Глава 18
Карлотта
Мне было противно насилие, и было понятно почему. Меня возмущало, что сильные могут использовать слабых, потому что знают о своём превосходстве. Мне было больно видеть, как те, кого сломили, пытаются стать сильнее, чтобы самим использовать силу в будущем.
Я была против мафии и стыдилась того, что связана с ней. Но я родилась в этом мире, и у меня не было выбора, кроме как принять его правила. Потому что альтернативой была только смерть.
Возможно, я была единственной, кто так много думал обо всем.
Понимала, что мне придётся смириться с тем, что нас окружает. С тьмой, в которой мы родились, без шанса на нормальность. С обществом лицемеров, лжецов и убийц, которые открыто выражали свою веру в Бога, словно это могло скрыть их грехи.
Лишь немногие родители стремились создать для своих детей нормальные условия. Моя мать была одной из них.
Но настоящей свободы у меня не было. Я настолько замкнулась в себе, чтобы защитить свои чувства, что новость о бое стала для меня настоящим потрясением.
Мы с Массимо могли обсуждать бои на Арене, но это происходило быстро и без эмоций. Я не знала людей, с которыми они сражались, и не хотела знать. Ведь Массимо уверял меня, что те, кто вступает в клетку, не обычные люди, которых туда насильно затащили. Каждый, кто оказывается в клетке, делает это по собственному выбору. Так Массимо мне однажды сказал.
Но у Дарио не было выбора, когда Фальконе пришли и сообщили ему о предстоящем бое.
Смотрю за стремительными сборами Авроры. Светлые волосы слегка растрепаны, и она торопливо подбегает к зеркалу, чтобы стереть мазок серой краски со щеки.
Её новая картина уже стоит около стене и сушится.
На холсте изображен тёмный мир, в котором лишь один проблеск света напоминает скоро угасающее солнце. Цвета мрачны и приглушены, преобладают оттенки серого, черного и багряного, словно отражая агонию умирающего мира. В центре, подобно последней искре жизни, мерцает одинокий огонек, но и он кажется хрупким и обреченным на исчезновение.
Этот проблеск света — единственное, что удерживает от полного погружения в пучину отчаяния. Он манит, словно обещание спасения, но его слабость лишь подчеркивает безнадежность окружающей тьмы. Каждый мазок кисти, каждая деталь картины пропитаны чувством утраты и безысходности. Аврора словно запечатлела момент, когда надежда окончательно покидает этот мир, оставляя его во власти вечной ночи.
В кармане моих брюк я ощущаю тяжесть телефона. Сообщения от Массимо, которые я так и не смогла прочитать, давят на меня.
Прошло уже два дня с того злополучного боя, но я всё ещё не могу встретиться с ним.
Массимо приходил ко мне, но я закрыла окно, хотя никогда раньше не делала этого. Знала, что он может проникнуть в мою комнату через входную дверь, но заперла дверь в свою комнату, чтобы дать ему понять, что сейчас я не в лучшем настроении и пока не готова его видеть.
Аврора поделилась со мной всем.
Арианна попросила её о помощи, сообщив, что между Невио и Дарио должен состояться бой. Аврора решила вмешаться и пришла к Римо Фальконе, чтобы предотвратить эту ситуацию.
Хотя я и нахожусь сейчас рядом с домом Массимо, я не могу заставить себя подойти к нему. Вместо этого я скрываюсь в соседнем доме.
Не только я избегала дома Фальконе, но и Аврора. После боя она рассказала мне, что предпочла уехать к Сесилии, а сегодня утром вернулась.
Почти рядом находится комната Давиде, откуда доносятся гневные крики. Когда я шла по коридору некоторое время назад, то заметила через открытую дверь, что он сидит перед огромными мониторами и играет в какую-то игру, надев наушники.
Я приехала сюда, потому что мне не нравится гнетущая тишина в моём доме. А на этой территории точно не соскучишься.
На первый взгляд, это был обычный день.
Однако, присмотревшись в окно, я заметила, что возле бассейна на шезлонгах сидят Невио, Алессио и Массимо. Они расположились рядом друг с другом и внимательно смотрят в сторону дома Скудери.
Даже с такого расстояния было видно, что они находятся в состоянии напряжения.
— Интересно, увидят ли они мой красивый средний палец? — спросила Аврора, встав за моей спиной.
— Ты общалась с кем-нибудь из них с того вечера?
Аврора поджала губы и покачала головой.
— Нет. Ни с Невио, ни с Алессио. Мне кажется, я ещё долго не буду с ними разговаривать. Невио не хочет со мной общаться из принципа. С Алессио мы и так поссорились из-за всего этого. А Массимо просто косо смотрит на меня. Им не понравилось, как я с ними разговаривала. Но я не возьму свои слова обратно.
