Хуй

В земляной яме жил один Нэги. И это была довольно таки грязная, мерзкая, мокрая яма, наполненная червями и влажным запахом, совсем не похожая на такие сухие, теплые ямы с песком, в которых можно было посидеть на тахте и полакомиться на шведском столе: это была Нэги-яма, что подразумевало под собой нищету. Нэги это своего рода корни, у которых в основном не было своих имен, но они предпочитали называться по группам или номерам. Конкретно этого Нэги звали 'Нэги Поколение 1'. '1' означало, что он был первым в данной группе (группы назывались 'Поколениями'). Он был прямым родственником Нэги Поколение 4 (который на самом деле был его племянником), которого не так давно на чужбине постигла ужасная кончина. Об этом узнали все Поколения Нэги и большинство других групп Нэги знали об этом тоже. Много говорили о том, как он любил путешествовать к далеким реальностям и измерениям без какого либо снаряжения и подготовки, а также о том, как Темный Лорд не только расчленил его, но также и то, (и в это многое верили) что он прошел все этапы траура от начала и до конца.
Одним туманным утром Нэги Поколение 1 вылез из своей влажной ямы и направился по непонятным для него самого причинам на вершину ближайшего холма. Он бродил по нему туда и обратно, периодически натыкаясь на что-нибудь и размышлял о том, что бы съесть на завтрак. Этим утром в самом воздухе чувствовалась цель, своего рода призыв, и все же он не мог уловить и понять, в чем он состоял. Он просто знал, что должен находиться на вершине этого холма и всматриваться в поля простирающиеся перед ним.
Не смотря на то, что их миры скоро столкнутся, Фрэнк с друзьями все еще были в их квартире в Нью-Йорке, в которой они крепко спали после ночного веселья. Первым ни свет ни заря проснулся Сафари Мэн.
— Псст!
Фрэнк перевернулся на кровати с такой ужасной головной болью, как будто его голова побывала на наковальне.
— Псст! — снова произнес Сафари Мэн.
— Да что? — прохрипел он.
— Нам надо сейчас же уходить, — Фрэнк не привык к шепоту Сафари Мэна. Из-за этого ему казалось, что он просыпается в параллельной вселенной.
— Почему? — он спросил, — и что это за мерзкий запах?
Ах, хахаха, — прошептал он снова, — скорее всего это твое дыхание, Франку. Но сейчас не об этом. Нам надо идти. У нас есть хромосомы, и я подозреваю, Чин Чин знает об этом.
— Почему ты это подозреваешь?
— Это чувствуется в воздухе. Этот запах. Если пахнет серой, это чаще всего значит, что он уже в пути. Мы не можем больше терять ни минуты. Нам надо сейчас же убираться.
Фрэнк разбудил Пинк Гая, Саламандер Мэна, Альфа Центуриона и Дрона и все вместе, все еще почесывая голову, спину и прыщавые задницы, вышли из квартиры на улицу. Никто из них, не считая Сафари Мэна, не мылся уже на протяжении века. Пинк Гай простонал Фрэнку что-то неразборчивое.
«Мы не хотим превращать квартиру в помойку, Пинк Гай. Ты же знаешь, сколько грязи от этих перемещений. Нам может понадобиться квартира, в которую мы позже сможем вернуться». Он повернулся к Сафари Мэну. «Куда отправляемся?»
Сафари Мэн побежал к метро.
Этим утром можно было наблюдать следующую картину: японец в сафари шляпе и гавайской рубашке постоянно бормочущий себе под нос «хахаха», за которым следовал мужчина немецко-японской национальности в сильно испачканой голубой рубашке, очках и шапке пилота первой мировой войны, за которым бежал прихрамывая человек в розовом с укулеле в руках, позади которого бежало зеленое существо, сильно смахивающее на рептилию, и постоянно поглаживающие свои соски, за которым летел дрон, за которым следовал голый по пояс карлик, без конца матерящийся, пока все его друзья бежали впереди него по улице.
Даже в такое раннее утро город уже кипел жизнью. Нельзя было найти ни одного места, где удалось бы хоть как то уединиться. Сафари Мэн осмотрелся вокруг, по нему было заметно, как сильно он нервничал и как был встревожен. «Нам надо идти», — продолжал бормотать он про себя. «Нам надо идти. Он может оказаться здесь в любую минуту». Остальные не отступали от него ни на шаг и разделяли его встревоженность. «Под землю. Нам надо уйти под землю».
— В метро и так уже довольно много народа, — заверил его Фрэнк.
— Не метро. Под землю. Под землю. Сюда, — произнес он, направляясь к концу переулка, находящемуся рядом с центром планирования семьи. «Этот люк. Через него мы попадем под землю. У меня есть координаты. Мы перенесемся здесь». Единственная проблема заключалась в том, что никто из них не мог сдвинуть крышку люка. «Нам надо использовать что-то как рычаг, чтобы поднять край люка», — проинструктировал Фрэнк. Они осмотрелись, но не смогли найти ничего подходящего.
Подстрекаемый нервным нытьем Сафари Мэна, Фрэнк повернулся к Саламандер Мэну. «Твоя флейта, друг мой. Мы можем использовать твою флейту как рычаг, чтобы поднять крышку люка». Саламандер Мэн решительно покачал головой. «Ньееессссс!» — настаивал он.
«Ньесссс», — произнес он снова, уверяя Фрэнка, что люк только сломает его флейту и потому у них не будет ни защиты под землей, ни спокойствия, которое дарит его музыка. «Это риск, на который нам придется пойти, Саламандер Мэн. Чин Чин может появиться здесь в любую секунду. Пожалуйста». С отчаянием человека, отдающего своего ребенка, он вручил Фрэнку свою флейту. В итоге этот инструмент действительно позволил поднять крышку люка и, благодаря совместной работе сразу нескольких рук, им удалось вернуть флейту Саламандер Мэну в более-менее целостном виде. Красота этого момента не ускользнула ни от кого из них. Они остановились все вместе, чтобы запечатлеть его в сознании, прежде чем резко прыгнуть в люк.
Сафари Мэн вел всех за собой. За ним шел Альфа Центурион, затем Саламандер Мэн и Дрон, Пинк Гай и в самом конце Фрэнк. Но одновременно с тем, как Пинк Гай залез внутрь, послышался привычный звук шин при торможении и вой сирены патрулирующей на тот момент полицейской машины. Толстый, белый полицейский выскочил из нее и подбежал к люку как раз, когда Фрэнк исчез в нем.
«Какого черта вы там забыли?» — проорал он. Пистолет был наготове. Фрэнк, теперь с большим запасом хромосом, как раз успел вернуть люк на место, перед тем как прыгнуть вниз. Было слышно, как все больше полицейских собираются вокруг и зовут подмогу, чтобы поднять крышку люка.
