I
На опушке леса Вилье-Котре, в северо-восточной его части, километрах двух от замка Лонпон и живописных рубин аббатства виднеется в конце короткой аллеи вязов другой замок - совсем маленький, Вилье-Элон.
Незатейливый загородный дом без всяких археологических изысков возведён в достоинство замка почтительными посетителями, сам он на подобное наименование ни в малейшей степени не претендовал.
Дом двухэтажный, с мансардой и двумя крыльями, что полукружьями примыкают к дороге, прямиком ведущей к парадом входу, над которым висят замечательные часы, со всех сторон дом окружён рвами, вода в них вот уже полтора столетия тщится стать проточной, но пока в полной мере не преуспела: наполняются рвы из пруда, что расположен по другую сторону дороги. Благодаря увлажненной почве глаз радуют чудесные лужайки, купе деревьев и цветы всевозможных оттенков, придавая усадьбе необычайную поэтичность.
Здесь, в этом земельном гнездышке, залито солнечным светом, окружённом душистыми ароматами, родилась в 1816 году Мария Каппель.
Сколь бы ни был скромен замок Вилье-Элон, но и у него есть своя история, и мы начнём с неё, прежде чем перейти к истории её обитателей.
После революции дом находился в коммунальной собственности, и в 1794 году его купил граф де Риббинг, изгнаник из Швеции, причастный к убийству Густафа III, которого как известно, убили во время бала-маскарада в зале Оперы в Стокгольме в ночь с 15 на 16 марта 1792 года; граф чудом избег эшафота, на котором был казнён Якоб Анкарстром.
Поспешим сообщить, что граф де Риббинг участвовал в заговоре отнюдь не по политическим причинам. Дело в том, что Густав III перенёс в придворную жизнь Швеции нравы семейства Ваула и, надумав вознаградить одного из своих фаворитов, графа д'Эссена, решил дать ему в жены кузину графа де Риббинга-ту, в которую сам грф был без памяти влюблен. Заговор против счастья графа де Риббинга складывался в его отсутствие - он находился при французском дворе и был великолепно там принят, благодаря покравительству графа Ферсена, прославленного фаворита, близкого к королю. Узнав посредством одного из друзей, что граф д'Эссен женится на той, которую сам де Риббинг мысленно почитал своей невестой, вельможа покинул Париж и, не останавливаясь по дороге ни на секунду, домчался до Стокгольма. Там он мгновенно поссорился с д' Эссеном, вызвал его на дуэль и про ткнул шпагой.
Рану чли смертельной, однако король, не желая нарушать данного любимцу слова, приказал о венчание его in extremis. Всё ждали смерти графа д' Эссена, но тот, ко всеобщему изумлению и несказанному отчаянию графа де Риббинга, выздоровел спустя три месяца.
Узнав, что против короля готовится заговор, де Риббинг примкинул к нему. Хорошо, что наказали его изгнанием и конфискацией имущества. Всё состояние же Риббинга отошла казне. Но графу исполнилось только двадцать лет, мать его вздавствовала, её состояние принадлежало ей и могло перейти к графу только после ее смерти, поэтому он приехал во Францию с чемоданом, где лежало четыре тысячи золотых франков, данных ему его матушкой.
Четыре тысячи золотых франков во Франции 1793 года равнчлись нескольким миллионам: господин де Риббинг купил три или четыре замка и пять или шесть аббатств.
Среди замков был Брюнуа (впоследствии граф продал его Тальма), Вилье-Элон, который почти сразу же перекупил у него г-н Коллар де Монжуи, дед Марии Каппель - им мы займёмся чуть позже. А для начала объясним почему граф де Риббинг так скоропалительно продал Вилье-Элон г-ну Коллару. История любопытная и достойна того что бы её рассказать.
Всё свои поместья граф де Риббинг приобрёл, полагаясь на словесные рекомендации друзей или нотариуса. Не видел он и Вилье-Элона, точно так же, как не видел прочих купленных замков, однако восторженные похвалы красотам природы и уюту самого дома подвиги графа на желание поселиться именно там, и он поспешил смотреть свое владение.
