Хозяин могил

19

Хозяин кладбища заканчивал свой краткий инструктаж. Неизвестно откуда он достал пару ярких флажков, которые были вручены Тарошке, сам же надел выцвевший и помятый игрушечный барабан на взлохмоченном тканевом ремешке. Совершенно невозмутимо хозяин указал жрецу на подол его хламиды, на что тот попытался возмутиться, но был поставлен на место взглядами своих товарищей. Бормоча под нос проклятия, он, свхатив ткань за края, с силой развел её в стороны – могущества в тонких руках оказалось достаточно, чтобы отодрать от своего одеяния полоску. Этой полоской он подвязал Хозяину Кладбища рубаху, взамен утерянного ремня. Иначе Хозяин идти наотрез отказался – ведь это будет не по-правильному.

Последним Хозяин снарядил Фаруса. Мальчишка подошёл к сгорбившемуся словно старик некроманту, из последних сил опирающемуся на свой посох, глянул ему в лицо. Глаза некроманта, вопреки его позе, сияли уверенностью и силой. Хозяин кладбища на секунду опустил глаза в пол, а затем снял с шеи свистульку на кожаном шнурке и накинул её через голову некроманта. Для этого ему не пришлось даже подпрыгивать – столь сильно тот склонился под тяжестью восстающей против живых нежити.Фарус улыбнулся уголками губ и благодарно кивнул.

- Тогда начинаем, - поджал губы мальчишка, беря в руки барабанные палочки. Тарошка с каменным лицом поднял флажки, которые в темноте склепа засияли сначала алым, а затем зеленоватым свечением. Боги, отличающиеся собственничеством, имели привычку метить своих последователей всяким удобным способом, включая цвет творимого жрецами благодатного сияния. Правда, казалось, лицо у новообращённого жреца настолько постное, что вот-вот сотворит безликую пустоту, которая полностью поглотит вообще весь свет из курганов, вместе со всеми его «жителями».

Некромант наконец отступил от дверей, тяжело, но с удовольствием расправляя плечи. Он вдруг словно снова помолодел на несколько десятков лет, и даже лицо его, казалось, разгладилось. В первые секунды ничего не происходило, и даже битва, что разгоралась в глубинах курганов, казалось, затихла. Но передышка оказалась недолгой, и уже спустя десяток секунд двери вышибло неестественной силой. Вокруг Тарошки разошлась волна воздуха, а по ушам людям ударил звук, будто щелчок хлыста. Тяжёлые створки, вместо того, чтобы сшибить стоящих пред ними, разлетелись в стороны, впечатавшись в земляные стены и вновь сотрясая своды подземелья. Жрец застонал, ощущая, как из носа и ушей струйкой течёт кровь. Кахал не допустит, чтобы его послушникам просто так нанесли вред в его же вотчине, но за эту защиту надо платить.

Сжав зубы и сплюнув кровяной комок, Тарошка распрямился и воздел флажки повыше, которые сейчас стали его регалией, его знаком Силы, тем, что делало его не просто человеком на пути безумной голодной нежити, но властвующим в стенах царства мёртвых. Флажки светились всё ярче, озарив проход вглубь.

Из прохода на незванных гостей смотрели умертвия. Древние воины, и после смерти не согласные закончить свой бой. Тарошка ожидал, что от них мало чего останется, но те выглядели так, будто умерли всего пару месяцев назад. У многих были несовместимые с жизнью раны, их кожи покрывали язвы и гнильные пятна, однако они не были скелетами, и не были иссушенными мумиями.

- Драугры застревают на моменте своей последней битвы не только своей сутью, но и своим телом, - некромант, похоже, объясняя что-то, сам настраивался на предмет своих рассуждений, чтобы лучше его понять, или лучше подготовиться. Так и сейчас, стоило трупам безмолвно пойти на них, Фарус подхватил дудочку, что вручил ему Хозяин, и заиграл на ней мелодию, ту самую, которой тот усмирил упырей.

