окно, за которым проносились деревья. Они скоро должны добраться. — Даже скучно.

— Это тебе к Чимину надо за подобным «весельем», — фыркает Тэхён. — А Чонгук-и хороший и воспитанный.

— Да-да, я понял, что твой Чонгук самый лучший мужик на свете, — треплет макушку друга Хисын с лёгкой улыбкой на губах.

— Ага, — широко улыбается Тэхён, внутри которого сейчас целое громадное белое облако чувств, рвавшихся наружу мыльными пузырями. Ах, ну ещё бы! Тэхён  наконец-то прикоснулся к своей мечте. Вот так легко и воздушно на сердце ему не было давно. — И теперь этот лучший мужик на свете официально мой на всю жизнь. С потрохами сожру тех, кто на него слюни пускать будет из наших соперников.

— Боже, Тэ, успокойся. Никто его у тебя не заберёт.

— Я просто так сказал.

Всё складывалось более чем удачно: они едут на четыре дня на туристическую базу, рядом будут друзья, а главное Чонгук, которого Тэхён сегодня ещё успеет заобнимать до смерти, стоит только автобусам остановиться.

Одно не давало покоя Тэхёну: его папа и его странное поведение. Помимо самого Тэхёна, в командировку в Пусан на неделю ехал и Джунёль, где будет решать какие-то рабочие проблемы. Ханюль же оставался на ближайшие четыре дня один, но никак не омрачился из-за этого, хотя раньше он не любил быть в одиночестве в таком огромном доме. Звал обычно друзей, чтобы те ночевали с ним, но на этот раз он прямо заявил, что не хочет никого видеть и желает посвятить свободное от мужа и сына время себе. Тэхёну от этого «себе» как-то тоскливо на душе стало, будто папа только и ждал, куда бы сплавить Джунёля с ним, занявшись своими «делами». Тэхён заранее предупредил его, что связь может быть плохой на базе, поэтому до него не дозвониться, возможно, будет, но даже на такое Ханюль ответил только кивком. Может, так на него приближающаяся течка действует? Хотя он давно на подавителях.

От Сары не было никаких новостей, а вот Чимин удалил все свои социальные сети, где только был зарегистрирован. По слухам мать вообще перевела его на домашнее обучение, поэтому он и не ходит больше в школу. И тем не менее разговаривать с Бонрю Тэхён всё же собирается.

Ещё одна новость, которая подвергла в небольшой шок Тэхёна, так это то, что Хан Минки тоже ехал с ними на правах поддержки. Так сказать, будет с трибун кричалки орать и плакаты держать. Вот только выглядел он сам не свой, позабыв про боевой раскрас на лице, придя утром к автобусам во всём сером, ещё и маску нацепив зачем-то. Забился в угол автобуса и сидел, слушая музыку на телефоне. Тэхёну, может быть, больше всех надо, но он всё равно хочет подойти к нему после и попробовать заговорить.

Сама туристическая база находилась в лесу, окружившем её со всех сторон. Здесь были каркасные домики с изогнутыми крышами, небольшая зона, где стояли автоматы с водой и, собственно, само большое игровое поле с постриженным зелёным газоном и бело-жёлтыми трибунами.

Однако все проблемы, которые тяготили с утра Тэхёна, резко забываются, когда в его руки попадает ключ от двести восемнадцатой комнаты, когда дверь в комнату омеги, которую он должен был делить по списку с омегой из команды, приоткрыта, а в ней Тэхён видит его.

— Чёрт подери! — вылетает громкое ругательство из Тэхёна машинально. Он так и замирает на пороге, не решаясь ступить дальше.

— Нет. Можно просто Чон Чонгук, — говорит следом бета, не менее Тэхёна ошарашенный тем, с кем ему придётся делить номер, хотя изначально вместе с ним должен был заселиться Джехён.

И, вероятно, это можно смело назвать главной проблемой Тэхёна, ибо находиться под одной крышей в тесной комнатушке рядом с Чонгуком — испытание пострашнее предстоящих соревнований.