С огромным разочарованием к каждому пришло осознание, что это не был люк для электрических сетей, и не для телефонных линий или газа. Они попали в канализацию. И хотя трещины в трубах были совсем маленькими, пока они двигались по туннелю, в воздухе стояла невыносимая вонь. Разваливающиеся трубы вели их все дальше, пока они не оказались по колено в сточных водах из мочи и кала. Каждого из них вырвало как минимум один раз. Было очевидно, что риски для здоровья от подхваченной здесь болезни выше, чем от пулевого ранения.
— Сейчас, Фрэнку, — произнес Сафари Мэн.
— У тебя есть координаты?
— Думаю, да.
— Ненавижу, когда люди говорят «думаю, да». Мы не отправляемся в отпуск, знаешь ли. Я не хочу оказаться в какой-нибудь дыре на другом конце омнивселенной.
— У меня есть координаты, — но его голос звучал совсем не убедительно.
Все вшестером они прижались друг к другу. Несмотря на отвратительную обстановку, Альфа Центурион никогда не чувствовал столько привязанности и находил подобную близость очень успокаивающей. «Как приятно», — сказал он. Все посмотрели на него с видом крайней озабоченности. Затем, забыв о нем, Фрэнк достал небольшой осколок стекла, который он хранил в кармане, сделал на запястье надрез и начал медленно двигаться вокруг пяти плотно сгруппировавшихся друзей, очерчивая в грязной воде круг из крови. Сафари Мэн начал зачитывать координаты. Фрэнк продолжил ходить кругами вокруг своих друзей и разливать вокруг них источник жизни.
Пинк Гай простонал.
— Сера? — спросил Фрэнк, — ты чувствуешь серу? Среди этой вони ты смог учуять серу?
— Да, это точно сера, — сказал Сафари Мэн, — когда ешь так много задниц как я, учишься чувствовать запах того, что хочешь почувствовать, — затем скупая слеза скатилась по его лицу.
— Если тебе нужно будет поговорить, Сафари Мэн, я рядом, с теплотой в голосе сказал Фрэнк по-наставнически.
— Спасибо. Мой отец иногда ведет себя реально по-свински.
Сафари Мэн начал произносить координаты с большей скоростью и рвением. «Этот запах сильнее вони канализации! Чин Чин должно быть очень близко!» Он начал стенать, как только произнес это. Фрэнк прошел еще круг, и Сафари Мэн начал читать координаты с новой волной отчаяния. Теперь даже Фрэнк мог четко уловить запах серы, пока он продолжал свой путь вокруг группы. Пинк Гай и Саламандер Мэн начали вопить и орать. Альфа Центурион еще крепче вцепился в ногу Пинк Гая. «Давай, Сафари Мэн!» — прокричал Фрэнк. Запах серы стал настолько едким, что вытеснил запах человеческих отходов. Сафари Мэн начал диктовать координаты с такой скоростью, что сложно было разобрать, на каком языке он говорит.
В этот момент, одновременно произошли три вещи.
Земля под ними опустилась, с одной стороны появился свет от фонарика, и маленькое оранжевое пламя загорелось с другой стороны, зловеще мерцая и подрагивая. Земля, на которой они стояли, опустилась снова. Друзья обнаружили, что стоят по шею в этом зловонном супе (кроме Альфа Центуриона, который держался за Саламандер Мэна и Дрона кружащегося над их головами). Они сильнее прижались друг к другу. Свет фонарика стал медленно приближаться. «Полиция Нью-Йорка!» — послышался крик. С другой стороны, оранжевое пламя приняло форму, тихо превращаясь в очертания то одного, то другого существа.
Земля опустилась снова, и все они вшестером оказались под водой. Несмотря на то, что они были крайне напуганы неожиданным перекрытием кислорода, они все также крепко держались друг за друга. Они брыкались и толкались в этой мерзкой жиже, в отчаянной борьбе за кислород, а также в полном отвращении от того, что поток сточной воды захлестывал их с головой. Первым сдался Альфа Центурион. Он вздохнул и набрал полные легкие грязной воды. Перед тем как жизнь покинула его, он испытал жуткий шок. Позже его примеру последовал и Саламандер Мэн. Пинк Гай продержался чуть дольше, но это ему никак не помогло. Он открыл рот, и поток коричневой реки хлынул внутрь. Несколько секунд его била конвульсия, перед тем как он безжизненно упал, успев захватить с собой Дрона. Фрэнк посмотрел на Сафари Мэна, который улыбался и показывал два больших пальца вверх. Он смаковал содержимое во рту, полоскал горло и хихикал.
— Когда ешь так много задниц как я, учишься чувствовать вкус того, чего хочешь. Сейчас я представляю, что это земля.
— И чем это лучше? — спросил Фрэнк.
Затем последовал огромный взрыв, который уничтожил туннель и пробил дыру в асфальте. Из-за этого до основания был разрушен центр по планированию семьи, превратив это место в груду битого стекла и обломков. «Хмм...» — произнес Фрэнк как только все начало обваливаться на него «Планирование... семьи? Кажется, это неплохое место». В момент взрыва на месте находилось два полицейских, один из которых скончался, а второй был серьезно ранен. Раненый полицейский, темнокожий, упал на Фрэнка. И как только Фрэнк заметил, что тот держит руку в кармане, начал яростно отбиваться. Остальные полицейские начали убирать результаты погрома, помогали раненым и оцепили территорию. Офицер, который видел, как Фрэнк залезал в канализационный люк, снабдил художника деталями его внешности, и вскоре морда Камикадзе Фрэнка появилась во всех новостных сводках и его объявили в розыск, как обвиняемого в причастности к террористической атаке.
Погребенный под зловонной водой и развалами, Фрэнк посмотрел наверх и увидел огромное зловещее оранжевое пламя кружащееся над ними. Он сделал большой вдох и почувствовал как густая сточная вода набирается во рту, кружится вокруг зубов и языка и наполняет его легкие. Его вырвало, но его рвота тут же к нему вернулась, набравшись в рот с приливом отбросов. Его последним воспоминанием была горящая рука тянущаяся через воду к нему, но до того, как она успела дотянуться, его уже накрыла темная пелена.
~
Нэги Поколение 1 стоял на вершине большого холма, влажного от сильного ливня и густо покрытого зеленой листвой. Он всматривался в пейзаж. Помимо зелени, которая пунктиром обозначала сельскую местность на возвышенностях, в основном все было в серых и коричневых оттенках, которые обычно пробуждают желание лечь обратно в кроватку и пролежать под одеялом весь день, и это конечно если вам повезет и у вас есть своя собственная кровать и покрывало. Их у Нэги Поколение 1 не было, поэтому он остался стоять на вершине холма, размышляя о том, какая загадочная сила привела его сюда.
