V
Марии исполнилось пять лет, когда у нее появилась сестра. Вторую дочь мадам Каппель назва-
ли Антониной и окрестили в тот же день, что и дочерей мадам Гара и мадам де Мартенс. Трое крес-
тин справили в один день, и Мария Каппель стала
крестной матерью малютки Мартенс, которую в
честь матери назвали Эрминой.
Антонина имела счастье прожить свою жизнь
незаметно, ничем не привлекая к себе внимания.
Она вышла замуж за моего троюродного брата и
удовольствовалась тем, что составила счастье своего мужа. Странное дело, но я не был знаком с ней
и не видел ни разу в жизни.
Маленькая Мария Каппель оказалась страшно
ревнивой, она мучительно переживала появление в
семье второго ребенка, который неизбежно потребует любви отца и матери. Вполне возможно, что
мадам Каппель была не совсем справедлива к своей
старшей дочери и предпочитала Антонину Марии.
В 1822 году Марию постигло настоящее горе
умерла ее бабушка г-жа Коллар. Хотя надо сказать, что дед Коллар любил старшую внучку больше
он стал к тому вревсех на свете. Барон Каппель
заметил несправедли-
мени уже полковником
вость жены по отношению к Марии; он постарал-
ся, чтобы ребенок позабыл об этой несправедливости, но ребенок забывать не умел и всю жизнь о
том сожалел.
В то время между моей матерью и г-ном Колларом возникло охлаждение. Когда речь зашла о
выборе для меня жизненного поприща, матушка
обратилась к г-ну Коллару и столкнулась с про-
хладцей, какой не ожидала встретить у старин-
ного друга, всегда к нам расположенного и доброго.
Я уже рассказывал, как попал к герцогу Орлеанскому с помощью генерала Фуа. Г-н Коллар, бла-
годаря своим родственным связям с его высоче-
ством, мог, разумеется, сделать для меня, своего
подопечного, то же, что сделал генерал Фуа, кото-
рый и знаком-то со мной не был. Однако, с тех пор,
как я получил место в секретариате принца, г-н
Коллар осведомлялся обо мне всегда с большим
интересом. Он до такой степени уверил меня в его
интересе, что я, как только предоставился случай
побывать в Вилье-Котре, взял ружье, застегнул
гетры на все пуговицы и отправился, охотясь по
дороге, с визитом к своему доброму опекуну.
Увидев меня, он улыбнулся своей доброй теп-
лой улыбкой.
- А, это ты, мальчуган, сказал он. — Добро
пожаловать! Сейчас мы тебя угостим уткой.
Почему уткой? - удивился я.
— Де Монрон тебе объяснит.
– Смотрите, какую дичь я принес! — Я вытащил
уток.
- А почему не сразу же?
Де Монрон тебе объяснит.
Я знал упрямство своего опекуна и отправился
прямиком на кухню, как он мне велел. С поваром
мы всегда дружили.
- А-а, это вы, г-н Дюма? — приветствовал он
меня.
— Я, славный мой Жорж.
— Что это вы принесли?
— Дичь.
— Свежую?
Сегодняшнюю.
— Тем лучше, она может подождать.
— Подождать чего?
— Подождать, пока мы покончим с утками.
— У вас что же, наплыв уток?
- Ах, господин Дюма, взгляните, и вы содрог-
нетесь!
Он открыл погреб, там лежало уток тридцать,
не меньше.
И целых три дня мы их уже едим, — прибавил он.
Например, сегодня у нас на обед утиный
суп, две утки с оливками, две утки под апельсиновым соусом, две жареные утки, утка, фарширован-
ная по-английски, и утиное рагу. Считайте, чтодесяток уток уйдет, но останется сце на завтра у
послезавтра,
И откуда же у вас такос утиное изобилие?
Представьте себе, у нас гостит г-н де Мон-
рои. Вы знакомы с ним?
Нет,
Яив самом деле не знал еще тогда г-на де Монрона, столь известного в аристократическом мире
своим искусством делать Долги, чарующим остроумием и оригинальными выходками. Я познакомился с ним позже и должен сказать, что в леген-
дах, бытующих об этом великолепном образчике
XVIII века, ничего не прибавлено.
