Глава 28
Аврора
Дарио вернулся в Лас—Вегас.
Он здесь.
Даже не знаю, что сказать. Всё это так непонятно. Я не думала, что он и вправду когда—нибудь вернется.
Установив холст на мольберт, я смотрю в окно на сад, который разделяет мой дом и дом Фальконе. Я пристально вглядываюсь в пейзаж, не обращая внимание на ветки дерева, которое мешает видеть все.
Стараюсь не думать о том, что моя жизнь — сплошная катастрофа.
Мои глаза устремляются на дом Фальконе. Каждая деталь — кирпичик, каждое окошко — пробуждает во мне желание запечатлеть этот дом на холсте. В моих воспоминаниях он связан с самыми тёплыми моментами. Беру тюбик краски и добавляю немного на палитру, чтобы добиться идеального оттенка.
В его комнате не горит свет, хотя во всём доме освещение включено.
Вздыхаю, когда мысли не дают мне покоя.
Хочется укрыться от всего, что происходит, и убежать. В последнее время я стала очень эмоциональной, меня одолевают паника и беспокойство. Обычно я умею держать свои эмоции под контролем, но сейчас это мне не удаётся.
Это связано с Невио Фальконе — парень из соседнего дома, который с детства был мне очень дорог. Из—за него я сейчас чувствую себя так тревожно, а внутри всё переворачивается.
Удрученно отбрасываю кисть в сторону, не замечая, что она падает на пол, оставляя пятно краски. Сажусь на кровать и ложусь на спину, устремив взгляд на белоснежный потолок. Сразу же задаюсь вопросом: «Что со мной не так? Почему всё так сложно?»
Телефон непрерывно вибрирует рядом со мной, оповещая о сообщениях. Я сразу же беру его в руки, думая, что это сообщение от него.
Но нет.
Невио совсем не писал мне. Я даже не знаю, дома ли он сейчас или вообще где.
Киллиан: Прошу вас порадоваться за вашего талисмана, единственного и неповторимого! Я имею в виду себя. Арианна возвращается в город, и я не могу сдержать слёз, клянусь. Мне нужна ваша помощь, чтобы устроить самую громкую вечеринку в этом городе грехов в честь её возвращения!
Николо: Ты только подтвердил, что плачешь. Я это заскринил и распечаю, а потом повешу на стену.
Сайлас: Не горжусь тобой, Килл.
Мои губы расплываются в улыбке.
Киллиан: Пошли вы все. Это единственное, что вы прочли?
Аврора: Я тоже? Но я ведь ещё ничего не писала.
Киллиан: Уверен, что собиралась.
Так что насчёт вечеринки? Мне нужна помощь, чтобы сделать её незабываемой. Ведь мы живём в Лас—Вегасе, где возможно всё!
Николо: Я в деле. Всем нужно отвлечься.
Арианна сама тебе написала, что возвращается?
Киллиан: Естественно. Она не могла забыть меня, ведь я так неотразим.
Сайлас: Никто не согласится с этим.
Аврора: Мне стало обидно. Зачем она тебе написала, если у неё есть я?
Киллиан: Тихо, дети Сатаны. Тихо.
Николо и Сайлас решили остаться в городе на какое—то время, что, мягко говоря, не может не радовать. Киллиан тоже очень рад этому, ведь мы уже давно не собирались все вместе.
После произошедшего Киллиан старался утешить свою сестру. Однако, если быть откровенными, Карла не плакала, а скорее злилась из—за случившегося. Когда вернулся Николо, она немного расслабилась, хотя и старалась не показывать этого. Мы заметили её перемену в настроении, но Киллиан, кажется, нет.
Не представляю, что произойдёт, если Киллиан узнает о чувствах Ника к его младшей сестре.
Вздрагиваю и приподнимаюсь, услышав шум. Но затем расслабляюсь, когда моё окно открывается шире и я вижу, как Массимо перелезает через подоконник. Он выглядит совершенно невозмутимо, словно лазание по деревьям и проникновение в дома через окна — это для него обычное дело.
— Черт возьми, — качаю я головой. — Кажется, у вас, Фальконе, проблемы с дверями?
— Так интереснее, — произносит он, пожимая плечами и отряхивая одежду.
— И не у всех Фальконе проблемы с дверьми, — снова вздрагиваю, когда слышу мягкий голос Греты. Она стоит на пороге моей комнаты. — Некоторые всё же выбирают более безопасный способ зайти в дом.
Я была в полном замешательстве и смотрела на них обоих, задаваясь вопросом, как я могла не заметить, что Грета тоже здесь.
И ещё я была очень удивлена, потому что давно не видела Грету. Она часто проводила время на своём ранчо и редко бывала дома. Отчасти я понимала, почему она избегала находиться в своём доме. После начала войны между Каморрой и Фамильей она стала ещё более замкнутой.
К тому же её любовь к спасению и уходу за животными была ей на руку. Не все в семье Фальконе были рады собакам Греты, а то, что дядя Римо построил для неё ранчо, стало настоящим облегчением для Греты.
— Где сейчас Невио? — спрашивает Массимо, глядя на меня, а потом рассматривает мою комнату.
Как будто думает, что он может быть здесь.
Я нахмурилась, и меня постепенно охватывает беспокойство.
— Откуда мне знать, — медленно протягиваю слова. — Что случилось?
Встаю с кровати и с тревогой смотрю то на Массимо, то на Грету.
Кажется, она очень расстроена и утомлена. У Греты был бледный вид, глаза были красными, под ними виднелись небольшие синяки. Её тело слегка дрожало.
— Невио уехал, и мы не знаем, куда он отправился. Папа сказал, что он не взял с собой кольцо с датчиком слежения, — сказала Грета шёпотом, пристально глядя на меня. — Ты действительно не имеешь представления, где он может находиться?