— Они поступили жестоко, — прошептала я, скрестив руки на груди и прислонившись к стене, отходя от окна. — И всё из-за того, что Марио Ди Лауро пришёл к Капо? Было очевидно, что помолвка не состоится, но они всё равно устроили бой. И к тому же приходил Марио, а не Дарио.
— Им всё равно, — пожала плечами Аврора, присаживаясь на кровать. — Они устроили этот бой просто чтобы показать, кто они есть на самом деле. Невио искал повод, и Алессио предоставил ему его. Ты бы видела лицо Невио, когда Алессио ему всё рассказал. Всю дорогу от гоночного лагеря до дома я только и слышала: «Ди Лауро то, Ди Лауро это».
— Почему Невио не общается с тобой сейчас? — с любопытством спрашиваю я.
— Много причин, — вздыхает Рори. — Наши отношения испортились уже давно. Мы почти не общались в течение многих месяцев. А Алессио злится на меня из-за моего общения с Ди Лауро.
Мне грустно осознавать это.
Когда мы были совсем маленькими, Аврора всегда стремилась быть ближе к мальчикам. Раньше только Алессио был готов впустить её в свой мир полностью, но с годами и это стало сложнее. Аврора и Алессио могли шутить друг над другом и вести свои разговоры, но Аврора уже не стремилась быть с ними так тесно.
Когда мальчики поняли, что она отдалилась, у неё появились Сайлас, Николо и Киллиан, которые восполнили то, чего ей не хватало раньше. Они стали ей ближе, и она стала предпочитать их, потому что они могли спокойно разговаривать с ней и проводить с ней всё своё время.
Массимо, кажется, было всё равно на это. Но Невио и Алессио были недовольны. Первый стал выражать открыто недовольство тем, что Рори постоянно пропадала. А Алессио... Кажется, он начал осознавать, что Аврора была настолько далеко, что уже не дотянуться, что уже поздно стать ближе.
Помню, как в детстве Массимо иногда говорил, что Аврора начала общаться с другими назло им. Мне тоже так казалось, пока я не познакомилась с ребятами и не увидела их вместе, всех четверых, как они гармонично дополняют друг друга.
Нечестивая троица держались вместе, а Аврора — с другими. А я была где-то между. Раньше это меня немного расстраивало, но теперь я чувствую себя комфортно.
Словно я в некотором отдалении.
— Куда ты так торопишься?
— Мне нужно кое-куда съездить, — задумчиво произнесла Аврора, глядя на меня. — В...
Её речь прервал громкий топот, и в комнату вбежал Давиде. Он закрыл за собой дверь и с мольбой в глазах посмотрел на старшую сестру.
— Нужна помощь. Срочно.
— Что ты натворил? — спросила Аврора, нахмурившись.
Я не смогла сдержать улыбку и присела рядом с ней, наблюдая за их напряжённым диалогом.
Брат и сестра Скудери — это что-то особенное.
— Дай мне свою карточку. У тебя же на ней есть деньги? — быстро сказал Давиде, тяжело дыша. — Есть. Ты же продаёшь свои картины, конечно, у тебя есть деньги.
— Так что ты сделал? И если тебе нужны деньги, то лучше обратиться к папе.
— К папе сейчас нельзя, никак.
Волосы Давида были взъерошены. Он начал размахивать руками и говорить, переходя на шепот.
— У меня была привязана папина карточка к игре, — тихо проговорил Давиде, подходя к нам. — И с неё списалось...
Я не смогла сдержать смех и прикрыла рот рукой.
— Тебе же уже говорили, Давиде, — сурово пробормотала Аврора, проведя рукой по лицу. — Не тратить деньги в играх.
— Давиде! — раздался по дому громкий и властный голос их отца, словно молния, прорезая тишину.
Глаза детей Фабиано Скудери расширились, но если у Авроры они наполнились насмешкой, то у Давиде — испугом.
— Похоже, папе пришло сообщение о списании. Какие цветы ты любишь, братик? Через год, в этот день, я принесу их на твою могилу. Может быть, красные розы?
— Но ты же любишь белые, Аврора, — сказала я, нахмурившись.
Давиде посмотрел на нас с осуждением.
— У вас нет ни капли сочувствия!
Дверь в комнату приоткрылась, и Давиде замер.
На мгновение ему показалось, что угроза настигла его, но в комнату вошёл Сайлас с едва заметной улыбкой. Он явно наслаждался видом Давиде, который с паническим вздохом чуть не упал в кресло.
— Земля тебе пухом, — с лёгкой насмешкой произнёс Сайлас, ещё больше взлохмачивая волосы Давиде.