Перед тем, как покрытое облаками небо посветлело, он заметил, что влажная земля под его ногами становится более сырой и скользкой, как будто после потопа. Только никакого потопа не было. Дул легкий и мягкий бриз. И все же под ним, в круге примерно пять на пять метров земля продолжала становиться все более мягкой и жидкой. Он попытался выбраться из этого круга, но вместо этого поскользнулся и скатился ниже. Как только он оказался глубоко втянут в эту трясину, его накрыла паника. Он боролся за свою жизнь, хватаясь за мягкую глину, но безрезультатно. Чем больше он пытался выбраться, тем сильнее его засасывало внутрь, пока он вдруг не почувствовал опору из сплетения веток и побегов под ногами. Это помогло унять страх (что он будет проваливаться все больше) и разбудило в нем любопытство, потому что он почувствовал, как под ним двигаются, извиваются и закручиваются ветки. Они поднимались из под него и вместе с ними поднимался и он. Ветви, как он начал теперь различать, были разных цветов — розового, синего, красного, зеленого, белого и коричневого — и вскоре они начали издавать звуки, у них появились голоса — поначалу похожие на стоны дерева гнущегося под силой урагана, потом с криками кого-то в страшных муках и наконец-то высказывания, которые отдаленно напоминали разумную речь.
— Съебись с меня!
— Убери свою ногу из моего рта.
— Ненавижу тебя, баран.
— Ты такой мерзкий.
— Нет, это ты мерзкий.
— Ох, я все еще чувствую это между зубов!
Это сопровождалось непрекращающимся харканием, глубоким и долгим рыганием и странной рвотой. Довольно неожиданно, синий повернулся к Нэги Поколение 1, который все также лежал в грязи, его ноги были на голой груди персонажа похожего на лягушку, и сказал:
— А ты черт возьми еще кто такой?
— Хя Негихоо Поколениях 1х.
— Что?
Маленькое белое с коричневым верхом существо повторило свое приветствие. Оно стояло перед Фрэнком в довольно милой и безобидной позе, легкий наклон осанки и бесспорная готовность поклониться перед своими посетителями в любой момент.
— Мне кажется, я тебя понял, — сказал Фрэнк, разговаривая скорее с самим собой, чем с кем-то, — Ты Нэги Поколение 1?
— Дахша! — сказал он, опасливо улыбаясь.
— Тебя связывает какое-либо родство с Нэги Поколение 4?
Лицо старого нэги осунулось.
— Дахша.
— Он был хорошим нэги, — произнес Фрэнк, — я скучаю по этому пареньку.
— Онхихи и хправшда былхо хорошхаим. Хотяха онхи и страдалшо ота ужшаасного дефектха речхи. Изшааза этохго былохи оченьха сложнохоо разобратьхи, чшто оон говоршиит.
— Да ты шутишь.
— Нохо ух негохо былохи золотохое сердцхее. Онхо былхи настоящимхе нэгирхи. Тыхии должнохе бытьхо Франкха.
— Как ты это понял?
— Твоехи имях сталохо известнымхе вох всехее омнивеселнныхоо, Франкхе. Силыхи меняютсяхоо ихе охо тебехе многохи говорятхе.
Друзья Фрэнка все еще представляли из себя корчащуюся и кричащую гору тел на земле, в которой они царапали, били и называли друг друга всеми возможными эпитетами.
— Чтоша с нимихи не такхе?
— Путешествие выдалось не из легких.
Конечно, оно не было таковым. Смерть от фекалий оказалась наименьшей из имеющихся у них проблем. Координаты Сафари Мэна перенесли их в другую реальность: темный, дьявольский уголок омнивселенной населенный призраками павших смертных. Они относились к самому худшему роду предавшему свой вид и принесший страшные страдания остальным. Этот ад был уготовлен для особо отвратительных и развращенных из мира людей, хуже, чем юристы, диктаторы и даже интернет спамеры. Темный, отвратительный и наполненный болезнями этот ад был зарезервирован исключительно для атеистов, феминисток и веганов и был бесконечно хуже даже Гитлеровского адского бастиона, который в сравнении напоминал скорее центр для ареста несовершеннолетних высокомерных девочек. Мучения, которые Фрэнк и его компаньоны пере-несли в этом месте, нанесли им глубокую травму, и теперь они были в ярости на Сафари Мэна из-за того, что он совершил такую грубую ошибку. Запертые здесь, единственным доступным для них спасением оказался путь через ряд мрачных подземных течений, который при-вел их туда, где они теперь лежали. И хотя сейчас они освободились из этой адских когтей, ядовитость того места осталась в них, и как желчь выедала их души и сплоченность.
Позже Нэги Поколение 1 удалось восстановить дух товарищества в компании, убедив их в том, что никакой подобной ошибки Сафари Мэн не совершал. «Абсолютныха адхи,» — как он его называл был общеизвестен (и вселял во всех страх) для проживающих в Нэги-ленде. По причинам никому из них не известным, как у ада, через который они прошли так и у земли, на которую они сейчас прибыли, были одинаковые координаты, хотя они и находились в разных реальностях. Возможно, стоило винить в этом переплетающиеся потоки, но все же, как объяснил Нэги Поколение 1, случаев взаимодействия между двумя реальностями не было, поскольку Нэги всегда слишком боялись абсолютныха адахи и жители других измерений либо не знали, либо были не заинтересованы в существах принадлежащих конкретно к этой реальности.
Услышав это, остальные члены команды убрали кулаки, ноги и ножи от лица, грудной клетки и яиц Сафари Мэна и все вместе они встали перед Фрэнком и Нэги Поколение 1, слегка раздраженные и огорченные.
— Мыха должныхи бытьхоо аккуратныхе, — сказал им их новый друг Нэги, — темныйхо Лордхи Чин Чинхоо рассылаетхе повсюдухо сообщенияха охи том, что где-то ходитха человекхи с большимхоо количествомхе хромосомовха, которыехи принадлежатхоо емухе. Этошо тыха Фрэнкухи. Большаяхоо ответственностьха лежитхе на твоиха плечахи.
— Насколько большая? — спросил заинтригованный Сафари Мэн.
— Как ты вообще додумался спросить такое? — накинулся на него Пинк Гай. Его речь была абсолютно членораздельной.
— Хорошо, что ты вернулся, Пинк Гай. Что случилось с тобой в Нью-Йорке?
— Сам не пойму. Но это было ужасно. Как будто полностью функционирующий человек заперт в абсолютно умственно-отсталую оболочку. Крайне удручающе.
