Сердцебиение гроз

«… — Чимин, пожалуйста, не надо… Я не хочу больше. Остановись…

— Тэ, я не могу… Это выше моих сил…

— Мне больно, Чимин… Это что, кровь? Моя?! Наша?! О, господи…

— Просто расслабься. Ты слишком напряжён. Не сжимай так сильно, чёрт подери!

— Больно, очень больно. Хватит, прекрати. Чимин… Чимин!..»

— Тэхён-а! — кричит на весь холл небольшой уютной кофейни Хисын, вынуждая омегу тряхнуть головой, отгоняя внезапно проснувшиеся воспоминания первой ночи с альфой, когда ничего, кроме слёз и ужасной, простреливающей поясницу боли, Тэхён не запомнил. — Как же я рад, что ты позвонил и позвал выпить кофе! — Хисын улыбается лучисто, подбегая к столику, за которым его ждал Тэхён, и обнимает крепко, бросая сумку на противоположный диванчик. — Ты меня буквально спас, иначе бы папа заставил меня вместе с ним делать кимчи, что кошмар просто.

— Кимчи — это вкусно, меня бы кормил потом, — смеётся Тэхён, отодвигая от себя уже порядком остывший макиато, складывая руки на деревянный столик, звеня браслетами. — Я тоже очень рад тебя видеть. Ты бросил меня тут, умотав на Чеджу с родителями, а я умирал без тебя весь август.

— Зато я привёз с собой целый ящик мандаринок. Зайдёшь как-нибудь к нам, и я тебе подарю кулёчек, — Хисын зовёт к себе официанта, заказывая ягодные пирожные и латте. — Ну, дорогой мой друг, рассказывай, — он откидывается спиной на мягкую спинку диванчика. — Как тут дела обстоят? Готов к школе? Научился просыпаться по будильнику? — хихикает бета. — Что там с твоим парнем? — выделяет последнее слово Хисын, вскинув брови вверх. — В последние дни ты как-то странно отвечал мне на сообщения. Будто не ты писал. Надеюсь, Пак не обижает тебя?

Тэхён сцепляет пальцы вместе, опустив голову, усмехаясь себе под нос. Уж лучше бы обижал, хоть и нельзя такое говорить.

— Он мне предложение сделал.

— Что?! — кричит поражённо Хисын, одаривая омегу донельзя удивлённым взглядом, который постепенно сменяется на негодующий. — Он совсем поехал крышей?! А ты? У тебя хватило мозгов сказать «нет»?

— Хён, я, конечно, не семь пядей во лбу, но ещё соображаю, — фырчит Тэхён. — Я ответил отказом, это очевидно. Наши отношения на грани провала, и если к началу учёбы мы не поубиваем друг друга, то уже будет хорошо.

Хисын что-то ворчит себе под нос, пытаясь успокоиться и вернуть мирный настрой обратно, когда официант приносит заказ, желая приятного аппетита. Какой «приятный» после услышанного может теперь быть? Хисыну просто необходимо сейчас выйти на свежий воздух и разогнать злость внутри.

— А я говорил тебе, что надо было его бросать ещё на первой неделе ваших недоотношений, — продолжает бухтеть бета, вилкой отрезая кусочек от пирожного и отправляя его в рот. — Так нет же, ты хотел посмотреть, что же дальше будет и сможешь ли влюбиться в него. Ну как, выходит? Бросаешься ему на шею при встрече?

— Именно поэтому я и позвал тебя сюда, чтобы хоть с кем-то поговорить об этом, — кусая губы, говорит омега. — Мне очень нужен твой совет.

— Если ты собрался сказать ему «да», то я брошу в тебя сейчас этой тарелкой!..

— Да не собираюсь я за него выходить, успокойся! Ты прав: я действительно совершил огромную ошибку, когда согласился быть с Чимином. Не надо было никого слушать, лишь только своё сердце. А сейчас я попросту не знаю, как мне со всем этим справиться и не наломать ещё больше дров, — Тэхён трёт лицо ладонями, обнимая себя после и переводя тусклый взгляд на окно.

До того, как Чимин «преградил» ему путь, у омеги были совершенно другие планы на жизнь. Он хотел спокойно закончить школу, добиться понимания от Ханюля, что танцы — это единственное, что он умеет делать больше, чем просто превосходно. Морально готовился к этому разговору и уже подыскивал колледж искусств в Японии, куда хотел уехать, заселиться в общежитие и строить своё будущее так, как хочет его душа. Тэхён не сомневался в своих способностях и мог благополучно бы поступить на хореографа, посвятив себя полностью данной профессии.

И ещё кое-что, что тоже очень хотелось осуществить. Так хотелось, что автоматически всё остальное перекрывало, заставляя бабочек в животе омеги неистово порхать крыльями…

Тэхён бы сделал всё возможное и невозможное, но нашёл бы Чон Чонгука и вновь попытался сделать своим мужчиной. На сей раз он будет готов к любым трудностям, ведь не ребёнок уже, и так просто отвадить его не выйдет. Омега и не думал даже, что его ждало бы разочарование, если вдруг у беты за эти шесть лет кто-то появился. Тэхён бы и его «подвинул», заняв место рядом с любимым человеком, по которому убивается столько лет.

Но это всё приходится зачеркнуть чёрным маркером, потому что Тэхён хорошо усваивает одну вещь: его не отпустят. Ни родители, ни Пак Чимин, что постоянно находится рядом, не давая прохода и отваживая потенциальных претендентов на место рядом с его омегой. Во-первых, у папы на него другие планы, а именно: засунуть в какой-нибудь лингвистический университет, что уже сулил в будущем хорошую зарплату, а во-вторых Япония — это не в сад выйти за домом. Это другая и чужая страна. А Тэхён ещё маленький, чтобы строить свою жизнь где-то далеко. Где гарантия, что с ним там что-то не случится, за что потом Ханюль сам себя же винить будет, что не настоял на своём? Тем более Ханюль знает, что это такое — чужая страна. И в-третьих, папа уже мысленно поженил омегу на Паке и не собирался принимать кого-то ещё, если он не Чимин. Об этом он неоднократно говорил Тэхёну, тем самым подталкивая принять, наконец, альфу и быть счастливым, а главное занятым омегой. Сам Тэхён на это предпочитал ничего не говорить, не желая ссориться. Ведь папа совсем не в курсе, что «золотой мальчик Чимин-и» мог спокойно подойти и ударить ни в чём неповинного бету, стоявшего у него на пути.

