Глава 10
Массимо
Легкий ветер ласкает моё лицо. На улице тихо, у каждого дома припаркован автомобиль. В окнах домов царит мрак, словно бы говоря о том, что их жители наслаждаются безмятежным сном. За последний час по дороге не проехало ни одной машины.
Несколько секунд я рассматривал список сообщений, пришедших на мой телефон. Большая часть из них — от моего брата, в основном полные жалоб. Отец прислал только одно сообщение, в котором спрашивал, где я нахожусь.
Откровенно говоря, папа никогда по-настоящему не беспокоился за меня, потому что знал, что я не безответственный человек. Если я пропадаю, то всегда возвращаюсь и всегда решаю свои проблемы сам, не посвящая в них других людей.
Я уверен, что это сообщение, вероятно, было написано по настоянию мамы. Она всегда была очень заботливой.
Алессио, безусловно, иногда может быть излишне эмоциональным, это правда. На мой взгляд, он слишком остро реагирует на некоторые вещи. Кажется, что его захватывает не то, что нужно.
Он слишком близко принимает всё к сердцу. Например, постоянно пишет мне и спрашивает, куда я пропадаю. Или, например, он сильно привязан к дочери Фабиано, потому что хочет иметь с ней близкие отношения, как у брата и сестры, чтобы их связь была похожа на отношения Невио и Греты. Он понимает, что я не могу реагировать на некоторые слова или ситуации так же, как он.
Я часто ухожу. Да, мы с Невио и Алессио почти каждый день отправляемся в рейды, но всё же я люблю иногда побыть отдельно. Даже обычная прогулка по ночному городу может быть интересной. Однако эта улица, на которой я часто бываю, занимает особое место в моем списке мест.
Клаудия Баззоли всегда засыпает первой, в десять часов вечера, как по часам. В комнате Диего и Тони свет гаснет примерно в одиннадцать, и на окнах раскрываются затемнители.
А вот Карлотта может метаться в своей комнате всю ночь, что никогда не было поводом для радости.
Возможно, кто-то считает, что моё наблюдение за другими людьми — это не очень хорошо. Но я не наблюдаю за всеми подряд. На большинство людей мне абсолютно всё равно. Я слежу только за ней.
Она не любит часто включать основной свет в комнате, предпочитая вместо него маленькие светильники, которые можно найти на рабочем столе или прикроватной тумбочке. Иногда Карлотта может подолгу отвлекаться от занятий, глядя на семейную фотографию, которая стоит у неё на столе. Также она любит сидеть на подоконнике, подложив под себя несколько подушек, и читать книгу.
По моему мнению, это не самое безопасное место для чтения.
Я стою на некотором расстоянии от дома и с удовлетворением замечаю, как Карлотта, прислонившись к подоконнику, смотрит на улицу.
Она будто бы действительно ждёт меня, моего прихода. И только увидев это, я начинаю двигаться.
В моих руках — устройство, которое я создал сам. Когда я подхожу к входной двери особняка Баззоли, то прикладываю его к электронному замку.
Чтобы открыть эту дверь, нужен специальный код или карточка, которая есть только у Диего. Остальные члены семьи пользуются кодом, но, конечно, ни того, ни другого у меня нет.
Некоторое время я жду, пока устройство загрузится, а затем начинаю нажимать определённые комбинации, чтобы взломать систему безопасности. Вход в дверь, датчики — всё это единая система безопасности, похожая на ту, что установлена в нашем доме. Мое устройство не вредит этой системе, не сбивает её. Оно позволяет взломать её тихо, без следов.
Снова жду, пока устройство подберёт код. На экране сменяются миллионы комбинаций, пока наконец не находится нужный. С тихим щелчком я открываю дверь, убираю устройство в карман джинсов и захожу в дом.
Мои шаги не нарушают тишину. Я медленно приближаюсь к лестнице, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку, пока не оказываюсь на втором этаже.
Мне хорошо известно расположение комнат в этом доме. Комната Карлотты находится ближе всех к лестнице, а комната её брата и его жены — в самом дальнем конце коридора.
Как только я прохожу в её комнату, её зелёные глаза, широко раскрывшись, устремляются на меня.
— Как ты...
— Я вернулся, — тихо произношу я, протягивая руку. — Пойдем?
Карлотта кажется напряжённой и сомневающейся, но что-то проскальзывает на её лице. Может быть, нетерпение? Я не уверен.
Обычно, когда человек испытывает нетерпение, его губы слегка сжаты, брови слегка приподняты, а в глазах появляется блеск, который делает их цвет более выразительным.