— Намхоо надохе держатьсяхо тихоха, — предупредил Нэги Поколение 1, — посмотритехи тудахоо.
Дрон полетел на разведку. Ниже, на сколько хватает глаз, простиралось поле полное Нэги, которые были невероятно большие и удивительно единообразные с их белыми шеями и коричневыми головами торчащими из земли и покачивающиеся от легкого бриза. Все они дремали, как будто находились в трансе, и все же, как предупредил Нэги Поколение 1, если их разбудить, они сильно разозлятся, без промедления поднимутся и нападут. Нэги перед ними не были из клана Поколения. Поколения, которые поселились во влажных холмах к югу, были дружественные ранкенфайлам и в долгу перед Фрэнком за его опеку над Нэги Поколение 4 (несмотря на его столь неожиданный уход). Другие кланы Нэги, чаще всего обитающие на равнинах, не обладали подобной верностью. Их страх перед Чин Чином нельзя было ни с чем сравнить и за достойную награду они с легкостью готовы были снести им голову.
Нэги Поколение 1 призвал жестом к тишине, перед тем как повести их друг за дружкой по низкому хребту горы обрамляющему поле Нэги. Все до единого были угрюмы. Они все еще думали о недавнем травмирующем перемещении, и создавалось впечатление, что никто из них полностью так и не простил Сафари Мэна, хотя все недоразумения были улажены, вся компания не могла просто так забыть этого. Канализационная вонь, засохшая кожа и кусочки засохших фекалий застрявших между зубами подливали масла в огонь к всеобщему раздражению. Кроме того, они были голодными. Они тащились друг за другом, периодически спотыкаясь о корни выглядывающие из неровной земли то тут, то там, и время от времени не очень дружелюбно тыкали в спину или пихали друг друга.
Нэги Поколение 1, почувствовав их раздражительность, провел их глубоко в заросли на вершину холма. Там он затолкал их в укрытие под большое растение напоминающее папоротник, где они должны были спрятаться и ждать его возвращения. Они следили сквозь просветы растения, как этот тихий малый энергично и быстро пробирался через заросли, прежде чем остановиться перед высоким деревом без веток. Затем, он искусно забрался на его ствол и начал карабкаться наверх, где он застыл в ожидании. Время шло, но на этой земле также невозможно было определить какое сейчас было время суток. Хотя, Пинк Гай заметил, что облака над ними продвинулись практически от одного края горизонта к другому, прежде чем Нэги Поколение 1 вернулся.
В кустах под ногами Нэги Поколение 1 послышался мягкий шорох. После следующего шороха выпорхнула птичка похожая на рептилию и по размеру чуть больше дикой индейки, что тут же привело Нэги Поколение 1 в движение. Только что он был вялым маленьким растением, держащимся за дерево, теперь же он напоминал скорее борющегося демона. Он приземлился прямо на существо, у которого не было ни шанса на спасение.
Нэги походил на смерч из острых зубов, когтей и какофонии демонических криков. Группка друзей все также сидела, притаившись с широко раскрытыми от шока глазами и ртами. У них в голове была одна и та же мысль: если один нэги способен на такую жестокость, что было бы с ними, если целое поле нэги вдруг ополчилось против них? Закончив свою работу, Нэги собрал свою добычу и при-волок ее к тому месту, где сидели его новые друзья. Он стоял перед ними, теперь абсолютно спокойный, изящный, кажущийся в два раза меньше того размера, что он был только секунду назад и с блеском в глазах произнес: «Ужинхо!» Он выкопал яму в земле, кинул в нее птицу вместе с углем (которого было в избытке в этом регионе), под-жег это, накрыл листьями и очень скоро все вместе наслаждались самым вкусным мясом барбекю, которое они пробовали за долгое, долгое время.
Нэги сказал:
— Это редкий деликатес в моих краях. Хотя он не настолько вкусный как пидор.
— Что? — спросил Фрэнк, выплевывая еду.
— Пидор.
— Это что, какой то дефект речи?
— Что ты имеешь ввиду под дефектом речи? Ты что, никогда не видел хорошего сочного пидора раньше?
Фрэнк отказался что-либо дальше комментировать.
Он очень надеялся поспать после приема пищи, в чем остальные с радостью составили бы ему компанию, но Нэги Поколение 1 убедил их, что им надо продолжать двигаться дальше, уйти от массы нэги обитавших поблизости. Они проследовали за ним до хребта, опять идя друг за другом (и в более приподнятом настроении с полными животами и дружелюбными словами) они продолжили идти, слева от них простиралась богатая растительность, а справа огромное пространство, населенное нэги.
Они не успели далеко продвинуться, когда Пинк Гай пукнул, да так громко, что звук скорее напоминал заводящуюся бензопилу. Звук разнесся эхом на землях под ними, как будто из мегафона. Всемером скованные страхом они застыли на хребте и наблюдали, как внизу сотни тысяч нэги медленно пробуждаются. По началу, пока они потягивались и поворачивались, наклоняясь вперед и назад в своих норах, картина выглядела безмятежно. Но спустя мгновение, они уже были враждебно настроены. Их лица, которые только что были спокойными и сонными, теперь выражали взволнованность, они скрежетали зубами с такой свирепостью, которую редко можно встретить. Нэги вырвались из своих кроватей, развернулись лицом к героям на холме и с боевым криком, от которого идет мороз по коже, одновременно кинулись на них, при себе имея только лук порей, и головы заполненные мыслями о смерти и разрушениях.
Один только звук приближающегося нападения поселил глубокий страх в Фрэнке и его друзьях. Отвратительный крик на высоких нотах наполнил небо и пробирал их до мозга костей, заставляя их разбегаться в разных направлениях. По мере приближения врага, компания, даже при отсутствии в том нужды или желания, могла рассмотреть их лица полные ярости. Вместо зубов у них были осколки стекла, а на месте глаз — сосульки. Нэги стремительно приближались, размахивая луком, как ненормальные, и качая головой как развешанные после стирки вещи в тайфун. Растерянность друзей была полной противоположностью хоть сколько-нибудь организованной реакции на происходящее, что только подстегнуло нэги к еще большей жестокости.
Но вскоре в каждом из них проснулись древние инстинкты (кроме Сафари Мена, который обделался).
Фрэнк, напуганный свежей волной агрессии начал наносить удары и пинаться, издавая звуки, которые прежде слышал только от животных в агонии. Используя приличного размера ветку, найденную неподалеку, он обнаружил, что ее можно использовать в качестве булавы и при помощи нее отбивался от черных и коричневых нэги. Орудуя ею, он заметил, что может справиться с десятком одним взмахом. Ему начало нравиться слышать, как их боевой клич превращается в крик боли, или, что еще лучше, рассекать их тела надвое. Прежде чем издать отвратительный гогот, он поднял нэги и сломал ему шею. Это пробудило в нем жестокость, которая спала уже на протяжении многих лет. Воспоминания о провокациях Индонезийской Армии и Сержанта Бенсона вспыхнули в его сознании. Он выместил свою ярость, гнев о котором он никогда не подозревал, на несчастных нэги, и они дорого заплатили за нападение.
