Глава 9
Карлотта
Виолончель была моим спасением. Этот музыкальный инструмент погружает меня в безмятежное состояние, даря покой, который никто не сможет отнять. Я уже давно играю Сонату Каппа, постоянно начиная сначала, чтобы музыка звучала идеально.
Сосредотачиваясь на своем дыхании, я делаю его более размеренным. Покой струится по моим венам, обволакивая меня. На эти мгновения все исчезает, будто ничего и не существовало. Музыка распространяется по мне, как самый целебный бальзам.
Единственное, что появляется в моем воображении — это образ холодного и отчужденного парня с самыми темными глазами. Этот парень не умеет или не хочет чувствовать.
Я играю на виолончели для себя, но больше для воображаемого его.
— Это так красиво, — слышу я и открываю глаза. — Прости, иногда я подслушиваю твою игру.
Джоанна неловко переминается с ноги на ногу.
На ней, как и на мне, школьная форма, но её пиджак украшен разнообразными брошками. Когда она откидывает свои тёмные волосы за спину, браслеты, соприкасаясь друг с другом, издаю мелодичный звон.
— Ничего.
Но всё же, слыша, что Джоанна подслушивает, как я играю, это вызывало у меня смущение. Хотя я и не считала себя гениальной, я играла больше для себя. Возможно, моя игра была не настолько хороша.
Аккуратно кладу смычок на тумбочку рядом с собой и помещаю виолончель в специальный шкаф.
— Спасибо.
Снова смотрю на Джоанну.
Меня удивляет, как непривычно звучит её голос. Как будто она нечасто использует это слово. Она избегает смотреть мне прямо в глаза.
Мы никогда не были близки и не были подругами. Откровенно говоря, мне было немного некомфортно рядом с ней.
Её семья была религиозной и часто говорила об этом. Однако они не всегда придерживались своих убеждений. Я не осуждала их, но мне было непонятно, зачем постоянно упоминать свою веру и при этом совершать странные поступки.
Я всегда считала, что если человек искренне верит в Бога, то его вера должна быть тихой. Не стоит делиться своими убеждениями с другими. Возможно, это следствие воспитания, которое мне привили.
— За что?
— За то, что тогда вмешалась.
Мои глаза округляются.
— Не стоит меня благодарить. Так бы поступил любой на моём месте.
Джоанна усмехается, но в её усмешке сквозит горечь.
— Нет, это не так, — она делает шаг назад, ближе к выходу. — И я хотела выразить свою благодарность. Никто и никогда не делал для меня ничего подобного, возможно, именно поэтому я такая... эмоциональная.
Её руки сжимаются в кулаки, и она пару секунд смотрит на меня, словно хочет что-то сказать. Но вместо этого она лишь кивает и выходит из библиотеки, оставляя меня в смятении.
Насколько ужасны её отношения с братом?
Раньше я думала, что они просто не очень близки, но после того, что я услышала от Лео и увидела своими глазами, я поняла, что он действительно испытывает к своей сестре ненависть.
И для меня это было настоящим шоком. Я не могла понять, как брат и сестра могут быть в таких плохих отношениях. И только потом я осознала, что каждая семья разная.
В моей семье все были близки и всегда поддерживали друг друга.
Как будто действуя на автомате, я убираю смычок в шкаф.
Мои руки слегка дрожат — это результат долгого перерыва в еде. Мне стоит поставить напоминание, чтобы не забыть о том, что пора поесть. Я открываю сумку и достаю свой обед, заботливо приготовленный мамой и уложенный в небольшую коробочку.
Звук шагов отвлек меня от созерцания риса с мясом, которые я уже не могла есть.
Как же безвкусно. Мама никогда не добавляла в мою еду специи.
Знаете, у каждого человека есть мечта. У меня тоже есть мечта, какой бы глупой она ни казалась. Я хочу закрыться в комнате с продуктами, которые запрещены для моего питания, и объесться до отвала. А потом прилечь и насладиться этим моментом.
— Ты слышала?
Лео Пирос собственной персоной стоит на пороге с этой отвратительной улыбкой на лице. Его вид заставляет меня передумать есть, поэтому я быстро закрываю коробку и убираю её обратно в сумку.