У Невио нет определённого места, это известно даже мне.
Массимо и Алессио проводят с ним больше времени. Если Массимо обратился ко мне, это означает, что они уже рассмотрели все возможные варианты.
Если Невио не взял с собой этих двоих, это значит, что он хочет полностью сорваться. Чтобы никто не мог его остановить или контролировать. Невио хочет полностью дать волю своему внутреннему зверю.
Однако есть одно место, где ему захочется побыть в тишине.
— Квартира, — тихо произнесла я, сразу подумав о его месте. — Невио может быть там.
— Квартира? У Невио есть квартира? — удивлённо спрашивает Грета, подходя ко мне. — Почему он мне не рассказал?
— Похоже, ты не единственная, кто не любит делиться чем—то, — холодно сказал Массимо, глядя на свою кузину. — Можешь поехать со мной, Аврора?
Меня удивляет, что Массимо предлагает поехать.
Думала, что он потребует адрес и поедет один или с Алессио.
Я не обсуждала с Массимо и Алессио то, что происходит у меня с Невио, но они и так понимали, что происходит. Очевидно, что они относятся к этому с осторожностью и не вмешиваются, а лишь наблюдают со стороны.
— Не беспокойся, я скажу Фабиано, что ты решила навестить Карлотту, а я тебя отвезу, — киваю на его слова и направляюсь в гардеробную за сумкой.
— Мне нужно поговорить с Авророй наедине, — твёрдо говорит Грета своему кузену, не оставляя места для обсуждения.
Массимо задумчиво стучит пальцами по своим брюкам.
— Тема разговора, — от него это звучит не как вопрос.
Они оба выглядят уставшими, как будто их жизненные силы иссякли.
Мне необходимо встретиться с Невио. Как бы ни закончился наш последний разговор, я должна увидеть его сейчас же.
— Иди, поговори с Фабиано, — она качает головой и указывает на дверь. — Выходи только через дверь.
Прошло некоторое время, и Массимо, наконец, медленно кивнул и направился к двери.
— Если что, я буду ждать тебя на улице возле машины, Аврора, — и выходит, оставляя дверь открытой.
Нас с Гретой окружает тишина.
Мы смотрим друг на друга, и я уверена, что она, как и я, чувствует неловкость. Мы никогда не были подругами, всегда были просто знакомыми. Наши семьи дружат, поэтому нам приходилось здороваться при встрече. Мы всегда были вежливы друг с другом.
На этом все.
Мы никогда не разговаривали подолгу. У нас не было общих интересов.
Единственное приятное воспоминание, связанное с ней, относится к детству. Тогда, на четырнадцатилетие её и Невио, я подарила ей небольшую картину с изображением балерины.
— Как ты, чёрт возьми, попал в дом? — слышу я голос папы, в котором звучат нотки недоумения. — Только Грета заходила сюда через дверь.
Уверена, он обращается к Массимо.
— Рядом с вашим домом есть дерево, которое может послужить удобным способом для проникновения, — бесстрастно говорит Массимо.
Смех Давиде эхом разносится по всему дому, а затем слышен недовольный голос папы и ворчание.
— Леона, будь так любезна, дай мне чертов телефон или сама позвони садовнику. Нужно, чтобы он срубил это гребаное дерево сейчас же.
Не могу сдержаться и хихикаю.
Вижу, что Грета делает то же самое.
Голоса постепенно затихают, и снова наступает тишина.
— Буду честна, я не вижу никого другого рядом с Невио, только тебя, — мои глаза расширяются от удивления. — Массимо рассказал мне по пути сюда, что между тобой и Невио что—то происходит. Я очень рада за вас.
По телу пробегает дрожь.
— Ого, — я с трудом сглатываю, чтобы избавиться от кома в горле. — Это словно получить одобрение или даже благословение.
Грета едва заметно улыбается мне.
— Тебе не нужно ничье одобрение. Вся моя семья обожает тебя и будет очень рада, когда вы расскажете о ваших отношениях.
Поднимаю руку, чтобы остановить её слова, и это выглядит немного нервно. Я мысленно ругаю себя за это.
— Мы не встречаемся. У нас нет серьёзных отношений, — мы с ним это не обсуждали.
Черт.
Чувствую себя дурой.
— Правда? — говорит Грета задумчиво. — Весь этот год, когда я ездила на ранчо всего на несколько дней, Невио звонил мне, чтобы я не забывала о нём. Ты думаешь, мы обсуждали погоду или моих животных? Нет. Сначала это были лишь короткие разговоры, но потом всё больше и больше он говорил о тебе. О твоих картинах и о том, что какая—то женщина в Италии продвигает их, устраивает целые выставки. Он даже ворчал, что ты пропадаешь со своими друзьями.
Приоткрываю рот, но от шока не могу вымолвить ни слова.
Я словно оцепенела.
Прямолинейность Греты сейчас будто меня закапывает.
— Поначалу я не придавала этому значения, — пожимает она плечами. — Но сегодня, когда Массимо рассказал мне о вас, всё стало ясно. Невио говорил о тебе в тех разговорах, и это словно вернуло меня в детство. Он точно так же говорил о тебе тогда. В своей манере, конечно же. Но потом он перестал, наверное, потому что не хотел связывать свою тёмную сторону с тобой. Невио и меня не хочет подпускать слишком близко, думает, что это может меня запятнать.
Моё лицо исказилось.
— Это полный бред.