Обнаружив в себе доселе неизвестные умения, Пинк Гай тоже оживился.
Почерпнув пару движений с уроков брейк данса, которые он брал еще в Нью-Йорке, он начал крутиться и пинаться, толкать и рубить все на своем пути под аккомпанемент кунг фу завываний. Несмотря на всю жесткость боя и невероятную потерю численности нэги, валяющихся вокруг, было что-то прекрасное в том, как бился Пинк Гай, и были даже моменты, когда он сам был настолько поглощен красотой своих движений, что оказывался на волосок от смерти под натиском атак. И кроме того, он обнаружил, что его укулеле является наиболее эффективным оружием, и не только потому что ей можно было сшибить целую голову нэги, но и из-за прекрасных звуков, которые она при этом издавала.
Альфа Центурион был в своей стихии. И не только потому что наконец-то пригодилось его хорошо подкаченное миниатюрное тело, но также он мог во всю использовать свой непристойный вокабуляр в подходящей обстановке. С его природными ограничениями в росте, его жесткие удары приходились как раз по яичкам нэги.
Это была их особенно чувствительная часть и многие начали отступать от карлика, заметив какой сильный урон он может нанести и как много боли принести за довольно небольшой отрезок времени.
Находясь в воздухе, до куда нэги не могли добраться в силу своего роста и умственных способностей, Дрон был королем. Он мог нанести куда больше вреда по сравнению со всеми остальными и при этом при минимальных потерях для самого себя. Периодически кто-нибудь из нэги пытался кинуть в него лук порей. Какими бы разъяренными они не были, все их попытки увенчались провалом, и Дрон всегда был в безопасности. Вскоре он даже заметил, что наслаждается боем.
Тактика Саламандер Мэна была кардинально противоположной. Поскольку в душе он был больше музыкантом, чем бойцом, он начал играть успокаивающую колыбельную на флейте. Фрэнк чуть не избил его своей булавой, но затем он заметил какой это производит эффект на нэги. Все, до кого доносилась музыка переставали бежать, бросали из рук лук и становились абсолютно беспомощными, они покачивались из стороны в сторону перед тем как упасть на колени и начать пускать слюни. Затем, можно было наблюдать какой физический результат имело это духовное влияние. Души нэги начинали покидать их. Полупрозрачные версии своих физических оболочек вставали и улетали в небо, где они все вместе испарялись. Затем демоны нападали на души нэги и жестоко насиловали их в воздухе. Они молили о помощи, в то время как каждое из отверстий в их теле было заполнено гениталиями демона. Все, что оставалось на земле это пустая оболочка без души до этого являвшаяся нэги. Неподвижная шелуха. Саламандер Мэн медленно прогуливался среди толпы нэги, играя свою мелодию, оставляя за собой след из трупов.
Самым большим разочарованием во всей группе был Сафари Мэн, который убежал и спрятался в маленькой пещере, закрыв вход большим камнем. В прохладной темноте он ждал, когда битва закончится. Ни разу не участвовав ни в одной битве, кроме караоке, он был до глубины души напуган всем происходящим и просто расклеился. Он чувствовал страшные угрызения совести из-за своей трусости, но все же они были недостаточно сильными для того, чтобы предложить помощь своим друзьям, которые, как он знал, дерутся на смерть. Он сидел в холодной черной могиле и не переставая выл.
Несмотря на грандиозную отвагу и доблесть, которую показал Фрэнк и его друзья и то, какой громадный урон они смогли нанести нэги, враги продолжали наступать в еще больших количествах и со все больше возрастающей враждебностью. Фрэнк начал осознавать бессмысленность этой битвы и не мог не пасть духом. Чем больше он оглядывался по сторонам, тем более отчаянным казалось ему их положение и тем сильнее это приводило его в уныние. Он осмотрел своих друзей, размышляя о способе как-нибудь пере-группироваться и сбежать. Но это было ни к чему.
В этот момент подоспело подкрепление насчитывающее тысячи. Это была помощь от Нэги Поколение 1, которая дала отпор нэги с поля, которые так сильно травмировали друзей ранее. Было очевидно, что Поколения с юга были намного более крупной и агрессивной породой, чем их родственники с севера. До этого компания друзей думала, что Нэги Поколение 1 просто сбежал от них или был убит в бою. Но все было ровно наоборот, он отправился обеспечить их сильным подкреплением, и они прибыли с таким боевым криком, при котором нэги с равнины теперь звучали как воздух выпущенный из воздушного шарика. Ведя их вперед, Нэги Поколение 1 сидел на спине у животного и как знамя держал в руках огромные часы. Он оставил их на пустоши, прежде чем повел клан в бой с нарастающим боевым криком.
С прибытием Поколений, битва возросла до грандиозных масштабов. При том, что нэги с юга были более крупными и агрессивными, нэги с равнины сохраняли их огромную численность и продолжали увеличивать и продвигать свои силы, окружая Поколения, как они уже делали это с Фрэнком и союзниками, и со стороны Поколений они несли страшные потери. Нэги обоих кланов нападали, были порезаны и порублены самыми богомерзкими образами. По масштабу и по жестокости это была самая крупная битва за историю нэги.
У одного из поколений был огромный фаллос и одним только его взмахом он мог прикончить сотни нэги с севера. Для своего народа этот монстр считался героем и его имя было «Нэги Негрис Мандинго». Ему веками поклонялись все Поколения.
Даже для Фрэнка, у которого половой орган не отличался милосердием, это зрелище было ужасающим и его пугало, как много смерти и разрушений окружает его сейчас. Он все еще был насыщен хромосомами и не видел никакой другой альтернативы, кроме как использовать свою генетическую мышцу для того, чтобы покончить с этим зверством. И хотя ему не хватало теории и опыта в этом деле, ему помогла его интуиция. Он пробился к большим часам, которые Нэги Поколения 1 принес на битву и в момент, когда они были уже близко, схватил их и поднял над головой. «Пора остановиться!» — проревел он грозно и глубоко всадил часы в землю. Его слова пронеслись эхом над полями и долинами, и сила, которую излучали часы, смогла изменить саму материю времени, в котором они находились. Странное искажение атмосферы сокрушило их, и каждое живое существо повалилось на землю. Это имело временный эффект на ранкенфайлов, поэтому уже через мгновение они поднялись, хотя и ослабшие и охающие от боли. Они окинули взглядом разрушения вокруг них. Поколения с юга, чуть более крепкие, чем их родственники с севера, пережили это испытание, но и только. На восстановление уйдут дни (а для некоторых и недели) и то, они уже будут не такими храбрыми или изобретательными, какими они были до этого события. Для нэги с севера, отличавшихся скудными хромосомами и генетическим дефицитом, урон от воздействия этой силы был необратим. Куда ни глянь, все было усеяно их неподвижными телами.
