[GL] Тысяча хитростей моей болезненной Шицзунь

Переводчицы:
Байхэ завод
[тг канал]

Это платная глава, пожалуйста,
купите главу в оригинале!
【инструкция в тг канале】

Луна в мире людей такая же круглая, как на горах бессмертных. А когда юаньсяо падает в миску, он похож на луну, утонувшую в самом центре озера.

> [ Танъюань (湯圓) (также юаньсяо (元宵)) — китайское блюдо, приготовляемое из муки клейкого риса, смешанной с небольшим количеством воды, которому придают форму шариков и затем погружают в кипящую воду. ]

Цин Чжоусюэ зажала между палочками белый клейкий шарик, слегка сдавила, и чёрная кунжутная начинка вытекла наружу. С любопытством она зацепила немного начинки и попробовала.

— Ты никогда не ела юаньсяо? — Юнь Шучэнь нахмурилась, глядя, как она ест. Юаньсяо смялся, но всё ещё сохранял почти целую форму.

— Никогда раньше не пробовала, А-Цзинь тоже никогда не готовил, — Цин Чжоусюэ медленно проглотила и ответила: — Слишком сладко, даже приторно. Но вкус всё равно приятный.

Юнь Шучэнь внезапно захотелось прогуляться, и она, подхватив ученицу, прямо на ветерке спустилась в шумный мир людей.

В те времена среди внутренних учеников редко были пары. Во время праздника лунных фонарей давали лишь полдня отдыха, да и проводить его было особенно не с кем, так что они просто бродили по рынку у подножия горы.

Раз в год здесь появлялось столько всего вкусного и интересного, что было бы жаль это упустить.

И правда, эта маленькая ученица, которая ничего не видела в жизни, тут же была очарована уличными лакомствами. Она с детства редко выходила из дома и не любила толпу, поэтому раньше избегала людных рынков, считая, что там продают только украшения, посуду и хозяйственные мелочи. Она и представить не могла, сколько там еды, насквозь пропитанной густым запахом масла и дыма.

Юнь Шучэнь почувствовала, как её забавляет эта картина: её ученица, которая презирала богатства, не обращала внимания на красоту, вдруг остановилась перед миской юаньсяо.

Она была так проста, что это даже выглядело мило.

Юнь Шучэнь отодвинула её миску и потянула за руку:
— Вкусностей тут куда больше. Глупая девчонка, если ты наешься этим, на остальное места не останется.

Цин Чжоусюэ взглянула на миску, в глазах мелькнула тень сожаления.

— Угу.

— Здесь продают вонтон с лапшой... Странно, с каких это пор тут начали делать столичные сладости?

> [ Вонтоны — разновидность пельменей в китайской кухне. Вонтоны обычно подаются в супе, но иногда и жарятся. ]

— Шицзунь, а это что? — Цин Чжоусюэ нахмурилась, глядя, как кто-то держит в руках миску с ярко-красным маслянистым супом, усыпанным хлопьями перца и кунжута.

— Похоже на масло с пряными хлопьями.

Как только она произнесла это, воздух наполнился резким ароматом жгучего перца, и обе закашлялись. Юнь Шучэнь, смеясь, вытерла слёзы и поспешно увела её:
— На обратном пути заглянем.

Праздник лунных фонарей — это традиционный праздник в краях Тайчу. Говорят, что его благословляет богиня Луны, и люди, надеясь на удачу, развешивают фонари, похожие на звёзды, освещая улицы тёплым светом.

Под светом фонарей их тени удлинялись и пересекались.

Цин Чжоусюэ, позволив шицзунь вести себя за руку, шла позади. Сквозь тонкую ткань одежды Юнь Шучэнь почувствовала её прохладное запястье.

Цин Чжоусюэ задумалась, не замёрзла ли она, и, не думая ни о чём другом, перевернула ладонь и крепко сжала её руку, передавая ей немного тепла.

Юнь Шучэнь на мгновение замерла, словно собираясь убрать руку, но та, казалось, не собиралась отпускать.

Она чуть напряглась, но в конце концов расслабилась и позволила ей держать ее руку.

Цин Чжоусюэ продолжала пробовать разные угощения: кислое сливовое вино, сладких сахарных фигурок, пряные шашлычки. Все эти насыщенные, острые и терпкие вкусы совершенно отличались от той пресной еды, к которой она привыкла в своём пути Дао.

— Ученица же говорила, что не любит острое? — Юнь Шучэнь осторожно высвободила руку, немного отстранившись.

