Miss us?

Боа делает пятый круг по квартире, неотрывно смотря в телефон и напряженно размышляя.

На фоне гудит новостной канал, на улице уже привычный шум ночного города, а где-то за стенкой ругаются соседи.

Но почему-то Боа слышит только собственное, бешено бьющееся сердце.

Со свидания с Чонгуком прошло три дня, но никто из близнецов так и не написал. В принципе, они сделали то, что хотели – теперь черед Боа что-либо предпринимать. Они наверняка ждут хоть чего-то, и можно понять их молчание.

Близнецы говорили, что не будут действовать так же необдуманно, как в школе, и спасибо им большое. Кукки вовремя остановился в машине, а Чонгук сумел взять себя в руки у фонтана. И это несмотря на то, что Боа хотела...

Как им вообще удалось не сорваться?

Делает глубокий вдох и медленный выдох. Всё, что ей нужно – написать им. Но идет второй час, а она никак не может добавить близнецов в общую беседу.

Хватает с крючка в коридоре курточку и накидывает поверх футболки. Тапками шуршит по полу в сторону балкона, чувствуя, как голые ноги покрываются мурашками. Открывает окно и закуривает, чтобы хоть как-то себя настроить на один из самых важных шагов в своей жизни.

Она поставила точку в их отношениях, и теперь у неё появился шанс стереть её.

Их случайные встречи, их краткие пересечения друг с другом, о которых они даже не подозревали, их... воспоминания. Боа никогда не верила в нити судьбы, но то, что связывает её с близнецами, начиная с самой школы, не дает покоя и попросту не может отпустить.

Сделав три затяжки подряд, она, всё же, решается создать общий чат, куда по очереди добавляет Чонгука и Кукки. Они тут же заходят в онлайн, замечая уведомления, и от их зеленых кружочков у аватарок аж дыхание перехватывает.

Почему она вообще, черт возьми, так сильно нервничает?

Никто ничего не пишет. Боа даже не придумала название, поэтому вместо чего-то забавного или милого, под их фотографиями висят их имена.

Втянув в себя как можно больше никотина, она печатает такое простое, но такое волнительное:

Боа
Привет.

Кукки
ого привет
неожиданно но приятно)

Чонгук
Привет, Боа.
Что-то случилось?

Боа выдыхает никотин, тушит бычок и, облокотившись локтями о перила, водит большими пальцами по экрану.

Боа
Нет. Всё в порядке.
Я хотела пригласить вас к себе в гости.

Как только она нажимает отправить, то чувствует желание выкинуть телефон как можно дальше, прямо под колеса машины. Но вместо уничтожения айфона, она ставит его на блокировку и тянется за следующей сигаретой.

Боа не узнает сама себя. В школе бы она прямым текстом написала, что хочет секса, что у неё есть ключи от аудитории, и что она купила презервативы, но... нет. Скоро стукнет тридцать, а она ведет себя, как пятнадцатилетняя целка.

Бесит.

Интересно, что бесит её больше: собственное поведение или... жуткая потребность в интимной близости с близнецами?

Боа ухмыляется, делая затяжку, и радуется, что признается хотя бы себе в том, что хочет Чонгука и Кукки так же, как хотела в школе... если не больше. Но когда она дойдет до того, чтобы смело написать об этом каждому из них?

Говорить в лицо – это уже совсем какое-то извращение.

Боа слышит, как вибрирует телефон спустя десять минут. Ожидая, что от каждого из близнецов прийдут километровые сообщения, она очень удивляется, когда видит:

Чонгук
Не хочешь к нам в гости?

Очень... внезапно.

Боа
К вам? Вы вместе живете?

Кукки
можно и так сказать Чонгук постоянно в разъездах я постоянно в ресторане так что редко бываем дома

Боа
И чем же мы будем заниматься?

Нет-нет... так нельзя. Нужно что-то другое. Нужно что-то попроще.

Боа
Я не против.

Кукки
Оооо класс

Чонгук
Хорошо.
Как насчет этих выходных?

Боа
Да. Давайте.
Что с меня?

Чонгук
Мы тебя приглашаем, так что ничего.

Кукки
тортик

Чонгук
Ладно, можно тортик.

Боа
Хорошо, принесу тортик.

