Глава 16
13 февраля 2023
Яркое мадридское солнце, пробиваясь сквозь полупрозрачные шторы, разбудило Брауну раньше будильника. Она потянулась в просторной кровати, чувствуя приятную тяжесть в мышцах от вчерашнего активного дня. Первые мысли были теплыми, медовыми: Франческа, засыпающая с ложкой мороженого, доверчиво прижавшись к ней. Родриго, чей смех был таким искренним, а рука на ее спине – такой твердой и надежной в их общих объятиях, его сообщение поздно ночью... Улыбка сама собой тронула ее губы. Она чувствовала себя... хорошо. Спокойно. Почти счастливо.
Но как только сознание прояснилось, словно острый лезвие, прорезалась вчерашняя финальная сцена. Лифт. Створки. Его рука. Хави Симонс. Холодок пробежал от копчика до затылка, заставив ее непроизвольно съежиться под прохладной простыней. Она резко села на кровати.
«Зачем?»
Первая ясная мысль пронеслась с силой удара.
«Зачем он здесь? Зачем эти разговоры, эти "шансы"?»
Она сжала кулаки, пытаясь поймать свое истинное чувство. Гнев? Да, он был. Раздражение? Безусловно. Но что-то еще... Что-то глубокое и неприятное, как старый шрам, который вдруг заныл перед дождем.
«Старые раны? Но я же забыла! Мне все равно! Он – прошлое, а у меня...»
Ее мысли вернулись к Родриго, к Франческе, к Пабло..к светлому чувству принадлежности. Хави не имел права вторгаться сюда со своими покаяниями.
...Наладить взаимоотношения...
...Просто давние знакомые...
Его слова эхом звучали в голове. Абсурд. Они уже поговорили на барбекю. Он извинился. Она сделала вид, что приняла. Казалось бы, точка. Зачем копать глубже? Чтобы напомнить ей о боли? О том, как легко ее променяли? Горечь подкатила к горлу. Она резко встала, пытаясь стряхнуть назойливые мысли, как стряхивают пыль.
Аргентинка подошла к распахнутым дверям балкона. Утреннее солнце заливало террасу теплом, городской шум был еще сонным. На ней была ее любимая пижама: короткие белоснежные шортики из тонкого хлопка и свободная майка-оверсайз с принтом оленёнка. Ткань майки была настолько тонкой и воздушной, что под яркими лучами солнца она становилась почти прозрачной, мягко обрисовывая контуры ее тела, не скрывая линий спортивного бра и тонкой талии. Она не думала об этом, стоя у перил, вдыхая свежий воздух и пытаясь сосредоточиться на планах на день.
Ее взгляд машинально скользнул по фасаду отеля напротив. И замер.
На соседнем балконе, всего в нескольких метрах через узкую улочку, стоял Педри Гонсалес.
Он был прислонен к перилам, широкие серые спортивные штаны низко сидели на бедрах, обнажая линию тазовых костей. Наверху – плотно облегающая белая футболка, подчеркивающая рельеф торса, и поверх нее – легкая черная кофта на молнии, расстегнутая. Его поза была расслабленной, но в то же время напряженной – руки уперты в перила, корпус слегка наклонен вперед. Но не город его интересовал.
Он смотрел прямо на нее. Пристально. Изучающе.
Его темные глаза медленно скользили по ее фигуре, задерживаясь на линиях, которые просвечивала тонкая ткань майки. Брауна почувствовала, как под этим взглядом кожа на руках покрывается мурашками. Он не отводил глаз, его взгляд был тяжелым, почти осязаемым. Она видела, как его взгляд опустился ниже... и как он непроизвольно, медленно, закусил нижнюю губу. Этот жест, такой нехарактерный для обычно сдержанного Педри, зажег в Лопес одновременно и вспышку возмущения, и странное, колючее любопытство.
Она не отвела взгляда. Ее мысли резко переключились с Хави на другую наболевшую проблему.
«Колено.»
Тот самый упрямый баран, который игнорирует ее профессиональные предупреждения! Колено, которое было на грани срыва, которое требовало немедленной диагностики и щадящего режима, а он – тренировался с удвоенной силой, скрывая боль. Как физио Барсы, она была обязана бить тревогу. И она это сделала. Она рассказала об этом Пабло, как своему самому близкому человеку, который мог её поддержать и дать совет. Хави Эрнандес теперь надеется на нее, потому что он был первым, кто узнал о возможной травме ценного для команды игрока.
И теперь Педри смотрел на нее. Но это был не взгляд коллеги или даже просто знакомого. В нем читалось... презрение? Да, именно презрение. Холодное, колючее. За ее "предательство". За то, что она вынесла его проблему за пределы кабинета врача. За то, что теперь Гави, а за ним, возможно, и тренерский штаб, знали о его уязвимости. Он боялся скамейки запасных. Боялся потерять место. Но он еще не знал, что Хави уже в курсе...
Кареглазая смотрела на него в ответ, ее лицо было серьезным. В ее глазах читалось волнение – не за себя, а за его упрямство, которое могло стоить карьеры – и полное непонимание его гнева.
«Я пытаюсь тебе помочь, идиот!»
Кричало внутри нее.
Он не отрываясь от ее глаз, медленно, намеренно засунул руку в карман своих спортивных штанов. Достал телефон. Не сводя с нее пристального взгляда, он начал печатать. Его пальцы двигались быстро, уверенно. Закончив, он поднял голову, и на его губах появилась нехорошая, вызывающая ухмылка. Он снова уставился на нее, бросая вызов.
Виб-Виб!
Звук уведомления прозвучал громко в утренней тишине ее балкона. Телефон лежал у нее в кармане шортиков. Брауна, не отводя взгляда от Педри, сунула руку в карман и достала его.
Педри Гонсалес. Сегодня в 9:56
Ну не стоило болтать Пабло про мое колено. Это, сука, не твое дело. Вообще.