Было много «за» и «против», чтобы сойтись всё же с Чимином. К «за» относилось многое: влюблённый взгляд на Тэхёна, забота даже в таких мелочах, как завязывать шнурки на обуви, осторожные и трепетные касания, красивые ухаживания и слова, что любой омеге понравятся. Чимин умело и сладко мог говорить, делать комплименты и удивлять (Тэхён понятия не имеет, где он всему этому научился). Он легко сумел наладить общение с Ханюлем, что за глаза уже называл альфу зятем, благодаря которому знал практически всё о Тэхёне. Омега тогда бесился на болтливого родителя, потому что Чимину явно необязательно знать, когда он начал ходить, к примеру, или же его любимые песни. Последние, кстати, почти только и составляли плейлист в машине Чимина. Ну идеально, что ещё сказать? Чимин даже дал слово Тэхёну, что больше не тронет никого из школы, если те сами не пересекут черту (какую именно, Тэхён тоже не знал).

Последний год Тэхён только и слышал отовсюду буквально, что он тупой осёл, раз ходит и строит из себя недотрогу, не позволяя ничего лишнего в свою сторону, как альфа бы не рвался. Как ему самому только не надоедало бегать за Тэхёном все эти шесть лет? Это ведь не в стиле крутых альф, чтобы столько терпеть и подстраиваться под какого-то зазнавшегося омегу. Чимин так не считал, прекрасно зная, что приз будет в конце более чем его радовать, что никакие сплетни нипочём. Где-то в этот момент Минки перестаёт контактировать с Тэхёном, вычёркивая его из списка друзей. Хорошо хоть Сонхун рядом остался. Иначе бы Тэхён точно свихнулся у себя в классе, где больше не царит дружелюбная атмосфера — лишь одно напряжение. То ли это произошло потому, что они все выросли, то ли Минки нашёл свой круг единомышленников, считающих метиса недостойной кандидатурой для Пак Чимина.

Тэхён и не стремился им быть. Но за него всё решил один-единственный день, когда мозги ничего не соображали, а хотелось, чтобы как у всех. Если же у омеги не получается с другими парнями, то, может быть, реально Чимин — это его судьба? Ведь ему об этом чуть ли не каждый день напоминают. Может, стоит прислушаться, перестать артачиться и заблокировать везде, где только это возможно, Чонгука, чтобы больше ничего о нём не знать и не слышать? Тэхён так и хочет сделать, даже Хисына просит не упоминать имя беты рядом с ним, потому что всё. Хватит. Достаточно верности, которую никто не оценит. Чонгук даже не подозревает, что его до сих пор где-то там, в Корее, любят и ждут. Тэхёну тоже хочется, чтобы его любили и им восхищались. Чтобы тоже можно было ходить, за ручки взявшись, обниматься и научиться, наконец, целоваться. Тогда Тэхёну казалось, что он делает всё правильно, раз пускает на порог своей комнаты Чимина. В тот самый день, когда тело горело всё.

Первая течка. До этого Тэхён и не знал, каково это, когда тебя наизнанку выворачивает. Папа сказал, что это нормально. Что дальше, в будущем, эти ненавистные три дня мучений омега будет переносить легко и без тумана в голове. Пока же нужно потерпеть и выпить горькие таблетки, чтобы утихомирить спазмы в животе. Благо в этот день, в тот полдень, тогда Джунёль был на работе и не мог это увидеть (слава богу!), когда пижамные длинные шорты Тэхёна стали мокрыми, пугая этим омегу чуть ли не до дрожи в руках. Он действительно подумал, что умирает, раз с него бежит грузными каплями природная смазка, а низ живота хочется вырезать. Хорошо, что папа быстро спохватился и всё объяснил подробно. Тэхён не очень запомнил его слова, однако одно понял: теперь его тело официально было готово вынашивать детей.

Зачем к ним тогда пришёл Чимин, хотя должен был, вроде, в это время быть на секции по теннису, куда записался недавно, чтобы летние каникулы шли быстрее, Тэхён не знает. Не знает, почему стало так тихо в большом доме, а папе срочно понадобилось съездить в магазин за фруктами для будущего вечернего пирога. Не знает, что ему делать с альфой (!), зашедшим в его комнату и севшим на диван. Только слепой бы не заметил, как нервничал в этот момент Чимин, говоря что-то неразборчиво и тихо, стуча пальцами по собственному колену.

Сначала ничего не происходит. Они просто сидят и пилят друг друга взглядами: Тэхён на кровати, закутавшись в покрывало, чувствуя дрожь во всём теле, а Чимин на диване, кусающий губы от волнения. Как дальше всё обернулось, Тэхён плохо помнит. Просто в какой-то момент Чимин резво встаёт на ноги, скидывает с себя олимпийку, кидая на пол и выдыхает шумно, зачёсывая пятернёй волосы. Подходит к застывшему Тэхёну, садится рядом и обнимает. И целует. Аккуратно и бережно, боясь спугнуть притихшего, сладко пахнувшего цветами акации омегу, реагирующего на касания запоздало.

Тэхён в тот момент не думает, когда позволяет альфе уложить себя на подушки и накрыть своим телом. Почему-то он твёрдо уверен в том, что поступает правильно, что всё так и должно быть. Так решила судьба, перед которой омега склоняет голову, принимая её. Забывает обо всех и всём, когда Чимин снимает с него спортивные штаны, целуя ниже пупка, поглаживая мягкие бёдра. Ни касания, ни лёгкие поцелуи, которые альфа оставлял на песочной коже, не кажутся противными; Тэхён их попросту не чувствует. Словно их нет, а происходящее у него на кровати только сон, который вот-вот закончится.

Он и впрямь заканчивается. Но слишком стремительно, разгоняя облака и туман возбуждения, опутывающий их до этого, когда Чимин резко толкается в Тэхёна, не уделяя особо времени растяжке, ибо желание овладеть омегой, сделать своим сотрясало его до самых пяток. Тэхён замирает на секунду, а после взвизгивает от колючей боли в заднем проходе, задерживая дыхание и распахивая глаза, в которых засияли слёзы. Альфа оказался не из маленьких, а омега слишком узким, совершенно не готовым принять член парня.

Остальные события вечера омега предпочитает не вспоминать. Они все густой болью пропитаны, перемешанной с кровью. Чимин тогда пытался его успокоить, приласкать снова, когда кончил на живот Тэхёна, покинув, наконец, тугую дырочку. Но не выходит, потому как омега не слышит его от слова «совсем», желая только поскорее остаться одному, доковылять до ванной и смыть с себя запах альфы. Той же ночью он задушенно плачет в подушку, когда всё-таки не выдерживает и заходит в инстаграм, на страницу Чонгука, чтобы, как изначально собирался, отписаться от него. Видит новые несколько фотографий и понимает, осознает, как приговор: ничего не получится. Даже если он станет омегой Чимина, его мысли, душа и тело всегда будут рядом с другим человеком.

