24.
Сону сбежал в класс, не оглядываясь. Друзья уже сидели внутри — Джейк и Чонвон заметили его красные глаза, но ничего не спросили, только кивнули, чтобы садился рядом. Малыш шмыгнул носом и уткнулся взглядом в учебник — буквы плыли, руки дрожали, сердце билось в висках.
«Ну и пусть… пусть с ней сидит… я не нужен…»
Он даже не услышал, как за дверью что-то глухо хлопнуло — как будто её резко распахнули и сразу закрыли обратно. В классе на секунду воцарилась тишина, когда в проёме показался высокий силуэт в чёрной толстовке.
Ники вошёл медленно, взгляд — тяжёлый, холодный, но внутри этой льдинки горел знакомый огонёк. За спиной учитель, что пришёл с ним вместе, что-то бормотал, мол, «присядьте, ждите начала урока». Но Ники его не слушал.
Он прошёл прямо к последнему ряду, где за партой сидел Сону, сжав в руках карандаш так крепко, что тот чуть не треснул. Их взгляды встретились — у Сону аж дыхание сбилось. Он быстро отвёл глаза, но Ники этого не позволил.
— Зяблик, — сказал он низко, так что даже Чонвон и Джейк, сидящие рядом, замерли. — Встань.
— Н-н-нет… — пискнул Сону, пытаясь спрятать лицо в рукаве. — Иди сядь с ней… тебе же весело…
Ники даже не посмотрел, кто слышит. Он медленно подцепил Сону за подбородок пальцами и заставил поднять взгляд — красные глаза, пухлые губы, дрожащие ресницы. Зяблик весь такой обиженный и родной.
— Слушай внимательно, — сказал Ники всё тем же низким, чуть хриплым голосом. — Я с ней не сяду. И с ней не буду. Понял?
Сону дрогнул губами: — П-почему?..
Ники медленно склонился, взгляд прожигающий, и не стесняясь, почти носом уткнулся в его висок. Он прошептал так, чтобы слышал весь их ряд:
— Потому что я сижу только с тобой. И никто тебя у меня не заберёт.
Он провёл пальцем по щеке Сону, стирая остатки слёз. Потом резко подхватил его за подбородок и чуть чмокнул в губы — быстро, но так явно, что Чонвон закашлялся, а Джейк вытаращил глаза.
— Сдвинься, — буркнул Ники, обращаясь к другу сбоку. Тот недоумённо подвинулся, и Ники опустился рядом с Сону, вытянув руку за его спину. Другую ладонь он медленно положил на колени зяблика, как будто закрепляя: «Он мой. И точка.»
Сону прятал взгляд, смущённый, но не отодвинулся ни на сантиметр. Только тихо пискнул:
— Глупый старший…
А Ники хмыкнул, всё ещё холодно, но губы его дёрнулись в ленивой ухмылке: — Зато твой.