На мгновение мерзотныеумертвия замерли на месте, в растерянности покачиваясь из стороны в сторону. В свете своих флажков Тарошка мог рассмотреть, что одежда и броня, которую, естественно, никто не решился с них снимать, была на воинах самая разная, и одному Кахалу было известно, как воины отличали своих от чужих в этой сече. Те, в свою очередь, потеряв всякий интерес к людям, вернулись друг к другу, с ужасающей силой дубася друг друга своим оружием. Мечи наносили раны, от которых сжимались внутренности, молоты дробили черепа, а топоры отсекали конечности, но каким-то необъяснимым образом все вставало на свои места, конечности возвращались, зияющие и гноящиеся раны закрывались, и воины снова и снова бросались на врага, никак не в силах утолить свою ярость, и только больше ярясь и ненавидя друг друга.

Замерший было Хозяин Кладбища решительно нахмурился и ударил палочками по барабану. Курганы огласил бодрый, веселый ритм, отбиваемый немертвым мальчиком на помятой игрушке.

- Время для игр окончено! – звонко, нараспев разлился его голос по залам подземелья, - Все возвращаются в свои покои!

А затем Хозяин кладбища двинулся вперед. За ним последовали и остальные – некромант, продолжая наигрывать незатейливую мелодию, и жрец, освещая путь флажками, словно фонарями.

Курганы оказались большими, гораздо больше, чем представлял себе Тарошка. Теперь он невольно проникся уважением к тем бедным селянам, которые возвели эти залы в кратчайшие сроки. Впрочем, выбора у них не было – или успеть и сделать всё хорошо, или умереть. Ни одна опора не дала слабины, и редко где деревянный настил прогнил настолько, чтобы нельзя было по нему пройти. С приближением торжественной процессии по закрытию кладбища, неутихающий бой прекращался. Мертвые воины с трудом разворачивались к пришельцам, затем медленно опускали оружие и словно тени отступали к стенам, в которых были выбиты их посмертные ложи. Чем дальше заходил некромант, жрец и хозяин кладбища, тем тише и спокойнее становилось в курганах.

Наконец они достигли последней залы. Здесь в безмолвной схватке бились вожди – это можно было понять по их доспехам и оружию. Видно, именно по этим признакам селяне выделили им отдельный зал. Эти мертвецы даже не повернулись в сторону незванных гостей – так яростно они сошлись в схватке, не замечая ничего вокруг.

- Кладбище закрывается! – строго окликнул их Хозяин, - Битва закончена. Пора отправляться на покой!

Два мертвеца в расписной броне неуверенно переглянулись. Затем один из них раскрыл рот, из которого сразу же ударило запахом ужасной тухлятины.

- Мы не согласные, - заявил мертвец с трудом шевеля гнилыми пеньками зубов.

- Бой не факонфен, - подтвердил его второй, с перебитой челюстью, - Я не фдамся только потому, фто он фбил мне флем ф головы!

- Твой шлем ушёл кутить с твоими зубами сотни лет назад, - осклабился первый и с жирным бульканьем захохотал.

- Эфо был фвойединфенныйудафныйудаф! – с ненавистью посмотрел на своего противника беззубый, - Фа фофнилеф!

- Ах ты ублюдок! – мертвец сохранивший шлем и зубы вновь поднял своё оружие – палицу на длинной дубовой рукояти.

- Офодьефлизняка! – не остался в долгу второй мертвец, перехватывая двуручную секиру.

Оружие с глухим ударом столкнулось, и вновь в молчаливом бешенстве вожди противоборствующих армий бросились друг на друга.

- Я СКАЗАЛ ОСТАНОВИТЕСЬ! – прогремел голос Хозяина, тряхнув курган не слабее, чем схватка мертвых солдат. Предводители армий отступили друг от друга и со злобой теперь смотрели на Хозяина.

- Ни один из вас не может победить! – сказал Фарус, оторвавшись от свистульки, - Признайте, что вы равны и обретите покой!

- Мы должны закончить бой! – в один голос выкрикнули они и вновь переглянулись с бурлящей ненавистью, - Пока не найдётся победитель, мы не сможем взойти в залы Отваги!

- У меня есть идея! – голос Тарошки был тихий и приглушённый, словно он сам испугался своих намерений.

20

ЛеронУгробец, хмуро скосив взгляд вниз, аккуратно обтачивал кости лезвием своей секиры, сидя за каменной плитой их с противником гробницы, по правую руку от некроманта, назначенного судьёй. По левую руку скалил гнилые зубы Ваогай Бешеный, отложивший палицу и размеренно раскрашивающий свои кости в чёрный цвет молотым углём.