Я аккуратно ставлю на место стул, на котором сидела, когда играла на виолончели, и мою доску, где учитель записал ноты. После уроков мне разрешали играть в библиотеке.
Всё это я делаю, чтобы показать Лео, что мне безразлично его присутствие.
— На следующей неделе наши семьи ужинают вместе, — не унимается Лео. — Понимаешь, что это значит?
Нет. Нет. Нет.
Семьи Каморры не ужинают без повода.
— Это твоя мама организовала.
Почему его голос звучит так недовольно?
— Ожидается разговор о возможной помолвке между нами. Мне сообщил об этом мой отец.
Нет. Нет.
— Этого не будет.
— Думаешь?
Нет. Не может быть.
— Может быть, начнём разговор прямо сейчас?
Резко оборачиваюсь и с ужасом осознаю, что Лео стоит так близко ко мне. Я даже не заметила, как он подошёл. На его скуле виднеется большой синяк, а карие глаза, словно мёртвые, пристально смотрят на меня.
Его вид пугает меня. Он пугает меня, когда я делаю шаг назад, а он сразу же приближается, стремясь сократить расстояние между нами.
— Уйди.
На мгновение Лео замирает, его губы сжимаются в тонкую линию. В его глазах мелькает что-то, что я не могу понять. Но он снова приближается ко мне.
— Не могу.
— Лео, уйди, — твёрдо произношу я, стараясь сохранять спокойствие. — Я сказала, уходи.
Его рука медленно приближается ко мне, и с каждым мгновением моё тело охватывает ужас. Я сжимаюсь в комок, осознавая, что стол, стоящий за моей спиной, не оставляет мне ни единого шанса на побег.
— Не прикасайся ко мне.
Меня охватывает сильнейшее волнение, и дрожь проходит по моему телу, подобно мощной волне, когда я ощущаю прикосновение его пальцев к моей щеке.
Что происходит? Что с ним?
— Мистер Пирос.
Глаза расширяются от удивления.
Облегчение настолько переполняет меня, что я оседаю на стол, хватаясь руками за его края.
Лео поворачивается, позволяя мне увидеть моего учителя музыки — моего спасителя.
Учитель хмуро смотрит на Лео, поправляя очки.
— Разве учебный день не закончился? — спросил он, демонстративно взглянув на часы. — Да, закончился. Поэтому пора расходиться по домам. Идёмте, я провожу вас к выходу.
Лео нахмурился, вновь обратив свой взор на меня. Однако поразительно, что на его лице тоже читалось явное облегчение.
Что же происходит?
Он несколько раз тряхнул головой, зажмурившись.
— Отговори маму от этого ужина, — шепнул Лео, прежде чем отойти от меня с тяжёлым вздохом.
Его тело, как и моё, сотрясалось от нервной дрожи, и он периодически бросал взгляды на окна. Однако, несмотря на своё состояние, он последовал за учителем.
Мои руки торопливо собирали вещи и укладывали их в сумку. Я поспешила к выходу из библиотеки, стремясь как можно скорее покинуть это место.
Выйдя на улицу, я ощутила лёгкое дуновение ветерка, которое приятно обдувало моё лицо.
Глаза неотрывно следили за Лео и его сестрой, которые садились в автомобиль своего отца. Они выглядели так, будто предпочли бы остаться в школе, а не садиться в чёрную машину.
Мои пальцы невольно прикоснулись к щеке, где Лео прикоснулся ко мне, и мне захотелось немедленно умыться, словно я чувствовала себя грязной. В голове роились вопросы: зачем он это сделал?
Чьи-то руки внезапно ложатся на мои плечи, и я, вздрогнув от неожиданности, резко сбрасываю её, отходя на несколько шагов.
— Эй, ты чего? — спрашивает меня Аврора.
Хватаюсь за грудь, пытаясь унять сердцебиение. Аврора стоит напротив меня, на её лице отражается недоумение и тревога.
— Ты меня испугала.
Её голубые глаза смотрели на меня с таким интересом, что я отвёла взгляд в сторону. Я заметила, что за мной приехали Алессио, Массимо и Невио и теперь стояли у своей машины.
