[GL] Тысяча хитростей моей болезненной Шицзунь

Переводчицы:
Байхэ завод
[тг канал]

    Это платная глава, пожалуйста,
купите главу в оригинале!
【инструкция в тг канале】

Цин Чжоусюэ уже считалась одной из лучших среди сверстников в Тайчуцзин. Её поражение, без сомнения, оставило тень в сердцах других учеников.

Меч Гу Жошуй был невероятно красив и свободен, в тот день многие лишь успели заметить его сияющий след, подобный молнии: быстрый и мощный.

Однако ученики секты Лю Юнь не были удивлены. Для них их да-шицзе — перерождение духа меча, одарённая с самого детства, она никогда не проигрывала тем, кто также был на пути меча. И не должна проигрывать.

В их сердцах она — неприступная вершина, на которую можно только смотреть снизу.

Шисюн Сяо в тот день не участвовал, потому что был пьян, словно дохлая собака, и никто не мог его утащить. За этот пропуск его схватил за ухо сам глава секты и отчитал, а затем запер в закрытой комнате. Несколько месяцев он не раскаивался. И едва он вышел из затвора, как сразу же ощутил чей-то взгляд.

— Шисюн, подожди.

Сяо Хун увидел шимэй Цин с холодным, почти ледяным выражением и удивился: откуда она тут взялась?

— Чего надо?

— Есть время сразиться на мечах?

Он машинально коснулся пояса, где обычно висел его любимый кувшин с вином, но тот был давно отобран главой секты. От этого он ощутил раздражение и глянул на неё с недовольством:
— В другой раз. Я сейчас хочу пить.

Цин Чжоусюэ остановила его:
— Погоди.

Она поискала в своём пространственном кольце. В тот день, когда они с Жуань Минчжу и Бай Су ходили в город пить вино, она взяла несколько кувшинов про запас. Естественно, они остались нетронутыми.

В её руке из ниоткуда появился изящный кувшин с вином. Она бросила его через воздух, и Сяо Хун поймал его, открыл крышку и вдохнул аромат — отличное вино.

Цин Чжоусюэ стояла, держа меч за спиной, не отступая:
— Теперь у тебя есть вино. Сразимся?

Сяо Хун замер, затем без стеснения сделал большой глоток, проглотил и вздохнул с удовольствием:
— Вот это по-нашему. Ладно, уж лучше, чем сражаться с этим придурком Ляньцин.

Пустой кувшин вместе с его длинным мечом взвился в воздух. Меч сверкнул цветами, и кувшин распался на множество аккуратных осколков.

Меч Цин Шуан откликнулся низким звоном.

Цин Чжоусюэ слегка двинулась вперёд. Теперь она с лёгкостью принимала каждый его удар и даже имела возможность для контратаки.

Но она не довольствовалась этим. Она следила за намерением меча между его ударами: когда Сяо Хун быстро наносил удары, за его спиной появлялись несколько теневых мечей, острых, как нож по глине, быстрых и сильных.

Это и есть то, что должен постичь мечник: соединение духовного корня с собственным мечом, единение человека и клинка, когда намерение меча меняется по воле сердца.

Её меч Цин Шуан мог с лёгкостью собирать холод и иней, но почему-то подобные призрачные тени у неё ни разу не появлялись. В прошлых боях она заметила, что чёрный меч Гу Жошуй был окружён множеством духов меча, отличался от этого, но всё же в чём-то был схож.

Её меч обогнул слои теней и столкнулся с клинком Сяо Хуна. Искры рассыпались. Ничья.

Когда Цин Чжоусюэ снова спросила его, как он постиг намерение меча, Сяо Хун долго думал с открытыми глазами, потом лениво сказал:
— Напился, устроил пьяный дебош. А потом, когда очнулся, весь бамбуковый лес главы секты я превратил в щепки. С тех пор, когда машу мечом, вижу три-четыре тени... ха-ха! Я сперва решил, что у меня просто двоится в глазах от пьянки.

Цин Чжоусюэ сначала молчала, потом удивилась:
— Правда?

— Ага, — он бросил на неё взгляд. — Но старики говорят, что у каждого это по-своему. Насильно не выйдет. Как ты постигнешь своё намерение меча — я не знаю.

Того кувшина ему оказалось мало, и его жажда вновь проснулась. Он умчался к подножию горы, как птица в лес.

Цин Чжоусюэ и не заметила, когда он исчез. Она всё ещё размышляла о намерении меча, но так и не могла понять эту туманную вещь.

Она всё ещё слишком слаба.

Хотя нельзя заставить себя насильно, она не знала другого способа. Решив попробовать хоть что-то, она отправилась к внешней секте.

Там всё было по-старому: шумно и оживлённо, куда более «земное» место, чем внутренняя секта.

Так как весь остаток вина из кольца она отдала Сяо Хуну, Цин Чжоусюэ прошлась по рынку внешней секты, нашла трактир и купила там кувшин вина.