— Сайлас, ты мне как старший брат. Ты можешь спасти меня...
— Не стоит пытаться вызвать у нас жалость! — воскликнула Аврора, решительно оттаскивая своего друга от брата. — Мы всегда будем помнить тебя, обещаю.
— Мне конец.
— Давиде Скудери! — уже голос Леоны разнёсся по дому, и мы с Авророй громко рассмеялись, когда её младший брат, словно вихрь, вылетел из комнаты.
Возможно, лекция по воспитанию будет проходить в присутствии моей мамы, которая в этот момент сидела на первом этаже вместе с Леоной.
Бедный Давиде.
— Ты готова? — спросил Сайлас, направляясь к двери.
Я не удивилась, увидев его здесь. В конце концов, он отвёз Аврору домой и остался, потому что был желанным гостем в этом доме.
— Сейчас. Хочу ещё поговорить с Лотти, — тихо произнесла Рори, придвигаясь ближе ко мне.
Сайлас кивнул, мягко улыбнулся мне и, закрыв за собой дверь, ушёл.
— Я скоро вернусь, и мы сможем провести время вместе, хорошо?
— Куда вы уезжаете? — спросила я с легким прищуром.
Однако Аврору невозможно было разгадать. Она так умело скрывала свои мысли, что я никогда не пыталась ее расспрашивать. Если ей нужно было что-то сказать, она сама об этом говорила.
Так было и со мной.
— Я всё улажу. Сегодня, — уверенно произнесла Аврора, отводя от меня свои голубые глаза. — То, что произошло, больше не повторится.
— О чём ты говоришь?
— О конфликтах, ссорах и всём остальном. Ди Лауро больше не будут в Лас-Вегасе. Они уедут. Это точно.
Мои брови нахмурились.
В груди зашевелились разнообразные чувства.
Я встала с кровати и вернулась к окну, замечая, что троица всё ещё сидела на том же месте. Теперь они более уютно устроились на шезлонгах.
— Вообще-то я делаю это не только из-за Невио, Алессио и Массимо, отчасти да. Но это ради Ари и Дарио.
— И что ты делаешь?
Мне не нравится, как она говорит. Её голос звучит слишком отстранённо.
— Расскажи мне всё.
— Не могу рассказать всё, Лотти, прости, — Аврора поднимается на ноги, её голос смягчается. — Но я хочу, чтобы они были отдельно от Марио.
— Их отец так жесток?
— Скажем так, Марио определённо не подходит на роль отца года, поверь мне. Рядом с ним Ари и Дарио никогда не смогут быть счастливы и в безопасности. А здесь они не смогут найти покой. Я договорилась с Сесилией, чтобы она была с Арианной в Италии, в специальной школе. Это идеальное место. К тому же Сесилия всё равно хотела побыть в Италии, чтобы продвигать мои картины. Что касается Дарио... — её кулаки сжались от напряжения. — Его отправляют в Лос-Анджелес, чтобы он работал под руководством Младшего Босса. Их мать поедет с ним. Они все будут находиться далеко от Марио, как и он сам будет далеко отсюда. Его отправляют в Канзас-Сити.
Эти новости меня поразили, и я не смогла сдержать удивленного вздоха.
— Как ты всё это организовала? Не могла же ты сделать это сама?
— Конечно, нет. Я обратилась к дяде Римо, и он согласился отправить их. Я поговорила с Сесилией, и она с радостью согласилась присматривать за Ари в Италии. Так что их не будет в городе, — прошептала Аврора, переводя взгляд на окно. — И, возможно, они будут счастливы.
— А ты?
— А что я?
Беру её руки в свои и улыбаюсь, видя её недоумение.
В этот момент Рори раскрывается передо мной в полной мере.
Её нахмуренные брови и небольшие синяки под глазами красноречиво говорят о том, что она не чувствует себя счастливой.
— Они стали тебе дороги.
— Это правда, — еле заметно кивнув, она взглянула на наши руки. — Но отъезд — это к лучшему. Для них. А Невио, Алессио и Массимо смогут успокоиться.
Всё это так сложно.
Каморра, синдикат Канады, Фальконе, Ди Лауро — всё это переплетается между собой. Похищения, бои, интриги, общественное неодобрение — кажется, жизнь никогда не станет спокойной. И мы всегда будем вовлечены в эту историю.
Только услышав её последние слова, я осознала, что её общение с этими тремя парнями уже не будет прежним. Возможно, тот бой что-то кардинально изменил в её жизни.
Потому что Аврора была не похожа на себя.
Да и я сама себя не узнавала.
Я знала, что на Арене проходят бои, и что Массимо, Алессио и Невио участвуют в них, даже в смертельных. Но только сейчас я столкнулась с тем, что Невио сражается с человеком, которого я знаю.
