Глава 27
Аврора
Джоанна бесстрастно смотрит на меня, в то время как эти трое наблюдают за ней, очевидно ожидая, что она будет протестовать. Нечестивая троица хотят, чтобы она устроила истерику, кричала и плакала, но она только пожимает плечами, словно признавая своё поражение.
Единственное, за что её можно уважать — это то, что она не показывает своих истинных эмоций. Джоанна была достойным противником, но она не учла силу этих людей и возможность их вмешательства.
Мне горько от того, что её падение произошло не из—за моих слов и действий, а из—за вмешательства Невио.
Фальконе переводит взгляд своих темных глаз на меня с обещанием продолжить наш вчерашнего разговор.
И от этого нелегче.
Сегодня я чувствую себя не в своей тарелке. Я раздражительна и полна тревоги.
— Джоанна, пора, — обращается к ней мужчина, с тревогой глядя на Фальконе, которые окружили Джоанну.
Невио отходит в сторону и приближается ко мне с таким самодовольством, что можно позавидовать.
— Мы поздравляем вашу дочь с таким важным событием, — с легкостью в голосе говорит Невио, непринуждённо засовывая руки в карманы брюк.
Уверена, что он сдерживается от того, чтобы не схватить меня и не унести отсюда.
Мужчина средних лет медленно кивает.
У него волосы того же тёмно—каштанового оттенка, что и у его дочери. Его взгляд, полный нервозности и мрачных эмоций, был направлен на неё. Он протянул ей руку, приглашая войти в дом и уводя Джоанну от нас.
Когда они входят в дом, Алессио устало вздыхает, расслабляет галстук и кладёт руку на плечо Массимо.
Они обмениваются взглядами, словно могут общаться без слов.
Алессио и Карлотта были просто друзьями. Они испытывали друг к другу только дружеские чувства. Надеюсь, отношения братьев из-за всего не испортятся.
Массимо кивнул ему, как будто они обсуждали что-то важное, и похлопал Алессио по плечу. Затем он направился к дому, оставив нас.
— Куда он? — спрашиваю я, наблюдая, как Массимо входит в дом.
— Ему и Карлотте нужно серьёзно поговорить, и это давно пора было сделать, — говорит Алессио, проводя рукой по волосам, от чего его причёска становится ещё более растрёпанной. — Возможно, после этого разговора что—то изменится в их отношениях, и они наконец сдвинутся с мёртвой точки. И всё это благодаря мне, — добавляет он с озорной улыбкой на губах. — Не стоит благодарности, — Алессио кланяется.
Приятно видеть его в приподнятом настроении.
— Уймись, — толкает его в плечо Невио. — Тебя никто не будет благодарить за это.
Алессио не перестаёт улыбаться, и это меня расслабляет.
— У тебя всё хорошо? — не могу не спросить его.
Он сразу кивает и мягко кладёт руку мне на плечо. Невио сразу же сбрасывает её и подталкивает Алессио встать подальше от меня, отчего тот начинает хихикать.
— Карлотта уже здесь? — становится легче на душе.
— Да...
Невио прерывает Алессио.
— Но ты её не увидишь.
В одно мгновение я даже не успела понять и осознать, как оказалась перекинутой через его плечо. Хорошо, что моё платье было длинным, иначе могло произойти недоразумение.
Испуганно оглядывалась по сторонам, надеясь не увидеть своих родителей, потому что это было бы ужасное развитие событий.
— Поставь меня, — бью Невио рукой по спине.
— Нет.
— Отпусти.
— И не подумаю.
Чувствую, как меня шлепают по заднице, и ахаю.
К черту его и реакцию моего тела на него.
— Алессио! — протягиваю к нему руки и делаю жалостливое лицо.
Но он лишь качает головой, притворяясь, что не замечает происходящего, и почёсывает затылок пальцами.
— Кажется, меня кто-то зовёт, — сказал Алессио, задумчиво потирая подбородок.
— Да, я, идиот, — с каждой секундой мы всё больше отдаляемся от него. — Помоги мне.
— Я, э-э, не понимаю, что происходит. Мне слышатся какие—то голоса, — он смотрит куда угодно, только не на меня. — Это серьёзно, пойду скажу всем, что схожу с ума, — но потом Алессио наконец—то переводит взгляд на меня и с улыбкой машет рукой.