Она сменила одежду на пушистый свитер серого цвета и свободные джинсы чёрного. На ногах уже были надеты кеды, которые она завязала, а их концы связала в бантик.
Её маленькие пальчики слегка сжимали края рукавов свитера, что выдавало её смущение.
— Пойдем.
Мои брови взлетают вверх, когда Карлотта всё же берет меня за руку и тихо тянет из комнаты.
Её дыхание становится тяжелым, и она осторожно осматривается по сторонам. Этот жест вызывает у меня легкую улыбку.
Мы спускаемся вниз тихо и очень медленно, поскольку она опасается быть замеченной.
— Если нас поймают, всё сваливай на меня, — проговорил я, увлекая её за собой по тропинке.
На бледном лице появляется едва заметный румянец.
— Я так и сделаю, Массимо, — говорит она, указывая на меня пальцем.
Карлотта продолжает осматриваться по сторонам, но уже на улице, будто все смотрят на нас из окон.
— Тебе ничего не будет. Тебя не накажут или...
— Тебе тоже ничего не грозит. Ты действительно думаешь, что Диего или твоя мать будут долго сердиться на тебя?
Её губы растягиваются в улыбке.
— Ну, они, конечно, будут недовольны мной.
— Только и всего, — пожимаю я плечами. — Они когда-то были в твоём возрасте. Думаешь, они никогда не нарушали правил? Нарушали. Просто из-за возраста они вынуждены подавать хороший пример и молчать о том, что делали в прошлом.
Когда мы наконец подошли к моему мотоциклу, Карлотта выглядела задумчивой. Затем она резко нахмурилась и стала серьёзной.
— Как ты проник в дом? Ты же не знаешь...
— Взломал, — ответил я, быстро извлекая из кармана небольшое устройство.
Я продемонстрировал его ей, а затем убрал обратно.
— Теперь для меня не существует систем, которые я не смог бы взломать. Я создал это устройство полгода назад, и оно оказалось очень полезным. Его создание было непростой задачей. Мне пришлось столкнуться с множеством системных проблем. Если бы я допустил хотя бы одну ошибку в расчетах, его работа не была бы такой незаметной. Однако мне удалось разработать алгоритм, который не оставляет следов.
Казалось, с каждым моим словом её глаза становились все больше, и на её лице отразился шок.
— Ты же ведь можешь взламывать только системы безопасности, не так ли? — прошептала Карлотта.
Мое лицо скривилось.
— Я не ограничиваюсь только этим и не смотрю на вещи так узко. Я могу взломать всё.
— Всё? — воскликнула она.
— Да, всё. Любую систему безопасности. Ноутбуки. Сайты. Телефоны...
— И всегда получается?
— Не всегда, — нахмурился я, с мрачным видом произнося слова. — Некоторые устройства могут быть защищены на высоком уровне, и работа над их взломом усложняется и занимает много времени. В них встроены многочисленные...
— Я поняла, гений, — с изумлением перебила меня Карлотта, и я усмехнулся.
— Нам нельзя терять время.
Надеваю шлем на голову Карлотты, бережно поправляю её волосы и туго затягиваю ремешок под подбородком. Затем сажаю её позади себя на мотоцикл, предварительно перекинув ногу через сиденье. Опустив стекло её шлема, я спрашиваю:
— Готова?
— Да, — отвечает она немного приглушённо, и я чувствую, как в её голосе дрожит волнение.
— Держись крепче, — говорю я, кладя её руки на свою талию, чтобы она могла крепко держаться за меня.
Начинаю движение, постепенно увеличивая скорость. Карлотта сзади сильнее прижимается ко мне, и через ткань футболки я ощущаю её.
Скорость позволяет мне забыть обо всём и в то же время оставаться сосредоточенным. Особенно мне нравится ехать по оживлённой улице, где вокруг царит хаос. Обгонять автомобили на высокой скорости — это настоящий адреналин и чувство опасности.
Но сегодня такого не будет.
Чувствую давление от её щеки посередине своей спины. Её маленькие ручки, обернутые вокруг моей талии, цепляются за меня. Это было приятно. Почему мы не делали так раньше?
Чем ближе к центру города, тем ярче становились огни. Шум людей и музыки становился всё громче, создавая атмосферу всеобщего веселья. Автомобили заезжали на парковки различных отелей и казино.
Когда я подъезжаю к нужному месту, сбрасываю скорость и ищу глазами подходящее место для остановки. Остановившись недалеко от главного входа, я поворачиваюсь к Карлотте и поднимаю стекло на шлеме.
В её зелёных глазах светится неподдельное нетерпение.
— Парк аттракционов?
— Мне показалось, это идеальное место для того, чтобы создать яркое воспоминания, — отвечаю я, снимая с неё шлем.