Кукки
и сигареты еще!!!

Боа
Какие тебе? Мальборо?

Кукки
угу красные

Боа
Хорошо.
Чонгук?

Чонгук
Мне ничего не надо.

Боа
Тогда... во сколько к вам приехать? И какой у вас адрес?

Чонгук
В 17:00 пришлю водителя.

Боа
Ок.

Кукки
так это что получается у нас будет тусовка?!

Чонгук
Втроем? Как-то тухло.

Боа
Тухло?

Кукки
я вот тоже не понял

Чонгук
Тусовка была на встрече одноклассников.
Вы же не планируете напиваться? Я надеюсь.

Кукки
нене я точно пас

Боа
Не планирую.

Кукки
но пивка бахну

Боа
У вас есть вино?

Чонгук
Какое любишь?

Боа
Сухое, белое.

Чонгук
Есть.

Боа
А ты что будешь, Чонгук?

Чонгук
Пока не знаю. Возможно, джин с тоником или виски.

Кукки
ну конечно куда уж нам до пива опускаться

Чонгук
Что тебя смущает в виски?

Кукки
тем что это не тусовочная алкашка

Чонгук
У нас не тусовка.

Кукки
😐
а что тогда? чаепитие?

Чонгук
Причем тут вообще чай?

Кукки
ты уходишь от ответа

Чонгук
А ты задаешь слишком много вопросов.

Боа
Изначально, я хотела пригласить вас, чтобы поблагодарить за то, что устроили мне такие замечательные свидания. В целом, хотелось бы окончательно с вами всё обсудить, вдвоем, не по-отдельности, и решить, что мы будем делать дальше. Так что это не тусовка и не чаепитие, а моя инициатива встретиться с вами и поговорить.

Теперь точно можно выкидывать телефон, но не в окно, а на диван. Боа отказывается смотреть в него, поэтому просто идет в теплый душ, чтобы согреться и не слышать звука уведомлений.

Вообще не знает, с чего вдруг решила написать всё это. Хотелось разъяснить свои шаги не только для них, но и для себя.

Больше ведь им ничего не осталось. Продолжать ходить на свидания? Продолжать притворяться, что они повзрослели? Продолжать верить в то, что всё само собой наладится? Нет. Близнецы действовали, и теперь Боа действует.

Выходит из душа спустя двадцать минут, находу вытирает волосы и дрожащей рукой тянется к телефону. Заходит в чат, где Кукки с Чонгуком всё еще были в онлайне.

Кукки
ой Боа ути-пути
такая серьезная 🤭
но всё равно это звучит лучше чем чаепитие

Чонгук
Кукки, ты доиграешься.

Кукки
😮‍💨

Чонгук
Боа, мы тоже за то, чтобы нормально всё обсудить.
И, если честно, мы очень рады, что ты написала нам.

Фух.

Боа со стоном выдыхает и падает на диван, радуясь, что они не отшили её. В принципе, такой вариант развития событий тоже был возможен. Кукки с Чонгуком понравились на свиданиях, но вот понравилась ли Боа им? Они всё еще не изменили своих целей, они всё еще хотят наладить отношения, и это не может не радовать.

Боа
Тогда до встречи.

Осталось дождаться выходных, а там... неизвестно, чем всё закончится, но Боа дает себе слово, что выскажется близнецам так, как стоило бы десять лет назад. Честно и открыто.

***

Шумно вздыхает и поправляет воротник черного пальто. Обтягивающее, черное платье достаточно короткое, чтобы ноги в тонких, капроновых колготках цепляли взгляд, но также достаточно длинное, чтобы можно было скрыть задницу. Высокие, кожаные сапоги на толстом каблуке позволяли Боа быть выше, но она их надела исключительно из-за общего вида, а не из-за собственного роста. В руках она сжимает небольшую сумочку, где в тайном карманчике лежат чертовы презервативы, которые она даже не знает, зачем притащила.

Боа раздраженно хмурится и поправляет волосы. Конечно, знает... нет, надеется, что близнецы пригласили её не только из-за разговора. Но даже если они не настроены на что-то большее, чем поцелуи, она не будет давить, ведь они не настаивали, хотя могли.