Me. Сегодня в 9:58
Это мое дело, Гонсалес.
Горячая волна гнева захлестнула девушку. Ее пальцы сжали телефон так, что корпус затрещал. Она подняла взгляд на него, ее глаза сверкнули холодным огнем.
«Не мое дело? Я здесь для того, чтобы это было моим делом, тупица!»
Педри Гонсалес. Сегодня в 10:01
Ладно, хотел по-хорошему. Теперь нет. Твоя работа – сделать так, чтобы я играл. Вот и делай. Всеми силами. Не мешай мне.
Она прочитала, и гнев сменился ледяной профессиональной обиденностью.
...Вот и делай. Всеми силами...
Как будто она его слуга. Как будто его карьера важнее его же собственного здоровья.
...Не мешай мне...
Брауна преисполнившись в гневе от трактаровки его сообщений еще сильнее сжала телефон. Она начала яростно печатать ответ, ее пальцы летали по экрану. Но прежде чем она успела отправить хотя бы слово, пришло сообщение.
Педри Гонсалес. Сегодня в 10:05
Кстати, классная майка, Лопес.
Брауна резко подняла голову. Педри все еще стоял на балконе, его ухмылка стала шире, откровеннее. Его взгляд уже не был презрительным – он был оценивающим, наглым, скользящим по ее фигуре, подчеркнутой просвечивающей тканью. Он видел. И он намеренно это комментировал, сводя весь их серьезный конфликт к пошлому флирту, чтобы задеть ее, унизить, показать, кто здесь главный.
Прежде чем она успела что-то крикнуть или хотя бы послать убийственный взгляд, Педри развернулся. Легко, небрежно. Бросил последний насмешливый взгляд через плечо – и исчез в глубине своего номера, хлопнув дверью балкона.
Девушка осталась стоять одна. Солнце, которое минуту назад казалось теплым, теперь обжигало. Она опустила взгляд на свою майку. Под лучами оно действительно стало почти прозрачным, четко обрисовывая контуры тела. Она почувствовала прилив стыда и гнева – не за свою одежду, а за его наглость, за его попытку свести все к этому.
Она крепко сжала перила балкона. Утро, начавшееся с теплых воспоминаний и тут же омраченное призраком Хави, теперь было окончательно отравлено ядовитым коктейлем из профессионального конфликта, мужского упрямства и дешевой попытки унизить. Холодок от встречи с прошлым сменился жаром ярости от столкновения с настоящим. И где-то глубоко внутри зашевелился тревожный вопрос:
«Как же мне со всем этим справиться?»
Она резко развернулась и ушла с балкона, хлопнув дверью так же громко, как это сделал он. Опять.
«Все на круги своя.»
***
Бульвар Пасео де Грасиа гудел жизнью, а в прохладном, благоухающем дорогим парфюмом бутике царил свой, женский мирок. Брауна, откинув прядь каштановых волос со лба, перебирала стойку с блузками, но мысли ее были далеко.
— Натали, дорогая, ты уверена, что это платье не кричит 'съешь меня целиком' вместо 'я элегантная будущая мама'? — Мартинес держала в руках алое облегающее платье с умопомрачительным разрезом и смотрела на Наталию, с искрящимися от веселья глазами. Беременный животик Беллоли, аккуратно округлившийся на четвертом месяце, уже диктовал выбор фасонов, но Сира, как всегда, подстрекала к максимализму.
Наталия покраснела, как вишня, и засмеялась, прикрыв живот руками:
—Сира! Прекрати! Я ищу что-то... воздушное. И чтобы Рафи не умер от инфаркта, увидев меня.
— Он и в мешке из-под картошки умрет от инфаркта, если ты просто посмотришь на него, — Микки мягко вставила, перебирая шелковые рубашки. Ее спокойный голос был антиподом энергии Мартинес. Она подмигнула Брауне:
—Правда, Бру?
Аргентинка вздрогнула, выдернутая из своих размышлений.
—А? О, да, абсолютно. — Машинально ответила она, ловя сочувствующе-понимающий взгляд голландки. Она знала, что у Брауны в голове сейчас не только платья.
Мысли шатенки снова, как намагниченные, вернулись к Педри. К его тяжелому, презрительному взгляду с балкона. К тем холодным, колючим сообщениям.
...Не твое дело...
...Вот и делай. Всеми силами...
И к этой... этой нахальной ухмылке, когда он написал про ее майку. По спине снова пробежали мурашки – на этот раз от гнева и раздражения.
«Что с ним не так?»
Билось в такт ее сердцу.
«Он же не дурак. Он видит статистику, знает истории травм. Он же сам не хочет сидеть на скамейке! Так почему? Почему он так наплевательски относится к собственному колену? К своей карьере?»
Образ его натянутого лица во время последнего осмотра, когда он отрицал боль, но она видела микро-гримасу напряжения, всплыл перед глазами.
«Упрямый, глупый баран!»
Даже мысли о вчерашней встрече с Хави, о его нелепых предложениях "поговорить" и "наладить", казались теперь далекими и неважными. Хави – это прошлое, больное, но прошлое. А Педри... Педри – это настоящая головная боль. Настоящая профессиональная проблема. Ее пациент. Очень упрямый, очень раздражающий пациент, чье благополучие почему-то беспокоило ее гораздо больше, чем следовало бы.
«И как я вообще могла подумать, что он может быть... нормальным?»
Мысленно фыркнула она, вспоминая барбекю у Левандовского несколько дней назад. Тогда Гонсалес улыбался, даже пошутил. Предложил, грубо говоря, "начать заново", с чистого листа. Она, дура, поверила этому минутному перемирию, этой фальшивой улыбке!
«Он грубый, хам, идиот... а я наивная дура, которая чуть не клюнула.»
