REMOVE
Он почти ничего о себе не помнит. Он не знает где он и что он тут делает. Помнит только имя - бравурное такое, громкое - Александр. Помнит, что он одинок - ни жены, ни детей. А ещё он помнит, что был хорошим человеком. Правильным. Это знание незыблемое, точное. Но вот почему он БЫЛ - вспомнить никак не удаётся.
— Привет, пап!
Он вздрагивает, оборачивается. Кто это? Девушка... хотя, скорее молодая женщина. Рыжие волосы. Явно крашенные, вон, как корни отросли - уже почти с ладонь. Лицо знакомое... такое знакомое! Где он видел это лицо?! И почему "пап"? Он помнил, что у него не было детей. Он помнил, что он - Александр, хороший человек и что у него НЕ БЫЛО детей. Так почему "пап"?
— Да-да, это я, — она улыбается, отчего сходство с кем-то давно знакомым становится ещё более явным, видимым и заметным.
— Ты... ты кто? — спрашивает он.
— Дочка твоя, алё! — женщина закатывает глаза так, что одни белки остаются на лице. Знакомый жест, — Ты ушёл от нас, когда мне было четыре. Помнишь?
Не помнит. Совсем. Бред какой-то.
— А как тебя зовут? — спрашивает он, будто это действительно имеет значение ЗДЕСЬ.
— Полина. Ну, давай, вспоминай! — она нетерпеливо щёлкает пальцами перед его носом. Он делает вид, что вспоминает. И, о чудо - перед глазами начинают мелькать картинки. Как в старом клипе - маленькая девочка в платье канареечного цвета. Какое недовольное личико! Рядом женщина. Очень похожа на ту, что сейчас стоит перед ним. Женщина плачет. Он что-то сделал не так? Что он мог сделать не так?! Он же хороший человек - это аксиома...
Удар. Ещё один. Девочка плачет. Оглушительно и горько. Женщина не плачет. Смотрит на него отрешённо, пусто, измученно. Он ударил её? Непостижимо.
Картинка меняется:
— Полина. Мы с папой решили развестись. Но дело не в тебе! Папа тебя очень любит! Очень! — женщина сидит на корточках, обнимает девочку. В глазах девочки взрослое, почти циничное выражение. Она понимает, что дело не в ней. А ещё она понимает, что папа её не любит. Ни капельки. Потому что папа уходит. Уходит не оборачиваясь, быстрым, почти бегущим шагом. Что было дальше? Он никак не может вспомнить... Но почему он был так уверен, что у него нет детей? И какой же он тогда, к чертям, хороший человек? Какая тошнотворная, неправильная, непробиваемая уверенность. Откуда она?
Он смотрит в глаза стоящей перед ним женщины. Она улыбается. Всё той же грустной, взрослой, всё понимающей улыбкой.
— Какой же я мерзавец... Прости, — тихо говорит он, — Сам не понимаю как так смог.
Полина пожимает плечами:
— Вообще, я не очень хотела приходить. Но они сказали - так положено.
Он кивает, делая вид, что понимает о ком она говорит. На деле же внутри всё цепенеет от ужаса - странное дело - то, что он помнил о себе разбилось в мелкую стеклянную крошку о простое осознание того, что он забыл о собственном ребёнке. Забыл с такой лёгкостью, как забывают неинтересный фильм или слова глупой песенки. Выкинул, будто фантик от конфеты.
— Почему... почему я не искал тебя? — спрашивает он.
— Ты не вспоминал обо мне. Зачем искать того, кого, как ты решил, никогда не было, — пожимает плечами Полина.
— А моя мама - твоя бабушка? Она же должна была что-то делать...
— Она тоже решила забыть. Для вас нас никогда и не существовало...
— Какой ужас... — ошарашенно выдыхает он, — Как это возможно?
— Вот так... Ты сейчас потрясён тем, что всё твоё представление о твоих высоких моральных качествах вдруг пошло по одному месту... но это пройдёт, — Полина ободряюще хлопает его по плечу, — Не переживай так. Ещё пятнадцать раз осталось!
Он пытается ухватить её за руку, посмотреть в глаза, судорожно подбирает слова, чтобы заговорить снова, но она достаёт из кармана куртки канареечного цвета огромную красную кнопку и с виноватой улыбкой нажимает на неё:
— Половина уже пройдена, пап!
Всё вокруг сжимается, как огромная пружина, и выстреливает вновь. Краски, запахи, звуки закручиваются в бешеном вихре, как на цепочной карусели. И останавливаются. Резко, неожиданно, с лёгким хлопком.
— Привет, пап!
Он вздрагивает, оборачивается. Кто это? Девушка... хотя, уже молодая женщина. Рыжие волосы. Явно крашенные, вон, как корни отрасли - уже почти с ладонь. Лицо знакомое... такое знакомое! Где он видел это лицо?!