Как долго она стоит перед их квартирой? Пять минут? Десять? Пятнадцать? Никак не может решиться поднять руку и нажать на звонок.

Боа вздрагивает, когда двери резко открываются и на неё чуть не вылетает Кукки, что-то кричащий Чонгуку через плечо. Он замечает гостью в последний момент и вовремя останавливается, держась рукой за дверной косяк.

Кукки с удивлением смотрит на Боа, а Боа натягивает неловкую улыбку и протягивает пакет с тортиком до того, как кто-то что-то начнет подозревать.

— Привет. Я только пришла...

— Привет! — широко улыбается Кукки и с восхищением принимает гостинцы. — О-о-о, класс, шоколадный! И сиги. Я как раз думал за ними спускаться, а то тебя всё нет и нет...

Боа быстрым взглядом окидывает Кукки, замечая, что он наспех натянул темно-синюю, джинсовую курточку, и даже не удосужился завязать шнурки на ботинках. На нем черная безрукавка, светлые джинсы и кожаный пояс. Волосы, кажется, специально выпрямленные утюжком. Свежий, морской аромат одеколона тут же проникает в легкие, как только Кукки приглашает внутрь и закрывает дверь.

— Вот тебе тапочки. Специально купили. Вот сюда вешай пальто, вот здесь оставляй сапоги, а вот здесь можешь положить сумочку.

— Спасибо.

Боа делает всё так, как ей сказали, пока Кукки снимает с себя джинсовку и обувь. Он запрыгивает в тапки и мчит в сторону кухни, находу вытаскивая сигареты с пакета и крича Чонгуку через всю квартиру, что Боа уже здесь.

Ну и эхо.

По ощущениям, жилище близнецов раза в три больше, чем у Боа, хотя у неё довольно просторные комнаты и вместительный балкон.

Окна в пол, белые стены, светлый пол. Минимальное количество мебели, одинокие растения в углах и на кофейном столике, парочку мягких ковров и большая плазма в гостиной. Диван выглядит так мягко и воздушно, что у Боа возникает непреодолимое желание запрыгнуть на него, но затем она сталкивается взглядом с Чонгуком, который выходит с кухни и мягко, приветливо улыбается.

Чонгук был больше похож на хозяина дома, чем Кукки. Вместо джинс и безрукавки – черные брюки и бордовая рубашка, сшитая, судя по всему, из высококачественной ткани. На плечах висит пиджак с вшитыми, абстрактными изображениями, а на открытой ключице тонкие цепочки, подчеркивающие образ. Волосы аккуратно уложенные, очки идеально чистые. От Чонгука веет успокаивающим, древесным ароматом, и Боа позволяет себе сделать один глубокий вдох, чтобы насладиться запахом.

— Привет. Нормально добралась?

— Привет. Всё отлично. Не укачивало.

— Хорошо, — улыбается Чонгук и ладонью указывает в сторону гостиной. — Подождешь пока? Мы почти всё закончили.

— Так, может, вам помо-...?

— Нет-нет. Отдыхай. Кукки, доставай весь алкоголь и неси в гостиную, — говорит Чонгук и возвращается обратно на кухню.

— А можно уже открыть хотя бы одну бутылочку пива?

— Нет, потерпи. Боа уже пришла.

— Но я так хочу пить.

— Вода есть.

— Вода – это неинтересно.

— Хватит болтать. Неси.

Боа мягко ухмыляется и садится на божественно мягкий диван, практически утопая в нем. Вытягивает ноги, складывает руки замком на животе. По телевизору показывали какую-то корейскую дораму. Боа заметила высокие колонки рядом с плазмой и не могла не обратить внимание на фотографию с близнецами, что стояла прямо под телевизором на тумбочке.

Не удержавшись от любопытства, она встает, подходит ближе и берет в руки рамку с фото, чтобы поближе рассмотреть. Всё, что осталось у Боа со школы – альбом. У них не было совместных фотографий втроем, и ей всегда хотелось иметь больше, чем то, что у неё есть.

Телефон остался в сумке, а она бы так хотела сфоткать себе на память.

Скорее всего, это первый или второй курс. Они еще молодые.