— Мы должны быть вместе, — говорит ему упрямо Чимин, когда они пересекаются в парке спустя два дня.

— Не должны, — отбривает Тэхён, не смотря на альфу. — Я не люблю тебя. Ты мне просто нравишься как хорошо знакомый мне человек. Это не то чувство, которое ты ищешь во мне.

— Полюбишь, я всё для этого сделаю, — не унимается альфа, касаясь узкой ладони Кима и сжимая в своей крепко, поднося к губам и целуя холодные пальцы. — Я не оставлю тебе просто выбора. Повторюсь: мы должны быть вместе. Этого хотят все: твои родители, мои. Наши друзья, а главное: я этого хочу. Давно. С первой встречи, кажется. И ты тоже этого хочешь, просто боишься в этом себе признаться.

— Я не боюсь себе в этом признаться, я боюсь тебя, — чеканит сухо Тэхён, поджимая губы и вынимая свою руку из захвата Пака, пряча её в карман джинсовой куртки.

— Если ты говоришь о нашем первом разе, то я уже тысячу раз извинился. Я поспешил тогда, сделал больно, но такого больше не произойдёт. Я поменяюсь, слышишь. От многого откажусь, но только не от нас.

— Да нет никаких «нас», Чимин. Это будут не отношения, а не пойми что. Тебе это надо?

— Надо, — твёрдо заключает альфа, пронзительно смотря на омегу. — Мне нужен ты, а остальное — неважно. Поэтому давай попробуем…

Чимин не унимается ни на следующий день, ни на следующую неделю. Тэхён сдаётся, подгоняемый не только словами папы, но и друзей. Ему правда хочется полюбить альфу, попытаться изменить в лучшую сторону и показать, доказать, что мир бет удивителен и они тоже достойны лучшего будущего. Он делает всё возможное, даже смотрит курсы в интернете о том, как понять и принять человека рядом с собой, если не уверен в своих чувствах к нему. Чимин ему нравится, здесь он не будет спорить. Но «нравится», это не «люблю». Этого мало, чтобы ваши отношения переросли в идеальность. В тот мир снов, где вам обоим хорошо, уютно и тепло, как дома.

— Ладно, прости. Я погорячился, — выдыхает Хисын, чувствуя вину за то, что накричал на друга. — Что ты хотел мне сказать, когда звонил и просил встретиться? Я готов тебя выслушать.

— Я хочу его бросить, сегодня, — уверенно говорит Тэхён, зачёсывая выбившуюся из укладки прядь волос за ухо. — Он позвал меня погулять по набережной и именно там я хочу всё решить. Я не могу больше обманывать и себя, и Чимина. Папа может говорить что угодно, но это моя жизнь и это мне жить с этим человеком, а не ему. Я не хочу терпеть измены и сам изменять, поэтому поступлю так, как надо было сделать давно.

— Тэ, я… — Хисын вздыхает. — Ты всё верно говоришь. И поступишь правильно. Просто не бойся настаивать на своём и не ведись на смазливую мордашку Пака.

— Ещё бы знать, как объяснить ему, чтобы он понял это наверняка… — подпирает щёку омега, криво улыбаясь, снова переводя взгляд на окно, за которым бушевал поток машин и людей, спешащих по своим делам. Это кажется таким простым — взять и бросить, а на деле… Сложно. Но если продолжать ждать у моря погоды, то ты явно рискуешь остаться заточённым в ливне, так и не сумев найти солнечный свет.

🌫🌫🌫

Поздним вечером становилось непривычно тихо. Шум машин забывался, на смену которого приходили тихий прохладный ветер и пения волн реки, что омывали высокий берег, на котором расположилась набережная города. Зажигались фонари, освещая площадку, что выложена тёмной плиткой, и отбрасывая причудливые тени на красивые перила и оградки, а также скамейки, на которых можно было встретить редких прохожих, остановившихся отдохнуть, чтобы полюбоваться на воды Соянган. На небе уже зажигались первые звёзды, а неполная луна лениво выползала из-за тучи, отражаясь в глади воды. Сквозь дымку вдалеке можно заметить противоположный берег, на котором продолжал бушевать город, тоже загораясь ярко-жёлтым и голубым цветом. Особенно любопытно было наблюдать за чайками, что кричат, когда взлетают и снова садятся на воду, словно играются.

Если не присматриваться, то вода кажется почти синей, а на деле будто тёмно-зелёная, такая таинственная, чем и очаровывает. Невольно, но на ум ничего больше не приходит, когда смотришь, как его глаза. Они так же пленят, заставляют смотреть неотрывно и поглощают, утаскивают на своё дно, из которого выбраться можно лишь одним способом: умереть. Чимин в этом не сомневался, стоя сейчас возле перил, оперевшись на них руками, смотря вниз, докуривая уже пятую по счёту сигарету, позволяя ветру играться с его светлыми прядями, уничтожая укладку.

Альфа приехал на набережную ещё два часа назад, слоняясь по ней туда-сюда без дела, успев раз девять набрать Тэхёну, послушать противный голос диспетчера, разозлиться и написать километровое гневное сообщение омеге. И ничего. Тэхён — само спокойствие. Как всегда, будто глух и нем, щипцами из него эмоции не вытащишь. Словно улыбается только тогда, когда этого никто не видит. Это уже не двенадцатилетний мальчишка с большими глазами, стремящийся узнать новый мир, куда его привёз папа, а местами холодный, колючий и немногословный юноша, знающий себе цену и умеющий себя красиво показать. Правда, холодность и колючки обычно достаются только Чимину, потому что со своими друзьями-бетами, которых только больше стало, Тэхён вполне вёл себя «нормально», начиная светиться не только снаружи, но и внутри рядом с ними. Будто омеги все в школе закончились, а в компании бет мёдом намазано… Альфа не раз это замечал, ещё до того, как они начали встречаться, отчего бесился и метал молнии глазами в сторону любой беты, на которой после вымещал свой гнев. Пусть он и пообещал Тэхёну, что не тронет больше никого из ребят, относящихся к бетам, но ведь не клялся… Омеге необязательно знать, что они с одноклассниками вытворяют на переменах. Только уже на крыше школы, а не у знаменитого тополя.