С Дарио я только здоровалась, но, узнавая о нём от других, я начала сочувствовать ему и его сестре.
То, что Массимо не попытался остановить этот бой, не стало для меня откровением. Для него это не было чем-то жестоким или ужасным.
Нет, он мыслил иначе.
Меня поразило, как спокойно Массимо просто стоял и смотрел. Я видела запись боя — это было первое, что я попыталась найти, когда узнала о нём. И на этой записи я могла разглядеть Массимо. Он стоял рядом с Алессио, не двигаясь и не выражая никаких эмоций на лице.
Мне кажется, или сейчас мы встречаемся взглядами. Массимо смотрит прямо на меня, в сторону открытого окна, перед которым я стою. Он медленно выпускает сигаретный дым, и даже на таком расстоянии я вижу темноту в его глазах.
Эти темно-карие глаза...
В груди возникла неприятная боль. Покалывания.
Я не знала, как поступить. С одной стороны, я думала, что хорошо его знаю. Массимо не открывал мне себя полностью. И я понимала, что его отношение к людям отличалось от моего.
— Лотти, — раздался нежный голос, и я почувствовала легкое прикосновение к плечу.
Дыхание становится затруднённым, а покалывания в груди — более явственными. Я стараюсь дышать размеренно, чтобы облегчить боль.
Подняв глаза, я встретилась с взглядом Авроры.
— Ты дрожишь? Всё в порядке?
— Да-да, — прошептала я, с трудом удерживаясь от того, чтобы потереть грудь. Лёгкий ветерок с улицы немного освежал. — Скоро мне нужно будет принять таблетки.
— Ты не обманываешь меня?
— Правда, всё хорошо. Такое иногда случается, но очень редко.
Аврора внимательно смотрит на меня, почти не моргая. Затем она медленно кивает.
Мы спускаемся по лестнице, и первое, что бросается в глаза, когда мы входим в столовую, — это то, как Леона и моя мама наблюдают, как Давиде убирает со стола с удручённым видом. Наши матери редко общались. Поэтому так удивительно видеть их сейчас, когда они мило беседуют за чашкой чая.
Сайлас сидит рядом, наблюдая за процессом с лёгкой скукой. Увидев нас, он вскакивает с места.
— Куда это вы собрались? — спросила Леона у них, пристально глядя на своего сына. — Давиде, ты пропустил пятно.
— Ну, мама...
— У меня дела с Сайласом и Николо, но они быстро закончатся. Я скоро вернусь, — с улыбкой проговорила Аврора, нежно целуя мать в щеку. — Правда, я быстро.
— Дела... — тихо ворчит Давиде, провожая взглядом сестру и Сайласа, которые уходили. — Аврора ушла. Папа тоже. А я?
— Ты наказан, молодой человек.
Давиде, услышав слова Леоны, замолчал.
Мама пила чай, глядя на меня поверх своей чашки.
Сейчас она напомнит о таблетках...
— Красивая пара, — неожиданно произнесла мама, ставя чашку на стол. — Я имею в виду Аврору и Сайласа.
Леона не смогла сдержать смеха, в то время как Давиде поморщился, словно услышал что-то отвратительное.
— Они похожи на брата и сестру, — произнесла Леона, делая глоток чая.
Давиде энергично закивал, продолжая протирать стол с большим усердием, словно стремясь быстрее покинуть это место.
— Значит, Сайлас — одинокий молодой человек, не помолвленный? — спросила мама, и я с трудом сдержала вздох.
— Насколько мне известно, да, — с пониманием произнесла Леона, глядя на меня. — Но Сайлас — не тот, кто согласится на брак по-договорённости. И Николо тоже.
— Понимаю, — прошептала мама, смягчаясь. — Я бы всё же хотела, чтобы у Карлотты появился кто-то из близкого окружения, кого я знаю лично. Это было бы замечательно. Я знакома с этими юношами, поэтому мне так интересно узнать о них больше.
— Не нужно, мам. Пожалуйста, — проговорила я, чувствуя неловкость. — Помолвка или брак, вероятно, ещё не время для меня. Учёба занимает все мои мысли.
Массимо занимает все мои мысли.
А потом уже учёба.
И что мне с этим делать?
Эти поцелуи между нами. Они только усложняют ситуацию, но они такие желанные.
Массимо не говорит о своих чувствах и, кажется, не собирается этого делать. И не будет.
— Карлотта, у тебя такой красивый голос, — произнесла Леона, словно желая сменить тему. И это было именно так. — Джемма рассказывала, что в твоём возрасте пела в церковном хоре. А ты не поёшь?