Кукки одет в легкую ветровку и черную рубашку, а Чонгук – в мягкий, бежевый свитер. Они не улыбаются, выглядят довольно серьезными. Боа уже и забыла то, насколько сильно они похожи, стоит Чонгуку снять очки, а Кукки – пирсинг. Любой другой, кто не знает близнецов, не смог бы их отличить, но она может.

По глазам. Всё видно по глазам. По их взгляду, по их чертам лица, по их позе.

Боа сглатывает. Приятно знать, что она всё еще видит разницу.

— О-о-о, это с третьего курса, — за спиной неожиданно вырастает Кукки и указательным пальцем прижимается к своей нижней губе на фото. — Мне зафотошопили пирсинг. Видишь?

— Зачем? Почему?

— Я попросил, — довольно ухмыляется Кукки и скрещивает руки на груди. — Чтобы все, кто приходит к нам в гости, угадывали, кто есть кто. А ведь мы и не всегда говорим правду.

— Ага. Кое-кто обожает этим пользоваться, — выдыхает Чонгук и опускает тарелки с нарезанными фруктами и сырами на кофейный столик.

— То есть? — хмурится Боа.

— Ну, знаешь, типа... если ты угадаешь, кто здесь кто, то мы покупаем тебе дорогущий алкоголь, а если ты не угадываешь – то ты покупаешь нам.

Кукки был чертовски доволен собой, и Боа даже не нужно спрашивать, чья это была идея изначально.

— Но вы же учились в разных университетах, нет?

— Да. Но, когда я приезжал в Корею, мама всегда настаивала на профессиональной фотосессии, — объясняет Чонгук и открывает бутылку вина. — На третьем курсе она нас уговорила. Хорошо, что уговорила.

Боа еще раз всматривается в фото, опускает обратно. Кукки подключается к музыкальному приложению на телевизоре, и из колонок раздается тихий джаз. Чонгук протягивает бокал вина, пока в другой руке держит стакан виски со льдом. Кукки открывает себе пиво и поднимает бутылку вверх, с радостной улыбкой осматривая всех собравшихся... аж целых три человека.

— Посмотрите на нас, такие важные, — он смеется и закидывает руку на плечо брата, который особо никак не реагирует. — Как будто формируем новое государство.

— Предлагаю выпить за встречу, — выдыхает Чонгук, явно желая прервать неначавшийся поток бреда с уст Кукки, и поднимает стакан. — Мы рады видеть тебя, Боа, у нас дома.

— А чего ты так официально?

— Ты можешь просто заткнуться и чокнуться бутылкой? — хмурится Чонгук и с упреком смотрит на брата.

— Ладно-ладно. Я просто шучу. Но мы действительно рады, что ты у нас, Боа, — Кукки подмигивает и подносит пиво к бокалу вина, стукаясь.

— Я тоже рада, что всё... так сложилось, — тихо отвечает и делает несколько глотков, чувствуя приятный вкус алкоголя.

— Кстати, касательно фотографий. Мы тут кое-что нашли, — сообщает Чонгук и исчезает в глубинах дома.

Кукки просит присесть, сам заваливается рядом, закидывая руку на спинку дивана. Боа убирает бокал вина и видит, как Чонгук возвращается, держа что-то в руках... что-то похожее на...

— Это наш школьный альбом?

— Верно, — улыбается Чонгук и аккуратно садится рядом, освобождая руки от стакана с виски. Он кладет альбом на колени к Боа, показывая, что она может смотреть столько, сколько влезет.

— Но у меня ведь... такой же.

— И как давно ты его смотрела? — ухмыляется Кукки, закинув ногу на ногу. — Полностью смотрела?

— Не знаю, не помню, — выдыхает и переворачивает первую страницу.

— Мы решили поискать его после того, как ты сказала... м-м... что ты часто заглядываешь в него, — объясняет Чонгук, и в его тоне ощущается некая осторожность. — Мы совершенно о нем забыли, как только выпустились.

— И это была ошибка! — вдруг вскрикивает Кукки и поддается вперед с поднятым в воздух указательным пальцем. — Нужно было притащить его на встречу одноклассников, серьезно. Ты вот посмотри, как староста-то изменилась! У неё были шикарные волосы, нахрена она их обрезала?