Крытый парк развлечений с системой климат-контроля. Здесь ей будет тепло. В парке есть множество развлечений: аттракционы, игровые автоматы и поле для мини-гольфа.
— Почему он всё ещё открыт? — спросила Карлотта, с любопытством глядя на вход и на смеющихся людей, которые выходили оттуда.
— Сегодня в городе проходит какой-то фестиваль, — пожала я плечами. — Многие места работают дольше обычного.
— Ты часто сюда приезжаешь?
Я покачал головой в ответ.
— В последний раз я был здесь в детстве, когда родители привезли меня, Алессио, Невио, Грету и Аврору. Последнюю после одного аттракциона стошнило.
Карлотта попыталась сдержать смех, но у неё не вышло, и она рассмеялась в голос.
На её коже появился приятный розовый оттенок, который становился всё ярче с каждой секундой, постепенно смывая болезненную бледность.
— Ты никогда здесь не была?
— Нет, — тихо ответила она, шагая рядом со мной к входу. — Я была в другом парке, но он кажется не таким большим, как этот.
— С Диего и Тони?
— И с Джеммой и Савио, — улыбнулась Карлотта. — Это было весело. Мы провели целый день, наблюдая за соревнованием по выносливости между братом и Савио. Было очень забавно, как они переходили от одного аттракциона к другому, и их лица становились всё бледнее и бледнее.
Её рассказ о том дне был полон тёплых воспоминаний.
Карлотта с широко открытыми глазами рассматривала всё вокруг, пока я быстро оплачивал два билета на аттракционы для нас. Но её глаза стали ещё больше, когда она увидела множество киосков с сахарной ватой и другими вкусностями.
Внутри было много людей, которые пришли сюда группами и семьями. Слышались крики людей, наслаждающихся катанием на аттракционах.
Мы идём плечом к плечу, и наши руки соприкасаются. Кажется, мы оба вздрагиваем от этого ощущения.
Напротив нас идёт группа людей примерно нашего возраста. Я беру Карлотту за руку и переплетаю наши пальцы, чтобы она была рядом.
Её зелёные глаза сразу же устремляются к нашим рукам, наполняясь множеством эмоций. Как можно испытывать столько чувств?
— На какой аттракцион пойдем? — спрашиваю я, с удовольствием наблюдая за её волнением. — Предлагаю Каньон Бластер.
— Это же американские горки! — её голос дрожит.
— И что с того? Мы ведь хотим создать яркое воспоминание.
— Мне кажется, это воспоминание будет наполнено страхом, — прошептала Карлотта. — Давай обойдёмся без чего-то быстрого. Без неожиданных спусков. Без...
— Не слишком ли много «без»? — я притягиваю её ближе. — Если ты не можешь выбрать, то первый выбор будет за мной.
— Массимо...
Веду её за собой, а Карлотта, не отрываясь, кладёт свою руку на наши переплетённые пальцы.
У входа в аттракцион Каньон Бластера мы видим небольшую очередь из людей, которые определенно старше нас. Некоторые из них с удивлением смотрят на нас, когда мы встаём за ними.
Для Карлотты это служит знаком, что нужно бежать.
— Ты видел? Видел! Это не для нас, давай уйдём, — её голос, в котором звучал лёгкий страх, вызывал у меня улыбку. — Я заметила там какую-то карусель.
Моё лицо искажается, когда я замечаю, что некоторые люди впереди нас смеются.
— Она для детей.
— Идеальный вариант для меня! — очередь медленно продвигалась вперёд, и её пальцы крепче сжимали мои. — Нет-нет-нет, Массимо.
— Надо преодолевать свои страхи.
— Это работа для другого дня!
Работник приветствует нас и просит занять свои места.
Однако, кажется, Карлотта не слышит его, так сильно сжимая мою руку. Я тяну её и сажаю рядом с собой. В это время работник закрепляет на ней специальный крепеж для безопасности и проверяет его надёжность.
Её руки крепко держатся за ручки, и она что-то бормочет себе под нос, глядя на меня с прищуром.
— Это не будет ярким воспоминанием, — прошипела она, когда таймер начал обратный отсчёт.
— Оно будет самым ярким, — произнёс я, протягивая к ней руку, чтобы наши пальцы снова переплелись.
Карлотта тяжело вздохнула и, соприкоснувшись с моими пальцами, переплела их.
Холодная кожа коснулась моей тёплой, и, казалось, дрожь её отступила. Её глаза смотрели только на меня, как и мои не отрывались от её лица.
