Чёрные пионы.

Тьма в гостиной была не просто отсутствием света. Она была живой, дышащей субстанцией, пропитанной холодом и запахом гниющих пионов. В дверном проеме кабинета парил огромный черный цветок, его лепестки колыхались в неподвижном воздухе, а под ним, по полу, извивались толстые, покрытые мертвенными глазами стебли, медленно, но неотвратимо наползая в гостиную, перекрывая путь к коридору и ванной.

- Ванная! - крикнула Адель, подтягивая к себе дрожащую Меллису. - Эмма, за мной! Эндрю, иди! Сейчас же!

Но Эндрю стоял как вкопанный, уставившись на свою руку. Черные бутоны на метке пульсировали, наливаясь темной влагой. Его губы шевелились, беззвучно повторяя что-то. Его глаза были остекленевшими, устремленными в пустоту.

- Он не слышит... - прошептала Эмма, хватая Адель за рукав. - Они с ним говорят...

Один из стеблей ускорился, резко метнувшись, как кнут, в сторону Адель. Она едва успела отдернуть ногу. Стебель ударил по ножке стула, оставив на дереве глубокую, сочащуюся черной слизью борозду. Шипение разнеслось по комнате.

Действовать нужно было немедленно. Одна идея.

- Меллиса, Эмма - свет! Фонари в телефонах! В глаза им! - скомандовала Адель, судорожно роясь в кармане за своим телефоном. Может, свет хоть ненадолго дезориентирует этих тварей?

Меллиса, всхлипывая, выронила телефон. Эмма, дрожащими руками, включила фонарик и направила дрожащий луч на ближайший стебель.

Эффект был мгновенным и неожиданным. Стебель резко дернулся, как от удара. Его глаза зажмурились, сузившись до щелочек. Он зашипел и отполз на несколько сантиметров, уклоняясь от света. Черный пион в дверях тоже слегка отклонился, его лепестки сжались.

- Они не любят яркий свет! - воскликнула Эмма, с новой силой направив луч на другой стебель, преграждавший путь к коридору. Тот тоже отреагировал отступлением.

Это был шанс! Ничтожный, но шанс.

- Идем! - Адель подхватила под руку Меллису, которая, казалось, двигалась на автомате. Эмма шла рядом, освещая путь фонариком, оттесняя шипящие стебли. Они двинулись вдоль стены, петляя между островками мебели, под прицелом мертвенных глаз и колыхающейся черной массы в дверях. Холод обжигал легкие. Запах был невыносимым.

Эндрю остался стоять в центре комнаты, один, в темноте, за пределами луча Эммы. Он не пытался идти за ними. Его голова была запрокинута, рот открыт в беззвучном крике. Черные бутоны на его руке... раскрывались. Медленно, с противным хлюпающим звуком, как запекшаяся кровь, разрывающая кожу. Из них показывались крошечные, сморщенные, черные лепестки.

- Эндрю! - закричала Эмма, обернувшись, луч фонаря дрогнул.

В этот момент главный пион в дверях взревел. Не звуком, а волной чистого, леденящего душу ужаса, смешанного с яростью. Стебли, отступившие от света, рванулись вперед с новой силой. Один из них, самый толстый, метнулся не к Адель и не к Эмме, а прямо к Эндрю. Он обвился вокруг его ноги, как удав, и резко дернул.

Эндрю рухнул на пол с глухим стоном. Его крик, наконец, вырвался наружу - хриплый, полный нечеловеческой боли и страха. Стебель начал тащить его по полу, к черному пиону, к разверзшейся двери кабинета.

- Нет! - закричала Адель, инстинктивно сделав шаг в его сторону. Но Эмма схватила ее за руку.

- Мы не сможем! Он их! Они его взяли! Бежим! - В ее голосе звучала неподдельная, животная паника. Луч фонаря выхватил жуткую картину: Эндрю волокли по полу, его рука с распустившимися черными бутонами судорожно билась, а из разорванной кожи вокруг них сочилась та же черная слизь, что и у стеблей. Его глаза встретились с глазами Адель - в них не было ничего человеческого, только бездонный ужас и... странное, жуткое принятие.

Они не могли помочь. Адель стиснула зубы, развернулась и, подталкивая Меллису, бросилась к коридору. Эмма, рыдая, освещала путь, отгоняя фонарем щупальца, пытавшиеся перехватить их у самого входа в коридор.

Они ворвались в узкое пространство. Ванная была всего в нескольких шагах.

- Эмма, душ! Полную мощность! Холодную! - закричала она, вталкивая Меллису в ванну и сама прыгая за ней. Пол скользкий от черных следов, оставленных лепестками, когда они атаковали Меллису.

