[GL] Тысяча хитростей моей болезненной Шицзунь

Переводчицы:
Байхэ завод
[тг канал]

Через глаза маленького Цилинь вспыхнул и тут же погас золотой свет, символизирующий золотой духовный корень. Затем загорелся зеленый, чуть ярче, но тоже быстро исчез.

Голубой свет, холодный и таинственный, символизирующий водяной духовный корень, держался дольше других.

Когда они уже решили, что у неё водяной духовный корень, звериные глаза моргнули, и голубой свет погас, уступив место пламени.

Юнь Шучэнь слегка удивилась. Не водяной духовный корень?

Однако Цин Чжоусюэ не продемонстрировала близости ни к одной из четырёх стихий.

Когда свет всех пяти загорался и угасал один за другим, глаза маленького Цилинь расширились от удивления. Он резко отдернул шею, сбросив руку Цин Чжоусюэ, спрятался за спину главы секты и испуганно покачал головой.

— Странно, — глава погладил подбородок. — У Цилинь нет ничего, чего он не может увидеть. Что с этой девочкой?

— У неё нет духовного корня, — раздался тонкий голосок Цилинь. — Это странно.

Цин Чжоусюэ подняла взгляд на Юнь Шучэнь, уловив эти слова. Лицо старейшины оставалось безмятежным, невозможно было понять её настроение.

Спустя миг тёплая ладонь коснулась её головы:
— Пойдём, возвращаемся.

По пути назад Цин Чжоусюэ нахмурила брови. Юнь Шучэнь же, казалось, ничего не волновало. Дома она даже спросила, что та хочет поесть.

Когда они вошли внутрь, рукав Юнь Шучэнь слегка потянули, но тут же отпустили.

Девочка опустила глаза и руки, сохраняя положенное расстояние, слегка сжала губы и тихо сказала:
— Если у меня нет духовного корня, я никогда не смогу культивировать.

Все эти годы, читая книги, она это знала.

— Тогда ты оставишь меня?

На миг воцарилась тишина. Сердце Цин Чжоусюэ замерло. Хотя она ожидала ответа, всё же надеялась на чудо.

— Если ты действительно не сможешь культивировать, я не оставлю тебя.

— Тайчуцзин не содержит праздных людей.

Голос женщины был мягким, но слова резали, как лезвие:
— К тому же так ты не сможешь пройти испытание, чтобы стать внутренней ученицей.

Последняя надежда угасла.

Ночью Цин Чжоусюэ лежала в постели, ворочаясь и не находя покоя.

Она не могла остаться здесь, но и уходить некуда.

Её культивация всё ещё оставалась на уровне возведения основания, но, сколько бы она ни пыталась, не могла вобрать духовную энергию мира. Это напоминало песок, который выскальзывает из пальцев.

Она думала, что проблема в её понимании, но оказалось, дело в её врождённых данных.

Всё, что она накопила за эти годы, оказалось заслугой одного укрепляющего зелья, которое ей дала Юнь Шучэнь.

Постель казалась особенно неудобной, и даже лунный свет медлил, не доходя до окна.

За дверью раздались кошачьи царапанья.

— Хозяйка зовёт тебя, — сказал А-Цзинь.

А-Цзинь, казалось, беспокоился за неё, поэтому шёл рядом до самой комнаты Юнь Шучэнь. Приглушив голос, он прошептал:
— Не переживай. Если ты действительно не сможешь культивировать, я поговорю с хозяйкой. Может, она оставит тебя, чтобы ты помогала мне с покупками или уборкой...

— Замолчи. Я всё слышу, — раздался спокойный голос из комнаты.

Кот тут же испугался и взлетел на стену.

Цин Чжоусюэ глубоко вдохнула и вежливо постучала в дверь, а затем вошла.

Юнь Шучэнь сидела не на кровати, а облокотившись на резное кресло из грушевого дерева. Её волосы, словно только что вымытые, свободно спадали, подчёркивая изящество черт лица.

На столе лежало несколько деревянных пластин с загадочными узорами.

Юнь Шучэнь подняла руку, указывая на стул:
— Садись.

— Слушай, мой кот уже продумал для тебя путь отступления. Что скажешь? — её губы слегка изогнулись в улыбке, голос оставался спокойным.

— Неплохой вариант, — честно ответила Цин Чжоусюэ, подняв глаза.

Юнь Шучэнь бросила на неё равнодушный взгляд.

Цин Чжоусюэ осеклась, покачала головой, изменив ответ.

Юнь Шучэнь наблюдала за ней. Девочка сидела прямо, излучая спокойствие и скромность, словно была готова принять любое решение.

— Полностью положусь на твое решение, — добавила Цин Чжоусюэ.

— Ты не выглядишь расстроенной.

Любая другая девочка уже давно бы сломалась.

— Печалиться бесполезно. Это не изменит результата. Зачем ещё больше утяжелять себе сердце? — ответила Цин Чжоусюэ, опустив взгляд.

Юнь Шучэнь промолчала, продолжая раскладывать деревянные пластины. Её белоснежные руки резко контрастировали с тёмным деревом.

Цин Чжоусюэ сначала смотрела на узоры, но взгляд всё же скользнул на её руки.

— Ты знаешь, что это?

— Это гадательные знаки.

— Верно. — Юнь Шучэнь убрала руку. — Это мой собственный расклад.

— И все знаки указывают на тебя.

— На меня? — изумилась Цин Чжоусюэ.