— Почему мне кажется, что это ненадёжно? — тихо прошептала Карлотта. — Как вообще такие аттракционы могут быть законными? Это же просто... просто ужасно.
Пока она говорила, я просто смотрел.
Я словно не хотел упустить ни одну деталь этой безупречной картины: тёмные волосы слегка взъерошены, зелёные глаза расширены, на щеках румянец, а пухлые губы слегка приоткрыты.
— Скорость будет пятьдесят пять миль в час, — нарочно говорю я.
— Что?! — восклицает Карлотта, и в тот же момент раздаётся громкий сигнал.
Мы резко срываемся с места, и на несколько мгновений её крик заполняет пространство. Но вскоре на её лице появляется улыбка — яркая, искренняя и полная жизни.
Наши руки переплетаются так крепко, и это благодаря ей.
Следующие несколько минут аттракцион погружал нас в мир неожиданностей: мы стремительно спускались, переворачивались, резко тормозили и ехали спиной вперёд.
Иногда волосы Карлотты падали ей на лицо, но, казалось, ей было всё равно — иногда она даже зажмуривала глаза.
Когда мы наконец остановились и выбрались из кресла, я снова взял её за руку, замечая, что её немного пошатывает, но Карлотта выглядит вполне хорошо.
Мои пальцы осторожно коснулись её пульса, ощущая его с сосредоточенностью.
— Понравилось?
Карлотта, улыбнувшись, откинула волосы за спину. Её улыбка была такой широкой.
— Это было лучше, чем я думала, — произнесла она, оглядываясь вокруг. — Пойдём дальше?
Теперь уже она тянула меня за собой, и я был не против.
***
— Не хочешь ничего сказать по поводу этого? — спросила Карлотта, указывая на сахарную вату, которую я купил для неё.
Это был своего рода подарок за то, что она согласилась прокатиться на самом «страшном» аттракционе.
— Нет, не хочу.
Мы сидели на скамейке на улице, недалеко от парка развлечений. Ночное небо было усыпано звёздами, и Карлотта с интересом смотрела на них, не в силах оторвать взгляд.
— Хотя это сахар, он приводит к повышению уровня инсулина и может вызвать сахарный диабет...
— Есть ли что-то, о чём ты не читал научных статей? — перебивает она меня.
— Я читаю всё, что мне интересно.
Карлотта усмехнулась и с видимым удовольствием откусила кусочек розовой сахарной ваты, отправив его в рот.
— Заметил, что тебе не по душе список блюд, которые мама обычно готовит для тебя. Что там? — я погрузился в воспоминания, пытаясь найти нужное. — Еда без капли масла. Разные супы. Много риса. Как ты можешь есть его постоянно?
— Не то чтобы мне не нравилось, — нахмурилась Карлотта, пожав плечами. — Если есть что-то регулярно, то оно приедается, и вкус кажется не таким, как раньше. И рис я ем не всегда, просто раньше я постоянно просила его приготовить, и мама стала делать это довольно часто. Хотелось бы добавить что-то интересное с множеством специй. Ты бы знал, как я хочу съесть бургер, заесть его картошкой фри и запить колой!
Я улыбнулся, заметив блеск в её глазах.
— Я могу обсудить с мамой, и мы можем составить много разных блюд. Это не сложно.
— Твоя мама так вкусно готовит. Мне нравится, когда она учит меня.
В этот момент я почувствовал странное удовлетворение от того, что мама и Карлотта в хороших отношениях. Они могут проводить время вместе, разговаривать, когда Карлотта приезжает к нам в гости.
— Но небольшое количество сладкого мне не повредит, — откусила она сладкую вату и снова взглянула на небо. — Если бы вокруг было меньше света, звезды были бы лучше видны.
— Может, запланируем это на следующий день? Мы могли бы понаблюдать за звёздами в другой раз.
— Мы будем проводить время так ещё?
— А почему бы и нет?
Или она не хочет?
Сегодня ей всё понравилось. Возможно, я выбрал не самое подходящее место — здесь было слишком многолюдно, но её это, похоже, не смущало. Карлотта наслаждалась каждым моментом.
— Хорошо, — она одарила меня улыбкой.
Её свободная рука лежала на деревянной поверхности скамьи рядом со мной, тихонько постукивая. Маленькие пальчики были едва заметны из-под рукавов пушистого свитера.
— Тебе не холодно? — спросил я, осторожно беря её руку и слегка согревая её в своих ладонях.
Карлотта покачала головой, вновь откусывая кусочек сахарной ваты.
Казалось, её невозможно отвлечь от этого лакомства. Её губы слегка испачкались, но она не обращала на это внимания.
