Соперники||𝒥ℯ𝓃𝓀ℴℴ𝓀

Чонгук

— Чертовски удобные эти халаты, — похвалил я, выходя из ванной и поглаживая рукав. — Неудивительно, что ты его все время надеваешь. Как считаешь, может...

Трах! Что-то мощно врезало мне по лбу.

Я машинально схватился за ушибленное место над левой бровью и почувствовал под пальцами мокрое.

Грешным делом я подумал, что в люкс ворвался грабитель, но, проморгавшись, разглядел всего одну разъяренную женщину.

— Дженни, да ты что?! Ты чем-то в меня кинула?

Ее лицо было багровым.

— Ты кусок дерьма!

Сотовый валялся на полу в нескольких шагах. Поперек экрана пошла трещина.

— Это мой телефон был, что ли? — Я посмотрел на пальцы, измазанные в крови. — Эй, ты мне лоб рассекла!

— И хорошо!

— Ты мне только что голову разбила моим же телефоном!

— Убирайся, Чонгук. Убирайся отсюда немедленно!

— Да что происходит, что я сделал?

— Я тебе скажу, что ты, подонок, сделал. На свет родился, вот что!

— Дженни, я не пойму, какая муха тебя укусила, но, что бы тебе ни померещилось, не швыряй телефонами мне в голову.

Она метнулась к тумбочке и взяла с нее лампу:

— Ты прав, это будет потяжелее. А теперь пошел вон, иначе словишь по башке лампой!

Я выставил руки.

— Просто ответь, что я сделал — или что тебе показалось, будто я сделал, — и я уйду.

Глядя на меня, она процедила сквозь зубы:

— Ты получил информацию от девчонки Ким?

Я недоуменно сморщился:

— Чего?! Ты о чем говоришь?

— Ах, у тебя склероз? Все узнал, жду, пока она закончит, чтобы посмотреть, не будет ли изменений! Вспомнил теперь?

Может, я был малость оглушен, но у меня и правда ушло несколько секунд на то, чтобы сориентироваться. И то, что я вспомнил, пришибло меня сильнее телефона. Я закрыл глаза.

Черт...

Черт...

Черт...

Черт возьми...

Она прочла мой имейл.

Я покачал головой.

— Я могу все объяснить.

— Пошел вон отсюда, мать твою!

Я шагнул к ней.

— Дженни, послушай...

— Не подходи! — Она надолго замолчала. Я видел, что у нее на глазах слезы, хотя она сдерживалась изо всех сил. Голос у нее дрогнул, когда Дженни наконец договорила: — Просто уйди. Я не желаю тебя слушать.

Ее нижняя губка задрожала, и эта дрожь отозвалась в моем сердце.

— Дженни, я уйду, но нам надо поговорить. Это не то, что ты думаешь.

Крупная слеза покатилась у нее по щеке, но Дженни не опустила взгляд.

— Ты можешь, глядя мне в глаза, сказать, что в этом имейле речь не идет о том, как ты меня использовал ради информации о нашем предложении?

Я с трудом сглотнул.

— Нет. Но...

Она выставила вперед руки.

— Чонгук, пожалуйста, просто уйди.

Я опустил глаза.

— Я уйду, но разговор не закончен. Нам нужно объясниться, когда ты успокоишься.

Не желая стеснять ее своим присутствием, я направился к дверям. Единственное, что я сейчас мог сделать, — это дать Дженни побыть одной, поэтому я вышел, не прибавив ни слова.

Проходившая по коридору пожилая леди при виде меня подчеркнуто запахнулась в кардиган и отвернула нос. Только тогда я спохватился, что на мне лишь махровый халат. Карта-ключ от моего номера осталась в спальне Дженни, как и разбитый сотовый.

Оглянувшись на дверь, я счел за лучшее не стучаться. Придется подобрать сопли и спуститься в вестибюль как есть за новым ключом. А мобильник... сейчас он волновал меня меньше всего. Мне было важнее заставить Дженни меня выслушать.

Правда, я не был уверен, что даже это поможет восстановить рухнувшие отношения.

***

На следующий день я поднялся с кровати в семь, хотя не поспал ни минуты, натянул брюки и рубашку, почистил зубы и умылся. Пластырь, который я вчера прилепил на лоб, почернел от засохшей крови, поэтому я заменил его свежим. Больше я ничего не смог принудить себя делать. К черту бритье. К черту душ.

Я восемь или девять часов ломал голову, что сказать Дженни. Если выложить всю правду, большая часть ей сильно не понравится. Но из-за привычки скрываться и отмалчиваться я и угодил в этот переплет, и если я хочу вернуть доверие Дженни, придется расколоться. Даже если правда причинит боль.

Купив в фойе два больших кофе, я поднялся в офис Дженни. Дверь оказалась заперта, поэтому я пошел в переговорную, где заседала ее команда.

Постучав, я заглянул в кабинет:

— Дженни здесь?

Джин покачал головой.

— Трудная ночка?

— Что?