Компания медленно перегруппировалась, хотя они уже долгое время не перекидывались ни словом. Для них это было своего рода крещением, в котором они обнаружили в себе новые возможности, новые силы и самое главное — укрепили дух товарищества, и каждый из них был абсолютно уверен, что они завоевали полное доверие друг друга. Теперь они были прочным союзом. И хотя к тому моменту они уже ослабли физически, они все еще были сильны духом и чувствовали восторг от той связи, которую они теперь разделяют. Единственным исключением здесь был, конечно же, Сафари Мэн. Он остался в своей пещере в неведении, как шел бой и конечно того, что битва уже завершилась. Остальные не знали, что с ним случилось и, после беглого осмотра, неохотно согласились продолжать свой путь без него. И это решение им далось очень тяжело.
— Мы не можем просто его здесь оставить, — сказал Саламандер Мэн.
— Как будто бы у нас есть выбор, — парировал Пинк Гай, — я практически уверен, что он мертв и после того, как он бросил нас в момент, когда мы больше всего в нем нуждались, должен ли он идти с нами?
Они еще бормотали, обсуждая этот вопрос некоторое время, пока Фрэнк, который в этот момент бродил в стороне, не вернулся с артефактом в руках. Он протянул его друзьям, чтобы все могли хорошо его разглядеть. У него в руках были очки Сафари Мэна, разбитые и погнутые.
— Он точно погиб, — угрюмо произнес Фрэнк, — братья мои, он покинул нас. Как должны покинуть это место и мы.
В данный момент они нуждались в двух вещах: времени и координатах. Трюк с часами отобрал большое количество хромосом у Фрэнка, и теперь было непонятно, сколько времени займет их восстановление в этом скудном на хромосомы мире. Им также нужны были свежие координаты, потому что никто не знал, куда теперь отсюда двигаться. Основной дилеммой был тот факт, что Чин Чин скоро их здесь отыщет и у них не будет ни сил, чтобы бороться с ним, ни шанса улизнуть.
Они сошлись на том, что теперь их приоритетной задачей было найти тихую, уединенную деревушку, и Нэги Поколение 1, который теперь присоединился к их группе, вел их на запад вдоль хребта холмов, навстречу розовым и оранжевым облакам, которые висели над местностью, где они знали, что смогут найти то, что им нужно. В дороге они заметно приободрились и Саламандер Мэн начал играть веселую песню на флейте. Пинк Гай рассказал пару удивительных фактов об омнивселенных как, например, что сосцевидные отростки (существа смертного уровня с отвратительно большими носами) из реальности CX5P4200 производят потомство асексуально через смех, а Фрэнк рассказывал приукрашенные истории про Окинаву и шутки, в которых ключевым моментом всегда становилась смерть Сержанта Бенсона. Остальные, продвигаясь вперед друг за другом, смеялись и наслаждались прекращением военных действий — теперь более известных как Великая Война Нэги — да так, как могут этим наслаждаться только те, кто через нее прошел. Они уже проделали большую часть пути, и к концу дня оставалось пересечь пару местностей до их пункта назначения.
Никто из них не заметил смену цвета облаков позади или легкое движение, образующее на небе воронку. Над полем битвы, теперь зловещим и пустующим, небеса потемнели и ветер превратился в холодный шторм. Начался ледяной дождь и те существа, которые смогли выжить разбежались от новой опасности. Сверкнула молния, появился просвет, впуская новое существо в эту среду. Ему предшествовали два прислужника с поводком на шее, разрушающие и бьющие все, что попадалось им на пути. Похожие на гаргулий, их кожа была грубой, серой и морщинистой как у преждевременно состарившегося ребенка. Острые как бритвы зубы торчали изо рта, царапая их губы, когда они рычали и кусались, из-за чего их слюна наполовину состояла из их собственной крови. Высшее существо спустилось на землю прямо за ними и оглядело разрушения вокруг, порубленную растительность, заваленные трупами нэги пейзажи, часы, которые все еще наполовину были погребены в земле, и оно было одинаково заинтересованно и совершенно не обеспокоено той силой, которая смогла сотворить это.
Сафари Мэн остался в своем укрытии, все еще мучительно стеная из-за своей абсолютной трусости и потери дружбы. Он сидел в полной темноте, пока камень, которым он заложил вход в пещеру, неожиданно не сдвинулся. Он поднял взгляд вверх в полном ужасе и волнении. Камень сдвинулся опять, открывая вход настолько, чтоб в него начали проникать лучи света. Когда же камень сдвинулся в третий раз, то его с огромной силой отшвырнуло в самый дальний угол укрытия. И хотя Сафари Мэн не мог ничего толком рассмотреть, он был в ужасе от силы, которая смогла метнуть валун через всю пещеру и забился еще дальше в одно из крошечных углублений.
Затем появилось оно. По началу казалось, что стоял приятных запах термальных подземных бассейнов, но через мгновение в нем появилось что-то едкое, напоминающее резкий запах резины эскалаторов метро в Нью Йорке. Аромат дошел до абсолютной токсичности, вызывая жжение в носу и легких, и Сафари Мэн начал давиться и задыхаться. Темное существо вошло, зловещее и пугающее, двигаясь медленно, но целеустремленно, пока не повернулось к японцу. Оно посмотрело на него сверху вниз, взглядом полным отвращения и презрения. Сафари Мэн снова наложил в штаны.
Оно заговорило голосом бессмертия: «O chin chin ga dai suki da yo». Вонь заполнила пещеру, как только он произнес это. Сафари Мэн был хорошо подкован в языке темного лорда и понимал его, как будто это был его родной язык.
— Теперь ты мой, — сказал он.
— Чин Чин, я не имею ничего общего со всем тем, что происходило там, — пропищал Японец дрожащим голосом.
— Так ты предатель и трус.
— Ну, — Сафари Мэн не мог подобрать слов, — трус — да. 'Предатель' это сильно сказано, я бы не сказал так...
— Это не был вопрос, жалкий грызун. Это твоя личность, с которой тебе придется жить до конца твоего грустного и короткого существования.
Он осматривался, метаясь как медведь в жару.
— Где Фрэнк?
— Я не знаю. Я его не видел.
В ту же секунду, Сафари Мэн обнаружил, что лежит головой вниз в грязи под ногой Чин Чина.
