Глава двадцать два.
Дженни
Несколько дней мы были заняты по горло. Отец снова прилетел в Нью-Йорк, юристы работали по двенадцать часов в день, потому что близился срок подачи предложения. Для меня уже стало привычным работать почти до полуночи, но даже когда я уходила, в кабинете Чонгука горел свет. Правда, это не мешало ему пробираться ко мне в постель, когда он наконец доделывал все дела.
Казалось, мы едва закрыли глаза, а уже утро и надо вставать. Первый луч солнца пробился через щель между занавесками и лег поперек лица Чонгука.
Он играл с моими волосами, а я смотрела на него, подперев подбородок рукой.
— На столе ключ от люкса.
Рука Чонгука остановилась.
— Ты хочешь, чтобы у меня был ключ от твоего номера?
— Ну, вчера ты меня разбудил минут через десять после того, как я заснула, вот я и подумала — входи уже тихо, что ли.
Он улыбнулся.
— Уверен, ты просто приглашаешь меня тебе вставить, пока ты спишь.
Я шутливо шлепнула его по груди.
— Я говорю, не в меня входи, а в номер!
Чонгук ловко перекатился так, что я оказалась на спине, а он надо мной, и убрал волосы с моего лица.
— Моя идея мне нравится больше.
Я улыбнулась.
— Ну еще бы. — Мы лежали обнаженные после ночи, и бедром я чувствовала, как у него крепнет эрекция. — Отец сегодня улетает, я обещала переговорить с ним на ресепшене в семь. К сожалению, у меня времени только в душ забежать.
Чонгук нагнулся и поцеловал меня в шею.
— Я могу убедить тебя опоздать на пять минут?
Я засмеялась:
— С тобой не существует такой вещи, как пять минут.
— Ты так говоришь, будто это плохо.
Я покачала головой.
— Это очень хорошо. Но еще это причина, почему я сейчас пойду в ванную и запру дверь.
Чонгук надулся — я залюбовалась его сердитой гримасой, — перекатился на спину и разочарованно выдохнул.
— Пожалуйста, иди. Но не жалуйся, если на твоей стороне кровати будет мокрое пятно.
Я сморщила нос и, вставая, утащила за собой одеяло.
— Почему обязательно на моей стороне? Трудно сделать все на своей?
Чонгук потянул за одеяло, которым я пыталась обернуться.
— Потому что это твоя вина, что здесь вообще что-то будет. Если бы ты дала мне пять минут, я оставил бы это там, где полагается, — в тебе.
Господи, я по уши влюбилась в этого мужчину.
Сказанное Чонгуком было неприличным, однако внизу живота я почувствовала сладкую судорогу от одного упоминания его спермы в моем теле.
М-да, романтично... Но зато правда.
Я наклонилась и поцеловала его в губы.
— Отец уедет к полудню. Приходи к часу на ланч, и я позволю тебе оставить это пятно, где только захочешь.
Глаза Чонгука потемнели.
— Где угодно?
Опасная почва. Но кто не рискует...
— Где угодно. Только не отвлекайся во время совещаний, пока будешь решать, где именно тебе интереснее.
***
— Гляжу, ты подружилась с этим мальчишкой Чоном, — начал мой отец.
В переговорной мы остались вдвоем — отец со своей обычной бесцеремонностью велел юристам и аудиторам «не отсвечивать».
К чему он клонит?
Отец редко отпускал общие реплики без дальнего прицела. Он обращался с людьми как с пешками в шахматах. Я принялась выравнивать растрепанную стопку бумаг.
— Да, мы нашли общий язык. Иначе нельзя, если вместе управляешь отелем.
— Он не на совместную работу с тобой настроен, Дженни. Он заглядывается на твою задницу. Я не дурак, я вижу, как он на тебя пялится, когда забывает, что на него могут смотреть.
Я замерла.
— И как же он на меня смотрит?
— Будто он питбуль, которого неделю не кормили, а ты — сочный стейк.
Я поморщилась — не потому, что это неправда, а потому, что дочери не подобает слушать от отца такие вещи. Слово «сочный» в отношении меня из уст отца прозвучало гнусно. Зная, что у меня все всегда написано на лице, я отвернулась и пошла по комнате, собирая пустые кофейные стаканы и тарелки, оставленные командой наших экспертов.
— По-моему, ты преувеличиваешь, — сказала я. — А если даже и смотрит, что с того? Чонгук красивый мужчина, я на него тоже смотрю.
Я украдкой покосилась на отца и увидела, как он сразу посуровел.
— Даже и думать не смей. Этот щенок ниже тебя по положению! Но, как бы там ни было, ты могла бы...
— Ниже по положению? — перебила я. — Как это понимать? Может, существуют неписаные уровни людей, которые я не вижу? Может, и ты бросил мою мать потому, что она не твоего поля ягода?
Отец вытаращил глаза.
— Дженни, не сейчас, я тороплюсь на самолет! У нас нет времени на очередной скандал, потому что тебя задел наш развод с твоей матерью.
Я покачала головой и довольно громко буркнула:
— Это неслыханно...
Отец взял со спинки стула свой пиджак и влез в него.
— Как я сказал, мальчишка Чон тобой интересуется. Ты могла бы извлечь из этого пользу для семьи.
— Какую такую пользу? Нельзя ли поконкретнее?