— Брауна! Помоги! Сира хочет упаковать меня в эту красную смертельную ловушку для мужчин! — Наталия с комичным ужасом в голосе потянула ее за рукав, указывая на алое платье в руках Мартинес.
—Скажи ей, что это слишком!
Лопес заставила себя улыбнуться, отгоняя мрачные мысли.
— Слишком? Для Рафи? Ничего не бывает слишком, Натали, — подыграла она, подмигивая. — Но, возможно, что-то с более высоким поясом? Чтобы подчеркнуть твой прекрасный животик, а не сдавливать его?
— Вот! Здравый смысл! — торжествующе воскликнула Беллоли, а Сира закатила глаза с преувеличенным вздохом.
— Ладно, ладно, консерваторы. Ищем воздушное и высокое, — сдалась испанка, отправляя алое платье обратно на вешалку.
Девушки снова погрузились в шопинг, смех и подшучивания. Микки тихо спросила Брауну, пока они рассматривали стойку с юбками:
— Ты вся в облаках сегодня. Все из-за вчерашней встречи с Де Паулем и его принцессой? — в ее голосе звучал теплый интерес.
Розарио улыбнулась искренне. — Нет, с ними все было... волшебно. Франческа – солнышко. — Она помолчала. —Просто... рабочие моменты. Один упрямый пациент сводит меня с ума.
— А, понятно, — Де Йонг кивнула многозначительно. В их мире "упрямый пациент" часто означал конкретного футболиста с конкретным характером. Она не стала уточнять. — Надеюсь, он одумается.
— Мечтаю, — вздохнула Брауна, перебирая шелк. И тут ее взгляд упал на него.
Платье. Висело чуть в стороне, на манекене, купаясь в мягком свете софитов. Оно было не яркое, не кричащее, но... завораживающее.
Темно-синее, как барселонская ночь над морем. Ткань – тяжелый, струящийся атлас, который переливался глубоким бархатным блеском при каждом движении манекена. Фасон – современный, дерзкий крой: облегающий лиф с асимметричным вырезом-капелькой, открывающим одно плечо и ключицу, и мягко расширяющаяся книзу юбка-колокол, которая должна была струиться с каждым шагом. Пояс подчеркивал талию широким, но ненавязчивым поясом из той же ткани, а единственным украшением служила тонкая серебристая вышивка в виде извилистых линий – как карта звездного неба или треки мяча на идеальном пасе – которая начиналась от плеча и терялась на бедре. Это было платье, в котором можно было и блистать на мероприятии Ла Лиги, и чувствовать себя комфортно, и излучать уверенную силу.
— Ох... — невольно вырвалось у Брауны. Она подошла ближе, почти не дыша, касаясь пальцами прохладного, роскошного атласа. Все мысли о Педри, о его колене, о его хамстве, о балконе – мгновенно испарились, уступив место чистому, эстетическому восхищению.
— Вау, Бру! — Сира подошла следом, присвистнув. — Вот это да! Это... твое. Абсолютно.
— Небесное, — прошептала Наталия, тоже завороженная.
— Идеально, — улыбнулась Микки.
Брауна не спускала глаз с платья. В нем было что-то... мощное. Уверенное. То, что ей сейчас так нужно.
— Да, — просто сказала она консультанту, которая уже спешила к ней. — Это. Моего размера, пожалуйста. — На мгновение мир сузился до этого темно-синего шедевра, обещавшего немного магии и уверенности перед лицом любых упрямых полузащитников и призраков прошлого. Остальные проблемы могли подождать.
***
Предмероприятийный хаос в номере отеля достиг апогея. Брауна носилась между ванной и спальней, как заведенная, роняя тюбики с кремом и ловя на лету летящую серебристую туфельку. На ней была ее "аварийная" униформа для сборов – огромная, до колен, мятая футболка темно-синего цвета с выцветшим логотипом какой-то давно забытой рок-группы. Это был трофей, реликвия, забытая когда-то Пабло в доме семьи Лопес и с тех пор ставшая ее талисманом для домашних дел и экстренных сборов. В ней было удобно, знакомо и... абсолютно нелепо для предвкушения вечера в роскошном платье.
— Где же ты, проклятая? — бормотала она себе под нос, рыская взглядом по полу в поисках второй серьги-капельки. Она присела, заглядывая под кровать, потом резко вскочила и метнулась к туалетному столику, чуть не опрокинув флакон духов.
Именно в этот момент, в порыве отчаяния, ее взгляд машинально метнулся в сторону распахнутой двери балкона – не за серьгой, а просто в пространство. И... замер.
На балконе напротив, в роскошном обрамлении вечернего мадридского неба, стоял Он. Педри.
Он был уже готов. Идеально сидящий черный смокинг подчеркивал его внезапно взрослую, подтянутую фигуру. Белоснежная рубашка оттеняла легкую, тщательно подстриженную щетину, которая придавала его обычно юношескому лицу неожиданную мужественность и... чертовскую сексуальность. Он стоял, непринужденно опираясь о перила, бокал с чем-то прозрачным в руке. И смотрел. Прямо на ее номер. Прямо на нее.
На его губах играла та самая знакомая, наглая, самодовольная усмешка. Усмешка человека, который только что стал свидетелем эпичной суеты. Он видел, как она носилась по комнате в своей нелепой футболке, как чуть не ползала на четвереньках, как чуть не устроила потоп. И ему это явно доставляло удовольствие. Его взгляд, полный немого, снисходительного веселья, скользнул по ее фигуре в огромной футболке, и усмешка стала шире.
В груди Брауны что-то бешено кольнуло – смесь ярости, стыда и дикого раздражения.
«Чертов выпендрежник! Стоит, как на показ, и еще насмехается! Как будто у него самого никогда ничего не теряется! Как будто он не носился как угорелый перед вылетом на матч! И эта щетина... черт возьми, зачем он так хорошо выглядит, когда ведет себя как последний...»
