Теперь мы оба знаем
Глава 8:
Урок литературы.
Тот самый предмет, где я обычно сияла. Но сегодня —я боялась даже поднять глаза.
Учитель Ли вошёл в класс, как всегда — точно по звонку, собранный, сдержанный.
Но всё было не так.
Он не шутил.
Не улыбался.
Он смотрел... иначе.
На меня.
Он не вызывал меня.
Не приближался.
Но его глаза всё равно были на мне каждый раз, когда я думала, что никто не смотрит.
Я опустила голову, не могла сосредоточиться.
Слова на доске расплывались.
— "А теперь вопрос ко всем," — произнёс он медленно.
— "Может ли любовь быть неправильной... если она чувствуется как единственно настоящая?"
Тишина.
Я подняла глаза.
Он смотрел прямо на меня.
⸻
После урока
Когда прозвенел звонок, все начали собираться.
Но в самый момент, когда я встала:
— Юна. Останься.
Я замерла.
Все уже привыкли к его строгим разговорам, никто не удивился.
Девочки просто кивнули — «Ждём у входа» — и ушли.
Он не двигался. Только смотрел, как все выходят.
Закрыл дверь.
Остались вдвоём.
Тишина упала, как занавес.
Наши взгляды встретились.
Он обошёл парту. Встал напротив.
— Я прочёл то, что ты оставила.
Голос ровный.
Но в его глазах — шторм.
Я попыталась что-то сказать — не вышло. Горло пересохло.
— Я не должен был читать. Это не было мне адресовано напрямую.
Но теперь я не могу вести себя так, как будто не знаю.
Пауза.
Он подошёл ближе, чуть опираясь ладонями на мою парту.
— Ты... понимаешь, что это не просто письмо? Это — риск. Для нас обоих.
Для тебя особенно.
— Я знаю, — прошептала я.
— Нет, не знаешь, — сказал он резко. — Ты не понимаешь, во что ты влетаешь.
Ты думаешь, это романтика. Красиво. Секретно. Глубоко.
А на деле — это может сломать тебя. И меня. Всё, что мы строим.
— А если уже сломало?..
Он замолчал.
Смотрел.
Долго.
— Скажи мне прямо, Юна.
Что ты хочешь от меня?
Ответа?
Чувства?
Или — просто быть понятой?
Она вскинула глаза.
И впервые — без дерзости, без защиты — тихо:
— Я не знаю.
Я просто устала притворяться, что вы — никто.
Что я — никто.
А вы...
Вы всегда смотрите так, будто знаете больше, чем говорите.
И молчите.
Это и сводит с ума.
Он подошёл ближе. Слишком.
Я почувствовала запах его одеколона, лёгкий, едва уловимый.
— Ты не должна говорить такие вещи мне.
Но я не отведу глаз, если ты будешь молчать.
Я дышала часто. Сердце — в горле.
— И что теперь? — спросила я.
Он выдохнул.
Медленно. С болью.
— Теперь мы оба знаем.
Теперь это не случайность.
Теперь — придётся выбрать.
Он развернулся и вышел.
Не сказав больше ни слова.
А я осталась сидеть в пустом классе,
с чувством, что последняя дверь открылась — и за ней уже не будет школы, как раньше.
_______________________
Домой я шла будто во сне.
Голоса прохожих — фоном.
Асфальт — размытым пятном.
В голове — пусто. И в то же время — слишком много.
Он читал.
Он смотрел прямо в душу.
Он не отвернулся. Не осудил. Но...
Он ничего не пообещал. Ничего не дал. Только это «теперь мы оба знаем».
Я дошла до двери, даже не помня, как.
Скинула обувь. Пошла мимо кухни.
— Юн, ты опять ничего не ела с обеда? — крик матери.
— Потом, — быстро, и — в комнату.
Закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной.
Выдохнула.
А потом...
Просто осела на пол.
Губы сжаты.
Пальцы дрожат.
Всё тело будто на грани взрыва.
И — тихо. Почти беззвучно — хлынули слёзы.
— Почему?.. — прошептала она. — Почему именно он? Почему это вообще случилось?..
Я не рыдала в голос.
Слёзы текли почти спокойно — как будто долго хранившаяся боль, наконец, позволила себе выйти.
Я не хотела этого чувства.
Не выбирала его.
Оно просто пришло. Точно и остро. В нужный момент. Или в самый неправильный?
— «Это может сломать тебя.»
— «Ты думаешь, это романтика...»
Он прав.
Это не должно быть.
Но оно уже есть.