— Спаси меня!
— Только, Невио, не сломай нашу принцессу, — с насмешкой говорит этот придурок, игнорируя меня. — И запомните одну важную вещь: Фабиано не понравится, если вы заделаете ребёнка, поэтому всё должно быть безопасно.
— Ненавижу тебя, — ворчливо пробурчала я.
От неудобной позы у меня закружилась голова, и заныли рёбра. Алессио, разумеется, не услышал моих слов, ведь мы вошли в дом с другой стороны. Меня несут по коридору, и персонал хихикает и с любопытством смотрит на нас. Невио не обращает внимания на моё сопротивление и недовольство, продолжая идти вперёд, как будто ничего не происходит.
Пожалуйста, пусть папа этого не увидит.
Женщины—работники смотрят на Невио с лёгким восхищением, но, замечая мой строгий взгляд, отворачиваются.
— Невио, перестань вести себя как пещерный человек и отпусти меня, — бью его и провожу ладонями по его спине.
Меня завораживает, как напрягаются его мышцы под рубашкой.
Так, Аврора, стоп.
Ты сейчас останешься с ним наедине.
Не стоит думать о его физической форме. Даже если тебе всегда нравились его мышцы, откажись от этого сейчас.
— Нас могут увидеть твои и мои родители, — говорю я шёпотом.
— Может быть, стоит выйти в главную гостиную, чтобы они точно нас заметили?
Невио резко останавливается, и у меня перехватывает дыхание.
Ох, как же болят рёбра.
— Нет! — в ужасе вскрикиваю я, крепко хватаясь за его спину, впиваясь ногтями. — Неси меня туда, куда хотел.
— Тогда закрой свой милый рот.
Его командный тон вызывает у меня мурашки по коже, что само по себе ненормально, ведь они появляются не от страха.
Чувствую себя чертовым мешком картошки.
Мы оказываемся в комнате, где нет ни единого источника света. Меня это настораживает. Вздрагиваю, когда за нами с шумом захлопывается дверь.
Невио ставит меня на ноги, но я шатаюсь и кладу руку на живот, поверх платья, где всё сжалось. Фальконе пользуется моим дезориентированным состоянием, хватает меня за горло, и я начинаю хныкать. Он прижимает меня к стене и целует с такой безжалостностью, что я чувствую его власть надо мной. Невио заставляет меня чувствовать себя слабой и беззащитной в его руках.
Ему это точно нравится.
Кладу руку ему на грудь, чтобы оттолкнуть его. Однако Невио не реагирует на это, а только крепче прижимается ко мне, углубляя поцелуй.
Хватка на моей шее становится сильнее, делая меня ещё слабее. Он целует меня, словно хочет наказать, словно хочет вытрясти всё, что ему нужно, будто трахает меня. Другой рукой он отталкивает мою руку от своей груди, поднимая её вверх над моей головой, и наши пальцы переплетаются.
Я чувствую себя такой беззащитной перед ним.
Невио прикусывает мою губу, и я в ответ прикусываю его язык. Ощущаю металлический привкус во рту, но не понимаю, чья это кровь: его или моя. Вот как это будет? Мы будем пускать кровь друг друга?
Мы воюем с друг другом, и так постоянно.
Но я знаю, что проиграю, ведь Невио может быть очень яростным. Сколько бы я ни пыталась защитить себя, он всё равно найдёт способ разрушить мою защиту. Сколько бы я ни пыталась скрыть что—то от него, он всё равно узнает. Рано или поздно, но это случится. Невио нацелен на то, чтобы сломить меня, и борьба с ним кажется бесполезной.
Не испытывая я чувств к нему с детства, всё было бы легче. Всё было бы проще.
Невио, держащий меня в своих руках, целующий меня — чистое извращенное проклятье.
Он чувствует, что мне не хватает воздуха, и немного отстраняется.
— Ты делаешь меня неуравновешенным, — шепчет Невио мне в губы.
Его голос звучит мрачно, но в то же время в нём слышны язвительные нотки.
Рука на моей шее медленно спускается вниз, скользит по ключицам и груди, а затем хватает меня за бедро, прижимая меня к нему ещё сильнее.
— Никогда не испытывал такой жажды крови, как вчера. Если бы увидела, ты бы убежала.
— Это меня бы не напугало.