Чимин теперь осторожничает, ведёт себя как надо, чтобы не привлекать внимание и не ошиваться у директора в кабинете, в котором прописался. Он уже вырос из того, чтобы просто зажимать бет по углам и насмехаться над ними. Есть куда более интересные вещи, которые альфа может себе позволить, и никто ему ничего не сделает. Отцу не привыкать отмазывать его от полиции, из-за чего дома стало невозможно появляться. Мать пилит за каждый вздох, а отец поучает, что тоже доводит до белого каления.

— Мы не для того тебя растили, обували и кормили, чтобы забирать из обезьянников и притонов! — вечная песня. Чимин к ней уже привык, предпочитая в этот момент молчать и ничего говорить, чтобы не ляпнуть что-то из ряда вон выходящее в ответ. — Ты — будущий наследник нашего бизнеса. Тебе учиться надо, а не на машине простушек-омег катать и бухать в клубах со своими друзьями-альфами! Когда ты уже повзрослеешь и поймёшь, что мы с отцом не вечные? Когда у тебя проснётся совесть и ответственность за свои поступки?..

Эта самая любимая часть Чимина. Для чего же родители его растили? Чтобы посадить в кресло, напялить костюм и научить улыбаться своим сотрудникам? Увольте, это не для Чимина. Ему по душе беззаботная жизнь без кучи проблем и нервотрёпок. Куда интереснее проводить время с друзьями в «Чернике», где собиралась лучшая молодёжь города. Там можно было спокойно расслабиться и ни о чём не думать… Да и зачем париться? Мамуля с папулей уже всё решили на его счёт. Закончит школу, заплатят кому надо и запихнут в какой-нибудь университет, где продолжат платить, чтобы их недосын получил высшее. Чтобы было не стыдно потом в общество вывести и назвать своим.

Одна лишь проблема у Чимина — Ким Тэхён. Этот чертёнок, не дающий покоя ни днём ни ночью. Во всех смыслах этих слов.

Во-первых, их отношения. Точнее их начало. Ещё до того, как Тэхён согласился стать его омегой, Чимин заебался. Натурально заебался сидеть и ждать, когда все его подарочки, конфетки, цветочки и прочая розовая хрень, перед которой не устояла бы ни одна нормальная омега, подействуют на Кима и дадут хоть какой-то результат. Омега просто принимал это, розовел щеками, благодарил и всё. Ни поцелуев в щёчку, ни ответного «ты мне нравишься» или чего-то ещё, дающего зелёный свет Чимину. На него столько заглядывалось омег, а Паку лишь одного подавай и хоть ты тресни. Чимин сам иногда не понимал, что он нашёл в этом метисе, раз к нему его так тянет неудержимой силой. Может потому и привлёк внимание, что не был как все — не сразу падал к ногам. Ну и Тэхён красивый. Очень красивый. У Пака есть с кем сравнивать, и пока ещё никому не удалось переплюнуть это миловидное лицо, топящие тёмно-зелёные глаза, как у кошки, ненавязчивый и сладкий запах цветущей акации и гибкое, мягко сложенное тело. А как он танцует…

Во-вторых, их общение. Оно тоже поменялось. Тэхён стал более закрытым с ним, не желающим вылезать из своей раковины и идти навстречу. Чимину тогда пришлось сделать всё, чтобы хоть как-то, но приблизиться к омеге. Например, его прекрасные отношения с Ханюлем. Это определённо сулило успех, потому что мужчина был полностью «за» него. Но даже так Тэхён не хотел ему доверять, твёрдо уверенный, что Чимин плохой. Тут уже (Пак не сомневался) надо было сказать «спасибо» его друзьям-бетам, особенно Хисыну, которого Чимин на дух не переносил. Была б его воля, уже давно б с ним расквитался, но нет — Тэхён будет недоволен. Только подумайте, на какие жертвы пришлось идти Чимину, чтобы заполучить этого омегу! Естественно хотелось отдачи, причём в полной мере.

Такую возможность предоставила первая течка Тэхёна, на которую Чимина, можно сказать, официально пригласили. Впоследствии именно она служит большим аргументом для верующего Тэхёна, что раз он его первый, то они обязаны попытаться построить отношения.

Построили. Точнее, продолжают строить. Потому что слушаться Тэхён не желает, отчего ссоры постоянно и недовольства. Чимин правда старается перестроить себя, стать ближе, понять омегу и коснуться его души, но тот не даётся никак, отмахивается и вообще пытается при любом случае избегать встреч с альфой. За два месяца Чимин может по пальцам пересчитать, сколько раз они встречались, сколько раз оставались одни и ходили вместе куда-то.

Чимин на полном серьёзе намерен стать единственным альфой в жизни Тэхёна, потому что любит его сильно и не уверен, сможет ли вытерпеть, если тот надумает его бросить или вообще влюбится в кого-то другого. Это будет самый настоящий апокалипсис, если Тэхён посмотрит на кого-то ещё, кто не Чимин, потому что больше альфа не станет отваживать всяких левых от его омеги, а сразу сделает то, чего требует от него его внутренний волк. Оттого-то он и делает предложение Тэхёну на одной из вечеринок, на глазах у всех, чтобы каждый понимал и знал, что не откажется от Кима. Правда, кольца на тот момент не было, но ничего — сегодня эту ситуацию альфа поправит. Тэхён должен прийти с минуты на минуту, ждать осталось совсем недолго. Чимин даже отчитывать его не станет. Хочется просто прикоснуться к нему, обнять и вдохнуть нежный запах акации, что тоже принадлежит Паку. Весь Тэхён его.

Сейчас только избавится от одной проблемы, которая так и рвётся перерасти в глобальную, стоя рядом с альфой, утирая слёзы, размазывая подводку по щекам, и можно смело отвлекаться на Тэхёна. Чимин уже устал быть понимающим и добрым, и, если этот сопливый цирк не прекратится через минуту, он воспользуется уже грубыми методами.

— Ну хватит реветь, серьёзно, — вздыхает устало Чимин, выпрямляясь и разминая затёкшую шею, поправляя растрёпанные волосы, выкидывая недокуренную сигарету в воду. — Скоро новую набережную придётся строить, так как эту ты своими слезами затопил, — тянет руку, чтобы стереть очередную слезинку, но её грубо отшвыривают от себя, награждая альфу тёмным взглядом из-под бровей, в котором смешалось, кажется, всё: боль, тоска, разочарование, обида, горечь.

— Смешно тебе? — хрипит омега, хлюпая носом. — Так нравится издеваться надо мной? Я что, по-твоему, вещь, чтобы вот так со мной обращаться? Поматросил и бросил, да? — Минки больше не сдерживается и толкает альфу в грудь, готовый сейчас его разорвать голыми руками.