— Скажи, — сказала Грета с участием. — Невио такой, какой он есть. Он не сдерживается только с папой, дядями, Фабиано, Массимо и Алессио. С другими он более сдержан. Невио не любит, когда его контролируют, но всё же пытается контролировать себя в нашем присутствии. Хотя у него это и не очень хорошо получается. Он не понимает, что мы примем его любым.
В сердце появляется боль. Оно сжимается, и мне кажется, что всё внутри меня тоже сжимается. Хочется присесть, но мои ноги словно налились свинцом, и мне приходится стоять на месте.
Мне нужно к Невио.
Сейчас же.
Иду к двери, но Грета преграждает мне путь.
— Я хотела поговорить с тобой не об этом, — она берёт меня за руку, и я чувствую лёгкое покалывание в ладони. Грета никогда так не делала. — Я кое—что сказала ему. Из—за этого Невио уехал.
— Хочешь переехать на ранчо? — первое, что приходит в голову.
Грета тихо смеется.
— Вы оба одинаковые, — качает она с улыбкой головой, а затем на её лице появляется благоговение. — Мы с Амо любим друг друга.
О, черт.
— Правда? — я чуть ли не визжу от радости и крепко обнимаю её.
И она отвечает на объятия.
— Ты единственная, кого эта новость так обрадовала, — с лёгкой грустью прошептала Грета, прижимаясь ко мне. — Я забываю, что вы с ним родственники.
— Я правда рада.
— А моя семья, мягко говоря, не очень, — говорит она, отводя взгляд. — Я просто хотела, чтобы ты понимала, что Невио сейчас в бешенстве. Знаю, он никогда не обидит близких людей, но всё же я хотела, чтобы ты знала о его злости.
— Ты поедешь с нами?
Грета выглядит ещё более поникшей.
— Мне лучше вернуться на ранчо.
***
— Уверена, что хочешь пойти одна? — спрашивает Массимо, когда мы останавливаемся у ярко освещённого высотного здания.
— Да.
Мне не важно, что мы можем друг друга раздражать и ссориться. Мне нужно увидеть его и почувствовать его рядом. Я хочу понять, как он себя чувствует, ведь я знаю, насколько он привязан к Грете.
Я уже собирался выйти из машины, как Массимо меня останавливает.
— Часть меня хочет предостеречь тебя и посоветовать держаться от него подальше. Но другая часть в какой—то степени довольна, что вы стали ближе друг к другу.
— Как трогательно, — мои слова насмешливы, а уголки губ приподнимаются.
Отмахивается от слов Массимо, но все же усмехнулся.
— Если что, звони.
Киваю и почти выпрыгиваю из машины.
Затем я спешу к входу здания и чуть не сталкиваюсь с прохожим. Единственное, что я успела заметить — это то, что у него были светлые волосы. В главном холле меня встречают те же люди в официальной одежде. Они смотрят на меня, рассматривают. Сотрудник, который видел меня здесь тогда, сразу узнаёт меня и провожает к лифту, нажимая на кнопку нужного этажа.
Всё время в лифте я чувствую себя напряженно. Мои мысли и разум сейчас работают особенно активно.
Мне нужно найти способ успокоить Невио, независимо от того, в каком состоянии он находится.
Когда двери лифта открываются, в нос ударяет запах сигарет и алкоголя, но это не главное, что заостряет мое внимание. Чувствую и вижу кровь, которая покрывает пол от лифта до двери спальни. Всё это похоже на сцену из фильма ужасов, и если бы это был фильм, зрители кричали бы: «Не ходи туда! Беги!»
И я всё равно иду, медленно, но уверенно.
Я бы никогда не убежала от Невио.
Толкаю дверь, которая и так была немного приоткрыта. Она распахнулась, и в комнату хлынул ещё более сильный запах.
В некоторых местах на стенах и на полу была кровь. Тумба, которая раньше стояла у кровати, была сломана, а её ящики валялись у другой стены — покоцанные и разбитые. Подушки на диване были разорваны, а синтепон рассыпался по всему полу. В таком же состоянии были и подушки на кровати.
А он сидит на полу, прислонившись к панорамному окну. В его пустых глазах нет ни выражения, ни понимания. В них только безразличие. Всё его тело покрыто кровью — от головы до ног. Но меня это не страшит.
Невио смотрит на меня, как опасный зверь, следя за каждым моим тихим и осторожным шагом, который приближает меня к нему.
Его глаза такие темные. Черные.
В комнате лишь тусклый лунный свет.
— Боишься?
Его голос звучит хрипло, насмешливо и язвительно.
Невио слегка приподнимает голову и наклоняет её вбок, как будто пытаясь оценить моё состояние.
— Тебя? — подхожу к нему ближе. — Никогда.
Пусть только попробует сказать что—то об этом слове.
— Стоило бы.
Мои губы сжимаются, когда он зажмуривается, обхватывает голову руками, а потом начинает сильно тереть глаза.
Мне грустно и больно за него. Я убеждена, что он покинул дом, чтобы защитить всех. Чтобы никому не навредить. Он бы никогда никому из нас не причинил вреда.
Присаживаюсь на корточки напротив него, а затем медленно отвожу его руки в сторону. Они оставляют кровавые следы на моих руках, но мне всё равно.
Я крепко сжимаю их, чтобы он точно почувствовал, что я рядом.
— Выглядишь дерьмово, — стараюсь разрядить обстановку, шутливо говоря. — Да и пахнешь так же.
Мои пальцы касаются его щеки, и это, кажется, возвращает его к реальности. Невио моргает, и в его взгляде появляется узнавание. Мы смотрим друг на друга несколько минут, и я готова сидеть так сколько угодно, чтобы он точно осознал, что я здесь.
— Давай тебя отмоем, — шепчу я.
Невио сразу же подчиняется и идёт за мной, когда я веду нас в ванную комнату.