На обратном пути, проходя мимо домов учеников, она столкнулась с девушкой. Та держала в руках таз с бельём. Из-за худощавого тела ей было тяжело его нести.

Увидев Цин Чжоусюэ, глаза девушки сразу загорелись. Она поставила таз на землю:
— Сяньчжан?!

Цин Чжоусюэ остановилась. Лицо казалось знакомым, но она не могла вспомнить.

— Сяньчжан... я, я — Юй Ин! — девочка схватила её за рукав, взволнованная.

Юй Ин.

Цин Чжоусюэ повторила имя про себя и вдруг вспомнила: на праздник лунных фонарей шицзунь велела ей принести в секту ребёнка с чёрным, словно уголь, лицом.

Теперь девочка была чистой, подросла, щеки округлились, а в облике появилось что-то милое, девичье.

— Привет, — наконец вспомнила Цин Чжоусюэ. Она кивнула и строго поправила: — Зови меня «шицзе».

— Шицзе, — девочка только что вернулась с работы, не успела заметить, что её грязные руки оставили след на белоснежном рукаве. Испугалась и поспешила вытереть.

Цин Чжоусюэ не придала этому значения, стряхнула пыль, и рукав стал чистым. Раз шицзунь подобрала этого ребёнка, стоило проявить заботу. Она поискала в кольце.

Кольцо-хранилище высокого качества могло сохранять продукты свежими. Например, она позже узнала, что те белые мягкие пирожки, которыми Юнь Шучэнь когда-то угостила её, оказались редкими лакомствами из прежней династии. Просто в наборе их оказалось лишних несколько штук, и шицзунь, посчитав комплект неполным, все отдала ей.

В тот день, когда они спускались в город на праздник лунных фонарей, она купила множество угощений. Шицзунь сказала, что ученики внутренней секты редко имеют возможность сходить в город, поэтому, раз уж встретилось столько вкусного, лучше купить всего понемногу и принести обратно.

Цин Чжоусюэ достала несколько кусочков сахара и положила их в ладонь девочке. Помолчала, не зная, что сказать, и наконец тихо произнесла:
— Усердно практикуй Дао.

Юй Ин замерла, глядя ей вслед. Потом крепко сжала сахар в руке, спрятала в карман и снова подняла тяжёлый таз, направляясь к реке.

На вершине пика Хэ И.

Юнь Шучэнь в тот день ненадолго ушла, а вернувшись, не увидела ученицу ни за книгами, ни за тренировкой.

Может быть, она забилась в какой-нибудь угол, погрузившись в медитацию.

Пройдя по длинному саду, Юнь Шучэнь случайно заметила в беседке наклонённую фигуру.

Цин Чжоусюэ полусидела, опершись на перила. Её белоснежная одежда свисала в пруд, клубясь, словно облака. Она ничего не замечала, глаза были прикрыты, а в руке кувшин с вином, который она пыталась поднести к губам.

Юнь Шучэнь подошла и забрала кувшин, спрятав его за спину.

Хотя Цин Чжоусюэ была пьяна, внешне не проявляла никаких признаков: лицо без эмоций, как обычно. Лишь то, что она никак не могла прицелиться рукой к губам, выдавало её состояние.

Даже когда шицзунь отняла кувшин, она не возражала, только слегка держалась за перила, подняв глаза и не отрываясь глядя на неё.

Юнь Шучэнь с улыбкой подвигала пальцем перед её глазами:
— Узнаёшь, кто я?

Цин Чжоусюэ прищурилась, долго смотрела. В её глазах вместо одного пальца колыхались три. Голова закружилась, и она закрыла глаза:
— Это ты.

Ответ будто и не ответ вовсе.

Хотя Юнь Шучэнь не понимала, почему ученица вдруг решила напиться, её серьёзная, но пьяная мордашка казалась безумно милой.

Она едва держалась на ногах, одежда уже наполовину промокла. Юнь Шучэнь поддержала её силой духовной энергии, усадила в беседке и высушила влажные края одежды.

Цин Чжоусюэ опустила глаза, смотрела на сухую ткань и пробормотала:
— Какая же ты сильная...

Сказала очень тихо, мягко, словно облако, обвивающее гору:
— Шицзунь.

Юнь Шучэнь легонько ткнула её в щёку и, слегка улыбнувшись, спросила:
— А я точно твоя шицзунь?

Та замерла:
— А разве нет?

— Нет, — мягко сказала женщина. — называй меня «цзыцзы».

Цин Чжоусюэ молча посмотрела на неё и покачала головой:
— Моя мама родила только одного ребёнка.

Юнь Шучэнь ожидала, что в таком состоянии её голос прозвучит особенно мягко, но та своей прямотой безжалостно разрушила всю атмосферу.

Ожидание рухнуло, словно ушат холодной воды с головой. Юнь Шучэнь лишь натянуто улыбнулась:
— Умеешь же ты говорить...