— Ой, ну перестань, а! Надоел, реально, — Чимин даже бровью не ведёт. — Если мы с тобой периодически трахались, это ещё ничего не значит. К тому же, у нас был уговор — без обязательств. Я не виноват, что тебя угораздило влюбиться в меня. Это не моя проблема.

— Да как ты смеешь?! Ты сам ко мне приходил всегда, когда твой Тэхён тебя посылал. Вы два месяца с ним вместе, а спали всего раз. Он не позволяет тебе касаться себя, а ты бесишься, как умалишённый, и бежишь ко мне сразу!

— Раз я такой плохой, нахер ты ноги услужливо раздвигал? Я тебя не насиловал. Ты, наоборот, с энтузиазмом скакал на моём члене. Так какого, спрашивается, ты мне сейчас предъявляешь? Мы ничего друг другу не обещали.

— Ты ещё поплатишься за это! — угрожающе произносит Минки, переставая плакать и взяв себя в руки. Всё равно Чимину плевать на него. Тупой баран! — В следующий раз, когда Тэхён пошлёт тебя, не мчись на всех парах ко мне, а пользуйся рукой, понял! Забудь мой номер телефона и адрес.

— С удовольствием, — усмехается Чимин. — Только язык за зубами держи, окей? А то его и лишиться можно…

Минки удивлённо открывает рот, сражённый наповал таким высказыванием, но передумывает сказать колкость в ответ. Он просто вскидывает гордо подбородок, разворачивается и идёт прочь, подальше от альфы, стараясь не слушать глупое сердце, что даже после того, как его растоптали, продолжало тянуться к Чимину. Глупое! Глупый Хан Минки! Чем он только думал, когда позволил себя раздеть и уложить на диван в том клубе? Зачем? Ведь знал же, что на утро от него отмахнутся и не посмотрят в его сторону, как минимум, до следующей попойки в «Чернике», где им опять заинтересуются. Стоило послушать Сонхуна и послать альфу ещё давно, ведь он вроде как встречается с Тэхёном, но Минки всё продолжал ждать и ждать, когда Чимин вновь придёт к нему и скажет, что с Кимом покончено и теперь он его омега. Не дождался. Чимин сделал ещё хуже, буквально сломав омегу пополам: он сделал предложение Тэхёну прямо у всей толпы на глазах, на глазах Минки, которому дурно стало в этот момент до трясущихся рук. Именно это событие и послужило поводом для встречи с Паком сегодня. Хоть Минки и готовил себя к худшему, выстоять всё равно не получилось… И, как оказалось, не могло получиться.

Время на часах показывало начало одиннадцати вечера, когда Чимин наконец-то видит жёлтое такси, подъехавшее к набережной, из которого выходит Тэхён, сразу же находя глазами альфу, стоящего у перил. Он захлопывает дверцу, благодаря таксиста, и, накинув на плечо небольшой чёрный рюкзак, шагает вперёд, спускаясь с каменной лестницы, выходя на площадку, на которой, не считая их двоих, была лишь пара человек и то собиравшихся уходить. Как-то пустынно и очень холодно. Или это Тэхёну так кажется, когда он застёгивает светлую кожаную куртку-косуху. Он всю дорогу до набережной выстраивал диалог в голове с Чимином, чтобы расставить все точки над «i» и уехать отсюда свободным человеком. Он специально не отвечал на звонки Пака, оставляя сообщения непрочитанными, не желая отвлекаться. Тэхён настроен уверенно и отступать не будет, если Чимин начнёт давить на жалость, как делал до этого, потому что чем дольше он откладывает их разрыв, тем больше пропасть между ними. А так они смогут остаться хотя бы друзьями. По крайней мере Тэхён на это надеется. Дальше просто некуда, там тупик. Перелезть через эту стену не выйдет без чьей-то помощи, а значит, Тэхён должен полагаться только на себя и ещё раз себя. Сейчас буквально решается его будущее: быть счастливым или так и продолжать притворяться, что всё хорошо, на радость папы.

Тэхён больше не хочет так. Это его жизнь, его выбор и именно он хозяин своей судьбы, а не кто-то ещё. Пусть родителей и надо слушаться, но не в этот раз. Они ошиблись, а Тэхён поплатился. Больше не хочет, нет. Чимин может быть ему кем угодно, но только не парнем и уж точно не мужем.

— Привет, солнце, — медово тянет Чимин, потянувшись к омеге, когда тот подходит, касаясь мягкой щеки и целуя в висок, обнимая после, прижимая к груди. — Мне следовало тебя отчитать, но я сегодня добрый, так что твои проказы на меня не подействовали.

Тэхён вздыхает тяжко, зажмуриваясь на секунду-две, обнимая за талию в ответ и отстраняясь практически сразу. Но ему не позволяют. Чимин держит крепко, сместив широкую ладонь со щеки на тонкую шею, легонько её стискивая, заставляя поднять кошачьи глаза на себя.

— Привет, Чимин, — говорит сухо Тэхён, стойко выдерживая на себе тяжёлый взгляд альфы, чей природный аромат уже пробирался в лёгкие, стремясь осесть там, чтобы омега дышал только его пряным кардамоном. — Был занят, поэтому не смог ответить.

— И чем же ты таким был занят, раз не смог уделить хотя бы каплю своего драгоценного внимания любимому альфе? — хоть Чимин и сказал, что не злится, но Тэхён отчётливо слышит стальные нотки в голосе альфы.

— Встречался с Хисыном-хёном.

— Друг стал дороже парня? — Чимин хмурит брови, стирая улыбку с лица, сузив глаза и непроизвольно сжав сильнее шею омеги. — Такой расклад меня не устраивает. И тем не менее я сказал, что спускаю тебе это с рук сегодня, значит сказал, — он отпускает Тэхёна и омеге значительно легче дышать становится. А затем Чимин ныряет рукой куда-то в свой карман джинсов, доставая оттуда то, отчего у Тэхёна во рту всё пересыхает, а дыхание перехватывает. — В прошлый раз было не совсем правильно, поэтому исправлюсь, — Чимин меняется буквально за секунду, больше не хмурясь, улыбаясь широко, взяв ладонь оцепеневшего омеги в свою, намереваясь надеть на палец кольцо, которое купил сегодня в ювелирном. Кольцо. Обручальное, чтоб его, кольцо!..