Тьма, окружавшая Невио, меня бы не испугала.
— Уверена? — в голосе слышна улыбка. — Ты боишься, что я убью ублюдка за то, что он был с тобой.
— Я боюсь, что он может умереть, а не тебя. Тебя я не боюсь, — пальцами провожу по его лицу, желая, чтобы он откликнулся на это прикосновения.
Но нет.
Невио не двигался с места.
— Значит, он тебе не безразличен.
— Перестань, — кладя руку ему на шею и приближая наши лица друг к другу. — Почему мы не можем двигаться дальше? Нечестно, что ты постоянно требуешь от меня его имя, хотя я не припоминаю тебе твоих прошлых поступков, которые я видела своими глазами, и не один раз.
Он отшатывается от меня, и мои руки безвольно опускаются.
Губы искривляются от горечи, и в горле появляется неприятное ощущение.
— Я не могу забыть, черт возьми, — раздается стук, будто он ударил кулаком. — Это не дает мне спать, не дает мыслить. Думая о том, что к тебе прикасались, приводит меня в ярость за секунду, превращая меня в гребаное животное.
— В то время я не была твоей.
В темноте пытаюсь нащупать его, но не понимаю, где он находится.
— Ты всегда была моей, — эти слова звучат прямо мне в ухо, и я чувствую, как он подходит ко мне сзади.
— Я должна была терпеливо ждать тебя, как преданная собачка? — прошипела я, повернувшись к нему. — К тебе много кто прикасался, и ты, наверное, со многими трахался в Сахарнице. Но меня упрекаешь за то, что у меня было с одним человеком?
— Я не упрекаю тебя.
— А что ты делаешь, Невио?
Он проводит пальцами по моим волосам, а затем по щеке. Мне не хватает нежности в этом прикосновении.
Невио будто сдерживает себя, чтобы не сорваться.
— Просто скажи, что это была ошибка, — его голос звучит притворно мягко. — Вы оба были ошибкой? — теперь он обнимает меня другой рукой за талию.
Мои губы приоткрываются от шока, потому что он действительно ожидает, что я это скажу. Он говорит так мягко, словно пытается меня соблазнить своим голосом. В груди возникает неприятное чувство, а его прикосновения к моей коже кажутся болезненными.
Невио — властный собственник.
Я не жалею о своём выборе тогда. Дарио был мне нужен, чтобы не потерять себя. Чтобы не стать и вправду безвольной собачкой Невио, ожидающей его внимания. Чтобы не сломаться.
— Нет.
Отшатываюсь от него, пытаясь найти дверь в этой кромешной тьме.
Наконец, нащупав её, я открываю всего на сантиметр, но она тут же захлопывается, когда Невио сильно ударяет по ней рукой.
Я в ловушке.
Пытаюсь открыть её снова, но моя сила не сравнится с его грубой мощью, и прижимаюсь к двери, чувствуя, как Невио дышит мне в шею.
— Думаешь, я успокоюсь? — шепчет он, касаясь губами моего уха. — Думаешь, я не узнаю правду?
Слова звучат так непринужденно.
— Поступай как хочешь, — сказала я дрожащим голосом, оттолкнула его и, пошатываясь открываю дверь и ухожу прочь.
Мне нужно уйти отсюда.
Всё угнетает меня, и я с трудом передвигаюсь на ослабевших ногах. Иногда мне приходится опираться рукой о стены, чтобы не упасть.
В коридоре я встречаю людей, которые были приглашены сюда. Они шепчутся о чём—то, вероятно, о помолвке Пирос. Некоторые из них бросают на меня взгляды, возможно, замечая моё состояние.
Но мне все равно.
Единственное, чего я хочу, — это найти папу и попросить его отвести меня домой, чтобы я снова могла оказаться у холста и выплеснуть все свои эмоции, рисуя картину, которая отразит то, что происходит у меня внутри.
Оглядываюсь, чтобы посмотреть, не идёт ли за мной Невио.
Его нет.
Хотя, если бы он всё же пошёл за мной, не думаю, что смогла бы с ним справиться.
Я столкнулась с кем—то, и от этого у меня перехватило дыхание. Сделав шаг назад, я сразу же посмотрела на человека, в которого врезалась.
Женщина смотрела на меня широко раскрытыми глазами. В её голубых глазах читалось удивление и осторожность.
