[GL] Тысяча хитростей моей болезненной Шицзунь

Переводчицы:
Байхэ завод
[тг канал]

Это платная глава, пожалуйста,
купите главу в оригинале!
【инструкция в тг канале】

После того как по жребию распределили порядок, состязание началось.

От секты Лю Юнь прибыло немного участников, но Цин Чжоусюэ, прорываясь сквозь испытания, добралась до финала. Пусть и было в этом немало опасных моментов, в целом всё прошло довольно уверенно. В итоге избежать встречи с Гу Жошуй оказалось невозможно.

Предыдущие поединки все старейшины видели своими глазами. Та главная шицзе из секты Лю Юнь почти не прикладывала усилий.

Хотя в руках у неё была всего лишь один длинный тёмно-чёрный меч, каждый её выпад оставлял после себя множественные послесечения, словно у тысячерукой Гуаньинь.

> [ Тысячерукая Гуаньинь — это изображение буддийского бодхисаттвы сострадания с тысячами рук (и обычно с тысячами глаз), символизирующее ее способность видеть и слышать страдания всех живых существ и приходить им на помощь. Она считается одним из самых почитаемых божеств в буддизме Китая и является символом милосердия, спасающим людей, попавших в беду. ]

Цин Чжоусюэ тоже была мечницей. Приглядевшись, она увидела, что вокруг того черного длинного меча вились мечные духи, очевидно, в нём были расплавлены многочисленные клинки.

Вдруг ей стало ясно, почему эта девушка, будучи обладательницей духовного корня грома, избрала именно меч Цин Шуан, от которого веяло холодом.

Когда они вышли на арену, Цин Чжоусюэ встретилась взглядом с Гу Жошуй и изо всех сил старалась игнорировать чувство, будто по телу пробегают электрические иголки.

— Слышала, ты одна из лучших мечниц в Тайчуцзин, — спокойно произнесла Гу Жошуй. — Могу ли я попросить госпожу Цин о личном поединке?

— Это не соответствует правилам соревнования.

— Ничего страшного. Это не формальная битва, а лишь обмен опытом. Спрошу мнения старейшин, — она обернулась к трибунам.

Несколько старейшин секты Лю Юнь сказали, что раз это главная площадка Тайчуцзина, решение остаётся за его главой. Тот немного помедлил: ведь Тайчуцзин прославился именно мечниками, отказать было бы неловко. В итоге он слегка кивнул, давая разрешение.

— Благодарю старшего за понимание, — Гу Жошуй вновь обратила взгляд на Цин Чжоусюэ.

Жуань Минчжу крепче сжала её руку:
— По-моему, эта женщина пришла именно за тобой. Шицзе, будь осторожна.

Цин Чжоусюэ кивнула, вытащила меч из ножен. Лёгкий белый иней мгновенно окутал пространство вокруг.

С каждым её шагом приближения чувство мурашек и боли от электрических разрядов усиливалось. Когда она остановилась, то встретилась с глазами Гу Жошуй. В них, в самой глубине, сверкала серебристая молния, создавая страшное давление.

Цин Чжоусюэ стояла прямо, держа меч у бедра. Спина ровная, взгляд спокоен: ни горделиво, ни застенчиво. Это была честь Тайчуцзина и честь её шицзунь. Слабость нельзя показывать ни при каких обстоятельствах.

Но лишь она сама знала, что в ладони уже выступил тонкий слой холодного пота.

Глава секты всё это время наблюдал за ними. Сначала он изучающе посмотрел на Гу Жошуй, затем остановил взгляд на Цин Чжоусюэ. В груди его зародилось смутное беспокойство:
— В чём дело? Почему лицо такое бледное? Кажется, она ведь не получала ран.

— Она нервничает, — Юнь Шучэнь всё это время пристально следила за своей ученицей и давно заметила неладное.

У культиваторов зрение превосходное: Юнь Шучэнь даже разглядела, как большой палец Цин Чжоусюэ раз за разом гладит рукоять меча.

Сколько лет она наблюдала за её тренировками... Стиль Цин-эр всегда был чистым, быстрым, без лишних движений. В обычное время она никогда бы не делала таких мелких жестов.

Значит, сейчас она отчаянно старалась унять тревогу, словно что-то терзало её сердце.

Ведь обычно Цин-эр была удивительно спокойной. Даже на куда более значимых и торжественных состязаниях внутренних учеников она ни разу не показала страха, была словно гора Тайшань, перед лицом катастрофы не изменяющая выражения.

> [ Тайшань — гора в китайской провинции Шаньдун высотой 1545 м. Гора Тайшань обладает большой культурной и исторической значимостью и входит в число пяти священных гор даосизма. Традиционно гора считалась местом обитания даосских святых и бессмертных. ]

Почему же сейчас она так напряжена?

Юнь Шучэнь долго не могла найти ответа.

На арене.

В следующее же мгновение Гу Жошуй выхватила меч и первой ринулась в атаку. Из-за её духовного корня острие меча рассекало воздух, оставляя за собой след серебряной молнии.