— Может, ей так удобнее, — жмет плечами Чонгук и вновь тянется за стаканом с виски, чтобы промочить горло. — Какая вообще тебе разница?

— Ну, вот, опять, — Кукки возмущенно хлопает руками по коленям и тяжело вздыхает. — Тебе вообще не интересно, как мы изменились все? Сравнить всё эт-...

— Ни капли.

Кукки закатывает глаза, он продолжает спорить с Чонгуком о важности сплетен, но брат никоим образом не реагирует на его провокации, оставаясь при своем мнении. Боа бы тоже встряла, но она слишком сильно сосредоточена на фотографиях, тех, где она и близнецы.

Везде по-отдельности, кроме одной. Там, где выпуск, где они держат атестаты, где они всем классом собрались перед школой, с улыбками и горящими, полными надежд и мечт глазами. Боа видит себя, справа, рядом с Юной, и видит Чонгука с Кукки слева, в противоположном конце.

Помнит, как специально встала подальше от них, желая разделить себя с близнецами. Помнит, как Юна предлагала подойти ближе к Чонам, но Боа отказалась. Помнит, как после снимка они планировали поехать и отпраздновать школьный выпуск, и как она не поехала.

Последняя их совместная фотография. Последняя встреча.

Боа напряженно сжимает альбом. Неожиданное, но уже привычное чувство вины охватывает с головы до пят.

Потерять десять лет, и из-за чего?

Тогда всё казалось проще и слаще, но сейчас...

— И что ты думаешь? — вдруг спрашивает Кукки.

Боа хмурится, не поднимает взгляд, всё еще смотрит на себя и близнецов.

— Ты хочешь, чтобы между нами была та же дистанция, что и здесь, — палец Чонгука опускается на снимок, скользя между Боа и близнецами, — или... здесь? — ладонью обводит их троих, сидящих на диване, и смотрит на то, как их колени прижимаются к её ногам.

Боа закрывает альбом, чувствуя, как сердце забилось в учащенном темпе. Откладывает альбом в сторону, на кофейный столик, и шумно выдыхает, нервно сминая ладони.

— Я... понимаю, что, возможно, поступаю эгоистично. Я же с вами порвала, я же с вами хочу всё восстановить.

Слова даются ужасно трудно, и никакое количество алкоголя не поможет вывалить всё наружу. Сколько бы она ни старалась, сколько бы она ни размышляла над тем, что творится внутри, что она чувствует и ощущает – объяснить не может и не сможет.

Но близнецы не требуют большего. Они задают наводящие вопросы, словно помогают Боа понять, чего конкретно она хочет или нет.

— Что, если тебе опять с нами надоест? — настороженно спрашивает Кукки.

— Нет. Нет, не надоест, — перечит, смотрит ему в глаза, замечая его напряжение.

— Что, если ты опять испугаешься? — тихо спрашивает Чонгук, делая глоток виски.

— Я не...

— Тебя будет опять волновать "этика нашего вопроса"..., — ухмыляется Кукки.

— Не будет, — хмурится Боа, чувствуя, как она вынуждена доказать им обратное.

— И ты опять исчезнешь из нашей жизни, ничего не сказав, — выдыхает Чонгук, раскачивая лед в стакане.

— Не будет. Такого не будет, — твердо отвечает, практически шипя, но близнецы не реагируют.

Они просто ухмыляются.

— Знаешь, как мы понимаем, что ты искренняя? — спрашивает Чонгук, дергая бровью и смотря на Боа.

— Ты не скрываешь эмоций, — отвечает Кукки.

— Мне всегда нравилось это.

— Что только мы можем видеть тебя... такой.

Верно.

Только Боа может их различить, и только они могут видеть настоящую, честную и эмоциональную Боа.

Если между ними больше нет секретов, если они могут доверять друг другу и видеть друг друга насквозь, что же её останавливает? Если она не умеет говорить и объяснять, то тогда... тогда она покажет.

— Вы... вы можете закрыть глаза? Оба.

Чонгук застывает со стаканом виски у рта, а Кукки прижимается губами в горлышку бутылки от пива. Они переглядываются, но послушно убирают напитки, оставляя всё на кофейном столе, и двигаются ближе к краю. Они не касаются Боа: Чонгук скрещивает руки на груди, а Кукки нервно сжимает свои колени. Но каждый из них послушно закрывает глаза.