Как только мы оказываемся там, я смотрю на ванну, но потом понимаю: если наберу воду, она сразу станет кровавой. Поэтому я веду Невио к душу.
Медленно снимаю с Невио одежду, потому что в некоторых местах она присохла к коже из—за крови. Невио стоит неподвижно и наблюдает за мной. Провожу рукой по его груди, а затем осматриваю всё тело, чтобы убедиться, что у него нет ран. К счастью, их нет. Подталкиваю его в душ, включаю воду и настраиваю температуру — вода должна быть тёплой, но не горячей.
Вода, попадая на него, сразу окрашивается в красный цвет. Невио прислоняется к стене, его вид по—прежнему угрожающий, но теперь в его глазах появляется вожделение. Он наблюдает, как я снимаю футболку, затем спортивные штаны и бросаю их на пол, как и остальную одежду.
Я нежно мою его, намыливая руки гелем, и провожу ладонями по его твёрдой груди, поднимаясь к плечам. Мы стоим друг напротив друга под струями воды, не говоря ни слова.
Наши взгляды встречаются.
Не хочу думать ни о чём, кроме того, что происходит здесь и сейчас.
Сейчас здесь только он и я.
Невио яростно прикасается своими губами к моим, полностью контролируя ситуацию. Затем он меняет нас местами, прижимая меня к стене. Его рука ложится на стену, заключая меня в своеобразную клетку, из которой мне не хочется вырваться.
Я тону в его истинной природе, в его прикосновениях, которые дают мне опору и заставляют меня держаться за него и никогда не отпускать.
Он стонет мне в рот, его язык проникает внутрь и сплетается с моим языком. Его поцелуи дикие и неистовые: он то прикусывает мои губы, то ведёт борьбу с моим языком, то обхватывает руками мои бёдра и притягивает меня к себе ближе. Кажется, он хочет полностью поглотить меня.
Его движения кажутся отчаянными.
От его поцелуев у меня кружится голова, я чувствую себя опьяненной. Все мысли исчезают, и всё внутри меня хочет большего, хочет испытать больше.
Его губы оставляют мои и начинают целовать мою шею, слегка покусывая и посасывая кожу. Очевидно, он хочет оставить на ней следы. Сильные руки приподнимают меня, и мне остаётся только обхватить ногами его талию, а руками — его шею.
— Может быть, сейчас не лучшее время? — на сантиметр отстранюсь.
— Ты нужна мне.
Он снова целует меня, обхватывая пальцами мой подбородок и углубляя поцелуй. Кажется, что он хочет забрать у меня душу. А потом он опускается и обводит языком мой заострённый сосок, а затем слегка прикусывает его. Я выгибаюсь от удовольствия. Мои нервы напряжены, а тело словно пронизывают тысячи иголок.
Мне так не хочется, чтобы это заканчивалось.
Но всё же он отрывает свои губы от меня.
Наши лбы соприкасаются, и Невио испускает долгий, напряжённый вздох, который смешивается с моим дрожащим дыханием.
— Даже не думай, что сможешь бросить меня и уйти, — произносит он, проводя пальцами по моим волосам, щеке и задерживаясь на губах. — Ты никогда не уйдёшь.
Затем он опускает руку между нами вниз, и я задыхаюсь. Мои бёдра дёрнулись, когда он медленно и твердо начал водить пальцами по моему клитору, стимулируя его. Моя голова откинулась назад, и я ударилась о кафель, но мне было всё равно на боль. Я оказалась в плену мучительных волн удовольствия.
Его глаза такие же тёмные, но они горят огнём.
Невио проводит пальцами по моим складкам, а я закатываю глаза от наслаждения. Он знает, как доставить мне наслаждение, словно знает моё тело лучше, чем я сама.
— Ты не оставишь меня, — два пальца скользят в меня, и вонзаю ногти ему в плечи, отчего Невио шипит. — Ты моя?
На мгновение я чувствую себя растерянной, но когда Невио начинает двигаться медленнее, я издаю разочарованный стон.
— Не слышу нужных слов.
Ритм становится медленным и нежным, и мне это так не нравится.
Мне нужны его грубые прикосновения.
— Да, — мой голос такой дрожащий и тихий.
— Не то, — он убирает руку от меня, и я притягиваю его к себе за шею ближе. — Ну же.
— Я твоя.
В его взгляде появляется собственничество, и одним движением он проникает в меня. От сильного толчка я испытываю оргазм, чувствуя, как пульсирует мой клитор. Боль смешивается с невероятным удовольствием, и мне приходится крепче держаться за его плечи, чтобы не упасть.
Меня охватывает дрожь, которая сотрясает всё моё тело.
Его взгляд настолько завораживает, что я словно впадаю в транс. В его глазах бушует целый водоворот эмоций, и кажется, что он выпускает на свободу того внутреннего зверя, который в нём таится.
Невио завладел всем моим вниманием.
Я ни на кого не смотрю так, как на него. Я ни к кому не испытываю таких чувств, как к нему.
Раньше, больше года назад, я старалась забыть его. Я пыталась не смотреть на него и не думать о нём. Но теперь это невозможно. Мне физически больно не видеть его и не быть рядом с ним.
— Моя, — он ускоряется и мне кажется, что я не могу этого выдержать. — Чертовски моя, — толчок.
Невио пристально смотрит на меня, совершая резкие толчки. С моих губ срываются стоны, похожие на всхлипы, и его взгляд останавливается на моём рте. В его глазах я вижу животную потребность.
Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что мне необходимо дышать. Это делают все люди, которые не хотят расстаться с жизнью. Кажется, я не могу нормально функционировать. Настолько сосредоточена на своих ощущениях, что не замечаю ничего вокруг.
