26.
Урок шёл медленно. Учитель что-то бубнил у доски, время тянулось ленивой жвачкой. Сону сидел чуть ссутулившись — во рту у него был леденец, который он перекатывал языком из угла в угол, стараясь не чавкать громко. Щёки от него чуть розовели ещё сильнее — снаружи было прохладно, а внутри сладко.
Ники сидел сбоку, вытянув ноги под парту, спина прямая, взгляд — колючий и сосредоточенный. На учителя он смотрел своими тяжёлыми, холодными глазами, не моргая почти. Пальцы правой руки были сжаты в кулак — привычка, когда он что-то слушает или злится, или просто сосредоточен.
Сону бросил взгляд на его руку — большую, тёплую, привычно крепкую. Щёки запылали ещё больше. Он сунул руку в рюкзак, пошарил там, достал маленький яркий леденец в блестящей обёртке. Пару секунд колебался — и всё-таки решился.
Он тихонько толкнул Ники плечом. Тот медленно перевёл взгляд — холодный, внимательный. Сону сразу опустил глаза, почти пискнул: — Руку…
— Что? — хрипло выдал Ники, чуть склоняясь к нему ближе.
Сону, дрожа пальцами, взял его крепко сжатый кулак и осторожно раскрыл. По одному пальцу — большой, указательный, средний…
Ладонь развернулась — большая, грубоватая, но с теплом.
Сону положил туда леденец — аккуратно, как что-то очень важное. Его голос был почти неслышным, но губы тронула крошечная робкая улыбка: — Тебе… сладкое.
Ники на секунду опустил глаза на его ладошку. Леденец, крохотный, красный, в яркой обёртке, смотрелся в этой большой руке почти игрушечным. Глаза старшего чуть смягчились — едва-едва, но Сону это сразу почувствовал.
Ники тихо фыркнул, склонился ближе и шепнул прямо в его ухо — так, что зяблик вздрогнул от его хриплого голоса: — Ты чего, а? Думаешь, сладким меня задобришь?
Сону пискнул и тут же отвернулся к окну, будто снова стал меньше ростом. Леденец так и остался лежать у Ники в ладони, а пальцы медленно сжались обратно — но теперь уже не в кулак злости, а в кулак, где спрятано его маленькое сокровище.
И пока учитель продолжал что-то бубнить у доски, Ники так и сидел — слушал своими холодными глазами, но внутри, под закрытой ладонью, тёпло покалывало что-то очень своё.