Мысли путались, кровь ударила в лицо. Не раздумывая, движимая чистейшим инстинктом, Розарио резко вскинула руку в сторону балкона напротив. Четко, ясно, с универсальным международным смыслом подняла средний палец. Ее взгляд, полный ледяного презрения, встретился с его удивленно-развлеченным на долю секунды. Затем она резко дернула шнур, и тяжелые портьеры с грохотом защелкнувшихся колец стремительно сомкнулись, отрезав наглеца и весь остальной мир. В номере стало тихо и душно.
«Идиот. Хам. Самовлюбленный козел.»
Выдохнула она, прислонившись лбом к прохладной ткани штор, пытаясь заглушить бешеный стук сердца. Образ его в смокинге, усмехающегося, назойливо стоял перед глазами, смешиваясь с гневом и... досадным осознанием, что он действительно выглядел чертовски привлекательно.
«Колено, Брауна, помни про колено! Он тебя ненавидит, а ты должна не дать ему сломать карьеру! Сосредоточься!»
Через полчаса хаос улегся. Вторая сережка нашлась. Шатенка стояла перед высоким зеркалом в ванной, медленно поворачиваясь, затаив дыхание.
Темно-синий атлас обнимал ее фигуру, как вторая кожа, переливаясь глубоким, почти чернильным блеском при каждом движении. Асимметричный вырез-капелька кокетливо открывал одно плечо и изящную ключицу, подчеркивая линию шеи. Талию охватывал мягкий пояс, от которого юбка-колокол струилась вниз плавными волнами, создавая иллюзию движения даже в покое. Серебристая вышивка-паутинка ловила свет, мерцая таинственно. Длинные шоколадные волосы, уложенные в роскошные, объемные волны, ниспадали на спину и плечи, обрамляя лицо с ярким, но элегантным макияжем. Она выглядела...Сильно. Уверенно. Неприступно.Роскошно. Все мысли о балконном нахале временно отступили перед этим отражением.
Тук-тук!
Резкий, настойчивый звонок в дверь номера вырвал ее из созерцания. Брауна нахмурилась, поправив прядь волос. Кто это мог быть? Она не ждала...
Открыв дверь, она ахнула.
— Ну нихера себе — Пабло стоял на пороге, сияя своей фирменной, чуть озорной улыбкой "мальчишки с соседней улицы", которая так контрастировала с его теперь звездным статусом. Он был в идеальном темно-сером смокинге, белой рубашке без галстука, воротник небрежно расстегнут. Его взгляд, теплый и восхищенный, скользнул по ней с ног до головы. — Браунита! Ты... это просто вау! Ла Лига не готова!
Девушка не могла не улыбнуться в ответ. Гавира был ее якорем, ее детством, ее нерушимым «братом».
— Спасибо, Паблито — ответила она, делая шаг назад, чтобы впустить его. — Ты сам... недурственно зачищен для парня, который в десять лет умудрился упасть в фонтан на главной площади, пытаясь поймать голубя.
Пабло засмеялся, громко и искренне, заходя в номер. — Эй, этот голубь был особенный! А ты не забыла, кто потом вытащил тебя из кустов, куда ты залезла за мячом и сломала мамину любимую вазу? И прикрыл перед твоей мамой?
— Прикрыл тем, что сказал, что это привидение! — засмеялась Брауна, вспоминая. — Мама тогда неделю не спала!
— Так-так, во-первых, правило номер 3. — Юноша присел на край кровати упираясь на руки позади себя — А во-вторых...сработало же ! — Щёлкнув пальцами и указав на девушку, Пабло подмигнул, его взгляд упал на мятое синее пятно на стуле.
— О! Моя легендарная футболка! Ты все еще ее не вернула, коза! — Он подошел и потрогал ткань с преувеличенной ностальгией.
— Находка – не воровство, Гаврик. И она мне идет. — Парировала девушка с фальшивой гордостью, заставляя его снова рассмеяться.
— Очень сексуально, особенно в сочетании с этим шедевром, — он кивнул на ее платье, глаза лукаво блестели. — Но, красавица, пора двигаться. Машины ждут, остальные уже внизу, бубнят. Френки с Микки, Ферран с Сирой... Рафинья уже трижды звонил, волнуется за Наталию.
Аргентинка взглянула на часы. Действительно, пора. Последний раз проверив макияж в зеркало прихожей и накинув легкую накидку из тончайшего шифона, она взяла клатч.
Мартин галантно подставил руку:
— Сеньорита Лопес? Разрешите сопроводить вас до машины.
Розарио с улыбкой приняла его руку, чувствуя знакомую, братскую поддержку. — С удовольствием, сеньор Гавира.
Они вышли из номера, их смех – ее легкий, его громкий и раскатистый – эхом разнесся по тихому коридору. Вечер, начинавшийся со стресса и балконного конфликта, теперь обещал быть великолепным. С Пабло рядом, в своем волшебном платье, Брауна чувствовала себя готовой ко всему. Даже к возможной встрече со смокингом и щетиной на мероприятии. Она бросила последний взгляд на закрытую дверь своего номера, где на стуле лежала мятая синяя футболка – символ прошлого и настоящего комфорта, – и уверенно шагнула к лифту, навстречу сияющему вечеру Ла Лиги.
***
Отель «Arts» сиял, как гигантский кристалл, вбитый в берег Средиземного моря. Неоновая подсветка очерчивала его футуристические формы, а шикарные машины, один за другим, выгружали гостей на красную дорожку, залитую вспышками фотокамер. Брауна Лопес, ступив на плюшевое покрытие, почувствовала легкое головокружение от ослепительного света и гула толпы. Рядом, как оазис спокойствия, шла Сара Салапур, чья улыбка была идеальна для камер.