Тэхён просыпается как раз вовремя, отнимая свою руку из ладошки Чимина, непонимающе посмотревшего на него, отходя от альфы на два шага назад. Нет! Он пришёл сюда, чтобы не предложение руки и сердца принять, а чтобы всё закончить, чтобы освободиться и дышать полной грудью. Именно это он должен сейчас сказать и всё равно как к этому отнесётся Чимин, потому что Тэхён для себя уже всё решил.

Чимин не его альфа.

А Тэхён не его омега.

— Тэ, родной, ты чего… — Чимин не успевает сказать, замирая с колечком в руках, как Тэхён его прерывисто перебивает:

— Я больше так не могу, — сжимая руки в кулаки, устало выдыхает Тэхён словно из недр самой души, поднимая глаза на альфу. — Я больше не могу притворяться и делать вид, что так надо.

— Тэхён, ты опять…

— Молчи, Чимин! Просто помолчи и выслушай меня. Пойми и прими тот факт, что мы не созданы друг для друга. Я не люблю тебя. Не люблю и всё тут. То, что происходит между нами, нельзя назвать нормальным. Мы ссоримся, миримся и опять ссоримся, а так нельзя. Должен же быть хоть какой-то просвет… — Тэхён прерывается, давая возможность переварить сказанное альфе. — Я правда пытался тебя полюбить. Всё для этого делал, но ничего. В груди пусто, я ничего не чувствую. Не хочу больше обманывать и себя, и тебя, поэтому, — Тэхён складывает руки в молитвенном жесте, — отпусти меня. Давай расстанемся. Здесь и сейчас, чтобы уже завтра начать жить новыми людьми. Если ты хочешь, то мы можем остаться друзьями, я не буду против…

— Замолчи, — цедит Чимин сквозь плотно сжатые челюсти, до боли в руке стискивая кольцо, чувствуя, как гнев на омегу закипает внутри, готовый обнажить себя. Взгляд темнеет, а лицо становится суровым. Даже природный аромат меняется, становясь горьким и едким.

— Ты можешь приезжать к нам домой, папа всегда рад тебе… — продолжает Тэхён, не видя и не слыша будто, как настроение альфы меняется, становясь чернильного цвета, что не сулит ничего хорошего.

— Замолчи, Тэхён…

— И отец не будет против, ты ему тоже нравишься, поэтому, я думаю, наше расставание не поменяет его отношение к те…

— Я сказал замолчать, Тэхён! Два раза уже повторил! Так что тебе конкретно, блять, неясно из этого выражения?! — уже не кричит, а натурально орёт на омегу альфа, выходя из себя по щелчку пальцев. В груди скапливается злость, собирающаяся сжечь всё на пути, и, кажется, вместо поленьев сжигать будут Тэхёна, уставившегося на Чимина широко распахнутыми глазами.

Пусть они и ссорятся много, но Чимин никогда не повышал на него голос, говорил тихо, но пригвождая к месту. Сейчас, видимо, Тэхён пробудил не только альфу, но и его внутреннего волка, что встал на дыбы, зарычав, показывая зубы.

— Как ты всё быстро решил, — усмехается Чимин, тряхнув головой, смотря зло на омегу. — А меня спросить не думал? — хочется ударить. Либо что-то, либо кого-то, дабы выпустить пар. — Хочу ли я этого расставания или нет? Или моё мнение тебя уже не интересует? Самостоятельность решил показать?!

— Ты можешь вопить сколько тебе вздумается, я не поменяю своего решения, — храбро выходит у Тэхёна. Он подбоченивается и заставляет себя не паниковать, потому что то, что он делает — правильно. Чимин не маленький ребёнок, чтобы с ним возиться. Множество людей расстаются каждый день и ничего, все живы. И Пак переживёт. — Я человек и хочу жить. Я не приз, к которому ты так стремишься, чтобы после хвалиться мной перед друзьями.

— Не понял? Вот, значит, как? Теперь я виноват ещё в том, что хоть немного вытаскиваю тебя из дома в общество, чтобы ты не одичал со своими бетами?

— Ты меня никогда не слушал! — настала очередь уже кричать Тэхёну. — Не слушал и не хотел слышать! Всё, что мне не нравится, ты пытался навязать мне, хотя прекрасно знал, что это мне не нужно. Эти вечеринки, поездки по городу и прочая хрень, не имеющая для меня значения. Тебе вечно надо было куда-то бежать, демонстрировать меня, как свою пару, когда я хотел, чтобы мы остались вдвоём и просто, к примеру, тупо посмотрели фильмы.

— Тебе что, сорок лет, чтобы сидеть дома и тухнуть у телевизора?

— И после этого ты ещё смеешь возмущаться? Я говорю, что хотел остаться с тобой, наедине, чтобы получше узнать, а не ехать чёрт знает куда, чтобы просто поржать с друзьями и набухаться!

— То же самое могу сказать и тебе, — парирует альфа. — Ты не особо прислушивался ко мне, заботясь больше о себе, забыв про меня. Да хоть сегодня взять! Неужели так трудно написать два слова, чтобы я не волновался?

— Это не волнение.

— А что же тогда?

— Что угодно, но не волнение.

— Очень взрослый ответ.

— Я вообще не вижу смысла разговаривать. Раз мы всё уже друг другу сказали, ещё раз доказав, что не совместимы, то я ухожу.

— Стой! — Чимин в один широкий шаг оказывается рядом с Тэхёном, хватая за руку и стискивая запястье, игнорируя попытки вырваться. — Ты не можешь меня вот так бросить. Просто не можешь!

— Я уже это сделал. Хотел, как лучше, чтобы друзьями остались, а ты, как всегда. Отпусти! — пыхтит от злости Тэхён, пытаясь отцепить руку альфы от своей, ударяя его рюкзаком. — Пусти, кому сказал?!

— Нет, — говорит тихо Чимин, но Тэхён всё равно слышит. Даже глаза на него поднимает. — Не пущу. Потому что если сделаю это, то мне незачем будет жить.

Тэхён не сдерживает смешка, рассмеявшись после звонко. Не вцепись бы Пак в его руку, непременно поаплодировал актёрскому мастерству альфы. Это умирающее лицо, грустные глаза и слезливый тон… Браво. Просто браво, Пак Чимин.

— Это уже явно перебор, Чимин-ши, — не переставая смеяться, говорит Тэхён.

— Я не шучу, — Чимин стирает с лица все эмоции, становясь донельзя серьёзным. Его глаза мутнеют, а природный аромат ослабевает, переставая давить на омегу. И замирает. Отпускает руку сначала, а уже после замирает, пристально смотря на Тэхёна, что хмурит брови и стоит не шевелясь. Не понимает почему, ведь руку отпустили, но ноги словно свинцом налили.