Алессио и Невио выглядели очень недовольными, словно их присутствие здесь было для них крайне неприятным моментом в жизни. Им никогда не доставляло удовольствия привозить или отвозить меня или Аврору в школу.
— Кто-то причинил тебе зло, — произнесла она утвердительно.
Мой разум лихорадочно искал аргументы, чтобы опровергнуть это предположение, но я не могла подобрать нужные слова. Я открывала рот, но не могла выдавить из себя ни звука.
— Значит, всё же причинил, — заключила Аврора.
— Нет, — возразила я.
— Кто это был?
— Я же сказала, нет.
— Ты смотрела на какую-то машину с таким потерянным видом, словно жизнь покидала твоё тело. Скажи мне, кто это был, или я сама узнаю. Я запомнила, какая это была машина.
Ветер дует мне прямо в лицо, и я в панике пытаюсь убрать волосы за спину. Но, вероятно, мои действия выглядят слишком суетливо, и я опускаю руки.
— Да ничего особенного, просто один парень проявил назойливость в библиотеке. Не стоит беспокоиться.
— Ничего особенного? — Аврора скривила губы. — Ты серьёзно?
— Забудь об этом.
— Как его зовут?
Мой взгляд устремляется на нетерпеливых Фальконе, которые с явным желанием поскорее привлечь наше внимание смотрят на нас.
Я делаю шаг вперёд, но Аврора останавливает меня, взяв за руку и пристально глядя мне в глаза.
— Лео Пирос, — с трудом выдавливаю. — Не знаю, что это было. Учитель увёл его, когда заметил нас.
Аврора кивает, отпуская меня, но остаётся стоять на месте. Её лицо становится непроницаемым.
— Ты же никому об этом не расскажешь?
— Не рассказывать о том, что какой-то наглый придурок приставал к тебе? Почему бы и нет? — мои глаза умоляюще смотрят на неё, и она тяжело вздыхает. — Не скажу. Иди, я сегодня ночую у Сесилии.
— Снова?
Двери открываются, и из здания выходят Николо и Киллиан, громко и эмоционально обсуждая что-то. Они прощаются со мной и направляются к парковке.
При виде друг друга Фальконе и они морщатся. Если бы у меня было более хорошее настроение, это могло бы показаться мне забавным.
Сайлас, оказавшись рядом с Авророй, взял её сумку и перекинул через своё плечо.
— Да, у нас с Сайласом общее задание, и мне нужно помочь Сесилии в оранжерее, — быстро произнесла Аврора, только сейчас заметив присутствие Фальконе. — Пойдем, по их лицам можно понять, что они на грани того, чтобы сжечь это место.
Аврора взяла меня за руку, и мы направились к трем высоким и угрюмым парням. Сайлас следовал за нами, его настроение было таким же мрачным, как у них.
На пути от входа в школу до машины я чувствовала, как мое тело слабеет. Когда мы подошли к ребятам, я ощутила невероятное облегчение, но постаралась взять себя в руки.
Массимо, который смотрит на меня с хмурым видом, сразу же забирает мою сумку.
— Что у тебя в сумке? Кирпичи? Это слишком тяжело для тебя.
Мои губы расплываются в легкой улыбке.
— Сегодня мне понадобились все тетради.
Не знаю, откуда у меня такая привычка, но я очень люблю вести записи в тетрадях и с особым вниманием оформлять каждую страницу. В то время как некоторые ученики ограничиваются одной тетрадью, я предпочитаю иметь в запасе несколько. Более того, я использую разные ручки и маркеры, чтобы подчеркнуть те или иные моменты.
Это моя слабость.
— Как же хорошо, что у нас домашнее обучение, — с удовольствием произносит Алессио.
— Мне здесь тяжело дышать, — пробормотал Невио. — Давайте поскорее уедем отсюда.
Удивляюсь, как могу смеяться в такой момент.
Эти двое не испытывают особой любви к учёбе. Их интересуют совсем другие вещи, о которых мне не хочется знать.
— Невио, это место не так уж и ужасно.