Стоило этой молнии коснуться кожи и она тут же обугливалась. Цин Чжоусюэ успела уклониться от вспышек, но клинок всё же задел её косу: прядь чёрных волос плавно опустилась на меч Цин Шуан, превратилась в тонкую ледяную иглу и мгновенно рассыпалась в прах.

Сама же она пока не атаковала. Мечом словно кистью, а ареной словно бумагой, за несколько коротких мгновений она оставила на земле тонкий слой инея.

Погода сегодня стояла слишком жаркая, что было ей не на руку. Поэтому Цин Чжоусюэ не могла позволить себе атаковать необдуманно. Сначала следовало снизить температуру на арене. Используя прекрасное владение телом, она уклонялась от смертельно опасных ударов, которые порой лишь скользили по её волосам.

Несколько раз промахнувшись, в глазах Гу Жошуй мелькнул холод. Она закрыла глаза, а когда открыла вновь, из острия её меча вырвалась змееобразная молния и обрушилась сверху на Цин Чжоусюэ.

Молния в одно мгновение способна пронестись тысячи ли.

Но там, куда указывал меч Цин Чжоусюэ, воздух словно застыл. Этой задержки хватило: она перекатилась в сторону, а по земле протянулась длинная цепь взрывов.

Гу Жошуй уже хотела развить успех, но едва шагнула вперёд и из земли рванули ледяные шипы, преградив ей путь.

Годы тренировок позволили Цин Чжоусюэ мгновенно среагировать. Даже не успев обдумать, она уже поднялась, оттолкнулась носком и, воспользовавшись моментом, когда лёд был разбит, нанёсла удар сквозь летящие осколки прямо в плечо соперницы.

Это был прекрасный шанс.

Пять лет тренировок меча и этот выпад не должен был промахнуться.

Но в раскатах трескающегося льда прозвучал иной гул, нечто, смешанное с отголосками грома. В голове Цин Чжоусюэ всё загудело, её память вспыхнула, и она снова оказалась тем беспомощным ребёнком, которого небесная молния гнала по пятам, требуя её жизни. Сердце тогда бешено колотилось, тело катилось по склону, бежало изо всех сил, лишь бы выжить. Она не знала, когда именно исчезнет в молнии, возможно, уже в следующую секунду.

Затем пришло время небесного испытания, когда шицзунь не было рядом. Несколько небесных молний разом обрушились вниз. Казалось, земля рушилась, а огонь небес пожирал всё живое, превращая травы и деревья в сухую пыль. Всё, что было ей дорого и знакомо, рушилось на глазах, а она ничего не могла поделать.

И именно в эту долю секунды её отвлечения грудь пронзила боль. Тёмный меч противницы проткнул плечо, сила удара отбросила её на землю. Ударившись, она выплюнула кровь.

— Шимэй! — послышались встревоженные крики. Похоже, это Бай Су и Линь Сюньчжэнь подбежали, подняли её и громко звали по имени.

Перед глазами Цин Чжоусюэ потемнело, а сознание покинуло её.

***

Когда она очнулась, вокруг стояла тишина, а до носа донёсся тонкий аромат лекарственных трав.

Она сначала подумала, что находится на пике Линсу, но среди запахов различила также лёгкую ноту благовония «Цзюхэ». Цин Чжоусюэ расслабилась, открыла глаза и увидела, что Юнь Шучэнь сидит неподалёку, размешивая в пиале отвар.

— Рана всё ещё болит? — спросила она.

Юнь Шучэнь поставила пиалу на прикроватный столик и откинула ткань на её плече. Кожа там была почерневшей, но уже с намёками на заживление, кровь больше не сочилась.

— Я не... — Цин Чжоусюэ попыталась приподняться, но движение дёрнуло рану, и боль заставила её замолчать.

Рядом раздался лёгкий вздох, и чья-то ладонь осторожно помогла ей подняться.

Кровать слегка прогнулась.

Юнь Шучэнь обняла её одной рукой, усаживая так, чтобы голова опиралась на её плечо. В другой руке у неё была бутылочка с целебным порошком. Она высыпала немного и мягкими подушечками пальцев тщательно распределила лекарство по ожогу.

Цин Чжоусюэ, прижавшись к её телу, вдохнула лёгкий аромат у её шеи. И вдруг ей показалось, что вот так — раненной, но в её объятиях необычайно спокойно. Даже хорошо.

Сон начал подбираться к ней, а за окном тихо зашумел дождь, ударяя по серым черепичным крышам.

И как только Цин Чжоусюэ немного расслабилась, внезапный раскат грома сотряс воздух. Девушка вздрогнула и резко дёрнула ногой, едва не свалившись с постели. К счастью, Юнь Шучэнь вовремя её подхватила.

— Что случилось? — нахмурилась она.

Цин Чжоусюэ в замешательстве вцепилась в край её одежды, плотно сжала губы и промолчала.

Редко она выглядела такой беззащитной.

Юнь Шучэнь, всегда внимательная к мелочам, вспомнила всё её странное поведение сегодня, прислушалась к гремящему за окном громовому раскату и связала это с той девушкой с духовным корнем грома, что сражалась с ней. Всё сложилось в единую картину и вдруг стало ясно.