— Попробуй еще раз.
— Он был здесь. Здесь была битва. Но я сбежал. Я не мог с этим справиться. Я спрятался в пещере. И теперь они, должно быть, ушли, но, клянусь, я понятия не имею куда.
— Они оставили тебя.
— Ах, да. Хахаха, — промямлил он, снова поднимаясь на ноги.
— Они должно быть презирают тебя. Я их за это не виню. Кто бы на их месте не поступил также?
Сафари Мэн отступил и оперся на стену пещеры. Для него все было кончено, и он знал это. Ему не было теперь страшно и терять тоже было нечего, и слез не было, поэтому он заговорил напрямую, почти без уважения к темной силе, стоящей перед ним.
— Почему ты хочешь убить Фрэнка?
— Убить Фрэнка? Я не хочу убивать Фрэнка. Я хочу собрать с него урожай. Я хочу держать его при себе.
Пока он говорил, воздух в пещере становился морозным и разряженным.
— В скором времени он может очень пригодиться. Но сейчас он для меня бесполезен.
Сафари Мэн, в душе все еще верный Фрэнку, продолжал говорить.
— Как так? Он же самый обычный очередной ранкенфайл.
— Поиграть со мной решил? — он был разгневан, — ты знаешь, что у него полно хромосом и их число постоянно увеличивается. Этот трюк с часами был довольно необычным. Я редко встречаю такую силу. Я чувствовал, как вибрации разносятся по всем омнивселенным.
Он говорил почти с восхищением:
— Но это отобрало у него большую часть хромосом. Мне надо дать ему больше времени восстановиться. Но в этой реальности это займет слишком много времени. Поэтому мне придется сделать пару изменений в своих планах.
— И какие у тебя планы?
И опять Сафари Мэн обнаружил, что лежит лицом в грязи перед Чин Чином, только в этот раз Чин Чин надавливал ногой на голову Сафари Мэна. «Мои планы», — произнес он тихо, — «тебя не касаются.» Он позволил Сафари Мэну снова дышать. «Кроме конечно того, что я возьму тебя на один приятный короткий круиз со мной». Затем он рассмеялся отвратительным визгливым смехом, который был до жути похож на плач Убогих в темном море.
«Приятный только для меня».
~
Нэги Поколения 1 вывел группу на поляну возле подножия небольшой горы, рядом с которой тихо журчал ручей. Эта часть реальности, казалось, не была ни кем населена, и хотя здесь не было густых растений, которые могли бы служить им укрытием, они были спокойны и начали готовиться ко сну. Без чьей-либо команды, каждый из них внес вклад в общее дело, и их слаженные действия при-несли на удивление очень приятные результаты. Нэги Поколения 1 вернулся с охоты в горах, с той же добычей в руках, которой они лакомились раньше, и парочку митострономов (крупные птицеподобные грызуны размером с молодую капибару). С помощью Дрона, Пинк Гай нашел много съедобных растений и ягод. Альфа Центурион разжег большой костер для барбекю. Фрэнк сидел в стороне и смотрел на небо. Он чувствовал, что, что-то было не так, и только позже заметил неестественные оттенки и движение облаков вдалеке. Он наблюдал, как они менялись и теряли свой цвет, и размышлял над этим, иногда со страхом, иногда заинтригованный до такой степени, что готов был в любой момент сорваться и совершить что-то смелое. Саламандр Мэн присел на камень посередине ручья и начал наигрывать мелодию на флейте, останавливаясь только чтобы периодически потереть соски. Позже к нему присоединился Пинк Гай со своей укулеле. Это создало успокаивающую атмосферу в конце полного травматических событий дня.
Они пировали, дурачились и пукали, пока небо не стало абсолютно темным и единственным доступным источником света был костер, который Альфа Центурион продолжал бережно поддерживать (при этом безумно посмеиваясь), хотя в этом не было такой большой необходимости. Первым холодок почувствовал Пинк Гай, который ошибочно решил, что это естественное похолодание в ночное время. Затем это почувствовал Фрэнк, и они встретились глазами. Они посмотрели в сторону горы, где едва смогли рассмотреть огромное темное существо, тихо спускающееся к ним через растительность. Оно все ближе подбиралось к огню, и теперь они могли распознать его форму и уровень.
Альфа Центурион об этом ничего не знал. Когда он наконец-то заметил фигуру, он высоко подпрыгнул. «Что это еще за херня?» — завизжал он. Перед ними стояло одно из самых уродливых существ, населяющих омнивселенные. Отвратительно выглядящий жук с многочисленными длинными и тонкими ногами по обе стороны его тела. По сути это была обычная мухоловка, только размером с автобус и с лицом смертного. «Как раздавить жука такого размера?» — спросил Центурион. «Никак», — ответил Пинк Гай. «Это не зверь, это чимпилла и его зовут Гитзон». Он вызывающе подошел к существу выше его рангом. «Что ты тут забыл?» Оно сильно ударило Пинк Гая по голове, от чего он отлетел в ручей.
— Посади своих друзей на поводок, — сказало оно Фрэнку с раздражением в голосе, — если только не хочешь сделать из них калек.
Все остальные тут же спрятались за спину Фрэнка.
— Как бы сильно мне не хотелось остаться и поиграть со всеми вами, — насмешливо произнесло оно, — я здесь только по делу.
Оно говорило противным скрипучим голосом и при этом сильно морщился, как будто каждое слово давалось ему через силу.
— Встань здесь, — сказало оно Фрэнку, сбив его с ног и поставив на противоположное место возле костра, — спасибо.
Оно повернулось к остальным членам группы:
— Темный лорд решил, что вам лучше находиться в других измерениях.
— Каких еще других измерениях? — в ужасе спросил Саламандр Мэн.
— О, так оно говорит? — сказал Гитзон, — тогда ты первый.
Он поднял Саламандер Мэна одной из своих длинных тонких конечностей и кинул его в центр все еще ярко полыхающего костра. «Неееет!» — закричал Альфа Центурион. Неожиданно его охватил ужас подобной смерти и он, закрыв лицо руками и охваченный до глубины души чувством вины, начал выть. Этот ужасный звук перекрывал только крики агонии «Ньееес!» Саламандер Мэна, в те пару мгновений прежде чем он исчез, когда Гитзон произносил над огнем слова на неизвестном никому языке.
В ту же секунду, Дрон попытался спастись бегством и улететь, но его скорость и ловкость сильно уступали чимпилле, который тут же схватил его одной из своих тонких и угловатых, как кость, ног и бросил его в центр костра. Остались только Альфа Центурион и Нэги Поколения 1.
— Ты, — проворчало оно, — проваливай.
Эти слова застали Нэги врасплох.
— Что?