Он указал на пластырь у меня на лбу.

— А, — вспомнил я. — Вроде того. Так она здесь?

— Попробуй позвонить на сотовый, но у нее уже посадка началась, несколько часов она будет недоступна.

— Посадка? А куда она летит?

— В Уэст-Палм-Бич, к своему деду.

Черт.

Дженни собиралась слетать туда за день до аукциона.

— Вы, случайно, не в курсе, почему она улетела сейчас?

Джин ответил с ноткой недовольства:

— Я уполномочен обсуждать исключительно деловые темы. Я и без того дал вам больше информации, чем это понравится Кимам. Если у вас остались вопросы, лучше переговорите с Дженни.

Сникнув, я ушел к себе в кабинет. Я должен с ней поговорить, но прежде придется у кого-то раздобыть ее номер: отдельно я его не записывал, а сотовый остался в люксе... Открыв дверь, я увидел на письменном столе стопку своих вещей, а сверху — треснувший мобильник.

Я окончательно пал духом. Намек был недвусмысленный: Дженни со мной порвала.

Остаток дня прошел как в тумане. Я занимался ликвидацией ущерба, причиненного затоплением банкетному залу, читал последние отчеты по оценке активов, провел совещание с нашими юристами и зашел в салон сотовой связи починить экран.

Удивительно, но остальное оказалось в полном порядке, учитывая, с какой силой мобильный прилетел мне в лоб. Я звонил Дженни четыре раза, но всякий раз попадал на автоответчик. То, что я хотел ей сказать, не годилось для телефонных разговоров и еще меньше для сообщений, поэтому я всякий раз вешал трубку.

К шести вечера я начал сходить с ума, поэтому решил выйти подышать. Первый же попавшийся бар привлек мое внимание, но я не замедлил шаг. В глаза бросился второй; я поколебался, но прошел мимо. Когда я увидел впереди третий бар, мне показалось, что чертова дыра зовет меня по имени. Ноги норовили сами свернуть туда, и я вызвал «Убер», чтобы не рисковать.

К счастью, «Уберов» в Нью-Йорке не меньше, чем такси, поэтому машина подъехала меньше чем через две минуты.

& Отель «Герцогиня»? — переспросил водитель, взглянув в зеркало. Наверное, заподозрил во мне ненормального лентяя — до отеля рукой подать.

— Да... Хотя нет, отвезите меня на Боуэри-стрит, 409.

Таксист поморщился.

— Вам это надо в приложении указать.

Я полез в карман, вытащил из бумажника сотню и бросил на переднее сиденье.

— Поехали уже.

Таксист сгреб купюру и затолкал себе в карман.

— Сию минуту, сэр.

***

— Оп-па, оп-па, смотрите, кого к нам ветром замело! Скоро «Рискуй!» по телику начнется. Ты мне хоть принес билетов лотерейных, если уж шоу посмотреть не даешь?

Я впервые явился к нему с пустыми руками, и не потому, что забыл.

— Извини, — сказал я, — не хотел останавливаться. В магазине, где я их беру, продают пиво.

Мистер Чен взял пульт и выключил телик.

— Присядь, сынок.

Больше он ничего не добавил, ожидая, пока я объясню, что произошло. Я знал, что он так и будет терпеливо ждать, поэтому выдохнул и пригладил волосы.

— Не знаю, с чего начать.

— Давай сначала.

Я опустил голову на руки.

— Я облажался.

— Все нормально, мы все оступаемся. Каждый день — это новая возможность начать трезвую жизнь.

Я покачал головой.

— Я не об этом. Пить я не пил. Когда понял, что к этому идет, взял такси и приехал сюда.

— А вот это молодец! Для этого и существуют кураторы. Ты всегда можешь явиться ко мне запросто. Выкладывай, в чем у тебя дело.

Я прерывисто, с трудом выдохнул.

— Помнишь, я несколько раз говорил о своей знакомой, ты еще познакомился с ней в «Герцогине»?

Мистер Чен кивнул:

— Конечно, помню, Дженни. Женщина, которая постоянно хочет врезать тебе по ядрам и слишком красива для твоей заурядной морды.

Я печально улыбнулся.

— Точно, это она.

— А что с ней?

— Мы теперь вместе. Вернее, были вместе.

— Так. И что случилось?

— Я предал ее доверие.

— Ты ей изменил?

— Не в том смысле, как ты подумал.

— А в каком?

— Долго рассказывать.

— Тебе сказочно повезло, у тебя внимательная аудитория. Ты же знаешь, что у меня не ходят ноги и я не могу встать и уйти, какой бы скучной ни оказалась твоя скорбная повесть.

— Да уж, — я вздохнул.

Мистер Чен уже знал обо мне самое худшее, и все равно мне было неловко признаться, что я натворил. Раньше самые отстойные выходки я хотя бы мог свалить на алкоголь.

— Давай уже телись, — деликатно подбодрил меня старикан. — Поверь, сынок, что бы там ни было, я видывал и похуже. Я не стану думать о тебе плохо.