В её голосе появилась прохлада. Цин Чжоусюэ подняла глаза и увидела её лицо в свете из-за спины. Она протянула палец, будто рисуя в воздухе.

— Шицзунь.

Щёки Цин Чжоусюэ впервые слегка зарделись, словно лепестки лотоса, тронутые летним ветром. Её холодный облик смягчился.

Она уже не выглядела маленькой небожительницей, которой чуждо мирская суета. Теперь как бессмертная, что спустилась в пыльные сети мира и, выпачкавшись в ярких красках, сохранила свою возвышенную чистоту.

Юнь Шучэнь лишь смотрела на неё, запоминая каждую деталь, и сжимала ладонь до боли, чтобы удержать себя от соблазна.

Наконец она вздохнула:
— В следующий раз не смей так пить. Вставай, шицзунь отведёт тебя в комнату.

***

После похмелья Цин Чжоусюэ поняла, что у неё не получилось повторить опыт Сяо Хуна, и в бою меча ничего нового не возникло.

Метод не сработал.

Она и не возлагала больших надежд, поэтому не чувствовала особого разочарования. Но вчера, кажется, выпила слишком много, и память оборвалась.

Видела ли она шицзунь? Кажется, нет.

Наверное, сильно опьянела и сама вернулась спать.

Проснувшись с похмельем, ощутила головную боль. Она и раньше не любила вино, а теперь решила, что больше никогда не будет его пить.

Положиться на шисюна нельзя. С головной болью, вялой, она не хотела тренироваться, но и тратить время зря тоже. Поэтому отправилась в кабинет шицзунь.

Из-за того, что у неё появилась ученица, изучающая путь меча, в библиотеке Юнь Шучэнь незаметно прибавилось множество книг по этому искусству. Там были все трактаты про меч Тайчуцзина — от вводных до высших, внутренние методы, заметки предшественников.

Если бы книги раскладывал А-Цзинь, он бы сложил их по толщине, словно кирпичи.

Пальцы Цин Чжоусюэ скользили по корешкам. Здесь трактаты были выставлены по дате составления, а если она неизвестна, то по уровню сложности: от простого к сложному. Это явно был порядок, установленный самой Юнь Шучэнь.

Юнь Шучэнь всегда покупала всё наборами. Даже если у неё оказывался одиночный экземпляр, она обыскивала все четыре стороны света, чтобы собрать полный комплект.

Эти её маленькие привычки казались такими милыми.

При мысли об этом даже головная боль стала легче. Но сколько бы трактатов Цин Чжоусюэ ни просмотрела, нигде не было записей о намерении меча.

Она наугад взяла «Записки о культивации пути меча». Там оказался чёткий каллиграфический почерк.

Дойдя до этой мысли, даже головная боль заметно ослабела. Цин Чжоусюэ пролистала несколько объёмистых фолиантов, но так и не нашла никаких записей, связанных с мечом и намерением. Случайно она взяла книгу «Заметки о практике пути меча» и обнаружила, что это рукописная копия, где строки за строками были аккуратно и изящно выведены тушью.

«В юности я странствовал по миру, видел изумрудные пики гор, реки, озёра и моря — мириады существ под холодным небом, тысячи проявлений дао, коренящихся в естественности. Переправляясь на лодке с запада на восток, я неспешно плыл по реке в сопровождении лёгкого ветра».

В отличие от практик, здесь было записано больше путевых заметок и человеческих нравов. Язык был лаконичным и изящным, совершенно непохожим на скучные каноны.

«Той ночью небо было ясным, воздух свежим, царила гробовая тишина. Поверхность реки, подобная блюду, несла мириады сияний звёзд, мерцающие блики — красота неописуемая. На лодке я исполнял танец с мечом, и в один миг, достигнув полного упоения, вдруг забыл, где нахожусь. Именно тогда неожиданно постиг путь естественности мириад законов неба и земли: намерение меча — это предельная пустота и предельная полнота, она движется вслед за сердцем».

Только одно упоминание. Цин Чжоусюэ перечитала несколько раз и всё равно ничего не поняла.

Похоже, действительно всё зависит от случая.

Она закрыла книгу, устало потерла глаза. Если так продолжится, то на турнире Вэньсянь ей не видать первого места. А без этого как достать алую сердцевинную лотосовую жемчужину?

Раз пока это тупик, нужно заняться другим. Главное — преодолеть страх перед громом.

Ведь если секта Лю Юнь примет участие в турнире, то встречи с Гу Жошуй не избежать. А раз у той духовный корень грома, Цин Чжоусюэ просто не сможет спокойно принять её меч.

Но ей необходимо разрубить этот удар.

———————————————————

Авторке есть, что сказать:
Юнь Шучэнь: Маленькая милашка, которая в первый день называла меня цзыцзы, куда-то пропала.

Примечание переводчицы: Цин Чжоусюэ тот самый батя который заходит в твою комнату, молчит и потом говорит что-то вроде «Хорошо учись» и уходит