Она красива.
У неё русые волосы, которые уложены в изящную причёску. Несколько прядей обрамляют её лицо, добавляя ему мягкости. Нос аккуратный и маленький, а губы накрашены нежно—розовой помадой, которая идеально гармонирует с её свободным, но элегантным платьем.
— Простите, — проговорила женщина тихим голосом и опускает голову, как будто ожидая, что я буду кричать на неё.
— О, нет-нет, это мне очень жаль, — говорю я мягко, и уголки моих губ приподнимаются в осторожной улыбке. — Совсем не смотрела, куда иду.
Женщина отвечает на мою улыбку своей такой же осторожной и расслабляется, изучая меня взглядом. Она складывает руки в замок, как будто ей всё же некомфортно.
— Как вас зовут? Меня...
— Аврора Скудери, — быстро сказала она и неловко покачала головой. — Мне знакомо ваше имя, — добавляет более спокойно. — Элена Ди Лауро, — женщина протягивает мне свою маленькую руку, и я замечаю на ней небольшие шрамы.
Когда я пожимаю ей руку, кажется, что весь воздух вокруг исчезает.
Ди Лауро.
На мгновение у меня темнеет в глазах.
— Мама, я взял для тебя шампанское, — его голос стал глубже.
Это реально?
Это действительно реально. У меня захватывает дух, а сердце начинает биться чаще, когда я смотрю на него. Я замираю в изумлении и хотелось бы что-то сказать, но язык становится тяжёлым, а слова застревают в горле.
Я смотрю на него как в трансе.
Его голубые глаза, на которые я раньше всегда смотрела с удовольствием, стали ещё ярче. Однако в них появились и пугающие нотки. Он надел костюм, но не такой, как у других мужчин, а бежевый и без галстука. Его светлые волосы, которые раньше были взъерошены, теперь уложены и стали немного длиннее. Он стал более накачанным, чем раньше, его плечи стали шире. На щеке появился маленький шрам, которого раньше не было.
Теперь он выглядит угрожающе.
Несколько раз моргнула, подумав, что это галлюцинация, но он не исчез.
— Дарио, — мой голос звучит так тихо и хрипло, что я его не узнаю.
— Аврора, — когда он произносит моё имя, я чувствую дрожь.
Элена смотрит на нас, поджав губы, и с неловким видом берёт бокал с шампанским у своего сына.
— Не мог пропустить помолвку Джоанны Пирос. Это интересное событие, — говорит Дарио, пожимая плечами. — Она меня пригласила.
На мою спину ложится рука, но это совсем не отвлекает меня от него. Наши взгляды не отрываются, и мы смотрим друг другу в глаза, как будто впервые.
Моё сердце бьётся так сильно, что, кажется, я слышу его стук.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — я слышу голос, полный беспокойства, и понимаю, что это отец Сайласа. Карлос стоит рядом со мной. — Аврора?
С трудом сглатываю, стараясь избавиться от кома в горле, и киваю, но выходит это как—то безжизненно.
— Когда ты приехал? — спрашиваю я, обнимая его одной рукой. Я действительно рада видеть дядю Карлоса. — И почему Сайлас мне не сообщил?
Дядя Карлос обнял меня и улыбнулся с теплотой.
— Всё произошло очень быстро. Мне нужно поговорить с Капо и сообщить ему о делах, — делает он шаг назад. — Ты будешь рада тому, что я скажу сейчас.
Мои губы растягиваются в улыбке.
— Что же это?
— Я знаю, о чём вы говорите, — неожиданно произносит Дарио, привлекая наше внимание. — Арианна возвращается из Италии, а значит, и Сесилия Маручелли тоже должна приехать.
Вскрикиваю, и все взгляды устремляются на меня, но я не обращаю на это внимания. Мои глаза смотрят дядю Карлоса, и я жду его подтверждения.
Он улыбается, явно довольный. Уверена, что он скучал по Сесилии так же, как я, Сайлас и Николо.
— Скоро вы окажетесь в её доме, в своём маленьком мирке, как это было и раньше, — сказал Карлос, похлопав меня по плечу.
Затем он посмотрел на Дарио, и мягкость исчезла. Его лицо становится бесстрастным.
Он знает, что Марио Ди Лауро пытался шантажировать меня, и не забыл об этом.