— Готовь щечки, Брауна, сейчас будет фейерверк. — шепнула Сара, позируя фотографам с непринужденной грацией профессионала. Они остановились, улыбнулись в камеры – Брауна в своем переливающемся темно-синем атласном платье, Сара в элегантном серебристом кюлоте. Щелчки затворов слились в непрерывный треск. Затем, миновав кордон папарацци, они вплыли в роскошное лоно ресторана отеля.
Воздух здесь был другим – густой от дорогих духов, звучащего джаза и низкого гула респектабельных разговоров. Пространство, залитое теплым светом хрустальных люстр, кишело статусом. Статные бизнес-магнаты в безупречных смокингах, элегантные светские львицы, и... футбольные боги. Они были повсюду, легко узнаваемые даже без номеров на спинах.
Игроки Реала и Атлетико выделялись на фоне других, таких как Севильи, Бетиса, Вильярреала – пестрая мозаика футбольной элиты Испании.
— Боже, это же живой «Who is Who» Ла Лиги. — Прошептала Брауна Салапур, чувствуя себя немного потерянной в этом море звезд.
— Ага, и наш уголок там — кивнула Сара в сторону оживленной группы у бара. Сияющие лица, смех – это были их ребята. Барса. Френки де Йонг идеальный смокинг, рядом Микки, сияющая в платье цвета фуксии. Ферран Торрес расслабленный, с бокалом шампанского, Сира нежно держала его под руку. Пабло Гави уже что-то эмоционально доказывал, размахивая руками. Педри Гонсалес стоял чуть в стороне от Гави и Феррана, с бокалом чего-то, его взгляд... скользнул по Брауне и тут же вернулся к разговору. Роберт Левандовски импозантный. беседовал с женой Анной. Андреас Кристенсен высокий, улыбчивый стоял с Катрин за руку. Ансу Фати, что с стоял с Алехандро и хихикал над Эриком Гарси. Рафинья бережно обнимал Наталию, которая сияла в воздушном платье с высокой талией. Остальных пока было не видать..
— Каталонцы! — крикнула Сара, подходя. Группа повернулась, и их встретил шквал приветствий и улыбок.
— Брауна! Наконец-то! — Френки шагнул вперед, его голубые глаза насмешливо блеснули.
Он окинул ее восхищенным взглядом, но тут же добавил с абсолютно серьезным лицом:
— Слушай, пока ты шла по красной дорожке, я уже заметил как ты подметила своим взглядом минимум трех человек с подозрительной походкой и одного, который прихрамывал на левую. Ты анализ травм присутствующих уже составила? Ресторан-то прямо кишит ходячими медкартами!
Все вокруг взорвались смехом. Микки толкнула муда в бок:
— Френки! Перестань! Она не на работе!
— Он прав! — подхватил Ферран, подмигивая Лопес. — Вон, смотри, Модрич – явно перегружен ахилл, судя по тому, как он ставит ногу. А Бензема – хроническое напряжение в бедре. Диагноз?
— Диагноз – вы оба идиоты. — засмеялась Брауна, указав на двух мужчин указательными пальцами, чувствуя, как напряжение спадает в привычной компании. Ее взгляд невольно скользнул по залу, выискивая знакомую улыбку и характерную стрижку.
Сира, наблюдательная и тихая, наклонилась к Брауне, пока остальные смеялись над новыми "диагнозами" Френки:
— Кого ищешь, родная? Ты уже третий раз просканировала зал за минуту. Ждешь кого-то конкретного? — в ее голосе звучал теплый, понимающий подтекст.
Розарио слегка покраснела, отводя взгляд. — Просто... смотрю, кто тут есть.— Но Сира лишь улыбнулась многозначительно.
— Мы уже с тобой говорили на эту тему, Мартинес! — чуть восклицая обратилась шатенка к подруге
— Да я так, глумлюсь..»
А тем временем Педри Гонсалес, стоя в кругу Пабло и Феррана, которые что-то оживленно спорили о предстоящем матче, казалось, слушал. Но его темные глаза были прикованы к Лопес. Он видел, как ее взгляд скользил по толпе, как она слегка приподнялась на цыпочки, как лицо ее озарилось внезапной, искренней улыбкой, и она энергично помахала рукой куда-то вглубь зала. Педри медленно повернул голову, проследив за направлением ее взгляда и жеста. Его взгляд упал на подходящего к ним Родриго де Пауля. Лицо Педри осталось непроницаемым, лишь челюсть слегка напряглась. Он медленно отвел взгляд от Брауны и Родриго, вернувшись к Пабло и Феррану, как будто ничего не видел, приняв участие в их споре с короткой, ничего не значащей репликой.
Девушка же, забыв на миг обо всем, пошла навстречу Родриго. Он шел к ней, рассекая толпу с присущей ему уверенной ухмылкой. Он выглядел безупречно: классический черный смокинг идеального кроя, под ним – пыльно-розовая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, подчеркивающая его загар и легкую щетину. Никакого галстука, только дорогие запонки и уверенность, струящаяся из каждого жеста.
— Боже правый..! — воскликнул он, остановившись перед ней, его глаза с явным восхищением пробежали по ее платью с головы до ног. Он сделал преувеличенный шаг назад, приложил руку к сердцу. — Простите, сеньорита, вы меня явно с кем-то путаете. Я ищу Брауну Розарио Лопес. Знаете такую? Обычно в кроссовках, спортивных штанах и с вечной папкой анализов? А вы... — он развел руками, изображая полное недоумение. — Вы – видение! Где вы спрятали моего маленького заморыша с Катара? Который таскал мою ногу и бил меня костылей?
Брауна засмеялась, его дурашливость была заразительной. — Прячется в горе конспектов и с той самый костылей на готове, если ты не перестанешь! Сам то..– Она ткнула пальцем в его розовую рубашку. —..Выглядишь так, будто собрался покорять не Ла Лигу, а подиум Миланской недели моды. Розовый? Серьезно?