Карлотта была тем человеком, на которого можно было смотреть бесконечно. Она была настолько прекрасна, что невозможно было отвести взгляд. Это всегда было так.
Невозможно было не смотреть на неё.
К ней было приятно прикасаться, от неё исходил приятный аромат. С ней было хорошо просто сидеть рядом, не наполняя тишину ненужными вопросами и разговорами. С ней было спокойно и умиротворённо.
***
Алессио смотрит на меня с прищуром, словно я украл всю его одежду и сжёг. Возможно, мне придётся это сделать, если он не перестанет. Мы сидим на диване в нашем особняке перед телевизором, и его взгляд не отрывается от меня.
Кажется, ему не нравятся мои внезапные исчезновения. Точнее, они ему надоели.
Не могу сказать, что мне безразлично его состояние, но мне надоело постоянно слышать этот вопрос:
— Где ты вообще пропадаешь?
С того дня, когда мы были в парке развлечений, мы с Карлоттой часто ходили и ездили в разные места.
Например, мы гуляли по центру города, где она с удовольствием рассматривала миниатюрные копии Эйфелевой башни и статуи Свободы. Или мы останавливались в каком-нибудь кафе.
Эти поездки, кажется, придавали ей больше энергии. Когда утром я отвозил её в школу, Карлотта была всегда очень задумчивой. А когда я возвращался поздно ночью, она словно светилась. Это было её лучшее состояние.
Однако мое исчезновение не осталось незамеченным для Алессио. Он постоянно звонил мне и отправлял сообщения. Невио же, казалось, не проявлял никакого интереса.
— Вчера был Хэллоуин. Мы думали, что ты пойдёшь с нами в клуб.
— Там было что-то интересное? — спросил я, отрываясь от книги, которую держал в руках.
— Нет, — ответил Алессио с явным разочарованием в голосе.
Алессио всегда был очень открытым человеком, и его чувства легко читались на его лице.
— Значит, поход туда был напрасной тратой времени, — произнёс я, покачав головой.
Аврора, сидевшая рядом, не смогла сдержать улыбку и тихо рассмеялась. Однако, встретив суровый взгляд Алессио, она поспешила скрыть свой смех за кашлем, похлопав себя по груди.
— Подавилась, — пробормотала она, хлопая ресницами.
Невио, который смотрел на экран телевизора, где шёл бой, ухмыльнулся.
Некоторое время назад сюда заходила тётя Серафина, бормоча о том, что она хотела посмотреть фильм с Авророй.
Её старший сын, как всегда, успокоил её, сказав, что просмотр боя будет недолгим, и он купит ей что-нибудь потом. Конечно, Серафина ушла с улыбкой. Невио знал, как сделать так, чтобы его мать не была недовольной им.
— Тебе лучше помолчать, принцесса, — с улыбкой сказал Алессио, разведя руки в стороны и похлопав её по плечу. — Мы же договорились, что ты приготовишь мне шоколадное печенье.
Его непреодолимое желание постоянно есть сладкое, уверяю вас, не останется без последствий.
— Договорились? — моё лицо скривилось от недоумения. — А ты не боишься, что она может тебя отравить?
Аврора, встав с дивана, показала мне средний палец, и я ответил тем же.
— Знаешь ли, смерть от таких вкусностей была бы не такой уж ужасной, — сказал брат.
После этих слов я закатил глаза и продолжал мрачно смотреть на Скудери, пока она не скрылась из виду.
Меня всегда удивляло, что ему нравилось, как она готовит шоколадное печенье, а не наша мама, которая была гениальным шеф-поваром в нашем доме.
— Куда ты пропадаешь, мой младший брат? Знаешь, я переживаю за тебя, ведь на правах старшего брата я должен тебя оберегать и всё такое. Вдруг ты попадешь в неприятности, а меня не будет рядом...
— Кто ещё попадает в неприятности, Алессио? — спрашиваю я, указывая сначала на него, а затем на Невио, который в это время увлечённо смотрел в свой телефон. — Вы оба, кто попадает в неприятности. Мне даже не нужно считать по пальцам все случаи, их количество настолько велико, что пальцев не хватит. Так что лучше молчи.
— Мама тоже очень переживает.
— Она всегда переживает. Но если ты так беспокоишься о её чувствах, я поговорю с ней.
Тяжело вздыхаю и возвращаюсь к чтению.
Эти эмоции... понятны, но не всегда разумны. На мой взгляд, они мешают жить.
Мои глаза снова пробегаются по строчкам на странице.
Чтение книг по истории всегда было моим самым любимым занятием. Мой мозг активно работает, обдумывая каждое слово и сопоставляя его с датами. К тому же, это отличный способ получить новые знания.