Он морщится и кривится, показывая своё несогласие.
— Вы едите без меня, — заявляет Аврора, и, услышав эти слова, Алессио и Невио открывают рты, чтобы возразить, но она их прерывает. — Папа уже в курсе.
— Фабиано стоит обратить внимание на твои постоянные ночёвки в особняке Сесилии Маручелли, Аврора. Это уже слишком, — произносит Массимо строгим родительским тоном.
Аврора закатывает глаза, но неожиданно хватается за шею, и я взволнованно подхожу к ней.
— Что? Что такое?
Сайлас, который стоит рядом с ней, не выглядит встревоженным, лишь едва заметно улыбается.
— Не могу дышать, — задыхаясь, бормочет Аврора.
Мы с Алессио хмуримся, глядя на неё.
Что же делать? Что же...
— Здесь нечем дышать из-за душности Массимо, — вдруг громко заявляет она. — Нам пора.
— Пока, Карлотта, — с легкой улыбкой говорит Сайлас.
Я в шоке смотрю им вслед, пока Аврора тянет за собой Сайласа, который не сопротивляется.
Невио и Алессио тихо смеются, в то время как Массимо мрачно смотрит на мою подругу.
Аврора располагается на переднем сиденье, в то время как Сайлас садится за руль машины. Невио не отрывает глаз от автомобиля, который медленно выезжает с парковочного места и покидает территорию.
— Как прошёл твой день? — интересуется Массимо, открывая мне дверь, чтобы я села в их машину.
В моих мыслях возникает образ Лео Пироса, который бесцеремонно вторгся в моё личное пространство. Его слова и выражение лица не оставляют меня в покое.
Мне нужно во всём разобраться. Но я больше не намерена терпеть его присутствие рядом с собой. Если Лео считает, что я не могу постоять за себя, то он ошибается.
Его угрозы не имеют никакого значения.
— Было довольно трудно, — признаюсь я, и это правда.
Массимо, нахмурившись, кивает.
Когда я сажусь в машину, он занимает место рядом со мной, в то время как Невио садится за руль, а Алессио — на пассажирское сиденье рядом с ним.
Алессио включает свою музыку и делает её громче до максимума, пока Невио с недовольным ворчанием не просит его убавить.
— Знаешь, моя учебная программа отличается от твоей, и если у тебя возникнут трудности с какими-то темами, я могу помочь, — говорит Массимо, глядя на меня своими глубокими темными глазами. — То, что ты изучаешь сейчас, я уже освоил.
— Я обязательно дам тебе знать, если возникнут сложности, — мои губы сами собой расплываются в улыбке. — Спасибо, Массимо.
В этом весь он.
Так не похож на своего брата и кузена. Обучение для него всегда на первом месте, и он действительно придаёт ему большое значение, в отличие от Невио и Алессио. Массимо обожает открывать новые темы в учебе.
***
Я водила вилкой по тарелке, перемещая брокколи. Не могу сказать, что мне это не нравилось, но на самом деле я устала. Мне хотелось съесть какой-нибудь торт в одиночестве.
Мои глаза не могут оторваться от Тони, которая увлеченно рассказывает маме о каком-то наборе посуды, найденном в интернете.
Мама всегда с удовольствием беседует о посуде, кулинарии и садоводстве, так что Тони нашла верный путь к её сердцу. Мама с неподдельным интересом слушает всё, что она говорит.
— Но цена кажется слишком высокой, — говорит Тони, наливая себе сок в стакан. — Знаете, на днях я обнаружила замечательный магазин. Там просто невозможно уйти, не купив что-нибудь.
— Нам обязательно нужно туда сходить, — быстро предлагает мама, накладывая мне ещё порцию брокколи.
Мои губы недовольно кривятся.
Диего улыбается, но, заметив мой взгляд, прячет улыбку за кулаком. Тем не менее, я вижу, что он тихо хихикает.
— Карлотта, почему бы нам на следующей неделе не встретиться с другими девушками за десертом? Как ты думаешь? — спросила мама, с надеждой глядя на меня.
Встречи с женщинами из других религиозных семей всегда казались мне чем-то вроде кружка, где сплетничают и судачили. Я всегда старалась избегать их, и мама не настаивала на моём присутствии.