— Твой отец в Канзас—Сити?
— Да, — сразу отвечает ему Дарио, скривив губы.
— Пусть там и остаётся.
Услышав слова дяди Карлоса, Дарио отворачивается и кивает в знак согласия.
Элена выглядит встревоженной.
Когда Карлос смотрит на неё, она отводит взгляд. Наверняка, он замечает, что ей некомфортно, она дрожит и, возможно, боится. Он смотрит на её руки, покрытые шрамами, и его брови хмурятся.
— Здравствуй, Карлос, — к нам приближается папа в сопровождении Сайласа, который сразу же становится рядом со мной.
Их появление меня ещё больше расслабляет.
Наши отцы рады видеть друг друга, хотя и не показывают этого открыто. Однако это заметно по их глазам и тому, как они сразу начинают общаться, причём не только по рабочим вопросам.
Перевожу взгляд на Сайласа и замечаю, что он внимательно наблюдает за мной, уверена, оценивая мое состояние. Мне нужно сосредоточиться на нём, чтобы не смотреть слишком долго на Дарио, чей взгляд я чувствую кожей.
— Николо тоже в городе, он сейчас у Киллиана и Карлы, — сказал он и взял меня за руку, чтобы поддержать. — Хочешь домой?
— Да, уведи меня отсюда, — быстро проговорила я и, прервав разговор папы с Карлосом, обратилась к нему. — Папа, мне нехорошо. Ничего, если Сайлас отвезёт меня домой?
Он сразу нахмурился и стал внимательно изучать моё лицо, словно пытаясь что—то найти.
— Конечно, принцесса, — папа подходит ко мне и крепко обнимает. — Напиши, когда приедете. Сайлас может остаться с тобой.
— Мы возьмём с собой и Давиде, чтобы он перестал ворчать.
Папа еле заметно улыбнулся и вернулся к разговору с отцом Сайласа.
От меня не ускользает то, что дядя Карлос продолжает смотреть на Элену Ди Лауро с каким—то задумчивым видом.
Сайлас ведёт меня за собой, а я чувствую на себе пристальный взгляд этих голубых глаз. Мне кажется, что я вот—вот вспыхну, и это меня совсем не нравится. Когда мы проходим мимо, меня во все тело словно током бьёт, когда Дарио вдруг обхватывает меня за мизинец своим.
Всего лишь на мгновение.
Секунда...
И вот я поворачиваю голову и вижу Невио, который входит в гостиную и сразу замечает меня. Мои ноги подкашиваются ещё сильнее. Сердце замирает, осознавая пугающую реальность.
Невио и Дарио в одном чертовом доме. В одной комнате. Я не была готова к такому.
Меня пробирает дрожь, когда я вижу пугающе мрачное выражение лица Невио и то, как он сжимает кулаки, не сводя с меня глаз.
Мне нужно убраться отсюда подальше.
— Кольцо на пальце, — останавливает нас Джоанна, когда мы хотим подойти к Давиде.
На её руке красуется кольцо с большим сверкающим камнем.
— Уверена, ты довольна.
— Не могу жаловаться, — говорит она, кивая на своего жениха, который, несмотря на возраст, выглядит очень привлекательно. — Я могу сделать то, что обещала.
— Отвали, будь добра, — отмахивает от неё Сайлас и хочет её оттолкнуть, но я останавливаю его.
— О чем ты?
Джоанна пожимает плечами.
— Ты будешь уничтожена, — произносит она без тени язвительности, словно это факт. — Здесь находятся два парня, которые испытывают к тебе чувства.
— Откуда ты это взяла? — спрашиваю я, стараясь говорить непринуждённо.
Но, черт, всё во мне начинает выходить из—под контроля.
Сильнее сжимаю руку Сайласа, и он почувствовал мою тревогу, делая угрожающий шаг к ней.
— Я замечала твою связь с Дарио в школе, а во время твоей первой гонки я увидела, как вы целуетесь, — безучастно говорит Джоанна, и эти слова звучат для меня как приговор. — А сейчас очевидно, что между тобой и Невио тоже что—то есть. Мне даже не нужно ничего делать, ты сама себя погубишь, Аврора. И мне не нужно ничего рассказывать Невио, он сам когда—нибудь всё узнает. Я просто буду ждать этого момента.