— Ну, ладно. — Я глубоко вздохнул, готовясь начать сначала. — Я тебе рассказывал, что наши с Дженни семьи не ладят. Больше пятидесяти лет назад наших дедов угораздило не поделить одну женщину, Хван Харим. Несколько месяцев назад она скончалась, оставив двум престарелым воздыхателям по сорок девять процентов своего отеля.

Мистер Чен пробурчал:

— А моя за всю жизнь мне только и преподнесла, что бумаги на развод.

Я невольно улыбнулся.

— Мой дед полвека ненавидит деда Дженни, и тебе известно, что я у него в немилости из-за последнего запоя.

Старик кивнул:

— Да, ты говорил.

Я глубоко вздохнул.

— Дед позвонил мне сразу, едва я сошел с трапа самолета, на котором мы с Дженни прилетели в Нью-Йорк. В разговоре я упомянул, с кем рядом я сидел, и дед меня резко отчитал, что я отвлекаюсь на каждую юбку. Велел мне разворачиваться и брать билет на ближайший рейс в Лас-Вегас, потому что я не гожусь для этой работы, раз у меня не алкоголь, так девушки. Я возражал, что он ошибается, но он отрезал, что пришлет сюда моего отца. И повесил трубку. Я вышел из терминала в надежде погулять, подышать воздухом и решить, как быть дальше. Через десять минут дед перезвонил и заявил, что передумал и стратегия меняется. Раз я бабник, я должен соблазнить Дженни и выведать у нее сумму предложения Кимов.

Глаза мистера Чен потемнели от разочарования.

— И ты согласился?

Я закрыл глаза и кивнул, повесив голову.

— Я страшно хотел доказать, что я еще пригожусь. В тот момент я бы согласился на что угодно. Бросив пить, я спохватился, что у меня в жизни почти ничего не осталось, кроме работы. Розе я потерял, большинство приятелей плотно сидели на стакане, а мне необходимо было вырваться из этой среды. — Я фыркнул: — Ты фактически мой единственный друг.

Старик покачал головой.

— Из всего, о чем мы переговорили за эти годы, этот разговор самый невеселый. Но мы к этому еще вернемся. Давай сейчас о девушке. Значит, ты пообещал деду все сделать, а потом?

Я пожал плечами.

— А потом я в нее влюбился.

— То есть ты заварил кашу с намерением соблазнить эту женщину, но обстоятельства изменились?

— В том-то и дело. Я пообещал деду подыграть, но на деле не задал ей ни одного вопроса. У нас с Дженни эта странная любовь-ненависть тянется со старшей школы, поэтому когда я ее изводил, накаляя обстановку, это не было частью подлой игры. Все было по-настоящему. Это всегда было по-настоящему, черт побери. Ничего из того, что я говорил или делал с Дженни, не имело отношения к поручению моего деда. — Я провел пальцами по волосам, безжалостно дергая запутанные пряди. — Но когда он спрашивал, смогу ли я добыть информацию о сумме предложения конкурентов, я всякий раз клялся, что смогу.

— При этом ты с самого начала не намеревался вызнать у Дженни эти сведения?

— Я планировал наобум назвать сумму чуть меньше нашей и положиться на судьбу. Если удача будет на моей стороне, наше предложение выиграет, и концы в воду.

— Ты Дженни об этом сказал?

— Она не дала мне возможности.

— А теперь ты думаешь, что она не поверит правде, которую ты наконец сподобился открыть?

— Сто процентов не поверит. Сейчас даже мне самому ситуация кажется невероятной.

Мистер Чен кивнул:

— Не хочется это говорить, но ты прав.

— Здорово. — Я сник. — Я приехал в надежде услышать что-нибудь другое.

— Раз я твой единственный друг, мой долг говорить тебе правду. На кой черт тебе надо, чтобы я дул тебе в задницу? Друзья нужны, чтобы было кому выговориться, проработать свои проблемы и определиться с их решением. А конкретно тебе — еще и напомнить, что пьянством можно все только ухудшить.

Я поднял на него глаза:

— Наверное, мне легче было обманываться надеждой, что существует простой выход из этой задницы.

— Знаю, сынок. Когда происходит что-то хорошее, нам первым делом хочется выпить, чтобы отпраздновать. Когда случается что-то плохое, нас тянет напиться, чтобы забыть. А когда ничего не происходит, мы пьем от скуки. Поэтому мы и алкоголики. Но мы не можем утопить наши проблемы, потому что наши беды плавают, как олимпийские чемпионы.

Я через силу улыбнулся.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста. Только не жди, что я буду гладить тебя по головке, сынок. Кстати, тебе пора подстричься.

В итоге я просидел у мистера Чена почти весь вечер. Мы так и не нашли выхода из ситуации, в которую я попал по своему разгильдяйству. К сожалению, легкого решения здесь просто не существовало. Оставалось надеяться, что найдется хоть какой-то выход, пусть и нелегкий.