Мама погрустнела и отвела взгляд.
Она никогда не высказывала своего мнения на этот счёт.
— Нет, мне кажется, это не для меня, — произнесла я, складывая руки на столе и непринужденно постукивая по поверхности. — Учеба и игра на виолончели пока занимают всё моё время.
— Ты думала о будущем и о колледже?
— Я обсуждала это с Джеммой. Думаю, я бы хотела получить образование в сфере медицины, — произнесла я, поглядывая на притихшую маму.
И тут я замерла.
Не стоило этого говорить. Не стоило этого делать.
Глаза мамы расширились от удивления.
Медицина и я были неразлучны. Хотя сейчас у меня не было никаких изменений в здоровье, но регулярные проверки были неотъемлемой частью моей жизни.
— Карлотта...
— Мне хочется помогать людям, — тихо произнесла я, пожимая плечами. Мне так хотелось потеребить крестик на шее. — Как они помогают мне.
— Моя дорогая, — губы мамы задрожали, и я взяла её за руку. — Такая добрая душа.
Кажется, я провела с ними ещё полчаса. Они говорили обо всём на свете, и это было очень странно.
Леона рассказывала об Авроре, которая увлекается искусством. Мама же с гордостью говорила о том, как я играю на виолончели. Давиде же становился всё более ворчливым и недовольным.
Вскоре я поняла, что мама будет сидеть ещё долго, судя по их долгой беседе с Леоной. Поэтому я сказала, что пойду к Джемме.
Уверена, что Массимо заметил меня ещё до того, как я его увидела.
Когда я прошла по тропинке между домами, наши взгляды встретились. Массимо не пытался смягчить свой взгляд. Его руки медленно перебирали какой-то мешочек, пока он не спрятал его в карман джинсов. Всего несколько прядей темных волос падали ему на лоб.
Ни Невио, ни Алессио не было рядом. Никого не было рядом.
Так тихо.
На его коже были заметны небольшие синяки, и это вызвало у меня беспокойство. Они так сильно портили его безупречную кожу. Однако даже с этими следами Массимо, как всегда, был прекрасен. Он словно воплощение опасной мечты.
— Откуда они?
Массимо с явным интересом рассматривает меня, склонив голову набок.
— Злишься?
— Злилась, — тихо отвечаю я, медленно приближаясь к нему, но останавливаюсь, сохраняя дистанцию.
— Значит, уже нет, — замечает Массимо.
Его рука тянется ко мне, но останавливается, когда он понимает, что я не реагирую. Массимо тяжело вздыхает и опирается на руки, словно изнемогая от усталости.
— Авроре не следовало рассказывать тебе.
— Я рада, что узнала. Вы поступили неправильно, — мой голос стал более решительным. — Почему ты мне не рассказал?
— Ты хочешь знать обо всех делах в Каморре? — Массимо с легкой усмешкой посмотрел на меня. — Но ты ведь не хочешь. Ты никогда не вмешивалась в наши дела, потому что это напоминает тебе о прошлом. Я просто не хотел, чтобы ты знала об этом.
Мои зубы впиваются в кожу внутренней стороны щеки, а ладони словно сами собой начинают потирать друг друга.
— То, что ты говоришь, не отменяет того, что вы сделали.
— Обычно трусов, которые сбегают, наказывают. Дарио сбежал, когда на гоночный лагерь было совершено нападение. Он не сражался вместе с солдатами Каморры, чтобы защитить нашу территорию. Он просто сел в машину и уехал. Его не отправили в камеру. Дарио был наказан десятиминутным боем, после которого он остался цел, если не считать синяков и ссадин.
Если бы Капо не прервал бой, то было бы хуже.
— Мне...
— Ты не знала, да? — резко прервал меня Массимо, поднимаясь на ноги. — Аврора тебе не сказала? Не сказала, что видела всё своими глазами, и Алессио может это подтвердить, потому что был рядом с ней.
Даже солнечные лучи не способны смягчить его суровый вид. Массимо кажется опасным хищником, который внимательно изучает свою жертву с головы до ног.
— Знаешь, почему Римо и мой отец недовольны из-за боя? Дело в том, что общественность увидела, как солдаты Каморры сражаются друг с другом. Если бы Невио просто схватил Дарио и запер его в клетке, им было бы всё равно.
Массимо говорит со мной так странно. Его голос с хрипотцой притягивает меня, но глаза... Они словно пусты, лишены всякого блеска. Он медленно приближается ко мне, словно боится меня спугнуть. От него исходит запах сигарет и ещё чего-то мятного, особенно мне нравится этот последний аромат.
Я ясно вижу синяки, которые делают его вид ещё более устрашающим. Особенно когда я обращаю внимание на ранки на костяшках его пальцев.