Боа отбрасывает на несколько лет назад, в душный, июньский вечер. Тогда было безумно жарко, тогда школьная форма липла к спине, а самым популярным, но и в тоже время трудно доступным местом стал школьный бассейн. Хоть туда не пускали без присмотра учителей, близнецы смогли добыть ключ и взяли Боа...

Когда она наклоняется ближе к Кукки, то чувствует привкус пива и запах сигарет. Боа чуть надавливает, но не толкается языком. Она нежно чмокает, ощущая сбитое дыхание на коже, как Кукки двигается ближе, но вынуждено останавливается, когда Боа отпускает его.

Губы Чонгука настолько мягкие, что вкус виски кажется совершенно неподходящим. Боа старается целовать ласково, неторопливо. Слышит, как он напряженно сглатывает, чувствует, как он прижимается в ответ. Из Чонгука вырывается очень тихий, но очень недовольный стон, когда Боа отодвигается.

Такая мелочь, как обычный поцелуй, служит началом хаоса, хотя близнецы стараются не допустить необдуманных решений.

Но по их глазам всё видно... как всегда.

Боа забыла, какого это – целовать их по очереди. Будучи наедине с Кукки и Чонгуком по отдельности, возбуждение возрастало постепенно, плавно, но когда они вместе, когда они сидят так близко и смотрят с такой знакомой жадностью, то кровь закипает с поразительной скоростью.

— Ты... ты ведь понимаешь, что, будучи здесь, у нас дома, мы вряд ли сможем сдерживаться так же хорошо, как и на свиданиях? — хрипит Чонгук, перемещая взгляд с глаз Боа на её губы и обратно.

— Понимаю.

— Мы хотим услышать от тебя, что ты действительно хочешь того же, что и мы, — удивительно серьезно говорит Кукки и хватает Боа за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Вы все еще каким-то чудом сдерживаете своё обещание не давить на меня? — шепчет Боа, вопросительно смотря то на одного близнеца, то на другого.

— Мы всё еще боимся тебя потерять, — честно признает Чонгук и сглатывает.

— Поэтому сейчас... сейчас мы хотим услышать четкий ответ, Боа. Мы хотим, чтобы ты понимала, чтобы...

— И это я всё усложняю?

— Мы не шутим, Боа, — сурово перечит Чонгук. — Мы хотим, чт-...

Она стягивает с него очки до того, как он поймет, что она хочет сделать.

Боа насильно затыкает его поцелуем, чувствуя, как Чонгук резко втягивает в себя воздух, как он отшатывается и напрягается всем телом. Он не двигается, но стоит Боа скользнуть языком по его нижней губе, как он ощутимо вздрагивает, покрывается мурашками.

Но она обрывает поцелуй, тяжело дыша, и смотрит в потемневшие глаза Чонгука.

— Этого достаточно?

— О, Боже, — он хрипит, ладонями обхватывает её лицо, но резко останавливает себя. — Боа, скажи это.

— Чонгук...

— Скажи, — шепчет Кукки, аккуратно приобнимая за талию и прижимаясь грудью к её спине. — Скажи, чего ты хочешь?

Боа шумно выдыхает, чувствуя, как тело слабеет, как оно покрывается знакомыми мурашками; как сердце бьется в том самом ритме, и как жажда сменяется страстной ненасытностью.

— Хочу... хочу, чтобы мы все вместе вспомнили, как хорошо нам было тогда, в школьном бассейне, — тихо признается, смотря на губы Чонгука, и ему больше ничего не нужно, чтобы окончательно сорваться.

Боа несдержанно стонет, чувствуя чужой язык во рту, и отклоняется чуть назад, в объятия Кукки. Не успевает насладиться привкусом виски, как на её подбородок давят, заставляя поднять голову, и Боа тонет в глубоком, вязком поцелуе, чувствуя знакомый запах сигарет и дразнящее кольцо на губе.

Всё скатывается в одно единственное ощущение воды, холодной, освежающей воды, где Боа впервые узнала, какого это – утонуть в похоти двух близнецов, чьи желания оказались слишком сильными, слишком поглощающими, слишком... заразительными.