— Ты такая чертовски тугая, что душишь меня, — слышу его хриплый голос.
Невио приближается ко мне и жадно прижимается своими губами к моим.
Этот человек сводит меня с ума.
Он сжимает мою челюсть и наклоняет голову, чтобы ему было удобнее целовать меня.
Непередаваемые ощущения, когда он входит в меня и покидает моё тело. Мои внутренние мышцы сжимаются, когда Невио отстраняется, а затем расслабляются, чтобы снова сжаться, когда он проникает в меня. Моя спина скользит вверх и вниз по стене с каждым толчком.
Наши стоны разносятся по ванной комнате эхом.
— Ты даже не догадываешься, что я чувствую, когда вижу, как ты наслаждаешься.
— Быстрее, — мой тон звучит требовательно.
— Быстрее? — его ухмылка была настолько довольной и самодовольной, что это казалось несправедливым. — Моя девочка всегда получает желаемое.
Невио теряет контроль над собой.
С каждым его движением я едва могу дышать. Он кусает меня за плечо и рычит, как зверь. Моё тело охватывает жар, а разум будто покидает меня. Невио чередует быстрые и резкие движения с глубокими и мощными, которые проникают в самую глубину меня.
Перед глазами вспыхивают звёзды, и на мгновение я теряю сознание от того, что мои мышцы сжимаются вокруг его члена. Я кричу, моё тело сотрясается от неконтролируемой дрожи. Все ощущения обрушиваются на меня одновременно.
Мышцы его спины напрягаются под моими ногами, а мои внутренние стенки покрывает тёплая жидкость. Он издаёт стон, похожий больше на рычание, и снова кусает моё плечо.
Кладу голову на изгиб его шеи и плеча. Наши дыхания громкие и тяжёлые, как будто мы задыхаемся. И это действительно так.
Невио выходит из меня, и я ощущаю потерю и пустоту. Он помогает мне встать на дрожащие ноги, а когда они не могут меня удержать, он обхватывает мои бёдра, чтобы поддержать меня.
Он подставляет голову под сильную струю воды, а затем откидывает её назад, чтобы волосы не мешали.
От вида его мускулов моя дрожь усиливается. Татуировки, украшающие его руки и грудь, делают его ещё более сексуальным. Особенно мне нравится татуировка на его груди, изображающая падшего ангела. Она небольшая, но выглядит мрачно и так изящно выполнена. Я уверена, что её делал Нино.
И надпись возле татуировки Каморра, которая, несмотря на свои небольшие размеры, выглядит очень чётко.
Умение терпеть боль — настоящее оружие.
Спустя некоторое время мы лежали рядом на белоснежных простынях. Мы были обнажены, но прикрыты простынёй. Разорванные подушки валялись на полу, брошенные им. Мы смотрели друг на друга, изучая.
— Решил здесь всё поменять? — с улыбкой спрашиваю я, указывая на тумбу, диван и испачканные стены. — Теперь, пожалуй, не помешает ремонт.
— Я уже договорился с одной талантливой художницей, которая украсит стены своими работами. Она очень известная, представляешь?
Его голос такой довольный, как и весь его вид, но ещё и игривый.
— Хм, — обиженно надуваю губы. — Известная художница?
— Да, — медленно произносит Невио с ухмылкой и приближается ко мне. — Очень соблазнительная.
Мои глаза закрывались от нежного прикосновения его пальцев к моей щеке. Это прикосновение было почти неощутимым, как будто он боялся причинить мне боль этими касанием.
— Поговорим? — провожу пальцем по линиям его татуировок.
Невио тяжело вздыхает и ложится на спину, подкладывая руку под голову.
Его настроение мгновенно меняется: от игривого до напряжённого.
— Это не так уж и плохо, если Грета будет с Амо, — говорю я тихо, кладя руку на его грудь. — Я уверена, он будет её любить.
— Она не будет с нами.
Его лицо стало бесстрастным, но в глазах я вижу борьбу и гнев.
— Да, это так, но вы будете видеться, — я стараюсь говорить спокойно. — Это всё равно когда—нибудь произошло бы. Ты не думал об этом? У Греты мог бы появиться кто—то другой, неважно, и ей пришлось бы уйти от вас.
— Грета всё равно осталась бы в Лас—Вегасе, рядом с нами. Здесь она в безопасности, со своей семьёй. Она никогда бы не уехала туда и не связала свою жизнь с той семьёй. Это просто отвратительно — представлять её рядом с ублюдком Витиелло.
Нежно провожу пальцами по его коже.
— Не говори так.
Он так сильно стискивает зубы, что я начинаю опасаться за него.
— Необязательно испытывать радость от того, что они любят друг друга. Но ты должен это принять. Если ты попытаешься вмешаться, то разобьёшь сердце Грете и потеряешь её навсегда.
— Она не может переехать в Нью—Йорк. Это слишком опасно. У нас напряжённые отношения с Нарядом и Канадой, и я не смогу быть рядом, чтобы защитить её. Мне нужно, чтобы она была в безопасности. Я не могу без неё.
Моё сердце бьётся так громко, что мне требуется время, чтобы собраться с мыслями.
— Знаю, — говорю я и, положив ладонь на щёку Невио, поворачиваю его лицо к себе. — Грета всегда будет с тобой, — нежно глажу кожу на его груди в том месте, где бьётся сердце. — Здесь. Вы будете видеться, и ты её не потеряешь. Амо сможет защитить Грету, и она будет в полной безопасности.
Я не была близко знакома с Амо, но я знаю других членов его семьи. Марселла — сильная, яростная и добрая девушка, которая очень предана своей семье. Валерио — весёлый, озорной и свободный в общение. Тётя Ария — нежная, светлая и заботливая.