***
Невио
— Ещё, — сжимая кулаки, направляюсь на Алессио.
Кузен, поморщившись, кинул в мою сторону полотенце, а потом начал массировать свое плечо.
— Ты обращаешься со мной, как с боксёрской грушей. Будь со мной нежнее, — с усмешкой проговорил он. — Что с тобой? Ты выглядишь взбешенным, — вмиг посерьезнел.
— Разве это не свойственно ему? — раздается голос Массимо со скамьи.
Раздражённо разминаю пальцы, качаю головой, и на моих губах появляется горькая усмешка.
— С чего бы начать? Может быть, с того, что ты не делился с нами своими мыслями? Или с того, что Аврора, будь она проклята, скрывает от меня имя гребаного ублюдка? — закатив глаза и выразительно смотрю на него. — К тому же, ты ведь знаешь имя этого будущего трупа? Ты соврал мне тогда.
— Ты знал? — теперь Массимо становится заинтересованным, и он отрывает от своего телефона, смотря на брата.
Алессио тяжело вздыхает, проводит рукой по лицу и, кивнув, садится рядом с Массимо.
— Это не моя тайна, чтобы кому-то рассказывать.
— Сказал точно, как Аврора, — моё раздражение усилилось.
— Я не рассказывал вам правду о себе, потому что сначала сомневался в полученной информации. В конце концов, об этом мне сообщила Джоанна, и я решил проверить её слова. Но даже когда я это сделал, я всё равно не мог поверить. А на вечеринке Джоанна продолжала повторять мне это, и у меня всё оборвалось внутри.
Его взгляд становится пустым и отрешённым, он отводит глаза в сторону, стараясь скрыть свои эмоции.
— Тебе надо было рассказать нам сразу, — сжимает его плечо Массимо.
Сегодня днём мы узнали обо всем от самого Алессио. Он был поникшим и говорил медленно.
Для меня не имеет значения, что мы не кровные родственники. Мы всё равно являемся семьёй. Алессио — мой кузен, и я считаю его своим братом. То, что его родила не тётя Киара, а другая женщина, ничего не меняет в наших отношениях.
Алессио ещё не разговаривал с Нино и Киарой. Возможно, он пока не готов признаться им в том, что знает правду. Но, судя по его виду, ему стало легче после того, как он поделился с нами.
— Ничего не изменилось, ты же понимаешь? — говорю я, бросая в его сторону полотенце, чтобы привлечь внимание. — Ты изрядно потрепал нам нервы, но ты всё равно остаёшься нашим надоедливым и проблемным братом.
Алессио шутливо скривился.
— Я? Надоедливый и проблемный? Из нас троих именно ты, когда в гневе, представляешь особую проблему для всего человечества, поверь мне.
Мне нечего сказать на это, и я лишь пожимаю плечами, иду к груше и сразу же наношу удар.
Бью грушу, чтобы почувствовать боль, а не ярость, которую я ощущаю с тех пор, как Аврора ушла от меня. Хочу излить всю свою силу в этот удар, чтобы обессилеть себя. Но когда я вижу своё отражение краем глаза в зеркале на стене, это только усиливает мою ярость.
Отражение показывает мне, какой я монстр.
— Не стоит зацикливаться на прошлом, — говорит Массимо, останавливаясь рядом со мной. — Аврора с тобой, поэтому лучше сосредоточиться на ней.
Сосредоточиться?
Хмыкаю и отбрасываю грушу, которая начинает раскачиваться в разные стороны.
Мне хочется буквально привязать ее к себе и держать рядом всегда. Чтобы у неё не было другого выбора, кроме как быть со мной. Но каждый раз Аврора словно ускользает от меня.
И Аврора сбегает от меня, потому что я требую. Единственный вариант, чтобы больше она не убегала от меня, это и вправду забыть обо всем. Но темное чувство, монстр во мне трепещет и жаждет крови. Если когда—нибудь всё выплывет наружу, я найду способ успокоить её или заманю в ловушку, запру, но расплавлюсь с этим человеком.
Сжимаю зубы и снова бью по боксёрской груше, вкладывая в удары больше силы.
— Невио? — слышу я родной голос и замираю с поднятой рукой.
Моё тело ослабело, и я чувствую себя обессиленным. Возможно, это связано с бессонной ночью, когда я был за городом и вступал в драки с уродами, которые точно не знали, с кем связались и встали у меня на пути.