Если я ничего не читаю, то чувствую себя так, что меня сложно назвать полноценным человеком.
— Ты с кем-то трахаешься? — внезапно спросил Алессио, схватив мою книгу.
Я прищурил глаза, наблюдая за книгой в его руках.
— Отдай.
— Нет, пока не расскажешь, — он покрутил книгу перед моим лицом. — Я серьёзно, если ты с кем-то трахаешься, скажи нам. Мы тебе всё рассказываем.
— К большому сожалению, — пробормотал я, поймав его недовольный взгляд. — Тебе так интересно это? Лучше подумай о более важных вещах. Например, о том, кто тебя окружает. За тобой бегают столько девушек, которые только и ждут твоего кошелька, а ты даже не замечаешь этого.
— В этом он прав, — пробормотал Невио, не отрываясь от экрана телефона.
— Эй! — воскликнул Алессио. — Речь вообще-то шла о Массимо, ты должен меня поддержать, бесчувственный придурок, — толкнул он нашего кузена.
Губы Невио растянулись в улыбке, и он посмотрел на меня, словно знал что-то. Его манера стала насмешливой, но мне было всё равно.
— Пусть он делает, что хочет, — произнес Невио. — Ты ведёшь себя как обиженная маленькая сучка, Алессио.
— Да ты...
— О чём вы разговариваете? — спрашивает папа, входя в игровую гостиную.
— Мы обсуждаем, как Массимо плохо себя ведет, папа, — отвечает Алессио, вскакивая с места. — Мне нужно убедиться, что печенья будут готовы в ближайшее время. Надо повысить уровень сахара в крови, иначе я не смогу терпеть тебя, младший брат.
Стремительно вырываю свою книгу из его рук, закатывая глаза, когда он, издав драматичный вздох, пытается вернуть её.
Мои руки обвиваются вокруг его запястий, и я скрещиваю их, не позволяя ему завладеть книгой.
— Кто ещё кого терпит, старший брат? — спрашиваю я, отталкивая его от себя и открываю книгу на нужной странице.
Невио начинает тихо смеяться, в то время как папа, приподняв бровь, наблюдает за нами.
— Нам не нужно, чтобы ваша мама вмешивалась, когда она сейчас сюда зайдёт, — мои глаза расширяются, когда я слышу в папином тоне намек на веселье. — Поэтому давайте договоримся, что вы заключите перемирие друг с другом.
— Ты должен быть на моей стороне, папа, — прошептал Алессио.
— В ваших ссорах я выбираю сторону нейтралитета.
— Может быть, поедем куда-нибудь? Мне кажется, вам нужно куда-то выплеснуть свою энергию... — предлагает Невио.
В этот момент в комнату заходит мама с такой широкой улыбкой, что мне становится тепло в груди. Но она не одна.
Мои пальцы сами собой закрывают книгу и откладывают её в сторону, я даже не замечаю, куда именно.
— Как я рада, что ты здесь, Карлотта! — с радостью восклицает мама, нежно поглаживая её руку.
На Карлотте были довольно широкие синие джинсы, ткань которых в конце складывалась гармошкой. Чёрная майка на бретельках, которую она обычно не носит, потому что не любит демонстрировать свои ключицы, сейчас была на ней. Поверх неё — коричневая клетчатая рубашка, широкая и явно не по размеру.
Мне показалось, что я уже видел её где-то, возможно, на Диего.
На первый взгляд, это была обычная одежда, ничем не примечательная. Но почему мои глаза не могли перестать её изучать? Почему моё зрение стало настолько острым, что я смог разглядеть несколько родинок на её шее?
Тёмные волосы Карлотты были заколоты крабиком, однако несколько прядей всё равно выбивались из причёски, слегка завиваясь.
— Простите за столь внезапное вторжение, — наши взгляды встречаются, но Карлотта тут же отводит глаза. — Аврора у себя дома?
— Она у нас...
— На кухне, — подсказывает Алессио маме, с довольным видом. — Готовит мне печенье.
— Заставил её? — хмыкнул папа, вставая рядом с мамой и приобнимая её за плечи.
— Нет, конечно же. Аврора считает меня настолько прекрасным, что всегда делает для меня это печенье.
— В том, что ты прекрасен, сомнений нет, — произнесла мама, обнимая папу в ответ. — Но ты её заставил, молодой человек.
— Мне нужно к ней, — произнесла Карлотта с поспешностью, стремительно направляясь к нужной двери и открывая её.
Мои брови хмурятся, когда она исчезает из виду.
— Похоже, мы сегодня никуда не едем, — прошептал Невио, когда я встал на ноги.
— А ты разве куда-то хотел?