Однако ей явно хотелось, чтобы я присоединилась к ней.
Она обычно ходила туда одна, потому что ни я, ни Джемма, ни Тони не любили эти мероприятия.
— Да, конечно, мама, — произнесла я, и её бледное лицо озарилось улыбкой.
Я не могла не улыбнуться в ответ. Если для того, чтобы мама была счастлива, мне нужно сходить на эту встречу, то я не против.
— Слышала, ты хочешь устроить ужин с семьёй Пирос, — начала я издалека.
Сразу заметила, что Диего отложил вилку и с хмурым выражением лица выжидающе посмотрел на маму.
Тони замялась, с тревогой поглядывая на них.
— Да, — сказала мама, прочистив горло. — Кто тебе рассказал? Джоанна, да? Вы с ней дружите?
Я открыла рот, чтобы ответить, но Диего вмешался, заговорив первым:
— Ужин, мама? С какой стати?
— Для знакомства семей, — невозмутимо произнесла мама и пожала плечами.
— Я отказываюсь, — решительно заявил Диего, не допуская дальнейших обсуждений, и продолжил трапезу.
— Это всего лишь ужин, Диего.
— Это не просто ужин, мама, — так же строго, как и мама, ответил Диего. — И все за этим столом это понимают. Этого не будет. Мне не нравится семья Пирос.
— Почему бы не спросить Карлотту, хочет ли она этого ужина? Так было бы правильнее, — с улыбкой вставила Тони, глядя на меня.
Моя спасительница.
Из моей груди вырвался продолжительный и тяжкий вздох, когда три пары глаз обратились ко мне в ожидании ответа.
Я изо всех сил стараюсь сохранить невозмутимость, чтобы не выдать ни малейшего признака волнения.
— О семье Пирос ходят разные неприятные слухи, — говорю я нейтральным тоном. — Не думаю, что ужин с ними — хорошая идея. Есть семьи в Каморре, которые выглядят более благопристойно, чем они.
Я говорю то, что, как мне кажется, больше всего понравится маме.
Она на мгновение становится хмурой и задумчивой, а затем кивает мне, отпивая из бокала.
Диего одобрительно смотрит на меня, показывая, что я сказала то, что нужно.
— Спасибо, было очень вкусно, — выдавила из себя я, вытирая рот салфеткой.
Быстро отнесла грязную посуду на кухню и вымыла её, ощущая на себе взгляды своей семьи. Это заставляло меня нервничать ещё больше.
Закончив все дела, я постаралась изобразить свою лучшую улыбку, прежде чем подняться на второй этаж и скрыться в своей комнате, где я чувствовала себя в безопасности.
Я всегда была очень нервной. Любая новость, любое событие — всё это могло вызвать у меня целую гамму эмоций, от напряжения до дрожи в пальцах. Это очень неприятное ощущение, но я ничего не могу с собой поделать.
Я не любила привлекать к себе внимание, не стремилась к конфликтам и не стремилась заводить новые знакомства. Ведь это означало бы рассказывать о себе.
Однако в Каморре все друг друга знали, и слухи ходили о каждом. Для них я была девочкой с болезнью, и эта тема была им очень интересна. Уверена, что на встрече с женщинами из религиозных семей они обязательно затронут тему моего здоровья или возможных кандидатов на роль моего жениха.
В моей голове вертелся один вопрос: что делать с Лео? Если он ещё раз позволит себе вольность, я обязательно расскажу всё Диего.
Открыв дверь в мою комнату, я сразу же вхожу внутрь и запираю её на замок.
Массимо, не проявляя ни капли смущения, стоит у полки с книгами и с абсолютным холодным спокойствием листает одну из них.
Его тёмные волосы, спадая на глаза, он убирает их, зачёсывая назад. Чёрная футболка слегка натягивается, и я, тяжело сглотнув, отвожу взгляд в сторону.
Но, если быть честной, мои глаза так и тянутся к нему, что я не могу устоять.
С тихим хлопком книга закрывается, и темно-карие глаза Массимо устремляются на меня.