Наблюдая за их семейными отношениями когда—то, я понимаю, что Амо, вероятно, во многом похож на своих близких. В семье Витиелло царит преданность и взаимопонимание.
Грета будет счастлива.
Обнимаю его, и моё лицо оказывается у него на груди. Его сильная рука ложится мне на поясницу и Невио зарывается носом в мои волосы, тяжело выдыхая.
— Просто подумай об этом, — шепчу я.
Отодвигаюсь, чтобы сесть, и смотрю на свою одежду, которая лежит на полу, потому что после душа мне некуда было её положить.
Мои плечи и спину осыпают томные поцелуи, и я вздрагиваю, по коже пробегают мурашки.
— Хочешь сбежать? — это утверждение, а не вопрос.
В его голосе я чувствую неодобрение.
— Остаться?
Ему требуется целых десять секунд для ответа, и да, я посчитала.
— Я же сказал, что ты не уйдешь от меня. Мне это не понравится, если ты не останешься.
Мои губы невольно приподнимаются, и я вижу перед собой его лицо с улыбкой. Она кажется такой искренней.
— Может быть, всё—таки уйти? — говорю я беззаботно и непринуждённо.
— Ты невыносима.
— Беру с тебя приме...
Мои слова замирают, когда Невио затыкает меня своими губами. Этот поцелуй был таким же диким, как и он сам, и таким же разрушительным. Теряюсь в его губах и с такой же дикой энергией целую его в ответ.
Он приподнимает мой подбородок, чтобы углубить поцелуй. Его пальцы скользят по простыне, и он опускает её. Прижимаюсь к нему, тянусь к его взъерошенным волосам, и он стонет мне в рот.
Я пьянею от его вкуса, запаха и прикосновений. От его дыхания и ощущения его сильных мышц под моими руками.
— Знаешь, — Невио прикусывает мочку моего уха, и я не могу сдержать стон. — Мне так нравится видеть тебя такой возбуждённой и знать, что ты чертовски моя.
— Собственник.
— Не буду отрицать.
— Ревнивец, — вспоминаю нашу последнюю ссору и надеюсь, что больше таких не будет.
Невио прищурился.
— Стопроцентный. Не могу выбросить из головы...
Прикладываю палец к его губам. Затем провожу пальцами по его острой челюсти, останавливаюсь на нижней губе.
— Это прошлое. Сейчас здесь я и ты.
— Только я?
— Только ты.
Невио прижимает меня к кровати, зарывается лицом мне в шею и обнимает за талию. Мы обнимаемся так, словно всегда делали это.
Это так приятно.
— Я серьёзно насчёт того, чтобы ты что—нибудь сделала со стенами. Хочу посмотреть, как ты рисуешь.
— За этим неинтересно наблюдать, — впервые слышу, что мой голос звучит неуверенно.
— Думаю, ты ошибаешься, — Невио проводит рукой по моей коже, поглаживая. — Почему именно рисование?
— Сесилия научила меня в детстве. Она хотела, чтобы мы не просто бегали по её территории и ломали всё вокруг, а чтобы мы занимались чем—то полезным.
— Ты её любишь, да?
— Да, очень люблю. Она заменила мне родную бабушку. Сесилия была со мной, многому меня учила. Я благодарна ей за то, что она привила мне любовь к искусству.
— И к цветам.
Хихикаю, чувствуя себя такой расслабленной.
— Да, ты должен побывать в её оранжерее — это волшебное место. И мастерская — там большинство моих картин.
— Помню, как в детстве ты постоянно звала нас туда. Сейчас я почти жалею, что отказывался.
— И почему ты отказывался?
Фальконе хмыкает и поднимает голову, встречаясь со мной взглядом.
— Ты постоянно была со своими друзьями—идиотами в любом месте. Если бы я был в том доме, ты бы все равно была с ними.
— Обижался на меня тогда? — он фыркнул в ответ на мой вопрос. — Признай, что ты хотел моего внимания.
— Мечтай.
Невио целует меня в шею, а затем наши губы сливаются в медленном и чувственном поцелуе, от которого моё сердце начинает биться быстрее.
Целоваться с ним просто, вне секса — это так интимно и приятно.
— Так, картины — это твоя любовь, — задумчиво произнёс он, немного отстраняясь. — Это я и так знал. А что ещё?
— Раньше пробовала работать с глиной, но у меня не очень хорошо получалось. Игра на пианино не приносит такого расслабления, как рисование. А что нравится тебе? Конечно, не считая пыток над людьми и всего подобного.
— Каморра забирает всё моё время, — пожимает плечами Невио. — Отец никогда не принуждал меня учиться у него, это исключительно моё желание. Мне необходимо стать достойным, чтобы в будущем быть сильным Капо. Изучать поведение каждого врага или просто незнакомых людей, их привычки, реакции и характеры. Тренировать тело, чтобы преодолевать любые трудности и не чувствовать физической боли.
— Ты будешь сильным Капо, — говорю я уверенно.
— Я не должен разочаровать отца. Ему приходилось идти к своему месту через кровь и боль. До сих пор в Каморре говорят, что это были самые жестокие времена. Однако он смог преодолеть все и сейчас мы здесь.
— Моя любовь к картинам теперь кажется незначительной.
На губах Невио появляется ухмылка и ущипнул меня за бок. Я поморщилась и шлёпнула его по груди в ответ.
— Ты знал, что твоё имя переводится с латинского как «снег»? — качаю головой и провожу руками по его плечам.
— Разве это не по—сталкеровски — искать значение имени?
Черт.
Я сделала это, когда была ещё ребёнком.
