[GL] Тысяча хитростей моей болезненной Шицзунь

Переводчицы:
Байхэ завод
[тг канал]

Это платная глава, пожалуйста,
купите главу в оригинале!
【инструкция в тг канале】

Когда лёгкий холод прошёл, на земле всё ещё оставались нерастаявшие сугробы.

После той ночи Юнь Шучэнь отказалась спать с Цин Чжоусюэ на одной кровати. Даже когда шёл густой снег, она выгоняла ученицу, заставляя ту спать на положенном месте.

Девушка, казалось, не понимала такого обращения. Обняв белоснежное одеяло, она прижалась ладонью к плотно закрытому косяку двери:
— Шицзунь, если мы будем спать вместе будет куда теплее, и ты сможешь лучше отдохнуть.

— Цин-эр уже не маленькая. Спать со мной в одной постели — это противоречит правилам, — холодно ответила Юнь Шучэнь.

Цин Чжоусюэ хотела что-то сказать, но замолчала. Она снова постучала в дверь, а в ответ была только тишина. Видя, что Юнь Шучэнь действительно не собирается её впустить, ей пришлось вернуться.

Юнь Шучэнь опустила жемчужную занавесь и погасила свет. Вернувшись в постель, она никак не могла согреться. Когда холод становился особенно нестерпимым, её мысли, кружа, всё равно возвращались к ученице.

Разум подсказывал одно, но сердце, казалось, скучало по этому тёплому ощущению.

Та ночь... была действительно лучшей за долгое время.

Однако Юнь Шучэнь недооценила упорство своей ученицы в некоторых вопросах.

Цин Чжоусюэ не могла спокойно оставить шицзунь одну, особенно когда, обернувшись, снова услышала сдержанный кашель, до боли пронзающий сердце.

Прошло несколько дней. И вот Юнь Шучэнь вновь увидела знакомую фигурку на постели, не зная, когда та успела прокрасться.

Прежде чем Юнь Шучэнь успела её прогнать, ученица спокойно поднялась:
— Я согрела здесь место. Шицзунь теперь может спать.

Девушка в белых одеждах была аккуратно одета. Соскользнув с кровати, она на мгновение обернулась, закуталась плотнее и, унося с собой ветер, снег и вечернюю тьму, исчезла за закрывшейся дверью.

Юнь Шучэнь долго смотрела на дверь и вздохнула.

Она сняла верхнюю одежду и легла в постель, ощущая остаточное тепло, словно незримое облако окутало её, не желая отпускать.

На пике Хэ И всегда зажигали лёгкий, успокаивающий благовонный дымок «Цзюхэ». Но с ученицы, кроме него, всегда исходил ещё один аромат: свежесть трав и росы от утренних тренировок.

К этому запаху она уже привыкла. Как к холодной ночи, в которую вдруг добавили щепотку тепла.

Хотя эффекта хватило ненадолго, было лучше чем ничего.

Но всё хорошее быстро кончается.

Тепло в постели держалось недолго, и вскоре её снова окутал ледяной холод.

В середине ночи Юнь Шучэнь никак не могла уснуть. Она начала расходовать духовные силы, направляя энергию на согревание.

Но сколько ни пыталась, нигде не находила настоящего тепла.

Ведь её холод был не простым — это был яд холода, укоренившийся в самом костном мозге, и малейшее понижение температуры его пробуждало.

В этом мире самое тяжёлое это не пройти через беспросветную темноту, а вырваться к свету и снова пасть в отчаяние.

Она закашлялась несколько раз и, держась за кровать, села. Возожгла печку и стало чуть легче. Но её нельзя было держать горящей слишком долго: во-первых, сушило горло, вызывая боль, во-вторых, обычный огонь не мог прогреть яд холода глубоко внутри.

Юнь Шучэнь пошла за чаем. Рука дрожала, и, случайно, она опрокинула чашку.

Тёмная лужа растеклась по полу.

— Шицзунь?

Должно быть, шум был слишком сильным. Ветер и снег снаружи были слишком суровы, чтобы держать кого-то долго на улице, поэтому Юнь Шучэнь разрешила:
— Заходи.

Цин Чжоусюэ вошла. Увидев осколки на полу, ничего не сказала, а только подняла глаза:
— ...Холодно? Я слышала, как ты сильно кашляла.

Когда дверь открыли, в комнату ворвался холодный ветер. Хоть её и закрыли сразу, холод пробрался внутрь. Юнь Шучэнь вздрогнула.

Цин Чжоусюэ поспешила вперёд и поддержала её, помогая лечь.