Прохожу мимо Алессио, который, словно маленький мальчик, продолжает жаловаться на меня в довольно драматичной манере. Мама, с искренней улыбкой на лице, просто слушает его.
Возможно, это и хорошо, что мы с ним такие разные. Он может быть очень эмоциональным, а я нет. В некоторые моменты Алессио может помочь мне, когда я чего-то не понимаю. И я могу дать ему совет, когда он, возможно, не замечает чего-то важного.
Мы уравновешиваем друг друга.
Мои шаги замирают, когда до меня доносится шум голосов двух девушек и звуки, исходящие из кухни. Кажется, там что-то перемещают, и я слышу множество невнятных слов. Из кухни доносится приятный аромат, наполненный запахом шоколада.
Осторожно прислоняюсь к стене, расправляя плечи. Стараюсь не двигаться, чтобы остаться незамеченным, и у меня это отлично получается.
— Я ничего не делала.
— Может быть, и так, но рядом с тобой всегда три огромных стражника, которые ловят каждое твоё слово. Ну же, рассказывай, — в голосе Карлотты слышится нетерпение. — Скудери, тебе меня не обмануть.
Для меня всегда было неожиданно, как Карлотта общалась с Авророй. В её голосе не было ни тени смущения или неловкости. Напротив, он был полон самых разнообразных эмоций. Она говорила с Авророй открыто, не таясь и не скрывая ничего.
— Ты произнесла мою фамилию, мне не послышалось? Мне это понравилось.
— Не отвлекайся, а говори. И зачем ты вообще готовишь?
— Это условие Алессио. Не важно, — прошипела Аврора. — Повторяю, я ничего не делала.
— Я же говорила тебе не рас...
— Ты сказала не рассказывать, и я не рассказала. Но ты не говорила ничего не делать. Это разные вещи, знаешь ли.
— У тебя могут возникнуть проблемы! У вас четверых. Что, если наши семьи увидят это видео? Лео упомянул в нём моё имя.
Четверо... Аврора, Сайлас Аллегро, Николо Маручелли и Киллиан Торрес.
Я всегда знал, что они не из тех, кто любит сидеть без дела. По их виду можно было понять, что они постоянно в движении.
Мои брови взлетают вверх, когда я слышу, как Аврора говорит с такой яростью — тоном, который я никогда раньше от неё не слышал:
— Проблемы будут у чертового Лео Пироса, если он ещё раз приблизится к тебе, Карлотта.
Мой взгляд обращается к двери, и все мысли исчезают. Я отхожу от стены, с трудом сдерживая желание войти внутрь. Медленно отступаю назад, заставляя себя уйти, хотя всё внутри меня стремится к двери.
Разворачиваюсь и возвращаюсь в игровую гостиную. Выдыхаю, увидев, что Алессио всё ещё здесь, но Невио уже нет.
Однако мне достаточно и моего брата.
— Ты мне сейчас нужен, — произношу я.
Алессио тут же смотрит на меня, вскакивает с места и кивает.
Эта черта, которая всегда была во мне — защищать её, — появилась ещё в детстве. Особенно сильно она проявилась после того, как произошло похищение девочек. Я осознал, что существует вероятность того, что Карлотте может быть причинён вред, и кто-то может подумать об этом и попытаться осуществить свои намерения.
Именно поэтому я стремлюсь быть рядом с ней, всегда начеку. Я готов пойти на всё, чтобы защитить её, даже если это потребует от меня действий, способных причинить боль.
Я нечасто становился монстром, но для меня всегда на первом месте стояло планирование. Стратегия, план действий, тактика атаки — вот что меня отличает. Я никогда не предпринимаю ничего без тщательно продуманного плана. Я никогда не делаю что-то просто так.
Садясь в машину на водительское сиденье, я обращаю внимание на своего брата, который, как ни странно, выглядит сосредоточенным и серьёзным.
— Найди видео с Лео Пиросом. Возможно, оно выложено в течение недели или даже раньше, — сказал я, заводя машину.
— Он что-то сделал? — пробормотал Алессио, но, тем не менее, последовал моим словам, взял в руки телефон и начал поиск.
— Родился.
Семья Пирос никогда не занимала важного положения в нашем обществе. Они просто выполняли приказы Капо, не более того. Их шумные и навязчивые действия всегда вызывали раздражение.
Глава этой семьи часто демонстрировал свою преданность моему дяде Римо, но это всегда казалось наигранным. Его сын, похоже, был таким же: слабым, не участвовал в боях на Арене, а если и участвовал, то только против менее сильных соперников. Это было жалкое семейство.
