Глава 4
Массимо
Глядя на татуировку Каморры, которую мне сделали несколько месяцев назад в день посвящения, я не могу осознать, как такое могло произойти. Как кто-то мог даже подумать о том, чтобы похитить Карлотту и Аврору? Мы были так спокойны, никто даже не мог представить, что такое возможно.
До этого дня я не придавал особого значения новой семье Ди Лауро, которая попросила у дяди Римо убежище в Каморре.
Марио Ди Лауро, глава семьи, обратился с просьбой присоединиться к нам, и дядя с трудом согласился. Сегодня его сын, Дарио Ди Лауро, прошёл посвящение.
Эта семья бежала из Канады, и я не ожидал, что они принесут с собой какие-либо проблемы. Они казались мне жалкими и слабыми. Однако именно они стали причиной этой ситуации. Ведь те, кто похитил девочек, были теми самыми людьми, от которых они так отчаянно бежали.
Мне было безразлично, что сегодня дядя Римо объявит войну Канаде и её главе — Паоле Ди Лауро. Паола и Марио — братья, и второй сбежал от своего брата вместе с женой, дочерью и сыном к нам.
Когда они только появились, Невио почти каждый день был раздражён и недоволен. Он их ненавидел, хотя и разговаривал с ними пару раз.
Я же оставался равнодушным. Они не вызывали у меня никаких эмоций, кроме отвращения. То же отвращение я испытываю к насекомым, остывшему кофе или чему-то грязному.
— Прости, дорогой, я не очень хорошо играю в шахматы, — с сожалением произнесла мама, когда проиграла мне в третий раз подряд.
Не очень хорошо — это ещё мягко сказано, но я не стал её расстраивать. Не в моём характере так поступать.
— Ничего.
После того как Дарио Ди Лауро прошёл посвящение, мы узнали, что Аврору и Карлотту похитили. Дядя Римо отправил меня и Алессио домой, чтобы мы защищали остальных. Он сам, папа, Фабиано и Невио отправились на поиски, используя отслеживающий чип.
Мне кажется, Фабиано выбрал самый разумный выход из ситуации: он подарил Авроре, своей дочери, браслет с отслеживающим чипом, поэтому их будет легко найти. Но мне не нравится сидеть здесь без дела.
После очередной партии мама, тяжело вздохнув, проиграла мне и подвинула доску ближе ко мне. Она не умела играть, но ради меня всё же попыталась. В нашей большой семье только я с папой умели играть.
— Мама, ты не защищаешь свою королеву.
— Я считала, что самое важное — это оберегать короля, — мама поднимает фигуру и пристально её изучает.
— Да, но король не имеет ценности без королевы.
— Звучит прекрасно, — на её лице появляется очаровательная улыбка.
— Действительно, прекрасно, — доносится голос папы в гостиной. — И это правда.
Мама тут же встает и направляется к нему, с тревогой глядя на него. Их глаза встречаются в молчаливом диалоге. Даже мне становится ясно, что девочек ещё не привезли.
— Пойду проведаю Леону, — говорит мама, целуя его в щёку.
Затем она едва касается моей щеки своими пальцами и уходит.
Папа удобно устраивается в кресле напротив меня и переставляет доску, чтобы чёрная часть оказалась перед ним. Он всегда даёт мне возможность сделать первый ход, и я выбираю белые фигуры.
— Фабиано и Римо уже в пути. Совсем скоро Аврора и Карлотта вернутся домой.
— Это не заняло много времени, — говорю я, продвигая вперёд свою первую пешку. — С ними всё в порядке?
— Насколько мне известно, с физической стороны всё в порядке, но есть проблемы с эмоциональной частью.
Отец пристально смотрит на меня, выбивая одну из моих пешек. Его лицо безмятежно, но взгляд полон ожидания.
Кажется, папа хочет, чтобы я сделал что-то, что будет ему полезно.
— С сегодняшнего дня следи за Невио. После этой ситуации он может начать отыгрываться на Ди Лауро. Сейчас нам не нужен хаос в Каморре, а они теперь являются её частью.
— Ты же знаешь, папа, что я не могу контролировать его поступки и мысли. Невио сначала действует, а потом уже обдумывает свои действия.
Невио был безрассудным и не мог себя контролировать. Это делало его опасным и несдержанным.
Именно эти черты характера мне в нём не нравились.