— Это не просто розовый, сестренка — парировал Родриго, гордо выпятив грудь. — Это цвет... победителей. И тех, кто не боится выделяться. В отличие от некоторых скучных черных смокингов. — Он бросил нарочито презрительный взгляд в сторону группы игроков Барселоны, где как раз мелькнула строгая фигура Педри.
— Ну розовый тебе к лицу, берсерк — улыбнулась Брауна, невольно сравнивая его яркий образ с подчеркнуто сдержанным видом Педри.
— Все, что на мне – идет мне, hermanita, это аксиома — заявил Аргентинец с непоколебимой уверенностью. — А теперь скажи честно, ты тут вся эта...— Он снова жестом очертил ее фигуру, — ...ради кого? Или чего? Кроме, конечно, сбора денег для маленьких футболистов?
— Ради бесплатного фуршета и возможности посмеяться над тобой в розовом. — парировала шатенка, игриво поднимая бровь.
— Смотри, чтоб платье потом по швам не разошлось — наклоняясь чуть вперед ответил мужчина явно пытаясь пошутить над подругой.
— А ты смотри за шиворот меньше лей, а то до дома, боюсь, не дойдешь!
И тут, словно по сговору, из-за спины Родриго вынырнул Пабло. Он не вклинился, а скорее обрушился на них обоих, шутовски обхватив шеи и Брауне, и Родриго, втягивая в групповое объятие.
— Ага-аа.. Попались! — заорал юноша, сияя во весь рот.
— Аргентинский сорвиголова пытается умыкнуть мое сокровище? Родри, дружище, я тебя уважаю как игрока, но тут ты перешел дорогу брату! Я с ней еще в песочнице замки из песка строил, когда ты только мечтал о «Ривер Плейт»!
Родриго, не пытаясь вырваться, лишь закатил глаза, но ухмыльнулся. — Пабс, родной, песочница – это мило. А я ей дочь доверил. Франческа спит у нее на руках, как ангелочек! Это уровень доверия, понимаешь? — Он сделал преувеличенно трагическое лицо, глядя на Пабло.
Гавира фыркнул, отпустил шеи и ткнул Родриго пальцем в розовую рубашку. — Доверие? Да я ее первый зуб нашел! Помню, как она ревела! А ты? Знаешь, как она первый раз забила пенальти? В мои ворота! Подкрутила – я как дурак нырнул не туда! — Он засмеялся, вспоминая. — А знаешь, как она злится, когда проигрывает в настолки? Мебель ломает!
— Знаю! — парировал Родриго, подмигивая Брауне. — Она грозилась мою PlayStation выбросить с балкона, когда я выиграл у нее в FIFA! Игроки «Атлетико» против «Барсы» – что ты хотел! — Он толкнул Пабло плечом.
— О, так ты еще и в FIFA ее обыгрываешь? — Мартин нахмурился с комичной угрозой, а после взглянул на подругу — Ты тоже расслабилась я смотрю. Раньше играла, как Месси на поле бегал, а теперь этому...— махнув головой в строну Родри он продолжил — ...проиграла. Бессовестна!
— Он жульничал! — разводя руками парировала девушка
— Неет... — махая пальцем в разные стороны Родри продолжил — Ты сама оставила джойстик без присмотра!
— Так! В субботу посмотрим кто кого, Родриго. Готовься — Пабло шутливо выставил кулаки, пока аргентинец заливаясь смехом принялся хватать его, дабы растормошить макушку, как старший брат.
Брауна стояла между ними, покачивая головой и не сдерживая смеха. — Вы оба – полные идиоты. Родри, ты не доверял мне дочь, а она сама доверилась и ты надутый ходил! — Лопес глядела на друзей, которые пихали друг друга локтями
— А ты, Паблито, не нашел мой зуб, ты его проглотил, когда мы играли в «кто громче крикнет»! И да, я до сих пор в обиде за ту PlayStation!
Пабло и Родриго переглянулись, их спор мгновенно сменился братским единодушием перед общим врагом – памятью Брауны.
— Неправда! — хором возмутились они.
— Ты преувеличиваешь! — добавил Родриго.
— Это был не зуб, а леденец! — блефанул Пабло.
Девушка скрестила руки. — Так, хватит. Вы оба мне дороги. Пабло – как брат-шизик, с которым я выросла. Родри – как друг, который, несмотря на ужасный вкус в рубашках... — она ткнула пальцем в розовый шелк, — ...мне тоже как брат. — поднимая палец вверх, заявила та.
— Теперь обнимитесь и помиритесь, а то я позову Френки, и он вас обоих пристыдит перед всем залом. — она скрестила руки на груди с победной ухмылкой.
— Брат, мне кажется нас тут не ценят..— Родриго стоял уперевшись о Пабло, который в свою очередь закинул руку на массивные плечи аргентинца.
— Да, брат — так же смотря на девушку, ответил Гавира. — Пошли бахнем шампанского за её доброту — русый повернул голову в строну оппонента.
— И за нас, дружище — ответил Де Пауль. Не отстраняясь друг от друга, те двинулись к столу с напитками.
— Но в субботу я тебя сделаю! — уже отдаляясь от подруги, продолжили шуточный спор между собой
«Ну.. козлы!»
Брауна стояла чуть в недоумении, но с улыбкой на лице, видя двоих самых близких людей вместе.
— Мечтай, аргентинец! Но... за Брауну – не лезь, это моя территория! — парировал Пабло. И это дошло до слуха девушки.
«Территория?»
Лопес подняла брови:
— Я что, футбольное поле?
— Нет! — они снова хором. Родриго галантно подхватил:
— Ты – наш главный судья.
Она смотрела им вслед, качая головой, но с широкой улыбкой. Их "соперничество" было чистым театром, игрой для поднятия настроения. А видеть, как Пабло, ее брат по духу, и Родриго, ставший за год по-настоящему близким, дурачатся как старые приятели – это было лучшее лекарство от любых балконных взглядов или призраков прошлого. Она поймала взгляд Микки, которая наблюдала за сценой с улыбкой, и пожала плечами:
«Мужчины..»
