BEAST
Давай, иди, ищи в душе моей сокровища.
Но все, кто был там, гибнут от зубов чудовища. (c)
Озеро серебрится в холодном ночном свете - зеркало в тёмной оправе берегов. Лунная дорожка дрожит на водной глади, таинственно и маняще.
— Понять не могу, как ты только это терпишь... это же неудобно - днём летать птицей, а ночью ходить человеком.
— Ох, милая Одиллия, — Одетта ловко поддевает камешек носком белой туфельки, — Захочешь быть вечно красивой, ещё не на такую сделку с твоим папашей пойдёшь... да и, к тому же, в этом есть свои плюсы. У меня вон, целая армия гусей в подчинении.
— Лебедей, — со смехом поправляет её Одиллия, устраиваясь поудобнее на нависший над озером камень.
— Ой, а разница? — усмехается Одетта, — Всё одно - птицы.
— Хах, я бы посмотрела, как бы ты заманивала мужчин, преврати мой папаша тебя в гусыню...
— Да... было бы сложнее, — задумчиво выдыхает Одетта, усаживаясь рядом с темноволосой Одиллией, — Лебедей очень романтизируют. Поэтому я их и выбрала.
— Ты выбрала? — тёмная бровь Одиллии удивлённо ползёт вверх.
— Нет, папаша твой догадался, — язвительно усмехается Одетта, — Конечно, я.
— Мда... такие жертвы ради вечной красоты... мне не понять. Я слишком люблю быть человеком, — Одиллия начинает болтать ногами в воздухе, периодически поддевая носком чёрной лакированной туфли зеркальную гладь воды.
— Это потому что - только не обижайся - ты никогда не была настолько красивой... Когда всё, что у тебя есть - это неземная красота, её потерю ощущаешь особенно горько, — поджимает губы Одетта.
— Я тебе даже немного сочувствую... — поводит тощим плечиком Одиллия.
Они недолго молчат, смотря в темное, полное крошками звезд небо.
— Объясни, зачем вся эта история с балом? Принц и так уже втрескался по уши. К чему эта игра в двойников? — подаёт, наконец, голос Одиллия.
— Ох, дорогая... ты не представляешь какими покладистыми становятся виноватые мужчины. Перепишет на меня всё своё королевство и даже подвоха не почует. Да и ты на балу попляшешь - чем плохо? — усмехается Одетта. По её идеальному, как у греческой статуи, лицу пробегает плотоядная усмешка. Сейчас она меньше всего похожа на королеву Лебедей.
Издалека раздаётся шум. Девушки беспокойно поворачивают головы в сторону хрустнувшей ветки.
— Кто-то идёт, — беспокойно ёрзает на камне Одиллия.
— И я даже догадываюсь кто... — расплывается в широкой улыбке Одетта, — Помяни чёрта... вот и принц на свиданку пришёл. На бал будет звать... — она скучающим взглядом оглядывает своё отражение в зеркальной глади озера.
— Счастливая... — в голосе Одиллии смешиваются зависть и восхищение.
— Иди давай. Папаше привет! — шикает на неё Одетта. Одиллия быстро кивает и тёмной молнией исчезает в кустах по направлению к замку. Одетта придаёт своему лицу печально-обречённое выражение и садится на нависший над озером камень в изящную позу. Немного давит на веки, морщит идеальный лоб. Наконец, две профессионально выжатые слезы падают хрустальными осколками в тёмную воду.