— В таком случае, отвлеки его внимание на что-то другое. За пределами города, недалеко от нашего гоночного лагеря, обосновалась банда, которая мешает нашим планам. Разберитесь с этим.
— Это займёт всего лишь один или два дня. Когда Невио вернётся, он увидит Аврору или Карлотту, и всё начнётся сначала.
— Придумай что-нибудь.
— Я не нанимался в няньки.
Папа наклоняет голову набок, внимательно рассматривая меня и изучая.
Мы оба не обращаем внимания на доску, действуя машинально, как обычно.
— Сам решил что-то устроить?
— Мне не нравится присутствие Ди Лауро здесь. Уверен, что сегодняшний инцидент не будет единственным. Необходимо принять меры и избавиться от них.
— Не тебе, Невио или Алессио, принимать решения. Я уже обсуждал этот вопрос с твоим братом, и он высказал те же мысли, что и ты, — сказал папа, качая головой. — Когда у вас появится власть, тогда вы сможете принимать решения. А пока вы всего лишь солдаты и должны делать то, что говорим мы.
— И ты говоришь, что нам нужно отвлечься? Это пустая трата времени, когда мы могли бы ответить на действия канадцев.
— Пока неясно, связано ли это дело с канадцами. Сегодня в Сахарнице мы получим точный ответ на этот вопрос. Вы ещё слишком малы, чтобы участвовать в этом.
— Я, Алессио и Невио уже являемся членами Каморры.
Отец, усмехнувшись, выбил моего коня из доски.
— Да, это правда. Но вы пока не готовы отвечать действием на действие. Не умеете прогнозировать последствия.
— Это не правда, — говорю я, делая свой ход.
— Игра это доказывает.
Папа указывает на шахматную доску. Он берёт свою королеву и ставит меня в угол.
— Шах и мат.
Мои губы плотно сжимаются в тонкую линию.
— В игре можно потерпеть неудачу, но затем начать всё сначала и одержать победу. В жизни так не получится, сынок.
Уже не первый раз я слышу эти слова, и у меня есть предчувствие, что не последний.
***
— Диего, у тебя рана на затылке. Пусть Нино посмотрит, — слышу я обеспокоенный голос своей мамы.
Мы с Алессио наблюдаем за ними из-за угла, чтобы они нас не заметили.
Мои родители стоят по обе стороны от старшего брата Карлотты, который выглядит не очень хорошо. Мы находимся в крыле дяди Савио, и все трое стоят возле двери в комнату Карлотты.
Я не видел, как её туда вносили, но Алессио сказал мне, что она была без сознания.
— Я должен быть рядом с сестрой, — взволнованно произнес Диего, прислонившись к стене.
— Джемма рядом с ней, Карлотта спит, и всё хорошо. Она не пострадала.
Отец осторожно повернул его голову, чтобы рассмотреть затылок. Волосы Диего были в крови. Из-за расстояния я не мог разглядеть рану, а из-за крови было непонятно, насколько она глубокая.
— Мне это совсем не нравится, — прошептал Алессио мне на ухо.
Мои брови нахмурились, а пальцы с силой сжали угол стены, так что костяшки пальцев побелели.
— Не пострадала? — говорит Диего, хмыкнув. — Физически — нет, но вот эмоционально... Аврора была вся в крови. С ней всё хорошо?
Хватка брата на моем плече становится крепче, но я чувствую ещё его дрожь в теле.
— Это была не её кровь, — произнёс папа, пристально изучая рану. — И Аврора цела.
Алессио сделал глубокий вдох, ему понравилась новость, и он, больше не обращая внимания на остальных, отвернулся.
Теперь его голубые глаза были устремлены на меня. В них отражалось так много всего, а тело сотрясала сильная дрожь.
— Я пойду к ней. Потом расскажешь мне, как Карлотта, хорошо?
Как только я киваю, мой брат уходит, и я остаюсь один.
Родители уводят Диего, вероятно, чтобы обработать его рану. Папа займётся этим, а мама, скорее всего, будет его успокаивать, чтобы он не переживал из-за Карлотты.
Медленно подхожу к двери её комнаты, когда она внезапно открывается, и я вижу Джемму. Её брови нахмурены, но она не выглядит злой. Напротив, на её лице отражается волнение, переживания и множество других эмоций.
— Массимо, уже поздно. Может быть, ты пойдешь спать?