Медленно обернувшись, я увидел свою сестру. Она была какой—то скованной в движениях. Её глаза были затуманенными, нервными и немного отсутствующими.
Грета быстро подошла к Алессио, крепко его обняла и что—то прошептала ему на ухо.
Она знает? Возможно, Алессио рассказал ей об этом по телефону.
— Ты наконец—то здесь, — говорю я мягко, как только могу.
— Да, — шепчет она и обнимает Массимо. — Я говорила, что нам нужно поговорить.
Грета складывает руки в замок и бросает взгляд в сторону наших кузенов.
Они понимающе кивают и выходят из зала, оставляя нас наедине.
Подхожу ближе к своей сестре и удивляюсь, как сильно мы похожи внешне, но такие разные по характеру.
Кажется, что все эмоции, которые только могут быть, проходят через меня. Мне не нравится долго находиться в тишине, она меня угнетает.
Моя сестра, напротив, любит уединение. Она находит удовольствие в том, чтобы проводить время наедине с собой, даря любовь и заботу своим животным. Шум ей никогда не был по душе.
— Что-то случилось? — пожимаю плечами и пытаясь изобразить улыбку. — Поверь, меня сейчас уже ничто не сможет удивить.
Но Грета не смотрит мне в лицо, она обращает внимание на шрам, который появился у меня больше года назад.
Однако я не единственный, у кого есть шрам. Гребаный Амо Витиелло тоже получил ответный удар. К сожалению, наши шрамы похожи, и это раздражает меня каждый раз, когда я вижу свой.
Однажды я нанесу ему такой удар, который может стать для него смертельным, а не просто шрам, который останется на его теле.
— В чем дело? — спрашиваю я, приподнимая пальцами её подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза.
Сестра нервно сжимает и разжимает руки, а её взгляд судорожно ищет что—то в моих глазах.
— Я очень люблю тебя, Невио, — произнесла Грета мягким, успокаивающим голосом. — И нашу семью.
Мои брови нахмурились, и во мне появилось тревожно—мрачное чувство.
Её не было так долго, потому что она была на своём ранчо. Возможно, там с ней произошло что—то серьёзное. Всматриваюсь в неё, пытаясь найти хоть какой—то намёк на то, что с ней случилось.
Мне нужно это знать, чтобы сразу решить проблему и помочь ей. Хочу, чтобы Грета осталась с нами, была со мной.
— Грета, скажи мне, что случилось? — я кладу руки ей на плечи. — Ты больна?
Грета быстро качает головой, и я чувствую частичное облегчение.
— Тогда что это?
Она поджимает губы и на мгновение прячет свои глаза, которые так похожи на мои. Когда все же поднимает свой взгляд, я вижу, что её глаза слезятся. Чувствую, как плечи Греты дрожат, а губы приоткрываются, словно она пытаясь произнести какие—то слова.
— Я встречалась с Амо последние несколько месяцев.
Моё тело инстинктивно отшатывается от неё.
Слова ранят меня, как удар ножом в сердце. Кажется, что кровь действительно появляется, но, возможно, это просто сильная чертова боль.
Моя сестра. Вторая половина меня.
— Я люблю его.
Моё тяжёлое дыхание эхом разносится по этому проклятому залу, где я слышу то, чего никогда не хотел слышать.
Моя сестра — первый человек, которого я полюбил безграничной любовью и буду любить всегда. Она первый человек, которого я всегда защищал. И первый человек, от которого я настойчиво требовал внимания, когда она была занята или общалась с нашими кузенами, нашей семьей.
Меня пугает мысль о том, что она может исчезнуть из моей жизни.
— Любишь?
Всё внутри меня сжимается и трепещет.
Мне требуются усилия, чтобы не вытрясти из неё весь этот гребаный бред.
— Да, Невио, я люблю его и хочу быть с ним.
Я был слеп, и только сейчас это понял.
То, как она изменилась после начала войны. Она всё больше времени проводила в своей комнате, а затем и вовсе начала пропадать на своём ранчо. Грета могла не появляться дома по несколько недель.
Всё это время она проводила с Витиелло.
Грета выбрала его.
