На скорую руку
белая вспышка... сдавленный писк насекомых...
Я восстал из мертвых с металлическим привкусом во рту
прихватив с собой бесцветный запах смерти
детское место полудохлой серой обезьяны
приступы фантомной боли после ампутации...
– Мальчики-проститутки поджидают клиента, – сказал Эдуардо и умер от передозировки в Мадриде...
В розовых извилинах распухшей плоти вновь полыхают бикфордовы шнуры... воспламеняющие
фотовспышки оргазма... четкие фотоснимки прерванных телодвижений... гладкое смуглое тело,изогнувшееся в попытке закурить...
Он стоял там в соломенной шляпе двадцатых годов, которую кто-то ему отдал... на темной улице еле слышно, как мертвые голуби с карниза, срывались с уст просьбы о подаянии...
«Нет... Больше нет... No mas...»
Бушующее море отбойных молотков в лилово-буром сумраке, насыщенном гнилостным металлическим запахом канализационного газа... юные лица рабочих, вибрируя, сливаются с желтыми ореолами карбидных фонарей... вырыты лопнувшие трубы...
– Они перестраивают Город.
Ли рассеянно кивнул...
– Да... Постоянно...
Любой из двух путей ведет в злополучное Восточное Крыло...
Знал бы, сказал бы с радостью...
«Бесполезно... no bueno... сам еле выкручиваюсь...»
«Моя нет... Плиходи пятниса»
Танжер, 1959.