— У нас уже был этот разговор. Ты ведь неглупая девушка, Дженни и прекрасно понимаешь, на что я намекаю. У нас только один шанс с аукционом, второго не будет. Было бы крайне полезно знать, что предложат Чоны, чтобы перекрыть их ставку и не разориться.
— Иными словами, ты предлагаешь мне раздвинуть ноги перед Чонгуком, дождаться, когда он кончит, и вкрадчиво поинтересоваться суммой их предложения?
— Что за скабрезные выражения! Я уверен, есть и другие способы все разузнать. Разговори его.
За свою жизнь я столько раз разочаровывалась в отце, что у меня должен был выработаться иммунитет, но тут и меня пробило. Я покачала головой, чувствуя, что ниже падать некуда.
— Тебе пора. Ты же не хочешь опоздать на самолет.
Надменность не позволила отцу обратить внимание на презрение в моем голосе. Он подошел и поцеловал меня в лоб, будто и не предлагал мне только что продать себя.
— До созвона.
После его ухода я еще долго сидела в переговорной. Никогда, ни под каким видом отец не смирится, что у нас с Чонгуком роман. Пусть Ким Куан блестящий бизнесмен, но он полный профан в таких важных вещах, как отношения.
Объяснять, что я встретила любовь всей жизни и счастлива, бесполезно; то, что Чонгук — один из Чонов и наши семьи глупо поссорились еще до моего рождения, моему отцу важнее дочери.
***
После «ланча» с Чонгуком я со вздохом проговорила, глядя в потолок:
— Мне это было нужно.
Он усмехнулся:
— Я так и понял, когда ты вошла в комнату и буквально схватила меня за член.
Я улыбнулась. Ведь так оно и было.
— Прости, но он окончательно вывел меня из равновесия. Мой отец — самый невыносимый тип на планете!
Чонгук улегся на бок и пристроил голову на руку, пальцем мягко выводя восьмерку у меня на животе.
— Не извиняйся, я счастлив вкушать сладкие плоды свинской натуры Ким Куана. Правда, мне казалось, я сам буду выбирать отверстие, куда сгрузить свой вклад.
Я сморщила нос.
— Что еще за «отверстие»?
Чонгук подмигнул:
— Тебе повезло, что ты выбрала мою любимую дырку.
— Да ладно? Надо запомнить, что секс тебе нравится больше, чем минет.
Чонгук покачал головой.
— Нет ничего лучше, чем видеть тебя на коленях передо мной, но я чертовски люблю смотреть на твое лицо, когда ты кончаешь.
И опять теплая волна затопила мой живот, хотя эти выражения далеки от классической романтики. Я легонько поцеловала его в губы.
— Ну, спасибо, что позволил тобой воспользоваться.
— Обращайтесь, — он заправил мне прядку за ухо. — Хочешь поговорить?
— О моих отверстиях? — усмехнулась я.
— О том, что произошло у тебя с отцом. Но если хочешь, давай про отверстия. А еще лучше переворачивайся, распечатаем еще одно!
Я засмеялась. Казалось, Чонгуку действительно любопытно, что меня так рассердило, и я решила поделиться, что мне предложил мой отец. Я повернулась на бок и подперла щеку ладонью, скопировав позу Чонгука.
— Отец сказал, что заметил, как ты смотришь на мою задницу.
Брови Чонгука поехали на лоб. Он покачал головой.
— Черт... А дальше?
— Дальше — больше.
Он водил рукой вверх-вниз по моему бедру до талии и обратно.
— Прости, я сдерживаюсь как могу, но невозможно смотреть на тебя и не представлять тебя голенькой.
Я улыбнулась.
— Не поверишь, но это очень приятно слышать.
Чонгук пожал плечами и, не сводя взгляда с моего бедра, сказал:
— Это правда.
— Но это не все. Констатировав, что ты пожираешь меня глазами, отец предложил, чтобы я воспользовалась этим и выведала у тебя информацию о сумме предложения вашей семьи.
Рука Чонгука замерла, и он взглянул мне в глаза:
— Что?!
— Ты не ослышался. Мой отец буквально велел мне соблазнить тебя ради информации.
Чонгук помолчал, но шокированное выражение его лица говорило само за себя.
— А ты что?
— Честно говоря, я мало что. Он настолько упал в моих глазах, что я не нашлась с ответом. Вот когда он уехал, мне в голову пришла пара хлестких фраз. Посмотреть бы на его физиономию после признания, что ты уже ждешь меня в люксе, потому что утром, когда мы проснулись в одной постели, я дала тебе ключ от своего номера.
Я засмеялась и большим пальцем показала за спину на заваленный бумагами стол.
— Пришлось бы звонить в 911, проболтайся я, что у тебя есть доступ не только к моему телу, но и ко всем рабочим документам, которые я здесь храню. Бумажки для отца дороже всего на свете.
Чонгук покачал головой.
— Сочувствую. Ты не заслужила такого отношения.
— Лима любит говорить: Всякий раз, когда тебе кажется, что ты достойна лучшего, тебе это не кажется. Я много лет гадала, чем мы с матерью заслужили такое обращение от отца, и не желаю больше об этом думать. Я всегда знала ответ.
Чонгук опустил глаза.
— Ты достойна гораздо лучшего отношения от всех мужчин в твоей жизни. Просто хрен знает насколько лучшего.