— Ты не знаешь, что означает «проваливай»? Может быть, ты предпочитаешь оказаться вместе с твоими друзьями в костре? Ты нам не нужен. Ты балласт. Убирайся в свою убогую маленькую яму, из которой ты выбрался и никогда сюда не возвращайся.
Нэги Поколения 1 посмотрел на Фрэнка и со слезами на глазах пожелал ему удачи. Затем он побежал так быстро, как только мог, двигая своими маленькими белыми ногами и последнее, что можно было увидеть, прежде чем он скрылся в темноте, это как развиваются его коричневые волосы.
Чимпилла окружил Альфа Центуриона и начал тыкать его своими узловатыми конечностями и изучать его своими антеннами. «А ты милашка», — прошептал он низким, влюбленным голосом.
У него начали течь слюни. Центурион теперь напоминал вопящий от ужаса, матерящийся и пинающийся комок, и это возбуждало чимпиллу еще больше. Он засунул антенну в глотку Центуриону, а затем поместил ее себе в рот. «Мне нравится вкус твоих гланд», — произнес он, слегка улыбнувшись. «Готов поспорить, что ты везде вкусный». Альфа Центурион, в боевом пылу, начал кричать и кусать Гитзона за суставы на ногах. Но это не произвело должного эффекта, кроме как увлекло чимпиллу еще сильнее.
— Я думал, что ты здесь по делу, — произнес Фрэнк с той же дерзостью, что раньше звучала в голосе Пинк Гая. Существо посмотрело на Фрэнка с отвращением. Оно подняло Альфа Центуриона и, особо на него не смотря, швырнуло его в центр костра. После коротко пронзительного крика карлика и произнесенных в очередной раз неразборчивых слов Гитзона, Альфа Центурион исчез.
— Хочешь заняться делом, давай займемся, — произнесло оно, плюясь и шипя.
Теперь оно скользило в направлении Фрэнка.
— Просто знай, будь моя воля, я бы давно порезал тебя на кусочки и съел на ужин еще до того, как сварились бы яйца.
— Как хорошо, что здесь нет никаких яиц.
Оно прижало свое уродливое лицо к Фрэнку.
— Я так сильно тебя ненавижу, — полились его слова, — я хочу проклянуть тебя. Сделать тебя одним из Убогих.
— Надо запомнить никогда не подпускать этого парня близко к государственной средней школе, — мысленно сказал себе Фрэнк.
Казалось, что оно вот-вот снова ударит Фрэнка.
— Но я здесь только с посланием. Я могу только передать сообщение. Завтра тебе дадут координаты. Отправляйся туда и не задавай лишних вопросов. Это измерение с высоким уровнем хромосом. Там ты восстановишься, и Темный Лорд заберет их у тебя, когда придет время. На этом все, мне пора.
Пока оно отползало, Фрэнк услышал бормотание: «Но я все равно прокляну тебя».
Фрэнк сел и прислонился к плоскому камню. Его трясло. Было слышно только треск огня, и единственным источником света было его пламя. Там, дальше него, ничего не было. Окружающая действительность, звук, настоящее, все перестало существовать. Он был один. И это приводило его в ужас. Мысленно он вернулся к тому, как начался этот день, каким бы периодом времени это не было, когда Сафари Мэн разбудил его в Нью-Йорке. Тогда, у него была теплая кровать, друзья, и он мог передохнуть от безумия омнивселенных. Сейчас же, все что у него осталось это страх и отвращение к жизни. Он прилег, но был слишком напряжен, чтобы уснуть. Казалось, что ночь длится уже вечность. В какой-то момент он смог заснуть, но тревожность так и не прошла.
Он проснулся в тусклом свете пасмурного утра от сильного глухого звука. Удар был такой силы, что земля затряслась, и Фрэнк вскочил и начал оглядываться. Больше не было никаких движений и звуков. Огонь превратился в большую кучу углей. Тонкие побеги качались от очень легкого ветра, и образованный ими поток лениво бежал между камнями. Фрэнк продолжил оглядываться. Он рассмотрел растительность на вершине холма, пустые равнины, которые тянулись в противоположном направлении и громоздкое серое небо. Ничего. Он поднялся и направился к воде. Там он умыл лицо, помыл руки и хорошенько напился.
Он немного прошел вниз по течению и вернулся назад. В утреннем свете окружающий пейзаж казался ему менее знакомым. Земля казалась более песчаной и менее притоптанной, чем казалось в сумерках. А огромная бледная коряга чуть дальше была совсем незаметной во вчерашней вечерней суматохе. Растительность была реже и менее пышной, чем он помнил. Внезапно он посчитал разумным собрать дров для поддержки костра, потому что растопить костер гораздо проще, чем разжечь его с нуля. Он почти дошел до бледной ветки, когда внезапно осознал, что это не упавшая с ближайшего дерева ветка. Это Нэги Поколения 1. Его тело было изуродовано, и его труп лежал на земле. Фрэнк понял, что разбудивший его звук и травмы на теле нэги говорили о том, что он упал (или его скинули) с очень большой высоты. Самым страшным были рваные раны по всему его телу. Фрэнк внимательно их изучил. Координаты следующей реальности были вырезаны на теле Нэги Поколения 1. Он в ужасе упал и прокричал что-то гортанное и животное. Именно тогда, когда он думал, что больше ничего не испугается, его настиг новый ужас, и он заново узнал, что такое страх.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Его не покидало тяжелое чувство, что последуя этим координатам, он просто сменит один кошмар на другой, более изощренный. Но был ли у него выбор? Он немного подумал о вариантах, но другого подходящего просто не было. В конце концов он сдался.
Он схватил маленькую острую палку с берега реки и, преисполненный злобой, воткнул ее в руку, гораздо глубже, чем нужно было. Кровь полилась, и Фрэнк начал рисовать на земле алый круг, от которого стала зависеть его жизнь. Он повторял координаты, вырезанные на теле Нэги, абсолютно отрешенным и мрачным голосом. Реакция не заставила себя ждать. Он впал в транс, упал на землю и начал биться в конвульсиях. Его поле зрения сузилось, и последнее, что он видел, были побеги маленького дерева у реки, которые тянулись к нему. По началу, они мягко и нежно касались его лица, но затем стали делать это более угрожающе и настойчиво, и вскоре начали тянуть и дергать его за волосы. Фрэнк был будто под анестезией, и не мог ничего сказать или сделать в ответ. Он кричал внутри, но казалось, что его тело было не способно слушаться его. Существо все больше и больше обвивало его лицо, раня кожу и пытаясь выдавить ему глаза. В момент, когда боль достигла критической отметки, Фрэнк нашел голос. «Простите!» — прокричал он. «Простите. Я ничего не смог сделать!»