— Ты что, с ума сошёл? — шепчу я, на всякий случай проверяя, закрыта ли дверь.
— Временами думаю, что да, — так же тихо отвечает Массимо, пожимая плечами. — Не хотел сидеть дома. Невио был с Гретой. Алессио хандрил, но в какой-то момент они с Джулио устроили бои без правил по всему дому.
Я смеюсь, и меня награждают мрачным взглядом.
— Не смешно. Он уже не ребёнок.
— Не ребёнок, — киваю я. — Но почему бы иногда не повеселиться? Когда ты в последний раз веселился?
— Дни, когда мы ездим на рейды, считать?
Мое лицо непроизвольно кривится в отторжении.
— У нас разное понимание веселья, полагаю, — бормочу я и сажусь за своё кресло, пододвигаясь к рабочему столу.
— Веселье переоценивают. В жизни всё переоценивают.
Я слышу его голос за своей спиной.
Открываю один из своих блокнотов, где записываю школьные задания, которые мне нужно выполнить, и внимательно просматриваю список.
— А ты когда в последний раз веселилась? — тёплое дыхание касается моей шеи, а слова звучат прямо в ухо.
Краем глаза замечаю, как Массимо наклонился, с вызовом глядя в мой блокнот, и пробегает глазами по строчкам.
— На днях, — говорю я с лёгкой небрежностью, словно не замечая, как он оказывается рядом.
Хотя моя кожа вспыхивает от его близкого присутствия.
Массимо усмехнулся, отходя от меня.
Я не в силах сдержать свое любопытство и поворачиваюсь к нему, наблюдая, как он садится на мою кровать, заваленную множеством подушек и мягких игрушек. Взяв одну из них, он долго рассматривает её, нежно перебирая в руках, пока осторожно не откладывает в сторону и не возвращается ко мне взглядом.
— С тобой сегодня всё в порядке? — внезапно спрашивает Массимо, и это возвращает меня к воспоминаниям о том, как он каждый день задавал мне этот вопрос после того похищения.
Осознание того, что ему не всё равно, заставляет меня улыбнуться, и я утвердительно киваю в ответ.
— Давай поговорим? Знаешь, папа всегда говорил, что если что-то беспокоит, лучше всего рассказать об этом другому человеку.
— Больше меня не беспокоит похищение.
Почти.
— Значит, и кошмаров больше нет?
Мои брови нахмурились.
Массимо так сильно сосредоточился на моих кошмарах. Он не забыл. Он помнил.
— Иногда.
С тяжелым вздохом я вспоминаю страшный сон, который приснился мне на этой неделе. Кошмар был настолько пугающим и неприятным, что вызвал у меня настоящее отчаяние.
— Знаешь, сначала я думала, что мы с Авророй похожи, — бормочу я, потирая руки. — После случившегося мы обе старались избегать почти всего. Но теперь я понимаю, что мы совсем разные. Аврора отказывается от прошлого и с каждым днём становится сильнее, а я... Я всё время вспоминаю об этом, и это похоже на замкнутый круг.
— Наконец-то ты заговорила об этом.
— Психолог посоветовал мне делиться своими мыслями.
Массимо закатил глаза, услышав о враче.
Мои глаза неотрывно следят за его лицом, за тем, как он расслабленно сидит и внимательно слушает меня. Замечаю, как его взгляд скользит по моей комнате, останавливаясь на деталях, прежде чем снова вернуться ко мне.
Я настолько очевидна, и это правда. Мне кажется, что я не в силах это изменить.
Отворачиваюсь, чувствуя, как мои щеки заливает жар. Дыхание становится затруднённым, а в горле появляется комок.
— Карлотта, — хриплый голос произносит моё имя с такой мучительной красотой, что я ощущаю, как мои руки слегка дрожат.
Массимо встаёт передо мной, ловя мой взгляд своими губительно притягательными глазами.
— Что это было за выражение лица?
Мои губы приоткрываются, глаза расширяются.
Мне нужно что-то сказать, что-то...
Сердце стучит так быстро, словно готово выпрыгнуть из груди.
— Это из-за воспоминаний?