Де Йонг засмеялась и подняла бокал в ее сторону. Вечер точно удался.
***
Вечер в отеле «Arts» перешел в стадию изысканного хаоса. Звучала живая музыка, смех смешивался с звоном бокалов, а воздух был пропитан ароматом дорогой еды, духов и легкого предвкушения. Стол, отведенный для Барселоны, был островком громкого веселья посреди моря респектабельных бесед.
Брауна сидела рядом с Микки, отхлебывая шампанское и пытаясь следить за каскадом шуток, летавших через стол. Эрик что-то увлеченно объяснял Сире и Феррану, размахивая руками и чуть не опрокинув солонку. Але и Ансу тихо спорили о музыке. Рафинья нежно гладил живот Наталии, которая сияла, как луна. Место рядом с Брауной, предназначенное для Пабло, пустовало – он и Родриго все еще не вернулись с барной стойки, очевидно, углубившись в дебаты о матче или пробуя все тапас подряд.
— ...и вот тогда Левандовски говорит ему: Роберто, если ты еще раз забьешь нам такой гол, я сам куплю тебе билет обратно в Италию! — истошно смеялся Ферран, пересказывая анекдот про тренера. Сира толкала его в бок, пытаясь сдержать.
— А Карлос Алешанни? Помните, как он на тренировке... — начал Штеген, но его перебил громкий стук металла по хрусталю.
Дзинь-дзинь!
Френки стуча ложкой по бокалу, пытаясь перекричать гам. — ТИШЕ! Тише, зверинец! Я предлагаю тост! За... за что бы тост предложить?
Микки смеясь, хлопая его по руке:
— За то, что у нас пока нет ни одной травмы на этом мероприятии! Хотя, погодите, Роберт — Она подмигнула поляку.
Левандовский с невозмутимым достоинством поднимая бокал — За то, что Брауна пока не осматривала мои колени. Профилактика – наше все.
— За профилактику! — пронеслось за стадом под смех и писки Бальде, которого докучал Ансу.
— Эрик ! Слышал, ты вчера в раздевалке сказал, что моя новая тату – похожа на детский рисунок? — обратился испанец к другу, доставая салфетку из подставки — Готовься, я тебе сейчас на салфетке нарисую твою игру против Вильярреала!
Гарси хладнокровно разламывал хлеб — Рисуй, Фер. Но учти, я твои художества Гави покажу. — оттопырив указательный палец пригрозил мужчина — Он выложит в сторис. С подписью: 'Великий Торрес: от футбола к абстракционизму'.
— Он точно выложит! — Добавил Педри, заставляя несколько голосов одновременно, вызвать новый взрыв хохота.
— Опа! Барселонцы в сборе! Куда без нас?
К столу подошла новая группа, вызвавшая волну приветствий и шутливых улюлюканий. Жерар Пике шел впереди с королевской невозмутимостью, окидывая стол оценивающим взглядом. Рядом с ним – молодые зубры: Рональд Араухо, мощный и чуть смущенный в строгом смокинге. Жуль Кунде, элегантный и наблюдательный. Усман Дембеле, чья улыбка была шире, чем разрез на его ярко-желтом пиджаке. И... Хави Симонс. Он шел чуть позади, его взгляд моментально нашел Брауну.
«Вот черт.»
Она знала, что он здесь, но видеть его направляющимся к их столу... Это было как холодный душ. Она машинально напряглась, ее улыбка стала чуть жестче.
— Пике! Старина! Где пропадал? Небось, новый бизнес-план рисовал? – крикнул Френки.
—Гораздо важнее – где шампанское? — Парировал Пике, легко находя стул. Араухо и Кунде молча кивнули в знак приветствия и устроились рядом.
Дембеле же, проходя мимо Брауны, замедлил шаг. Его взгляд, откровенно оценивающий, скользнул по ее платью, задержавшись на линии декольте и бедер. — Ooh la la, Брауна... Ты сегодня... вау.. — Протянул он, свистнув сквозь зубы. Его улыбка была слишком широка, взгляд – слишком заинтересованным.
— Красотка! Непредсказуемость – это круто! Хочешь, покажу фокус? Угадаю, сколько раз в минуту бьется твое сердечко... без тонометра! — Он сделал игривое движение рукой, будто ловил невидимый пульс в воздухе.
Лопес почувствовала, как по спине пробежали мурашки от неприязни. Она лишь холодно кивнула, а рядом сидящая Микки нахмурилась.
— Спасибо, но я сама врач и знаю как проверить.
С другого конца стола, голос прозвучал резче, чем он, вероятно, планировался:
— Дембеле, может, лучше фокус, как твою последнюю передачу в штрафную предсказать? Она тоже была 'непредсказуемой'. — Педри смотрел на мужчину крутя бокал с алкоголем в руках. Это было сказано вроде и в шутку, а вроде и с намерением осадить француза.
— Дембеле, прекрати пугать дам, садись уже. — дернул того Левандовский усаживая рядом с собой.
Дембеле не смутившись, плюхнулся на свободный стул рядом с нападающим.
— Я не пугаю, я восхищаюсь! Брауна, ты же не против? Ты сегодня – вау!" – Он снова послал ей воздушный поцелуй.
— Усман, брось... Ты же всех смущаешь. — добавила Анна
— Особенно себя. Прикройся салфеткой, Дембеле, твой пиджак слепит. — Жуль кинул в сокомандника сухой взгляд.
Но больше Брауну поразило другое. Из-за спины Феррана, с другого конца стола, на Дембеле пристально смотрел Педри. Его лицо было непроницаемо, но в глазах вспыхнуло что-то острое, настороженное. Он не сказал ни слова, но его сжатые кулаки на столе и жесткая линия плеч говорили сами за себя. Его взгляд скользнул с Дембеле на Брауну, словно проверяя ее реакцию. Увидев ее холодность, он чуть расслабился, но настороженность в его позе осталась.