— У меня нет желания спать, — пожимаю я плечами. — И вообще, сон кажется мне чем-то лишним. Он отнимает так много времени, а ведь за это время можно сделать столько всего.
Джемма едва заметно улыбается и треплет меня за волосы, заставляя поморщиться.
— С Карлоттой всё же в порядке, да?
— Да, Массимо, с Лотти всё хорошо, — Джемма вздохнула и положила руку мне на плечо. — Она очень испугалась, но всё будет хорошо.
— Мне следовало убедить её остаться и не уезжать. Если бы я так сделал, то их бы не похитили, они бы не испытали страха и были бы в безопасности. Или мне не нужно было уезжать на это посвящение нового солдата. Я бы остался здесь или поехал с ними, и тогда смог бы защитить их...
— Массимо, — тихо произнесла жена дяди Савио. — То, что произошло с девочками, ужасно, но ты не виноват в этом. Вина лежит на тех, кто пытался забрать их у нас. Но у них не вышло. Не стоит постоянно думать об этом и представлять, что было бы, если бы кто-то из нас был рядом. Прошлого не изменить, но мы можем построить будущее. Ты хочешь помочь Лотти?
— Да.
— А Авроре?
— Она, вероятно, не приняла бы мою помощь, — сказал я, нахмурившись. — Она больше ценит Алессио, чем меня. Но я не обижаюсь.
— Неправда, — отвечает Джемма, качая головой. — Сейчас мы им очень нужны, даже больше, чем раньше. Все мы.
— Джемма, приехал врач, — слышу я голос мамы, и она появляется рядом с нами. — Савио уже в гостиной с ним.
Мама осторожно обнимает её и гладит по спине.
Только сейчас я замечаю, как Джемму сильно трясёт. Она слабо улыбается моей маме и уходит, медленно и с грустью.
— Ужасный день, — мама нежно гладит меня по щеке. — Джемма права, мы нужны девочкам сейчас, как никогда. События, подобные этому, оставляют глубокий след в душе.
— Что мне делать?
— Будь им другом, — с улыбкой отвечает мама. — Карлотта, кажется, более напугана, чем Аврора. Но маленькая Аврора не хочет этого показывать. Возможно, они чувствуют растерянность и одиночество. Но им так нужны друзья. Кто-то, кто просто будет рядом, кто-то, кто будет спрашивать, всё ли у них хорошо. Кто-то, кто даст им понять, что они не одни в этом мире.
— Алессио отправился навестить Аврору.
— А ты навести Карлотту, — кивнула она на дверь в комнату. — Лотти сейчас не должна быть одна.
— Где Невио?
Мама нахмурилась и покачала головой.
— Он очень рассержен, но когда гнев пройдёт, Невио поймёт, что тоже нужен им, — сказала мама, открывая мне дверь. — А я пока приготовлю что-нибудь. Девочки должны поесть.
Когда я захожу в комнату, меня всегда встречает знакомый запах лекарств и лаванды. Карлотта очень любила лаванду и пастельные тона, которые казались ей более нежными.
Она не знала, что мне известно о её любимых цветах — чёрном и лавандовом. Также она не знала, что я в курсе её любви к прохладе и она всегда открывала окна, несмотря на запреты. Ещё она не догадывалась, что я в курсе, как она тайком угощалась конфетами, шоколадными батончиками и любимым тортом дяди Савио «Красный бархат».
Карлотта думала, что я не обращаю внимания на мелочи в жизни других людей, и это правда. Но её мелочи всегда были мне небезразличны.
Хотя я слежу за её здоровьем, иногда, очень редко, я всё же клал шоколадку под её подушку. Карлотта считает, что это делает Аврора, потому что недавно я узнал, что она тоже так делает. Поэтому теперь я кладу под её подушку две конфеты вместо одной шоколадки. Это вроде как уменьшение порции, но пусть она будет благодарна и за это.
Осторожно достаю конфеты из кармана и кладу их под свободную подушку, стараясь не тревожить Карлотту. Она лежит под несколькими одеялами, и её дыхание размеренно.
Но Карлотта лишь притворяется спящей. Это видно по её позе. Она никогда не засыпает, лёжа на спине, и тем более не может уснуть под большим количеством одеял. Однажды она призналась мне, что её мама постоянно укрывает её большим количеством одеял, и это похоже на удушье. Ей тяжело дышать.