Эмма бросилась к душевой кабине, сбивая ручку. Сначала хриплое бульканье, потом - мощный, ревущий поток ледяной воды хлестнул по стенкам кабины и брызнул на пол.

Эффект был ошеломляющим.

Стебли, уже проникшие в коридор и пытавшиеся вползти в ванную, завизжали. Высокий, пронзительный, нечеловеческий визг, полный боли и ярости. Они дернулись назад, как от раскаленного железа. Там, где брызги воды попадали на их черную поверхность, поднимался едкий пар, а слизь шипела и пузырилась, оставляя на полу темные, обугленные пятна. Огромный пион, маячивший в конце коридора в дверях гостиной, отпрянул, его лепестки сжались в тугой, злобный бутон. Волна холода и ужаса на мгновение отступила, сменившись животным страхом самого проклятия.

- Работает! - выдохнула Эмма, направляя струю душа прямо в коридор, заставляя стебли отползать дальше. - Работает, Адель!

Меллиса, прижавшись к холодным кафельным стенам, смотрела на воду широко раскрытыми глазами. Казалось, ее шок немного отступил перед лицом этого маленького чуда. Адель, стоя по щиколотку в набирающейся воде слив был забит чем-то черным и вязким, почувствовала мимолетное облегчение. Но ненадолго.

Из гостиной донесся последний, душераздирающий крик Эндрю. Он оборвался внезапно, с мерзким хлюпающим звуком. Затем наступила тишина. Гнетущая, зловещая. Даже шипение стеблей в коридоре стихло. Только рев воды из душа заполнял пространство.

- Эндрю... - прошептала Эмма, бледнея, струя душа дрожала в ее руке.

Адель подошла к дверному проему ванной, осторожно выглядывая в коридор. Стебли отползли к гостиной. На полу, у самого входа в нее, валялась... одежда Эндрю. Пустая. Скомканная. Рядом с ней - расплывчатое пятно черной слизи и несколько крошечных, сморщенных черных лепестков. От самого Эндрю не осталось и следа. Только страшная пустота и всепроникающий запах тлена.

И тогда Адель увидела его. В дверях гостиной, на месте где парил огромный пион, стоял... росток. Но не цветочный. Человеческий. Или то, что от него осталось. Черный, скрюченный силуэт, напоминающий обугленное дерево. На его верхушке вместо головы - один огромный, полураспустившийся черный пион. Его лепестки медленно шевелились, обрамляя пустую темноту сердцевины. Из темноты этой на Адель смотрели. Смотрели знакомые, но теперь совершенно чужие, лишенные разума, наполненные только ненасытной пустотой проклятия, глаза Эндрю.

Он стал частью их. Цветком. Стражем. Жертвой и орудием.

"Род не прервется..." - эхом прозвучало в голове Адель. Вот как проклятие сохраняло себя. Поглощая кровь.

Черный силуэт с цветком вместо головы сделал шаг вперед. Неуклюжий, скрипучий шаг. Холод снова накатил волной, сильнее прежнего, пытаясь пробить даже защитный рев воды. Струя из душа, попадая на него, шипела и испарялась, но не останавливала. Он был сильнее отдельных стеблей. Он был... новым.

- Запирай дверь! - заорала Адель, отскакивая назад. - Эмма, не переставай лить воду!

Эмма, увидев чудовище, вскрикнула, но направила струю прямо на него. Визг усилился, но шаг не замедлился. Существо-Эндрю протянуло руку-ветвь к ручке двери ванной. Дерево почернело и начало трещать под его прикосновением.

Отчаяние сдавило горло. Вода замедляла его, но не останавливала. Они были в ловушке. Без еды, без сна, без надежды. И тогда взгляд Адель упал на шкафчик под раковиной. Там, среди банок с чистящими средствами, она держала старый, потрепанный блокнот. Копия дневника начальных этапов расследования по делу Изабеллы Волкер, она держала там копию на случай, если что-то случится и дело должно остаться в целости. В дневнике она записывала первые впечатления, адрес дома, имена соседей, потом распечатывала копию. Возможно, там было что-то. Любая зацепка, любой намек, который она упустила, не зная о проклятии.

Пока Эмма сдерживала монстра водой, а Меллиса сжалась в углу, Адель бросилась к шкафчику. Ей нужно было найти ответ. Пока не стало слишком поздно. Пока они все не стали удобрением для этого адского сада. Она вытащила блокнот, его страницы пахли гарью. Ответ должен был быть здесь, он должен был быть.

Черная ветвь-рука с грохотом вырвала ручку двери. Дверь дрогнула. Ледяной ветер, пахнущий могилой и распустившимися черными цветами, ворвался в ванную комнату.