— Боишься грома?

Когда она закончила присыпать рану, та уже наполовину затянулась. Юнь Шучэнь прикрыла тканью плечо, но не убрала рук, оставив ей опору.

Цин Чжоусюэ вся была натянута, как струна. Вдруг её перевернули, и подбородок оказался на плече Юнь Шучэнь.

Тёплая ладонь легла ей на спину и слегка похлопала. Женщина прошептала:
— Теперь у тебя есть красная нить. Никакая молния тебя не достанет. Цин-эр, не бойся.

Цин Чжоусюэ замерла у неё на плече. Раз уж шицзунь сама её обняла, значит, можно позволить себе немного меньше стеснения?

Так она подумала. И когда небо снова разрезала вспышка молнии, она не выдержала и сама обвила руками талию Юнь Шучэнь, прижалась, как велело сердце, плотно, без промежутков между ними.

Она облегчённо выдохнула. Вспомнив сегодняшнее сражение, ощутила замешательство и не знала, что сказать. То сжимала в руках её одежду, то отпускала, и в конце концов прошептала только два слова:
— ...Прости меня.

Будто всё же опозорила её.

— Испытывать страх — это естественно, — но Юнь Шучэнь не стала её упрекать. Она говорила с ней мягко, словно убаюкивая, хотя слова были серьёзными: — Не держи это в сердце.

— Естественно? — удивилась Цин Чжоусюэ. Она ведь обычно не испытывала ничего подобного.

— Конечно. Подумай сама, когда-то люди рождались среди лесов и трав, скитались, ночевали под открытым небом. Без звериных клыков и когтей они были слабы и беззащитны. Как думаешь, что помогало им выжить?

— Возможно, врождённый разум, — после паузы предположила Цин Чжоусюэ.

— Но умение пользоваться разумом доступно не каждому и не всегда, — мягко возразила Юнь Шучэнь. — А вот страх смерти был вбит в кости. Он заставлял людей быть осторожными, держаться вместе, искать любые способы выжить, лишь бы урвать для себя искру жизни под небом.

— И так живут почти все существа, — её ладонь продолжала мягко поглаживать спину девушки. — Всё, что не умеет бояться, уже давно исчезло. Так что это нормально. Не кори себя.

Хотя шицзунь завела разговор окольными путями, при всём желании Цин Чжоусюэ не могла связать его прямо с нынешней ситуацией. Но именно её слова будто стерли пыль из её сердца. И гром с дождём, что гремели за окном, показались уже не такими страшными.

А главное — то, что сейчас она держала её в объятиях. Будто одинокая лодка обрела надёжный берег, и уже не страшны ни штормы, ни волны.

Постепенно тревога отступила. Тело охватила усталость, и, вдохнув знакомый аромат, она вскоре отправилась говорить с Чжоу-гуном во сне.

> [ У выражения "говорить с Чжоу-гуном" в китайском языке есть два распространённых значения: во-первых, "идти спать", так как Конфуций однажды сказал: "Давно я не видел во сне Чжоу-гуна", отсюда " говорить с Чжоу-гуном" или "видеть Чжоу-гуна" стало означать спать и видеть сны; во-вторых, это указывает на "обряд Чжоу-гуна" — эвфемизм, обозначающий половые отношения, которые позволены лишь в день свадьбы и отличаются от добрачных. ]

Юнь Шучэнь ощутила, как дыхание на её плече стало ровным и глубоким, а руки девушки всё слабее сжимали её одежду, пока совсем не опустились.

На самом деле она могла бы и остановить дождь, и прекратить гром. Уже даже сложила пальцами печати. Но после того как ученица сама её обняла, эта мысль постепенно угасла.

Ведь её ученица выросла. Теперь она уже не тянулась к ней, как раньше, и между ними появилась некая отстранённость. Юнь Шучэнь понимала: это последствия того времени, когда она сама стала её отталкивать, не позволяя лишней близости. Ученица не сопротивлялась, а просто естественно приняла.

Но когда это действительно случилось, Юнь Шучэнь начала жалеть. С каждой новой упущенной возможностью сожаление только росло. Теперь оно стало невыносимым, семь частей боли на три части грусти, и целых десять частей сожаления.

Такое объятие — словно редкая драгоценность: обняла раз и уже меньше шансов на следующий.

Опустив глаза, она тоже закрыла их и позволила ей полежать так немного дольше. Старалась не слишком поддаваться собственным чувствам. Потом мягко приподняла тело ученицы и осторожно уложила её на кровать.

Поднявшись, Юнь Шучэнь приоткрыла дверь. И сразу же заметила пару зелёных глаз, светящихся в темноте. Кошачий дух сидел на ветке и помахивал хвостом.

Юнь Шучэнь подняла взгляд:
— Сходи к Мяо Шунь. Пусть следит за действиями секты Лю Юнь. Отныне мне нужно знать всё, без исключений. Прежние донесения были слишком отрывочными. Пусть больше ничего не фильтрует.

— Ступай.

В густой тени дерева послышался шелест, и вскоре кошачья тень исчезла.