Юнь Шучэнь, подняв глаза, увидела, как тёмная прядь волос её ученицы коснулась её руки. Она задержала взгляд на лице девушки.

Слишком холодно.

Лёд пронизывал кости до боли.

Она внезапно почувствовала нестерпимую усталость и нежелание снова справляться в одиночку. Хотя прежде она всегда справлялась сама.

Но теперь... был другой выбор. Менее болезненный.

После долгих мучений, она тихо уступила. Приподнялась и схватила её за руку.

Цин Чжоусюэ склонилась над ней, осторожно коснулась её лба:
— Так холодно. Можно я останусь?

Её голос был едва слышен, словно боялась, что её снова прогонят.

Юнь Шучэнь, всё ещё держа её за руку, ответила с облегчением:
— Угу.

Ученица ловко сняла верхнюю одежду и юркнула под одеяло. Как только она оказалась рядом, холод, пронизывающий меридианы Юнь Шучэнь, сразу ослаб.

Хотя Цин Чжоусюэ сегодня не принимала горячую ванну, её присутствие разгоняло холод лучше любого огня.

Когда Юнь Шучэнь спросила, Цин Чжоусюэ без утайки ответила:
— Я много лет об этом думала. Так как у меня ледяной духовный корень, и я умею собирать холод, значит, должно быть и средство изгнать его.

Она перевернулась, лицом к Юнь Шучэнь, и продолжила:
— Нужно всего лишь обратить течение энергии вспять, собрать холод с тела шицзунь на себя, провести его через даньтянь, подпитывая духовную корень. Остаток уже не будет таким ледяным, тогда можно будет потихоньку вернуть его обратно.

— Так шицзунь сможет спокойно отдохнуть, а я заодно проведу ночь за тренировкой, — уверенно сказала она. — Оба получим только пользу.

Юнь Шучэнь, слушая это с закрытыми глазами, едва заметно улыбнулась:
— Это кустарный метод, выведенный наугад?

— Нет, — гордо сказала ученица, — это уже одиннадцатая версия метода. Я разработала зимний и летний варианты. Летом охлаждение действует прекрасно.

—...А вот с согреванием ещё надо работать, — добавила Цин Чжоусюэ, укладывая подбородок на её плечо. — Шицзунь, если вам всё ещё холодно, я могу быстро принять горячую ванну.

Но девушка прижалась слишком близко.

Юнь Шучэнь чувствовала её ровное, уверенное сердцебиение, женственные изгибы тела. Она остановила ученицу:
— Не надо. Нельзя двигаться. И не трогай меня.

Три запрета подряд.

Но Цин Чжоусюэ пока не могла не касаться её при использовании техники. Она хотела это объяснить, но Юнь Шучэнь опередила её: толкнула за плечо, обняла сзади, прижала руки, словно оберегая крылья.

— Только я могу обнимать тебя. Поняла?

Так было гораздо лучше: и согреться можно, и избежать ненужных проблем.

Ученица, как всегда послушная, кивнула. Спокойно стала тёплой грелкой.

Юнь Шучэнь, наконец, смогла впервые за долгое время спокойно уснуть.

Когда она уже засыпала, словно сквозь снег услышала шёпот:
— Сегодня ещё и поцелуй...

Цин Чжоусюэ тут же почувствовала резкий щипок на талии.

Она тихо ойкнула и не успела договорить.

***

Когда наступила весна, начались занятия для новых учеников внутренней секты. Поскольку их было совсем немного, всех собрали на главном пике.

Цин Чжоусюэ заранее уточнила расписание. В первый год изучались основы даосских канонов, искусство построения формаций, алхимия и искусство меча. Но поскольку она уже была мечницей, то путь меча ей можно было не изучать особо усердно. И так оставалось три дисциплины.

Причём искусство формаций преподавала сама Юнь Шучэнь.

На первом же занятии ученики встретились с Лю Сюнцинь. Она была одета в простую синюю одежду и стояла, заложив руки за спину. Видимо, чтобы не оказывать дурного влияния на учеников, Лю Сюнцинь наконец оставила свою неизменную трубку.

Следя за тем, как ученики пытались готовить пилюли, она смотрела на них с ледяным равнодушием, словно взирая на горсть мусора.

От её взгляда многие ученики ощутили настоящий страх. Большинство из них вовсе не собирались становиться лекарями, они пришли на занятия больше из любопытства и для развития характера.

Цин Чжоусюэ держалась спокойно: она заранее прочла несколько книг об алхимии, поэтому действовала довольно уверенно. Она сосредоточенно работала, как вдруг почувствовала, что её кто-то ткнул в плечо. Обернувшись, она увидела, что Жуань Минчжу шепчет:
— ...Сколько граммов травы тяньян надо положить?