Хави Симонс тем временем подошел ближе. Его глаза светились надеждой и... торжеством? Он увидел пустое место рядом с Брауной.
— Привет, Брауна. Прекрасно выглядишь! — начал он, улыбаясь, а после сделал движение, чтобы сесть.
Лопес инстинктивно положила руку на спинку стула. — Извини, Хави, это место занято. Пабло скоро вернется. — Ее голос был ровным, но в нем звучало железо.
Кудрявый замер, его улыбка дрогнула. Он открыл рот, чтобы что-то сказать.
— Ой, да брось, Бомбардир — раздался веселый голос Алехандро, сидевшего как раз через один стул от нее. Он подмигнул Хави. — Не капризничай! Гави – большой мальчик, найдет себе местечко. А Хави – гость! Мой гость! Пусть садится! — Бальде жестом пригласил Хави занять стул.
Брауна взглянула на довольное лицо Симонса, который, не дожидаясь повторного приглашения, уже усаживался рядом. Она почувствовала, как ее щеки слегка загораются от гнева и бессилия.
«Отличный друг, Бальде. Просто замечательный.»
Она натянуто улыбнулась, глядя прямо перед собой, избегая взгляда Хави. Ее глаза метались по столу, ища спасения – Микки, Сиру, кого угодно. И вновь наткнулись на ореховые глаза.
Педри наблюдавший за этим как ястреб, его голос был тихим, но лезвие острым, обращаясь к Феррану, но глядя на Хави:
— Интересно, сколько лет нужно не появляться, чтобы считать себя 'гостем' и занимать чужое место?
Ферран, не сразу поняв, но поддержав тон — Зависит от гостя, Педри. Некоторые исчезают навсегда... и правильно делают. — Сира толкнула его под столом, но было поздно.
«Как ты прав, Ферранушка..»
Брауна почувствовала, как горит лицо. Она метнула взгляд на Хави – он делал вид, что не слышит, но его улыбка стала жесткой. Затем ее взгляд вновь наткнулся на Педри. Он сидел прямо, его темные глаза были прикованы к ней. Не к Хави, а именно к ней. В них не было вчерашней ненависти или утреннего презрения. Было что-то иное: внимательное, аналитичное, почти... обеспокоенное. Он видел, как она сжала салфетку до белизны костяшек, как ее улыбка стала маской, как плечо непроизвольно отстранилось от Хави. Он видел правду за ее маской "все нормально."
«Он догадывается?»
Пронеслось в ее голове с леденящей ясностью. Он знает, что Хави не просто старый знакомый. В его взгляде не было привычной усмешки или презрения. Было... понимание? Но почему... почему он смотрит? Почему не отворачивается? Почему не радуется, что ей паршиво? Вчера он готов был её растереть в порошок за колено, а сегодня... сегодня он смотрит, как будто хочет помочь?
Педри в этот момент ловил каждую ее микроэмоцию.
«Она в ловушке. Рядом с ним. Она бледнеет. Этот Симонс... Что он ей сделал? Почему Бальде его впихнул сюда?»
Рациональная часть мозга кричала, что это не его дело. Что Брауна Лопес – навязчивый реабилитолог, которая не умеет держать язык за зубами. Она – та, что осмелилась послать его с балкона... Но другая часть, та, что заметила, как ей идет синее платье и как она смеялась с Родриго, сжималась от непонятного раздражения.
«Она выглядит... маленькой. Испуганной. Совсем не той ехидной докторшей. И чертовски красивой в этом синем платье...»
Педри видел, как она пытается казаться непринужденной, как смеется над шуткой Кунде, но смех звучит фальшиво.
«И этот идиот Дембеле со своими пошлостями, и этот Симонс... Надо бы...»
Он даже не закончил мысль, как его взгляд снова встретился с ее. В ее глазах он прочел чистый, животный страх. Но не из-за него.
Их зрительный контакт длился всего секунду, но казался вечностью. Брауна первой отвела глаза, сгорая от стыда и злости – и на Хави, и на Бальде, и на Педри за его проницательный взгляд. И тут ее осенило.
«Родриго!»
Мысль ударила, как обухом по голове. Если Родриго вернется с Пабло и увидит Хави, сидящего рядом с ней... Он знал всю историю. Всю ту старую боль и предательство. Родри, при всей своей обаятельности, был пороховой бочкой, когда дело касалось защиты своих. Мордобой посреди благотворительного гала? Под хрустальными люстрами? Из-за нее? Легко! Особенно под шампанское.
Паника, холодная и реальная, сжала ее горло. Нужно было действовать. Сейчас.
Шатенка, вскакивая так резко, что стул грохнулся назад, все взгляды устремились на нее — Извините! Срочное дело! — Ее голос дрожал, она даже не пыталась скрывать панику. Она не смотрела ни на Хави, ни на Педри.
— Пабло Гави! Он... он потерял свою награду 'Золотой мальчик'! Ну, метафорически! Он где-то здесь, и ему срочно нужна помощь... чтобы не упасть в бассейн или что-то в этом роде! Я... я вернусь!
Она не стала ждать реакции. Развернулась и почти побежала прочь от стола, прочь от давящего взгляда Педри, от торжествующей улыбки Хави, от вопросительных возгласов "Какая награда?", "Какой бассейн?". Ей нужно было найти Пабло и Родриго сейчас же, до того, как они вернутся и Хави Симонс превратит этот вечер в катастрофу. Сердце бешено колотилось, а платье внезапно стало тесным и жарким. Вечер из веселого превратился в минное поле.
Жду ваших звезд, комментариев и вашего мнения !!!!!!!!!
Тгк: Мальборо пишет
( или marlborogonzalez )