А потом и сердце в пятки уходит, когда Тэхён видит это: Чимин, продолжая выразительно молчать, разворачивается и твёрдо идёт к перилам, что служат ограждением, чтобы люди случайно не свалились вниз, в воду. Тэхён стоит, словно пристыл к земле, неотрывно наблюдая за каждым действием Чимина, онемев, боясь моргнуть лишний раз. А альфа тем временем подходит, в одно ловкое движение перелезая через ограждение, поворачиваясь уже к Тэхёну, по спине которого поползли липкие мурашки, когда Чимин выпрямляется, убирая руки с перил и разводя их в стороны, неустойчиво стоя на узком бортике. Одно неверное движение — и он полетит вниз, с высоты, что примерно в пять этажей. Тэхёна ужасом прошибает от этой картинки, а сердце заходится, как у загнанной лисы. В этот момент он не слышит ничего и никого: будто весь мир утонул в звуках, поместив в эту пучину омегу, от которой у него голова кружиться начинает, а к горлу подступает тошнота.

Что этот грёбаный альфа задумал? Решил утопиться прямо на глазах у Тэхёна? Совсем рехнулся что ли?!

— Ч-чимин, — голос дрожит, как и весь омега. — Ч-что ты делаешь?

— Выбирай: либо ты остаёшься со мной, и я возвращаюсь к тебе, либо ты разворачиваешься, и я прыгаю, — чеканит могильным голосом альфа, сверкая глазами. — Никто не расстроится, если я умру. Ни родители, которые уже сто раз пожалели, что я их сын, ни ты. Не вижу смысла омрачать ваши дни своим бездарным присутствием.

— Чимин, ты идиот?! — Тэхён хочет уже было подойти и сам убить этого придурка, как останавливается из-за крика альфы:

— Не смей подходить! — предупреждает Чимин. — Ты знаешь, что надо сделать. Ещё шаг и я прыгну.

— Немедленно слезай оттуда и иди сюда, Чимин! Ты совсем головой поехал? Не неси ерунды и возвращайся, быстро! — Тэхёна током пробивает от беспомощности ситуации. Он оглядывается по сторонам, но как назло никого из людей поблизости не оказывается, чтобы у них попросить помощи и утихомирить свихнувшегося альфу.

— Скажи, что любишь меня. Скажи, что не бросишь. Скажи это… — нагнетает альфа, кажется, просто забавляясь метаниями омеги, что скоро сам от переизбытка эмоций в обморок упадёт. Тэхён действительно не знает, как поступить: его колотит всего, живот крутит, а сердце того и гляди выскочит из груди. Даже испарина на лбу показывается. Он был готов ко всему, когда ехал сюда из кофейни, но никак не рассчитывал на то, что жизнь какого-то человека будет зависеть от его «да» или «нет».

— Чимин… — жалобно сипит Тэхён, чувствуя, как слёзы побежали по щекам. — Пожалуйста, я прошу тебя, не надо. Слезь оттуда, не дури. Ты ещё найдёшь своего омегу и будешь с ним счастлив, а про меня забудешь…

— Скажи! — будто не слыша омегу, требует Чимин, опасно покачнувшись, заставляя сердце Тэхёна застыть в страхе.

Что делать? Что делать? Что делать, блять?!

— Тэхён!

А если он просто играет? Если просто использует мнимое сердце омеги?.. А если нет? Вдруг реально спрыгнет и на совести Тэхёна будет его смерть. Пока он будет вызывать скорую, тело просто унесёт течением и вообще не факт, что альфа не отобьёт себе что-нибудь, оставшись в живых при этом.

— Значит, всё-таки «нет»… Не нужен. Хах, неудивительно, — добавляет масла в огонь альфа, а Тэхён, кажется, умирает в этот момент. Никак по-другому это нельзя назвать. — Хорошо… Я понял.

Раз, два, три…

Раскат грома… Ба-ам!

«О, боже…»

— Да! Хорошо, да! — кричит омега, закрывая лицо руками и зажмуриваясь крепко. — Я никуда не уйду, я буду с тобой! Обещаю! Я люблю тебя! Только слезь оттуда, пожалуйста… — Тэхён больше не сдерживает себя: садится на корточки и плачет навзрыд, потому что всё — константа. Плачет так, что слёзы щёки обжигают, размывая предметы, а дышать из-за частых всхлипываний нечем. Пусть слёзы и застелили глаза, но Тэхён отчётливо видит своё ближайшее будущее, что, в принципе, не особо отличается от предыдущего. Просто теперь с мечтами придётся распрощаться не надолго, а уже навсегда.

Когда на его плечи опускаются чужие руки, Тэхён подскакивает, как ужаленный, и набрасывается на Чимина с кулаками, стремясь ударить так же больно, как это сделал он пару минут назад, ругаясь матами на альфу. Зачем он вообще с ним связался? Зачем вообще слушался папу, друзей? Зачем вообще подпускал к себе, завидуя другим и желая быть как все? Идиот. Просто идиот!

— Тише, тише, — успокаивает разбушевавшегося омегу Чимин, прижимая выдохшегося Тэхёна к себе, что как кукла тряпичная повис на нём, воя у него на плече. — Всё у нас будет хорошо. Хо-ро-шо, солнце моё, — целует его в волосы Чимин. — Зато теперь ты знаешь, что случится со мной, если ты вдруг ещё раз выкинешь такое. Моя жизнь в прямом смысле зависит от тебя, понимаешь?..

Понимает. И одновременно не понимает. Потому что, кажется, Тэхён сейчас сам захлопнул свою клетку, где ему суждено сгинуть, так и не вспомнив о свете.

*

Тэхён не помнит, как зашёл в свою комнату. Не помнит, как разделся, разулся и сразу же упал на кровать. Но не уснув, нет. Он просто лежал, смотрел либо в потолок, либо в окно, из которого натурально хотелось выброситься вон. Переваривать то, что произошло на набережной, не хотелось абсолютно, да и нужно ли было? Всё и так ясно.

Чимин привёз его домой, совершенно разбитого и еле стоящего на ногах от пережитых эмоций, хотя это альфа должен был так себя вести, а не напевать популярные в этом месяце песни всю дорогу. Тэхён пока мало понимал, как ему себя вести теперь нужно после произошедшего, но осмотрительнее быть — это точно. Раз альфа был так легко готов убить себя, то может с лёгкостью повторить это. И навряд ли это случится уже в компании Тэхёна. Омега даже не знал, стоит ли об этом говорить его родителям и как они вообще отнесутся к подобному? Господи, во что только вляпался Тэхён?