— Ты просто стоял и смотрел.
— Это как наблюдать за боем по телевизору — я чувствую то же самое. Или когда в камере пытают людей — ощущения те же.
Это мешает мне дышать.
Может быть, это новая версия Массимо? Или та, которую он мне не показывал? Или только её малая часть?
— Мне было безразлично, состоится бой или нет. Что ты хочешь от меня услышать? Что мне было жаль его? Или что мне было неприятно на это смотреть? Скажи, Карлотта, что ты хочешь услышать от меня?
Массимо сменился.
Вместо прежнего Массимо, который осторожно трогал мои волосы, брал за руку и пытался говорить в ином тоне, теперь я вижу совсем другого человека.
Он стоит неподвижно, словно статуя, но его расслабленное и напряженное выражение лица вызывает у меня ощущение негодования. Его взгляд больше не скользит по мне, а останавливается только на моих глазах, словно он полностью сосредоточен на мне.
— Как я уже говорил, ты можешь попросить меня о чём угодно, и я выполню. Если ты хочешь услышать, что мне жаль, то я скажу. Но это будет неправдой. Мне не жаль, и я не хочу тебе лгать, — спокойно произнёс Массимо, наклонив голову ближе ко мне. — Я могу наблюдать за боями и пытками, и ничто не вызовет во мне никаких эмоций. Я могу участвовать во всём этом, и это не изменит моего отношения. Я не хороший.
— Раньше ты никогда не говорил мне ничего подобного.
Массимо нахмурился и немного отстранился от меня.
— Раньше у меня не было причин для таких слов. Я хочу, чтобы ты поняла: наши взгляды на жизнь совершенно разные. У тебя есть чёткое разделение на плохое и хорошее. У меня же нет такого разделения. Если я считаю, что нужно что-то сделать для того, чтобы добиться желаемого результата, я обязательно это сделаю.
Его пальцы, словно ледяные, касаются моей щеки. Обычно его кожа такая горячая. Массимо поглаживает мою кожу, медленно, но с такой сосредоточенностью.
Темные глаза неотрывно следят за каждым движением.
Моё сердце забилось быстрее, возможно, от его прикосновения, а возможно, потому что я не испытала ужаса от его слов. В этих словах я увидела подтверждение тому, что Массимо готов на всё ради достижения своих целей, не задумываясь о цене.
У меня перехватывает дыхание, когда его пальцы касаются моей нижней губы, неторопливо поглаживая её кончиками.
— Хочешь сбежать? — произнес Массимо, вновь наклоняясь ко мне. Его пальцы переместились к моей шее, на мгновение задержавшись на пульсе. — Один случай, и ты разозлилась, не так ли? А ведь я даже не был внутри клетки тогда. Что же будет, если это случится?
Мои глаза расширяются от осознания.
Только сейчас я понимаю, что Массимо уже участвовал в боях, а я ни разу не видела записей. Мне даже в голову не приходило их посмотреть.
Нужно ли мне это? Если я посмотрю их, то увижу его в другом свете. В другом состоянии. Безжалостен ли он?
Уверена, что так и есть.
Массимо — сын Нино Фальконе, консильери Каморры. Конечно, его отец обучал его всему, просто раньше я не задумывалась об этом. Я знала, что Массимо силён, и понимала, что люди считают его опасным, многие, и мужчины, и женщины, его боятся.
— Я бы никогда не сбежала.
— Ты хочешь узнать обо мне всё?
— Абсолютно всё, Массимо, — проговорила я, скрывая, как мне нравится чувствовать его прикосновения к своей коже. — И хорошее, и плохое. Ты знаешь обо мне всё, и я хочу узнать о тебе.
— Ты уже знаешь много всего, — покачал он головой. — И я многое делаю. Поверь, тебе лучше не знать об этом. Я бы предпочёл, чтобы ты не вникала в дела Каморры или в мои дела с братом и Невио. В них нет ничего светлого.
— Тебе следовало рассказать о бое.
Массимо тяжело вздохнул.
Его руки обвились вокруг моей шеи, притягивая меня ближе. Наши глаза встретились, и мы погрузились в безмолвный мир, где только наши голоса становились тише, словно мы делились секретами.
— Я так не думал, — произнес Массимо более мягким тоном. — Я узнал о нападении на гоночный лагерь. Алессио был на нервах, а Невио просто в ярости. Он сказал о желании этого боя, и я не стал возражать. Я думал лишь о том, что если бы Ди Лауро не было здесь, то не произошло бы ни нападения, ни твоего похищения. Поэтому я просто находился рядом с кузеном и братом, не задумываясь о последствиях.