В машине раздался звук, и я услышал, как голос из телефона наполнил салон. Когда я это слушаю, мои пальцы с такой силой сжали руль, что они побелели.
— Карлотта, я сожалею! Очень сожалею. Такого больше не повторится, мне очень жаль. Я к тебе больше не подойду.
Голос Лео Пироса был полон панического страха.
Алессио повернул экран в мою сторону, и я увидел только лицо Пироса.
Его шея покраснела, словно кто-то сдавливал её и мешал дышать. Также на шее виднелся небольшой, почти незаметный порез, но кровь, которая из него текла, делала его более заметным.
Глаза Пироса были широко раскрыты, и эмоции, которые отражались в них, были похожи на эмоции тех людей, кого мы с Невио и Алессио убивали по ночам. Этот разъедающий страх, смешанный с мольбой, читался в его зрачках. На скуле виднелся красный след, что свидетельствовало о том, что его били, чтобы снять эти извинения.
На видео только он. Ни единого признака присутствия других людей. Не слышно ни голосов, ни звуков — только его.
Видео, которое свидетельствует его слабость. Видео, которое свидетельствует его жалкость.
Однако это не приносит удовлетворения моей тёмной стороне. Мне нужно увидеть ещё больше его страха.
Резко останавливаю машину у нужного дома и достаю из бардачка свой любимый нож. Алессио не пытается мне помешать, он просто молча наблюдает за моими действиями, возможно, осознавая, зачем мы здесь.
Для чего я здесь.
Выхожу из машины и обращаю внимание на дом семьи Пирос. Замечаю, что свет горит только на первом этаже. Медленно шагаю по короткой тропинке к дому, а за моей спиной тихо следует мой брат.
В дверь стучу не сильно. Если бы стук был с большим усилием, то звук получился бы угрожающим, и он сразу бы почувствовал опасность и насторожился. Раздаётся звук замочной скважины, дверь приоткрывается, и я вижу Лео.
Его глаза широко раскрываются, когда он замечает меня и моего брата, который стоит рядом со мной.
— Привет, Лео, — произношу я с наигранной доброжелательностью и легкой ухмылкой на губах.
Это всего лишь маска, которая делает его расслабленным.
— Мой отец сообщил вашей семье, что в наш дом вломились? — спрашивает Лео, пропуская нас внутрь.
Это была его главная ошибка. Я не стану его убивать. Нельзя. Ведь он солдат Каморры. Но даже его статус не помешает мне мучить его и заставить молить о пощаде.
Алессио входит в дом с каменным лицом, таким же, как и у меня. Его глаза выдают внутреннее напряжение, в них отражаются мрачные мысли.
Когда я проходил по коридору, моё внимание привлекла тонкая, но четкая горизонтальная полоса на стене. Она шла вдоль обоев, испортив их. Создавалось впечатление, что её оставили чем-то острым, возможно, ножом.
— Их было пятеро: три парня и две девушки.
Мои глаза остановились на Лео, который выглядел уверенным в себе. На его шее и запястье были повязки, а лицо украшали синяки.
— Тебя избили девчонки? Признавайся, — сказал Алессио, широко улыбаясь и приближаясь к нему.
Только сейчас Лео осознал, что мы представляем для него опасность. Он заметил, как мы медленно надвигаемся на него, одновременно закрывая за собой входную дверь.
— Почему же они пришли, Лео? Если есть какая-то причина, то какая? — спрашиваю я, беря телефон у брата и включая видео.
Показываю ему запись.
— Это из-за Карлотты Баззоли, не так ли?
— Это было недоразумение, я ничего ей не сделал, клянусь! — отступает он от нас.
Алессио с ухмылкой посмотрел на меня и спросил:
— Не хватает Невио, да?
Я покачал головой.
— Он бы быстро с ним расправился. А мы здесь, чтобы подарить ему многочасовые мучения. Это намного лучше.
Мои пальцы крепко сжимают рукоять ножа, а взгляд неотрывно следует за Лео. Замечаю, как он не сводит глаз с оружия в моих руках, и его тело начинает дрожать.
Словно подчиняясь инстинкту, он отступает назад, стараясь отдалиться от нас.
Я царапаю ножом стену рядом с уже имеющейся царапиной, и его глаза наконец наполняются животным страхом, когда я следую за ним.
Лео Пирос сегодня пожалеет о том, что причинил дискомфорт Карлотте. О том, что он вообще подошел к ней.
С этого дня он будет ходить и оглядываться в страхе. Я превращу его жизнь в ад, это будет не просто жизнь, а жалкое существование, выживание с трудом. Никто не смеет подходить и дышать рядом с тем, кто принадлежит мне.