Я встала, подошла к зеркалу.
Красные глаза, мокрые щеки.
— Ты дура, — прошептала себе в отражение. — Ты просто наивная дура, которая влюбилась в своего учителя.
Я взяла воду. Умылась.
Села за стол.
Достала блокнот.
Открыла ту самую страницу.
И рядом с последними строчками дописала:
Иногда я чувствую, что мы уже перешли границу.
Только вслух её пока никто не назвал.
Закрыла блокнот.
Погасила свет.
Улеглась в кровать.
Но сна не было.
Только горечь.
И то жгучее, запретное, что не отпускало ни на секунду.
__________________________
Утро.
Я смотрела на своё отражение.
Смытую тушь. Распухшие веки. Блеклые губы.
Палетка лежала на столе.Я села.
Консилер, пудра, румяна. Слой за слоем.
Но в глазах — ничего не изменить.
Ты выглядишь, как будто всю ночь плакала.
Потому что так и было.
На улице было пасмурно. Снова ветер.
Словно погода чувствовала её состояние.
⸻
Школа.
Ми Ён прищурилась, глядя на меня:
— Ты точно в порядке? — тихо, с беспокойством.
Я попыталась улыбнуться:
— Да. Просто не спала.
— Ты не спала... или ты плакала всю ночь?
Я отвела взгляд.
— Это не важно.
Джи Су подошла чуть позже, с кофе в руке, и сразу же остановилась:
— Юн. Ты... ты реально выглядишь так, будто только что пережила катастрофу. Ты не заболела?
— Нет. — коротко.
— Это опять из-за него?.. — прошептала Ми Ён, почти не двигая губами.
Я не ответила.
Я не могла. Если бы я заговорила — расплакалась бы прямо сейчас, посреди коридора.
⸻
На уроках.
Я не смотрела на него. Ни разу.
Даже когда он подходил, задавал вопросы классу, объяснял сложную тему.
Даже когда он произносил:
— «Юна, как думаешь ты?» —я просто кивала, не поднимая глаз.
Он видел.
Он чувствовал.
Моё молчание было слишком громким.
⸻
После урока.
Когда прозвенел последний звонок —я быстро схватила тетради и рванула к двери.
— Юна. — голос прозвучал жёстко. Громко. Непривычно.
Я замерла.
— Останься.
Класс оглянулся. Даже Джи Су перестала жевать жвачку.
Я медленно вернулась на место.
Дверь закрылась.
Только мы вдвоём.
Снова.
Он обошёл парту, но на этот раз — не сидел.
Он стоял. Передо мной.
Смотрел сверху вниз.
— Что ты творишь? — голос ровный, но срывается на гнев.
— Ничего. — сухо.
— Ты не спишь. Ты падаешь на глазах. Ты больше не участвуешь в уроках.
Ты не смотришь даже на тех, кто рядом. Ты избегала меня весь день.
Ты думаешь, это — «ничего»?!
— Я просто... хочу, чтобы всё стало как раньше, — прошептала она.
— А я — нет! — впервые. Громко. Почти крик.
Я вздрогнула.
Пальцы дрожали
И держалась со всех сил чтобы не заплакать
Он закрыл глаза. Вдохнул.
Снова заговорил — тихо, но как будто больно каждое слово:
— Я не должен был читать то письмо.
Но я прочёл.
И знаешь что? Я не спал с той ночи. Потому что теперь я тоже чувствую.
Понимаешь?
Я больше не могу вести себя, как будто ты просто ученица.
Он сделал шаг ближе.
— Но ты молчишь. Ты прячешься. И ты... ломаешься.
А я не могу стоять и смотреть, как ты рушишь себя молча, будто я не часть этого.
Я опустила глаза.
Он приблизился настолько, что наши дыхание почти смешалось.
— Скажи что-нибудь. Всё, что угодно.
Но не молчи, Юна.
Я подняла глаза.
Слёзы наворачиваются, но я не даю им упасть.
— Я не знаю, как с этим жить.
Я хочу быть рядом.
Но знаю, что не имею права.
И это... убивает.
Он сжал кулаки.
Потом вдруг выдохнул и сказал:
— Хочешь — я скажу то, что не должен?
Молчание.
Он склонился чуть ближе.
— Я думаю о тебе. Каждый день.
Слишком часто. Слишком нежелательно.
И я не знаю, когда это началось,
но теперь — не могу остановиться.
Я стояла, прижав руки к груди.
Он смотрел на меня .
Молчали оба.
И это молчание было громче слов...