Юнь Шучэнь разбросала знаки, словно не придавая значения. Поднявшись, она подошла ближе и мягко, но уверенно положила руку на плечо девочки. Её волосы слегка коснулись лица Цин Чжоусюэ.

— Ты не можешь быть неспособной к культивации, — сказала она, её голос был лёгким, но твёрдым.

— Я верю не тебе, а своему раскладу. Небеса не будут столь настороженны к обычной девочке.

Цин Чжоусюэ задумчиво смотрела на чашку на столе, где в воде отражались их лица.

— Но мой духовный корень... — начала она, нахмурившись.

— Есть один способ, — перебила Юнь Шучэнь, отступая на шаг. — Он рискованный, возможно, смертельный. Это своего рода азартная игра. Если получится, ты сможешь начать путь культивации. Если нет — погибнешь.

Её голос звучал спокойно, но выбор казался жестоким для четырнадцатилетней девочки.

Однако путь к бессмертию долог и тернист. Каждый раз, когда культиватор проходит испытание небес, он балансирует на грани жизни и смерти, словно восставая из пепла.

Никто не может обещать, что каждый раз всё пройдет идеально.

Трусы, не желающие рисковать, какими бы выдающимися талантами они ни обладали, не смогут пройти этот путь до конца.

— Думай. У тебя есть день на раздумья. Если не захочешь, я не стану настаивать. Сможешь спуститься с горы и жить обычной жизнью.

— Если же согласишься, завтра на рассвете жду тебя у утеса Единого Сна.

***

Цинь Чжоусюэ вернулась в свою комнату, легким движением ноги сбросила обувь и аккуратно поставила её на место. Затем она вновь легла на кровать, проведя рукой по изысканному одеялу, украшенному серебряной вышивкой.

Здесь даже случайный кусок ткани был куда роскошнее, чем любая из тех вещей, что она носила прежде. Благодаря заботе Юнь Шучэнь, Цин Чжоусюэ прожила шесть лет, ни в чём не нуждаясь, — и эти годы были куда лучше, чем любые из первых восьми лет её жизни.

Изначально её целью было следовать словам отца: найти место, где можно выжить, насытиться. Но теперь всё это превзошло её ожидания. Со временем, изучая книги о Дао, пяти элементах, природе неба и земли, она всё больше восхищалась их гармонией и изяществом. Пусть в её стремлении было немало желания сдать письменные экзамены, но без искреннего интереса она вряд ли вставала бы на рассвете, чтобы толкаться на лекциях.

Остановиться на этом было бы обидно.

Затем она дала обещание старейшине Юнь стать её ученицей. У Цин Чжоусюэ не было ничего, чем она могла бы отблагодарить её, поэтому это обещание она никогда не забудет.

Пусть даже ей суждено погибнуть, это уже не имело значения.

Она больше не имела семьи, а единственный долг, несколько лет заботы старейшины Юнь, не затронул бы никого другого. Она действительно чувствовала себя абсолютно свободной, без каких-либо привязанностей.

Цинь Чжоусюэ понадобилось всего несколько мгновений, чтобы разобраться в этом вопросе. На следующее утро, ровно в час дракона, она уже стояла на вершине утёса.

К этому времени туман уже рассеялся, небо прояснилось, и золотые лучи солнца озаряли дальние горы, заставляя их сверкать.

Юнь Шучэнь уже ждала её там. Она стояла с руками за спиной, волосы были собраны одной лентой, но сильный ветер постоянно пытался их распустить.

Услышав приближение Цин Чжоусюэ, она обернулась и слегка кивнула:
— Раз пришла, тогда начнём.

Цин Чжоусюэ подошла ближе и встала рядом с ней у самого края обрыва.

Внизу простирался бесконечный обрыв, падение в который неизбежно обернулось бы гибелью.

Юнь Шучэнь выглядела невозмутимой, но Цин Чжоусюэ, которая не умела ни летать, ни управлять облаками, почувствовала, как её ноги слегка дрогнули. Она рефлекторно схватилась за край одежды Юнь Шучэнь.

— Отпусти, — мягко сказала Юнь Шучэнь. — Закрой глаза, всё будет в порядке.

Цин Чжоусюэ медленно разжала пальцы и послушно закрыла глаза.

В тот момент, когда она ещё не успела ничего осознать, ей внезапно толкнули плечо, и она, словно подстреленная птица, сорвалась вниз.

Ветер свистел в ушах, заглушая все звуки.

Во время стремительного падения сердце Цин Чжоусюэ колотилось так сильно, что казалось, сейчас выскочит из груди.

"Это последние секунды моей жизни," — мелькнуло в её голове.

Она вспомнила, что в книгах говорилось: перед смертью человек видит всю свою жизнь. Но её жизнь была слишком короткой. Перед глазами возникли лишь несколько ярких образов: лицо отца и образ Юнь Шучэнь.

Потом снова тьма.

Чем ближе к земле, тем громче становился ритм её сердца. Казалось, оно звучало повсюду: в груди, в ушах, в каждой жилке тела.

Её разум уже почти сдался, уступив место инстинкту выживания.

Цин Чжоусюэ отчаянно попыталась использовать всю силу уровня возведения основания, чтобы замедлить падение, но её сил хватило лишь на то, чтобы слегка пошевелить воздух, не более.

Земля стремительно приближалась.

Её зрение начало мутнеть, а в сердце осталась лишь горькая пустота и отчаяние.