Он приятель нашего господина, продолжал
повар, и приехал к нам погостить, потому как,
сдается мне, не полaдил в Париже со своими кре-
диторами. На другой день после приезда гостя г-н
Коллар, желая его поразвлечь, показал ему своих
овечек, и тот остался очень доволен. Потом ему
показывали овчарни, и тоже все прошло благополучно. На третий день хозяин повез его на охоту,
но иқ полудню гость не сделал ни единого выстрела и вернулся без добычи. Приехав в замок, он
из окна своей комнаты перестрелял всех наших
уток, а было их штук шестьдесят, не меньше. Кто.
пришел в ярость? Само собой, наш хозяин. Он сказал: «Вот оно как! Де Монрон перестрелял моих
уток? Ну так он же их и съестІ Жорж! Пусть ест их
на завтрак, обед и ужин, если только он ужинает!
Подавайте, Жорж, нам только утятину, пока мы их
не съедим!» Вот почему я и спросил вас, сударь,
может ли ваша дичь подождать.
Теперь все разъяснилось. Уток я не ел месяца
два, так что мне было нетрудно выдержать обед,
состоявший исключительно из утятины. Другое
дело г-н де Монрон, он питался милыми птичками
вот уже четвертый день.
Увидев во время обеда, что после утиного супа
Подают уток с оливками, а затем уток с апельсинами, а потом жареную утку, он поднялся, взял свою
шляпу и вышел ни слова не говоря, затем приказал своему слуге заложить лошадей в кабриолет и
отправился искать небеса, где не мелькало бы
столько уток.
Однажды г-на де Монрона спросили:
Будь у вас пятьсот франков ренты, де Мон-
рон, что бы вы стали делать?
Долги, - ответил он не задумываясь.
Мария Каппель гостила на каникулах у деда,
тот обожал ее и баловал от души. У него в доме она
чувствовала себя счастливой ни уроков грамматики, ни гамм, ни крючка, ни спиц. Зато здесь она
кувыркалась в душистом сене, каталась верхом на
баранах-великанах, качалась на качелях и, несмотря на свою природную чувствительность, никогда
не плакала.
Хотя Мария Каппель проводила немало времени в играх на воздухе, она по-прежнему оставалась
оливково-желтой худышкой.
Когда я вошел в гостиную, дедушка спросил
— ответила она, глядя на меня прон-
внучку, узнает ли она меня.
Узнаю,
зительным тяжелым взглядом черных глаз, -
господин просил моей руки на празднике в
И приедет узнать, захотите ли вы выйти за
него замуж, Мария.
- Девочки моего возраста не выходят замуж.
Моя тетя де Мартенс вышла замуж в семнадцать
лет. Моя тетя Гара — в пятнадцать. Обе они были
очень хорошенькие, ая нет.
Как? Неужели вы не хорошенькая?
— Нисколько, и должна знать об этом. Мне, сла-
ва Богу, часто об этом напоминают. Впрочем, я
вообще не люблю мужчин.
Не может того быть!
Не люблю. Из мужчин я люблю только де-
душку Жака и моего отца, г-на Каппеля.
Я прожил в Вилье-Элоне три дня, и мне уда-
лось приручить Марию, немало помог мне в этом
бельчонок — толстячок в два раза больше мыши, я
поймал его в парке и сделал для него чудесную
цепочку из латунной проволоки.
Поутру на третий день Мария пришла ко мне.
Возьми цепочку Коко, — сказала она.
- А где же Коко? - удивился я.
— Я его отпустила.
- Почему?
— Чтобы он жил.
- Но он прекрасно жил с цепочкой на шее,
мы его уже приручили.
-Нет, он лишь притворялся. Как только я его
отпустила, он тут же убежал. И сколько я ни звала
его: Коко! Коко! Коко!-он не вернулся. Если бы
мне надели на шею цепь, я бы умерла.
За те три дня, что я пробыл в Вилье-Элоне, г-н
Коллар показал мне, как г-ну де Монрону, своих
овец и овчарни, после чего перестал меня развлекать, но я мог прожить там и полмесяца, и месяц,
не нуждаясь ни в каких развлечениях.
Я забыл сказать, что после отъезда г-на де Монрона оставшихся уток раздали крестьянам, и на
протяжении целого года утки к столу г-на Коллара не подавались.