— В смысле вы не расстались? — удивлённо переспрашивает Хисын утром у друга, когда Тэхён набирает ему. — Ты так воинственно был настроен. Что произошло?

— Он чуть не сбросился с набережной.

— Что?!

— Да.

— И ты поверил, что он действительно бы это сделал?

— Предлагаешь, мне надо было это проверить? Утопится он или нет?

— Пиздец, — красочно подытоживает их диалог Хисын.

Идти по магазинам с Сонхуном Тэхён отказывается, решая остаться дома, чтобы обмозговать все события вчерашнего вечера и в понедельник шагать на учёбу со светлой головой. Со следующей недели начинается новый семестр. Тэхён, если честно, ждёт его как праздника, потому что часть мыслей уйдёт на учёбу, а также на учёбу в танцевальной академии, куда он ездит уже пятый год. В декабре состоится выпуск и Тэхён будет в их числе, получив свой долгожданный диплом.

В обед Тэхён всё же решается выйти из своей комнаты, так как Джунёль зовёт его съездить с ним на объект, точнее в небольшой скверик, чьей реконструкцией будет заниматься альфа. Это отвлекает немного, заставляет забыться, особенно тогда, когда отчим спрашивал у него совета. Как итог они возвращаются ближе к вечеру с букетом диких ромашек, которые Тэхён нарвал в сквере. Дома их ждут гости в лице друзей Ханюля, с которыми он сидит в гостиной за распитием чая и обсуждением отпуска одного из омег.

— Добрый вечер, — приветствует омег Джунёль, перебрасываясь с ними парочкой фраз и поднимаясь к себе в кабинет, чтобы поработать. Отпуск ведь тоже заканчивается, на следующей неделе выходить на работу.

— Тэхён-а, оставайся с нами, — предлагает один из друзей папы по имени Лисон.

— Да, — соглашается с ним Ханюль. — Пошушукаемся чисто омежьей компанией.

— Хорошо. Только ромашки поставлю, — улыбается Тэхён, семеня на кухню, чтобы взять вазу и набрать воды. Пока набирает, листает социальные сети, отвечая попутно на сообщение Чимина, что он дома и никуда не пойдёт ни сегодня, ни завтра. Альфа не перечит: лишь говорит, что заскочит завтра с каким-то сюрпризом. Тэхён на это ничего не отвечает, только опускает бесцветный взгляд на свою левую ладонь, на которой сейчас красовалось кольцо Чимина, что он всё же надел, сказав, что если Тэхён согласится выйти за него, то ему просто нужно будет надеть кольцо на безымянный палец правой руки. Тэхён не стал возражать, просто потому что чертовски устал и хотел поскорее остаться один. «Поскорее» не получилось: пока Чимин не зацеловывает всё его лицо, опускаясь после на губы, он не отпускает полуживого омегу домой.

Мысленный поток прерывает входящее уведомление в инстаграме. То самое уведомление. Тэхён медленно поворачивает голову, смотря на телефон, что лежал на столе, пока он ставил ромашки в воду, как на привидение. Несмело поднимает руку и смахивает. Ему сразу же открывается профиль, а после и публикация, состоящая из двух фотографий. Одна из них — панорама каких-то гор, а другая — он, стоящий на этом фоне.

Тэхён, пересиливая себя, берёт в руки телефон, поднося к лицу ближе, чтобы каждую линию на красивом мужественном лице рассмотреть. Чтобы увидеть ямочки на щеках, маленькую милую родинку под нижней губой, которую не раз Тэхён в своих мечтах целовал, и заглянуть в добрые, тёплые, чёрные глаза и увидеть в них искорки. В тёмных волосах (когда только перекраситься успел?) застыл луч солнца, а на губах всё та же милая и лёгкая улыбка, которую так обожает и одновременно ненавидит Тэхён, потому что любит. Любит…

Тэхён спохватывается, когда на экран падает слеза, шмыгая носом и смахивая со щёк солёные капли. Нашёл время, когда разреветься. Надо быть сильным, держаться и не падать духом. Может, всё не так страшно, как омега себе уже представил и всё будет хорошо?.. Хочется верить. Ну должно же произойти хоть какое-то чудо? Неужели Тэхён не заслужил его?..

Он отписывается. В ту же минуту отписывается от профиля, за которым следил на протяжении шести лет, блокируя его. Чтобы ни одна публикация больше не побеспокоила сердце Тэхёна, что вроде как смирилось уже. Отписывается везде, где только был зарегистрирован бета, уверяя себя, что так будет лучше. У него теперь другая задача — следить, чтобы Чимин не вытворил что-то такое, из-за чего Тэхён может пожалеть. Глядишь, так и до выпуска альфы протянет, а там он уедет учиться в Сеул и у омеги появится малюсенький, но шанс сбежать. От всех. Абсолютно от всех. А пока надо стиснуть зубы и натянуть на лицо улыбку.

— Ты долго, — говорит ему папа, когда Тэхён приходит в гостиную, присоединяясь к шумной беседе старших омег.

— Вот, посмотри, — показывает фотографии в телефоне с отпуска Лисон Ханюлю, отвлекаясь от разговора с Бэнёном, что переключился на Тэхёна. — Это горы Сораксан, мы там с мужем и детьми отдыхали. Такая красота, боже. Они кажутся ужасающими и одновременно великолепно красивыми. А какой там воздух… Обязательно там побывай, Ханюль. Они стоят этого.

— Действительно красиво, — соглашается омега, ставя свою чашку с остывшим чаем на блюдце и, взяв в руки телефон друга, поворачивается корпусом к Тэхёну, которого Бэнён донимал своими расспросами. — Милый, посмотри. Невероятные, правда?

Тэхён поворачивается, смотря на фото, что ему показывал папа.

— Угу, — кивает незаинтересованно омега.

— А где они находятся, Лисон? — спрашивает Ханюль, отдавая сыну телефон в руки, чтобы рассмотрел поближе.

— Да здесь, у нас в провинции. Несколько часов езды и вы там, — отвечает скороговоркой мужчина.

— Тогда точно скатаемся как-нибудь, — заключает Ханюль с улыбкой, возвращая телефон другу.

Всего несколько часов езды… У нас в провинции…

И нет бы прислушаться, обратить внимание, присмотреться. Но Тэхён просто отдаёт телефон папе, возвращая своё рассеянное внимание обратно к болтливому Бэнёну, спрашивающему что-то о школе и его успехах в танцах.

Ведь… ровно десять минут назад… горы эти он уже видел.