— Перестань притворяться безжизненной, здесь только я, — намеренно говорю эти слова, чтобы увидеть хоть какой-то отклик в её глазах.
Мне хочется, чтобы на её лице появились хоть какие-то эмоции, а не безразличие.
Но когда Карлотта открывает глаза, в них нет ничего, кроме пустоты. Её взгляд потух. Она смотрит на меня, и мне кажется, что её взгляд похож на мой, когда я смотрю на себя в зеркало или на других людей.
Карлотта сбрасывает с себя одеяло, оставляя только одно, и крепко сжимает его в руках.
— С тобой всё в порядке?
Она быстро кивает, но её движения кажутся неуверенными.
Понимаю, что это глупый вопрос, ведь после сегодняшнего дня всё не может быть хорошо. Но мне кажется, что я должен был спросить об этом.
— Тебе страшно?
— Немного, — Карлотта потирает руки, как будто ей холодно.
Зачем же тогда сбросила одеяла?
Сажусь рядом с ней и беру её руки в свои. Как всегда, её пальцы холодны, словно лёд. Я осторожно растираю их, пытаясь согреть.
— Это больше не повторится, — уверенно заявляю я, и её бровь слегка приподнимается в недоумении. — Отныне я всегда буду рядом.
— Ты не можешь быть уверен, это может произойти снова.
— Я буду рядом, чтобы защитить тебя.
— Защищай Аврору и остальных. Моя жизнь не так важна для Каморры. Возможно, сегодня меня похитили по ошибке или только потому, что я была рядом с Авророй...
Крепче сжимаю её руки, чтобы она перестала говорить эти бессмысленные вещи.
— Твоя жизнь важна, — мой голос становится жестче. — Не становись призраком. Не теряй свои чувства. Не превращайся в пустую оболочку, — как я. — Ты должна снова улыбаться. Ты должна осознать, что твоя жизнь имеет ценность. Твоя жизнь имеет значение. Ты мой лучший друг, и мне нужен мой лучший друг.
Её лицо наконец-то озаряется. На нём появляется улыбка, глаза сияют, а пальцы сжимают мои.
— А ты мой лучший друг.
— А как же Аврора? — наклоняю голову набок.
— Она моя лучшая подруга, — её брови нахмурились, и на мгновение в глазах мелькнуло что-то тёмное. — Как Аврора?
— Всё хорошо, — говорю я, внимательно глядя ей в глаза. — Расскажи мне, что...
— Не сегодня.
Мне остаётся только кивнуть, потому что Карлотта погружается в свои мысли, словно пережитое сегодня проносится у неё в голове.
Мой взгляд падает на книгу, лежащую на прикроватной тумбочке, и я беру её в руки, рассматривая.
«Шахматы. Правила, навыки и тактики».
Это вызывает у меня усмешку, и я поворачиваю обложку в её сторону.
— Даже с этим у тебя нет шансов.
Карлотта решительно забирает книгу у меня из рук и, накрыв её одеялом, прячет. На её щеках появляется румянец — это хороший знак.
— Ты этого не видел.
— Но я видел. Можешь не стараться, ты всё равно будешь проигрывать мне.
— Тебе следует перестать быть таким самоуверенным. Это не красит людей.
— Это не самоуверенность, а факт.
— Факт? — её брови сурово хмурятся, и она с силой ударяет ладонью по одеялу. — Я одолею тебя, обещаю. И буду очень радоваться победе.
— То есть злорадствовать? Это не красит людей.
В следующую секунду в меня летит подушка, но я успеваю увернуться. Затем ещё одна, и ещё одна.
Каждый раз, когда Карлотта промахивается, она издаёт шипящий звук и всё больше хмурится.
— Кажется, бить людей — это грех, не так ли? — ловлю одну из подушек в воздухе и откидываю её в сторону.
— Ой, молчи!
Карлотта продолжала закидывать в меня подушки, но через минуту они закончились.
Она взглянула на моё запыхавшееся лицо, на то, как я стою в центре комнаты, окружённый подушками со всех сторон, и рассмеялась. Осторожный, негромкий смех. От него в моей груди разливается тепло.
Тепло, потому что слышу её смех, что на её щеках до сих пор играет румянец и что в глазах больше нет того пустого взгляда, который я видел раньше.
Карлотта, кажется, не изменилась.