— Да, — ответила я слишком поспешно.
Массимо задумчиво кивнул, вернулся на кровать и, взяв одну из подушек, положил её себе на колени.
— Со временем воспоминания о том дне станут не такими пугающими. Они будут стираться из твоей памяти. Замени их чем-то более ярким, — уголки его губ приподнимаются в улыбке. — Мы можем создать что-то запоминающееся уже сегодня.
— Что?
— Ты никогда не делала ничего запретного?
Считается ли поход с Авророй в клуб чем-то таким? Да, считается. Но ему лучше не знать об этом.
— Так, стоп, — я протестую, поднимая руки. — Мне совершенно это не нравится.
— Ты даже не представляешь, что я предлагаю.
— И не хочу представлять.
Запретное и Массимо.
Это звучит как несбыточная мечта, которая живет во мне. Тихая радость.
Моя детская версия, которая влюбилась в него с первого взгляда, визжит от восторга и соглашается. Но взрослая Карлотта, которая уже всё осознала, лишь качает головой.
Массимо нехотя встал с кровати, подошёл к окну и открыл его. Его глаза смотрели на меня с улыбкой.
— Вернусь, когда все уснут.
— Что? Нет! — воскликнула я, но он уже перелез через подоконник и, ухватившись за ветку дерева, которое росло совсем рядом с домом, начал спускаться.
Я подбежала к окну и, затаив дыхание, стала следить за его движениями. Во мне зародилось волнение, и я даже испугалась, что он может упасть.
Однако Массимо спускался быстро, и на прощание бросил на меня взгляд, полный мрачного тёмного веселья.
Внезапный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. В панике я попыталась закрыть окно, но это получилось очень шумно. Я быстро пересекла комнату и распахнула дверь.
На пороге стояла моя мама, нахмурившись и оглядываясь по сторонам. Она вошла в комнату, проходя мимо меня.
— Здесь прохладно.
— Я открыла окно, чтобы впустить свежий воздух, — произнесла я. — Пора пить витамины?
Мама пристально посмотрела на меня, словно что-то искала, но, не найдя ничего подозрительного, кивнула и протянула мне две таблетки и стакан воды.
В моём организме наблюдается нехватка витаминов, и я принимаю некоторые из них, чтобы восполнить их недостаток.
— Ты уверена, что не хочешь поужинать с семьёй Пирос? — спрашивает мама, наблюдая, как я запиваю таблетки водой. — Это ведь просто ужин.
Съёживаюсь от её слов и бросаю на неё суровый взгляд.
— Мне не хочется, мама. Мне всего пятнадцать, зачем решать всё сейчас?
— А когда? — вспыхивает мама. — Не проще ли найти для тебя человека сейчас? Так мне будет спокойнее.
— Лео Пирос точно не тот, кто мне нужен.
— Слухи о них и вправду такие ужасные?
Тяжело вздыхаю и возвращаю ей стакан.
— Дело даже не в слухах, мама, — тихо говорю я, потирая руки. — Я вижу его в школе, и мне не нравится, какой он. Просто мне кажется, что это не тот человек для меня.
— Знаешь, я могу поговорить с Сесилией Маручелли о её внуках. Они замечательные молодые люди, и ты их хорошо знаешь, — быстро произносит она, не замечая, что я не хочу обсуждать эту тему. — Конечно, Сесилия мечтает, чтобы её старший внук Сайлас был с Авророй, но младший Николо тоже хороший парень. Возможно...
— Нет, — твёрдо отвечаю я. — Они мои друзья, и это всё.
— Карлотта...
— Я устала.
— Но...
— Я не хочу говорить об этом сейчас, мама. У меня много заданий, — я указываю на тетради, лежащие на столе.
Вижу, что ей не нравится, когда я прерываю разговор. Ей хочется продолжить обсуждение.
— Не засиживайся допоздна, — тихо говорит мама, но всё же уходит.
И только тогда я могу выдохнуть с облегчением.
Мои глаза неотрывно смотрят в окно, за которым уже давно стемнело. В ночном небе едва различимы звезды. Руки словно сами собой тянутся к гардеробу, чтобы выбрать подходящий наряд.