— Не говори ничего, — пробормотала я ему и пытаюсь отстраниться, но Невио хватает меня за руки и притягивает к себе.
— Одержима мной, да? Признайся.
— Мечтай, — произношу я, повторяя его слова.
Невио кладёт два пальца мне под подбородок. Его прикосновение грубое, но в то же время нежное.
То, что нужно.
Мои глаза закрываются, и я целую его, перебирая пальцами его волосы на затылке. Наше дыхание смешивается в одно. Его руки приподнимают меня, и я оказываюсь сверху на нём. Это вызывает у меня стон.
Он целует меня в изгиб челюсти, в уголок губ и сами губы.
Кусает.
Пирует.
Пожирает их.
Моё тело охвачено пламенем, и причина этого не только в том, что я получаю удовольствие от происходящего. Всё дело в том, кто доставляет мне это удовольствие.
Резкий стук в дверь заставляет вздрогнуть, и Невио отрывает свои губы от моих с животным рычанием.
— Кто бы это ни был, убирайся, иначе можешь потерять конечности.
— Они мне ещё пригодятся, — слышится голос Массимо с насмешкой.
— Отвали.
— Я знаю, Невио, что Аврора с тобой, — говорит Римо по ту сторону двери, и мои глаза расширяются.
Твою мать.
Черт.
Черт возьми.
— Через минуту вы оба должны быть одеты с иголочки. Начинаю отсчёт, сын.
Отталкиваю его и едва не падаю на пол. Быстро надеваю свою одежду и попутно бросаю его вещи на кровать. Он даже не обращает внимания на то, что его футболка летит ему прямо в лицо, а просто откидывается головой на простыни и устало вздыхает.
Самая ужасная ситуация из всех.
Если Массимо рассказал Римо о том, что я и Невио здесь вдвоём, то я сделаю всё возможное, чтобы он и Карлотта не оставались наедине неделю... месяц.
Нет.
Год.
Это идеальный план. Я буду следовать за ней повсюду, как гребаная тень.
Когда мы наконец оделись, я поняла, что в комнате не было зеркала. Поэтому мой внешний вид оставлял желать лучшего. Об этом свидетельствовала довольная ухмылка Невио, когда он посмотрел на меня.
Мы вышли из комнаты, и тут же на нас обратили внимание Массимо и дядя Римо. Массимо насмешливо качал головой, а Римо старался скрыть свои эмоции, но уголок его губ был слегка приподнят.
Уверена, они наслаждаются происходящим.
— Хорошо, что я попросил Фабиано искать тебя в другом месте, а не здесь, правда? — Римо касается пальцами переносицы и смотрит на сына. — Нам нужно поговорить, поехали домой.
— Аврора поедет с нами.
— Аврора поедет с Массимо. Фабиано уверен, что она у Карлотты, — взгляд дяди становится мягче, когда он смотрит на меня. — Идите.
Невио всем своим видом демонстрирует недовольство и хочет что—то сказать, но Римо останавливает его, поднимая руку. Их взгляды встречаются, и они смотрят друг на друга очень напряжённо и пристально.
— Нам нужно поговорить, Невио, — повторяет ещё раз эти слова, но четче.
Либо обо мне и нём.
Либо о том, что Невио уехал.
Либо о Грете.
Грета.
Ей и Амо предстоит пройти через трудности, чтобы быть вместе. Я не знаю, насколько сильны их чувства друг к другу, но думаю, что все испытания стоят того, чтобы они были вместе и были счастливы.
— Я хочу прогуляться и подышать свежим воздухом, — сказала я Массимо, когда мы уже ехали по улицам в машине.
Оставлять Невио совершенно не хотелось, но пришлось.
— Опусти стекло и дыши.
— Издеваешься? Или торопишься к Карлотте?
Он нахмурился, но снова стал бесстрастным.
— Пожалуйста, останови машину. Мы в центре города, здесь много людей, и это безопасное место. Я немного пройдусь, а затем вызову такси и спокойно доеду до Карлотты. Обещаю.
— Нет.
— Массимо.
— Нет.
— Мне хочется прогуляться по городу. Давненько я этого не делала.
Массимо бросает на меня взгляд, но всё же останавливает машину и открывает замки. Он смотрит на меня, изучая и анализируя, как обычно. Кажется, он не проявляет эмоций, как настоящий робот.
— Ненадолго, — его голос звучит сурово.
— Да.
— Ты мне позвонишь, когда захочешь поехать к Карлотте. Я буду ждать тебя здесь в машине.
— Это не обязательно.
— Ты позвонишь.
Тяжело выдыхаю, качая головой.
— Хорошо.
Их опека раздражает.
— Я буду жалеть об этом, — вздыхает Массимо.
— Нет, обещаю. Я скоро.
Рада, что оставила дома браслет с датчиком слежения. Карлотта вернула его мне недавно.
Иду по улицам этого шумного и любимого города. Вокруг меня сияют яркие огни вывесок и подсветок зданий. Люди вокруг меня беззаботные и радостные. Многие из них одеты в карнавальные костюмы. В некоторых местах играет музыка, и можно увидеть танцующие пары.
Все веселятся.
Я обожаю Лас—Вегас.
Здесь так много ярких цветов. Это место настолько прекрасно, что хочется остановиться, поставить мольберт с холстом прямо на тротуаре и приступить к рисованию.
Город, который никогда не спит.
Смотрю на фонтан Белладжио, который, как всегда, работает, и люди наблюдают за представлением. Мой взгляд привлекает уменьшенная копия Эйфелевой башни, сияющая огнями. Смотрю на большое колесо обозрения, кабинки которого, я уверена, заполнены людьми, желающими насладиться захватывающим видом с высоты.
Вздыхаю, глубоко дыша.