Губы Цин Чжоусюэ покраснели, словно от жгучего вкуса. Она улыбнулась:
— Выглядит остро, но, кажется, я могу его есть. Очень вкусно... Незаметно мы уже прошли целую улицу.

Юнь Шучэнь скользнула взглядом вниз и увидела в её руках ещё тёплый шашлычок. Она кивнула:
— Дай попробовать.

— Но шишу Лю сказала, что тебе лучше избегать острого, тебе нужна мягкая пища. — Её улыбка исчезла, голос стал серьёзным.

— Немного можно, если редко.

— ...Угу. — Цин Чжоусюэ колебалась, затем выбрала кусочек тофу, но прежде чем она успела поднести его, чья-то рука перехватила её запястье и развернула шпажку в сторону Юнь Шучэнь.

Она отбросила с лица выбившуюся прядь и, опустив голову, откусила маленький кусочек.

Она оказалась так близко, что Цин Чжоусюэ даже заметила, как чётко очерчены её ресницы.

Она невольно задержала дыхание, её пальцы слегка разжались.

Юнь Шучэнь попробовала лишь немного, но солёно-пряный вкус пробудил её чувства. За последние несколько лет её рацион был слишком пресным, и теперь этот вкус казался ей ярким и живым.

Но она часто кашляла, и такая пища ей не подходила. Острые специи раздражали горло, заставляя её слегка морщиться, а в глазах появилась тонкая дымка слёз.

Цин Чжоусюэ встревожилась, начала искать воду, но Юнь Шучэнь успокоила её, слегка надавив на плечо:
— Ничего страшного.

Когда они прошли дальше, Цин Чжоусюэ незаметно выбросила оставшуюся еду. Впредь она не будет есть острое в присутствии шицзунь.

Они собирались полюбоваться фонарями, но, свернув за угол, вдруг увидели, как из толпы вылетела тёмная фигура. Она едва не столкнулась с ними, но Юнь Шучэнь быстро поставила тонкий защитный барьер и отразила её.

Присмотревшись, стало ясно, что это вовсе не предмет, а худенький ребёнок.

От удара она снова упала на землю, а следом за ней подбежали несколько громил и грубо прижали ее к земле. Вокруг уже собрались зеваки, и вдруг раздался громкий звук пощёчины. Ребёнку рассекли губу, и по подбородку потекла кровь.

— Денег нет, а в ресторан лезешь?! Надо проучить тебя как следует!

Сначала кто-то из толпы проявил сострадание, но, услышав, что ребёнок — вор, все тут же замолкли и стали просто наблюдать.

Огромный кулак опустился на худенькое тело. Сначала ребёнок пытался сопротивляться, но вскоре лишь слабо подёргивал ногами, а потом и вовсе затих, только выплюнув немного крови.

— Прекратите.

Любопытствующие повернулись на голос и увидели, как из толпы вышла женщина в роскошном наряде. Она бросила взгляд на лужицу крови у своих ног и нахмурилась, затем подняла глаза на громил.

Один из них уже хотел грубо ответить, мол, откуда взялась эта баба, но тут его взгляд упал на белую одежду девушки рядом с ней.

На её поясе висел сверкающий меч, а вышитый на поясе узор в виде журавля указывал на её принадлежность к Тайчуцзин.

Это изменило всё.

Тайчуцзин — известная секта Бессмертных, и связываться с её учениками было равносильно самоубийству.

Громила тут же сменил тон:
— Госпожа, этот маленький вор украл еду. Мы просто наказываем ее. Вам лучше не вмешиваться, не стоит марать руки.

Юнь Шучэнь достала из платка слиток серебра:
— Этот ребёнок уже едва жив. Вот деньги, возьмите и отпустите ее. Хватит?

— Хватит, хватит! — Громила тут же расцвёл в улыбке, забрал серебро и махнул рукой своим людям: — Всё, уходим!

Толпа, лишившись зрелища, начала расходиться. На земле остался только ребёнок, вокруг нее — следы топтаний.

Маленькое тело дрожало, сжавшись в комок.

Юнь Шучэнь присела рядом, мягко спросила:
— Почему ты украла еду?

Ребёнок сдавленно всхлипнул:
— Я... голодна... Давно ничего не ела...

Юнь Шучэнь помолчала, затем тихо сказала:
— Хочешь пойти со мной?

Эта фраза была знакома.

Цин Чжоусюэ вдруг вспомнила день, когда встретила свою шицзунь. Тогда та задала ей тот же самый вопрос.

Ребёнок моргнул, потом часто-часто закивал.

— Как тебя зовут?

— Фамилия Юй... Имя... Ин.