Жуань Минчжу совершенно не интересовалась алхимией. Для неё это занятие было слишком нудным и кропотливым. После трёх неудачных попыток, когда её печь взрывалась от неправильных пропорций, Жуань Минчжу почувствовала, что взгляд Лю Сюнцинь на неё сменился с презрения на чистую угрозу.

Её моментально пробрал холодный пот.

Цин Чжоусюэ коротко ответила:
— Пять граммов.

Жуань Минчжу с облегчением отломила половину травы и бросила в печь. В следующее мгновение раздалась вспышка, и над печью взвился густой чёрный дым.

Подняв глаза, Жуань Минчжу встретилась с ледяным взглядом шигу. С натянутой улыбкой она пробормотала:
— Эээ... шишу Лю, похоже, у меня совсем не получается.

— У тебя вообще ничего не получается, — равнодушно отрезала Лю Сюнцинь.

— «...»

Жуань Минчжу неловко кашлянула, убрала руки и открыла книжку, собираясь перечитать с самого начала.

Когда все ученики кое-как слепили свои первые пилюли — внешне довольно приличные, а один из них спросил, можно ли уже сдать работу.

Лю Сюнцинь кивнула:
— Можно.

И тут же добавила:
— Съешьте, что сделали.

Все застыли, обменявшись испуганными взглядами. В помещении воцарилась мёртвая тишина.

Они ведь только в первый раз готовили пилюли и в процессе было много ошибок и недоработок.

Большинство думали, что достаточно показать результат шишу для оценки, а не употреблять его.

Ведь еду можно есть как попало, а вот пилюли — нельзя.

Пилюли могли вызвать лёгкое отклонение в культивации, а могли и разрушить духовную основу — а это уже смерть.

Лю Сюнцинь оглядела притихших учеников и холодно усмехнулась:
— Вы сами боитесь есть то, что сделали. Так кто тогда решится?

— Если так, зачем вообще варили?

Она медленно прошла между рядами учеников. Несколько человек с поникшими головами почувствовали себя особенно виноватыми.

— Я начала изучать медицину в тринадцать лет. За более чем пятьсот лет ни один мой препарат не вызвал ошибок при применении, — её голос был холоден, но проникающим до глубины души.

— И это не потому, что у меня был какой-то особенный талант. Просто каждую приготовленную мной пилюлю, даже яды, я в первую очередь испытывала на себе. Пройти через боль от отравления и найти противоядие — это для меня обыденность.

— Вы в будущем можете не заниматься медициной, но запомните: важно понимать, что ты делаешь, а не только выполнять предписания для показухи.

Лю Сюнцинь была хрупкой и изящной и на фоне учеников казалась невысокой.

Но никто из присутствующих не осмелился смотреть на неё свысока, а напротив, каждый испытывал искреннее восхищение и уважение.

Она действительно была достойна звания первого лекаря Поднебесной.

Такая далёкая, что недостижима.

Цин Чжоусюэ опустила глаза и вспомнила весь процесс работы с печью: температуру огня, пропорции ингредиентов, последовательность действий. Убедившись, что ошибок почти не было, она без колебаний проглотила пилюлю, запив водой.

Прошла время догорания одной палочки благовоний. Никаких негативных эффектов: наоборот, дыхание стало более лёгким и свободным.

Лю Сюнцинь кивнула:
— Принято.

Развернулась, оглядывая других:
— Кто ещё?

Видя пример Цин Чжоусюэ, несколько человек с бледными лицами тоже проглотили свои пилюли. Выдержав время без последствий, они радостно выскочили наружу.

Кое-кто, сомневаясь, решил перепроверить рецепт и приготовил всё заново. Серьёзных происшествий не было, максимум — лёгкие боли в животе.

Так постепенно ученики разошлись, и тяжёлый урок закончился.

Жуань Минчжу шла за Цин Чжоусюэ, восхищённо цокая языком:
— Шишу Лю такая строгая. Бедная шицзе Бай, ей, должно быть, очень тяжело учиться у неё... Кстати, шицзе, а где ты успела научиться варить пилюли?

Цин Чжоусюэ вспоминала всё, что изучила за день, и, тщательно сохранив в памяти знания, спокойно ответила:
— Мне просто интересно лекарское искусство.

Она хотела лучше в нём разобраться: даже если не сможет лечить шицзунь, хотя бы сможет понять, что с ней не так.

Жуань Минчжу весело рассмеялась:
— Всё-всё, сдаюсь. Есть вообще хоть что-то в учёбе, что тебе не интересно?