Черт. Ужасный запах из киоска с едой неподалёку.
И там все равно очередь. Люди, берегите свой организм. Сходите лучше в ресторан за...
— Привет, — я застываю.
Поворачиваюсь и вижу рядом Дарио.
Неужели это он?
Едва сдерживаюсь, чтобы не ущипнуть себя.
— Скучала по мне?
— Что? — мой голос дрогнул.
— Ты слышала то, что я сказал.
Вздрогнула от его строгого тона.
Дарио изменился.
Глаза всё так же сияют, но лицо выглядит пустым.
— Мне нужно идти, — с этими словами я разворачиваюсь.
Массимо попросил меня позвонить ему, когда я захочу отправиться к Карлотте. Мне нужно к ней. Машина припаркована недалеко отсюда, и если я побегу, то доберусь до неё за пять минут. Но разве не будет странно бежать? Это может показаться, будто я увидела монстра и в страхе убегаю.
Иду спокойно, с высоко поднятой головой.
Хочу достать телефон из кармана, но меня останавливают и разворачивают обратно.
Снова сталкиваюсь с этими голубыми глазами.
— Нечего сказать больше? — его пальцы сжимают мое запястье. — Совсем ничего?
— Я...
— Да? — в глазах я вижу обиду.
Это сжирает меня, заставляет дрожать.
Когда я молчу, он поджимает губы. Я чувствую ком в горле и теряюсь в своих мыслях.
— Мне есть что сказать, раз ты молчишь, — говорит Дарио и делает шаг назад. — Ты игнорировала каждое моё сообщение, хорошо. Сейчас я смирился с этим. Ты отправила меня в Лос—Анджелес, хорошо. Я и с этим смирился, потому что жизнь там оказалась не так плоха. Отправила мою сестру в Италию. И я с этим смирился, потому что понимал, что Арианна там счастлива. Но тебе нечего сказать? Ты так легко вычеркнула меня из своей жизни?
— Нет! Мне было тяжело, но всё, что я сделала, было правильным решением.
— Правильное решение? — его губы скривились. — Для меня оно таковым не было. Мы опустим то, что было между нами. Еще я считал тебя своим другом, единственным в этом гребаном городе. Кроме сестры и тебя, у меня никого не было. Когда ты отправила её в Италию, мы разделились с ней. Я уехал в Лос—Анджелес с матерью, но чувствовал себя чертовски одиноким.
— Я думала, ты будешь счастлив там, — моё тело дрожит так сильно.
— Это решение было правильным для тебя, а не для меня. Если бы ты действительно хотела, чтобы я был счастлив, то не отправляла бы меня в Лос—Анджелес, а позволила бы поехать с сестрой.
— Это не сработало бы! — говорю я с отчаянием в голосе. — Ты солдат Каморры, не забывай об этом. Я выбрала самый лучший путь, чтобы защитить вас всех от твоего отца. Не только тебя и Арианну, но и твою мать, — и я толкаю его в грудь, чтобы он понял мои слова. — В Италию тебе бы не разрешили находится, а вот твоей сестре — да. Она хотела быть там и я сделала это. Я сделала так, чтобы твоя мама была рядом с тобой, а не с этим ублюдком Марио.
— Я мог остаться здесь. С ней, — тихо произносит он. — С тоб...
Подхожу к нему и прикрываю его губы ладонью, чувствуя, как ток пробегает по моей коже.
— Не заканчивай.
Мои глаза слезятся.
Какого черта они слезятся?
Уже второй раз за несколько лет. Первый раз это случилось, когда Карлотта рассказала мне об Алессио, а теперь — снова.
— Нужно было поставить точку в том, что было между нами.
Дарио мягко убирает мою руку, заключив её в свою ладонь.
— И ты сделала это так.
— Я знала, что ничто не закончится, пока мы рядом с друг другом. Да, я сделала это так.
Люди вокруг нас взволнованно вздыхают, когда музыка, сопровождающая представление, меняется, и фонтан начинает поднимать вверх высокий столб воды. Капли попадают на нас, и мы вздрагиваем от прикосновения холодной воды к нашей коже.
Но мы продолжаем смотреть друг на друга.
В его взгляде я вижу обиду и грусть, которые вызывают у меня щемящее чувство в сердце.
Мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя плохо в Лос—Анджелесе. Однако, похоже, что все его достижения в этом городе были просто попыткой не чувствовать себя одиноким.
— Аврора, нам пора к Карлотте.
Я с силой отдёргиваю руку и поворачиваюсь к Массимо, который как раз подходит.
— Ди Лауро, — приветствует он его.
При этом Массимо смотрит на его руку, которая всё ещё находится между нами.
— Фальконе, — кивает Дарио, даже не взглянув на него.
Быстро отхожу от него, цепляюсь за Массимо, и он сразу же берет меня за руку и ведёт прочь. Моё тело продолжает дрожать, а сердце бьётся как сумасшедшее. Все мои эмоции стремятся вырваться наружу. В глазах щиплет, и они становятся мутными, но я сдерживаю слёзы.
Ты не будешь плакать, Аврора.
Ты думала, что он будет счастлив там.
— Что ты с ним делала? — впервые слышу, что голос Массимо звучит сурово.
Даже мои губы дрожат.
Кладу руку на шею, чувствуя, как она болит почему—то, но заставляю себя говорить.
— Его давно не было в городе, — черт, мне трудно дышать. — Мы друзья.
— Он не смотрел на тебя как на друга.
— Почему ты так думаешь?
— Невио смотрит на тебя так же.
Невио.
Я задыхаюсь. Мне словно что—то перекрывает воздух, и сильнее хватаюсь за Массимо, боясь упасть на землю.