— Юй Ин, да? — Юнь Шучэнь поднялась и посмотрела на свою ученицу.

Цин Чжоусюэ посмотрела в ответ, не сразу поняв, что от неё хотят.

Юнь Шучэнь приподняла бровь:
— Что застыла? Подними её.

Цин Чжоусюэ посмотрела на грязного ребёнка, похожего на кляксу сажи, потом на Юнь Шучэнь, которая едва заметно отодвинулась — явно брезговала.

Шицзунь было неприятно, но ученице теперь нельзя отказываться.

Она вздохнула, провела несколько очистительных заклинаний. Грязь немного сошла, но полностью очиститься ребёнок не мог.

Цин Чжоусюэ подхватила ее на руки. Тело было лёгким, кости будто птичьи. Но пахло ужасно — словно она долго лежала на мусорной куче.

Она глубоко вдохнула и задержала дыхание.

Так, на одной задержке дыхания, она донесла ребёнка до вершины горы.

Юнь Шучэнь остановилась перед павильоном и сказала:
— Оставь её во внешней части секты. Ученики с ней разберутся.

Цин Чжоусюэ кивнула.

Позже, уже в своём зале, сняв верхнюю одежду, она спросила:
— Шицзунь, у тебя привычка подбирать детей?

Юнь Шучэнь удивилась:
— С чего ты взяла?

— Ну... — Цин Чжоусюэ была серьёзна. — Ведь я тоже так попала на пик Хэ И.

— Ты была выбрана гаданием, — Юнь Шучэнь усмехнулась, а потом задумчиво добавила: — Не в том дело, что я люблю подбирать детей. Просто в этом ребёнке есть что-то особенное.

— Особенное?

Юнь Шучэнь коротко кивнула, но не стала объяснять.

Ночь уже вступила в полные права. Ветер шуршал в листьях, тишина разлилась по горам.

После купания Цин Чжоусюэ вышла и увидела, что глаза её шицзунь чуть покраснели. В пальцах она держала белоснежную чашу.

— Шицзунь, перед сном... — Цин Чжоусюэ подошла и протянула ей лекарство.

Юнь Шучэнь покачала головой, опёрлась щекой на ладонь и улыбнулась:
— Не хочу спать.

— Каждый год в праздник лунных фонарей, — она посмотрела на луну, — Мне хочется немного выпить.

— Это вредно, — мягко заметила Цин Чжоусюэ, придерживая чашу. — Не напивайся слишком сильно.

Юнь Шучэнь закрыла глаза и пробормотала:
— Совсем чуть-чуть...

А потом вдруг посмотрела на неё и предложила:
— Ты уже взрослая. Выпьешь со мной?

Цин Чжоусюэ молча села напротив, взяла чашу. Вино было красноватым, пахло сладко, но чем-то напоминало лекарство. Она задумалась, потом залпом осушила чашу.

— Горько.

Её кожу пробрала дрожь. Горечь была настолько сильной, что даже кожа на голове задёргалась.

— Оно не только горькое, — Юнь Шучэнь взглянула на неё. — Сперва сладкое, потом жгучее, а в конце остаётся лишь горечь.

— Это вино называют «Полжизни».

— И почему?

Юнь Шучэнь улыбнулась, потом задумчиво объяснила:
— Когда ты ребёнок, мир кажется сладким. В юности — он жгучий, потому что ты чувствуешь силу. Но чем старше становишься, тем больше горечи остаётся. Все планы, все мечты, словно сон, исчезают.

— Это один смысл.

— Есть и другой: говорят, кто-то сварил это вино для умершей жены. Вкус в нём — половина жизни, наполненная любовью, ссорами и разлукой.

Она взглянула на Цин Чжоусюэ:
— Какой смысл тебе ближе?

— Оба похожи, — честно ответила ученица. — Мне всё равно. Для меня это просто невкусное вино.

Юнь Шучэнь молча улыбнулась. В её глазах проскользнула лёгкая печаль, но она быстро скрыла её под длинными ресницами.

Цин Чжоусюэ заметила.

Нахмурилась, снова подняла чашу, сделала ещё глоток. Та же горечь.

Её мысли на мгновение спутались из-за Юнь Шучэнь.

Пьяные люди говорят, что вино помогает забыть тревоги. Интересно, какое беспокойство можно заглушить настолько горьким вином?

———————————————————

Авторке есть, что сказать: Цин Чжоусюэ, кажется, так и не научилась разбираться в вине за всю свою жизнь, но, к счастью, она всё же научилась разбираться в людях.