Граф добрался на почтовой карете до Вилье-Котре, пробыл там ровно столько времени, сколько нужно, что бы пересесть в наемную карету, и помчался дальше в Вилье-Элон. К сожалению, момент для того, что бы оценить достоинства имения, был выбран неудачно. Мы уже говорили, что замок Вилье-Элон находился в коммунальной собственности, и коммуна сдала замок цеху сапожников, что бы они шили там сапоги для армии. Для какой именно армии из четырнадцати тогда существовавших, мы не знаем, но знаем главное-солдаты в 1793-х и 1794-х годах ходили быстро и много.
Помимо того, что подопечные святого Крепена заняли замок и в гостиных, прихожих, столовых, спальнях-словом, в каждом углу - устроили свои мастерские, они, поскольку их очень торопили с изготовлением сапог, пробили в потолках большие дыры, чтобы облегчить себе общение. В каждой комнате замка, словно в тюрьме Мамертин, была сделана большая дыра, и сапожник и при необходимости сообщить важное известие переговаривать через неё, не покидая рабочего места, а в случае инспекции или иных посещений поставляли к отверстиям приставные лестницы, поднимались по ним наверх и спускался вниз, экономя время и обходясь без странствий по коридорам.
Естественно, что подобные постояльцы очень сильно повредили презентабельности замка, купленного графом де Риббингом. Увиденное им вовсе не соответствовало тому, что он ожидал. Граф крикнул кучеру, что бы тот не распрягал лошадей, и, даже не осмотрев сад, который ему расхваливали, не взглянув на рвы с водой и пруд, где, как ему говорили, кишмя кишела рыба, полный ужаса от вида, а главное, от запаха, царящего в доме, тут же вернулся в Париж.
Я имел честь хорошо знать графа де Риббинга, на протяжении двух десятков лет он относился ко мне, как к родному сыну, и могу засведетельствовать: склад ума у него был философский, а чувство юмора великолепное. Вот он и отнёсся к своему приключению философски и спустя несколько дней со свойственны ему остроумием поведал о своём посещении депортамента Эн г-ну Коллару. Г-н Коллар сам занимался в те времена снабжением армии сапогами, и вполне возможно, был заинтересован в тех сапогах, что шили в Вилье-Элоне, к тому же он был более привычен к прозе жизни, чем благородный изгнанник, и поэтому предложил продать ему неудачно купленный замок. Г-н Риббинг ответил согласием, и Вилье-Элон стал собственностью г-на Коллара.
Мы уже имели случай заметить, что, по счастью, у графа было ещё три или четыре замка, так что без крова он не остался. Граф выбрал Брюнуа, а в 1805-м или в 1806-м продал его Тальма. Расставить с Брюнуа, он поселился в Кинси, где и прожил благополучно все царствование Наполеона.
На протяжении нашего повествования мы ещё встретимся с графом де Риббингом, 1819 году он вновь поселится в замке Вилье-Элон, но уже не как хозяин, а как беглец, который нашёл там убежище.
С семейством графом де Риббингов, одним из самых древнейших и благородных в Швеции, связана трогательная легенда, и мы уверены, что читатели будут нам благодарны, если мы её перескажем.
Не кто иной, как один из Риббингов, взбунтовался в 1520 году против короля Христиана II. В ответ злой тиран приказал обезглавить двух сыновей Риббинга - двенадцати и трех лет.
Палач отрубил голову старшему и подошёл к младшему, что бы отрубить голову и ему, но он услышал маленький голосок малыша:
- Пожалуйста, не пачкай мне воротник, как ты испачкал его братцу Акселю, меня мама заругает.
Палач сам был отцом, у него тоже было двое сыновей примерно того же возраста, в ужасе он бросил на землю окровавленый меч и пустился бежать.
Христиан послал ему вдогонку солдат, и солдаты убили ослушника.