— Не стоит никого винить, Массимо. Это неправильно, — сказала я, положив руки на его ладони. — И ты не рассказал мне, потому что знал, что я буду против.
— Да, знал, — кивнул он. — Не злись на меня.
У меня чуть не отвисла челюсть.
Его голос звучал мягко и тепло, совсем не так, как всего пару минут назад.
— Я не злюсь на тебя.
— Ты не читала сообщения и не хотела меня видеть.
— Мне нужно было немного времени, чтобы подумать.
— Мне не понравилось это. О чём же ты хотела подумать? О том, что я плохо себя вёл? — его голос внезапно стал игривым, и мои глаза расширились.
Улыбка заиграла на его губах, и тихий смешок вырвался из моей груди.
— О том, что делать с нами, — прошептала я, нежно касаясь его кожи. — О том, как мы сблизились. О том, что ты скрываешь свои тайны. О том, как я запуталась. О многом.
— Мы же договаривались, что не будем ничего портить. Мы всегда были близки, а сейчас стали ещё ближе. Что касается моих тайн... — Массимо на мгновение замолчал, пристально разглядывая меня. — Я не обещаю, что раскрою перед тобой всего себя. Мне не хочется, чтобы ты знала, на что я способен. Просто знай, что я никогда не причиню тебе боль, ни физическую, ни душевную.
— Я это знаю. Правда.
— Что же ты хочешь с нами делать?
— Не хочу, чтобы наша дружба пострадала. Мне было тяжело не отвечать тебе и не видеться с тобой всё это время, но мне действительно нужно было время. Понимаешь, у меня другие мысли, и я не стремлюсь... Мама постоянно говорит о помолвке и браке в будущем, но сейчас это не то, чего я желаю. Тем не менее, я хочу придерживаться своих правил. То есть то, что мы целуемся, — это прекрасно, и мне это очень нравится, но...
— Но поцелуи — это единственное, на что ты сейчас готова? Я понимаю, поверь. И я не возражаю.
— Раньше у меня было правило не целоваться до брака. Но с тобой я поняла, что хочу изменить это правило. Однако я не уверена, что готова к чему-то большему, понимаешь?
— Хорошо.
— Хорошо? — я подняла бровь.
— Да, хорошо, — кивнул Массимо. — Мне сложно описать то, что происходит между нами, но мы оба не хотим, чтобы это заканчивалось, не так ли?
— Да.
— Всё будет так, как ты захочешь. Тебе нравится, что я прихожу к тебе?
Мои губы растягиваются в улыбке.
— Ты моё спасение от ночных кошмаров.
— Тебе нравится идея ходить на свидания?
— Очень.
— Тебе нравится меня целовать?
Вместо того чтобы ответить словами, я действую.
Поднимаюсь на цыпочки и нежно касаюсь его губ своими. Тихий звук нашего поцелуя наполняет воздух, а его последний вздох словно звенит у меня в ушах, заставляя тело трепетать от волнения. Его губы прижимаются к моим сильнее, словно мимолетного поцелуя ему недостаточно.
В моей голове и теле словно вспыхивает фейерверк эмоций. В этом поцелуе нет ни голода, ни безудержной страсти — только безмятежность и ощущение безопасности.
Я первая отстраняюсь, но расстояние настолько мало, что наши губы почти соприкасаются.
— Рассказывай мне всё, хорошо? — прошу я.
Массимо медленно касается моих губ кончиками пальцев, слегка надавливая на них. Его губы чуть подрагивают в улыбке.
— А что я получу, если буду рассказывать? — задаёт он встречный вопрос.
— Благодарность.
— Не слишком высокая цена за откровенность.
— Ты невыносим, — смеясь, я кладу руку ему на грудь, чтобы оттолкнуть.
Массимо, улыбаясь, слегка наклоняет голову.
Его едва заметная улыбка вызывает трепет в моём сердце, отвлекая на мгновение от слегка болезненных покалываний. Тепло разливается по моему телу, наполняя его приятным ощущением блаженства.
Впервые за эти дни я чувствую, как расслабление охватывает меня.
— Массимо.
Голос Алессио пробуждает нас, словно мы оба были в хорошем и самом лучшем сне. То, что я и Массимо стоим на некотором расстоянии, радует меня.
Алессио стремительно приближается к нам, с хмурым видом крутя телефон в руках.
— Нам нужно в Сахарницу. Амо Витиелло там.
Массимо выглядел как обычно, словно ничего не произошло. Как будто ещё недавно он не улыбался и не целовал меня. Он был абсолютно равнодушен.
— Он здесь без предупреждения?
— Вообще-то он позвонил Фабиано, чтобы тот забрал его из аэропорта, — пробормотал Алессио, ероша свои волосы. — Фабиано и папа встретили его, а потом отвезли в Сахарницу.