Разворачиваюсь и начинаю бить кулаком по боксёрской груше. Крепление на потолке издаёт скрежет. Мои удары хаотичны и неритмичны. Из—за красных пятен перед глазами я ничего не вижу, но слышу только громкий грохот.
Когда мой кулак не встречает преграды, я понимаю, что груша упала и лежит прямо передо мной.
Мои глаза смотрят на Грету, и у нее каскадом падают слезы, которые омрачают ее лицо.
— Хочешь быть в Нью—Йорке? — моя голова наклоняется в бок. — Оставишь нас, меня?
— Ты не хочешь, чтобы я была счастливой? Амо — это и есть моё счастье.
Мой смех разносится по залу, но он больше похож на смех сумасшедшего. Он звучит бесконечно долго. Все эмоции, которые я чувствую, переполняют меня и словно убивают.
А слова, которые говорит сестра, только усиливают это ощущение.
Дверь в зал распахивается, и члены нашей семьи входят. Они смотрят на нас, сдвинув брови. Уверен, что Массимо и Алессио стояли у двери, а папа и Нино хотели сами прийти сюда для тренировки — об этом говорит их одежда.
— Он — твоё счастье, — выплевываю эти слова с отвращением. — Ну и счастье! Мы на войне, а он, чёрт возьми, женат, — я снова не могу сдержать смех. — Ты не была счастлива с нами? Здесь?
Развожу руки в стороны, а затем хватаюсь за корни волос и сильно сжимаю их.
Но физическая боль не может сравниться с той болью, которую я чувствую в своей груди.
— Да, была. Но я ничего не смогла поделать, когда встретила его, — сказала Грета, не замечая, как наша семья смотрит на неё. — Однажды ты поймёшь, что это за сильное чувство.
— Я хочу услышать объяснения, — прорычал папа, медленно приближаясь к нам.
— Твое счастье, — полушепотом с горечью произношу. — Это пройдет, когда я убью его.
Иду к двери, но дорогу мне преградила Грета. Она положила ладони мне на грудь и попыталась заставить меня вернуться на место.
— Ты не сделаешь этого со мной, — со слезами на глазах говорит сестра, разбивая мне сердце. — Вы можете положить конец этой войне.
— Война никогда не закончится, если я убью чертового сына Луки Витиелло, — говорю я с улыбкой и перевожу взгляд на отца. — Оказывается, Грета встречалась с Амо Витиелло втайне от всех. Она нас, блять, предала.
Убираю её руки и ухожу, оставляя её разбираться с последствиями того, что она сама создала.
Грета выбрала Витиелло.
Она выбрала его, а не меня.
Слышу шаги за своей спиной и даже не пытаюсь угадать, кто это. Знаю, что это мои кузены, которые всегда следуют за мной. Возможно, они хотят проконтролировать меня и то, что я делаю.
— Вы остаётесь здесь, — мой голос звучит яростно, когда я открываю дверь и выхожу из нашего дома, который с этого момента будет охвачен хаосом.
Во время поездки я был в тумане, моё состояние было неуправляемым.
Когда я выехал за пределы города, где живут люди, не имеющие собственного жилья и обитающие в старых домах, я сразу понял, что это моё место. Здесь обитают наркоманы, которые готовы на всё ради дозы и забывают платить по счетам.
В таком месте легко выпустить своего внутреннего монстра.
Прошлой ночью мы с Массимо были в похожем месте.
Он её гребаное счастье.
Я был весь в крови, она стекала с меня и окрашивала землю в алый. Мой нож был полностью в крови. Два человека лежали на земле, тяжело дыша и истекая кровью.
Их жизнь подходила к концу, и скоро в их глазах не останется ничего, кроме пустоты.
Всё было залито кровью, словно я сам был художником, а они — моими холстами. На их телах нет неповрежденных участков, все в порезах: глубоких или нет.
Их крики лишь сильнее распаляли мою ярость.
Мне было всё равно, когда я пачкал сиденье автомобиля. Меня не волновали многочисленные звонки на телефон. Я уезжал, и перед глазами всё расплывалось, а тело становилось вялым.
Через час я сидел в своей квартире, глядя на пустую стену и не обращая внимания на городской шум, который доносился через открытое окно. В моей руке была наполовину пустая бутылка виски, а в голове крутились слова Греты.
Снова и снова.
Снова и снова.
Я потерял свою сестру.