Вероятно, именно поэтому Фабиано и покинул дом.
— Невио узнал обо всём раньше. Он уже на пути туда.
Массимо тяжело вздохнул и перевел свой взгляд на меня.
— Нужно ехать.
Я быстро взяла его за руку, останавливая, чтобы он не ушел.
— Можно мне с вами?
— Это не лучшая идея.
— Наоборот. Аврора тоже там, — сказал Алессио, отводя взгляд. — Не спрашивайте меня, почему она там. Я не знаю. Она становится неуправляемой.
— Это кое-кого мне напоминает, — недовольно произнес Массимо, за что получил от меня суровый взгляд.
***
Невио и Амо Витиелло нанесли друг другу ранения.
Моя нога подрагивала, нервная дрожь пробивалась сквозь меня. Аврора, сидящая рядом, казалась не менее, если не более, встревоженной.
Сначала Алессио, Массимо и я подъехали к Сахарнице. Они оба ушли внутрь, а я осталась в машине. Но это продолжалось недолго.
Мои мысли были в смятении. Столько всего произошло за это время. Я думала, что на этом всё закончится, но когда я увидела, как все выходят из здания, я поняла, что это только начало проблем.
Невио и Амо ранили друг друга внутри Сахарницы, и их сразу же отвезли в больницу. Почти все были здесь: Массимо, Алессио и многие из Фальконе находились у палат, в то время как мы с Авророй ждали в зале ожидания.
Когда я сидела в машине, моё внимание привлекла Грета в кровавом платье. Её кожа была очень бледной, и она сильно дрожала.
— Это плохо, — прошептала я, проведя дрожащей рукой по волосам.
— Будущий Капо Фамильи и будущий Капо Каморры вонзили друг в друга ножи, — пробормотала Аврора, сжав кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Да, это действительно плохо.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь унять панику, и сосредоточила взгляд на Авроре.
— Зачем вообще Витиелло здесь?
Рори пожала плечами и откинулась на спинку стула, устремив взгляд в никуда.
— Насколько я понимаю, Амо просил руки Греты.
— Что?
— Я не знаю всех деталей, Лотти. Хотя мы с Амо и родственники, мы никогда не были близки и редко общались. Я не в курсе его дел.
Иногда я забываю, что Аврора связана с Витиелло и другими влиятельными фигурами Фамилии. Её тётя была замужем за Капо Фамильи, другая – за консильери. И, что ещё удивительнее, я иногда забываю, что Массимо – родственник Витиелло по материнской линии.
Это общеизвестный факт, но они никогда не делали на этом акцент. Массимо всегда было всё равно. Аврора же поддерживала общение со своими тетушками и их многочисленным потомством.
Алессио приближается к нам, его лицо белее мела. Аврора, не раздумывая, бросается к нему и заключает в объятия. На мгновение он замирает, словно статуя, но затем, сдавленно вздохнув, крепко прижимает её к себе, ища убежище в её объятиях, словно тонущий – спасательный круг.
— Как Невио? — спрашиваю я, нарушая тишину.
— Выживет. Видел его и в худшем состоянии, — ответил Алессио, отстраняясь от неё. — Он ещё не пришёл в себя. Врачи следят за ним, но он поправится.
Аврора облегчённо вздыхает и опускается обратно на стул.
— Что будет дальше? — задаю вопрос, который грыз меня изнутри, как голодный зверь.
Алессио бросает взгляд в сторону коридора, откуда пришёл, и хмыкает.
— Сына Луки Витиелло ранили. Как ты думаешь, что будет?
Я знала ответ. Война. Кровавая и беспощадная война.
Тишина в зале ожидания стала давящей, как перед бурей. Я ощущала, как страх заполняет каждую клеточку моего тела. Это слово эхом отдавалось в голове, рисуя картины грядущего хаоса.
Война между семьями Фальконе и Витиелло — это не просто конфликт за территорию, это кровная месть, которая затронет всех, кто связан с этими кланами.
— Война, — прошептала Аврора, закрывая лицо руками.
В коридоре раздались быстрые шаги, и в зал ожидания стремительно вошёл мужчина в тёмном костюме — Лука Витиелло. Его лицо было невозмутимо, но в глазах читалась ярость, которую он с трудом сдерживал.
Лука Витиелло внимательно оглядел присутствующих, словно сканируя их на предмет предательства. Его холодный взгляд задержался на Авроре, и он направился к палате, где лежал его сын. За ним, словно тёмная тень, последовали его люди.
И теперь мне казалось, что всё, что было до этого момента, — ничто по сравнению с тем, что ждёт нас впереди.