- Вы великие воины, - всего несколько минут назад эти слова приковали внимание противоборствующих вождей, - И ваше искусство сражения не подлежит сомнению. Уже сотню лет вы не можете определить победителя, так как ни один из Вас не пал и не готов уступить. Так может быть решить победителя не личной силой, а искусством стратега?

Мертвецы одобрительно загалдели – идея пришлась им по вкусу. Тарошка хотел предложить игру в шахматы. Однако доску и фигуры взять было негде, поэтому было решено остановить выбор на шашках. Кости нарубили прямо из своих лейтенантов, а поле вырезал Лерон своей секирой.

Некромант, прийдя в довольно добродушное настроение, вправил Лерону челюсть, но тот, вместо того, чтобы заговорить, лишь угрюмо хмурился, полностью увлечённый отбеливанием своих костяшек. Лишь изредка он бросал уничижительные взгляды на своего противника. Ваогай, впрочем, в долгу не оставался.

- Играем до первого поражения, - коротко объявил правила Фарус, убедившись, что все фигуры установлены на импровизированном поле, - Да победит сильнейший.

- Я разобью твои кости точно так же, как разбил твоих воинов и твои зубы, - довольно осклабился Ваогай, опираясь на свою палицу.

- Ты так же глуп и неосмотрителен, как и тогда, когда попал в мою западню, Бешеный, - голос Лерона звучал без следа шепелявости. Благородный тон не портило даже то, что Угробец выглядел как выкопанный гнилой труп, да таковым и являлся.

За проходом в последнюю гробницу столпились мёртвые воины, так и не проронившие ни слова. Похоже, что они так и не обрели способности говорить, в отличие от своих предводителей, но судя по тому, как они переглядывались, Тарошка был почти уверен, что они каким-то неуловимым способом общаются и делают ставки. Хозяин попытался было прогнать их по своим могилам, но те вскоре вернулись, и мальчик лишь махнул рукой – не лишать же их удовольствия поглазеть на схватку своих вождей перед тем, как отправляться в загробный мир.

- Белые ходят первыми, - напомнил некромант, возвращая противников к фигурам на доске, - Лерон.

Умертвий без шлема, грозно глянув на оппонента исподлобья, аккуратно переставил фишку. Ваогай тут же схватился за свою, с азартом и страстью подкинув свою шашку прямо к фигуре противника.

- Так же нетерпелив, как и всегда, - фыркнулсложивший руки на грудиЛерон.

Ваогай агрессивно оскалился, демонстрируя оппоненту кривые зубы.

- Сконцентрируйтесь на фигурах! – повысил голос некромант, прерывая завязывающуюся перебранку.

Какое-то время игра происходила молча. Шашки покидали своих командиров в равных пропорциях – потеряет один – потеряет и другой. Тарошка никогда не увлекался подобными играми и был удивлён, какие хитрые комбинации проворачивают мертвые вожди, пытаясь выбить друг у друга победу. Дальнейший бой шёл молча – за ходами на доске безотрывно следили некромант, жрец и молчаливые воины. Хозяин Кладбища же откровенно заскучал и пытался занять себя хоть чем-то, подтягивая мятое полотно на барабане.

- Ничья, - с явным разочарованием объявил некромант, когда у противников осталось по две дамки. За последние пять ходов ни один из них не смог подловить хотя бы одну фигуру противника.

- Заново! – проревел Ваогай. Судя по его кривым пальцам, остервенело вцепившимся в каменную плиту и выдавливающим из неё крошку, доску от переворота спасло только то обстоятельство, что даже своей дикой силой мертвый вождь не смог бы швыряться огромными каменными надгробьями так просто.

- Ещё раз! – в бесстрастных глазах Лерона полыхнул огонь ненависти, - На этот раз я тебя урою!

Теперь вожди не стали тратить время на поливание друг друга помоями. Оба ходили сразу, не прерываясь на словесные перепалки. Глаза мертвецов внимательно следили за фигурами оппонента и с безумным подозрением отслеживали любое движение пальцев друг друга, будто кто-то из них мог жульничать в своём нынешнем состоянии.

- Я просто диву даюсь, как безропотно ты отдаёшь своих, - разорвал гнетущую тишину Лерон, с глухим стуком беря сразу две шашки противника, - Я и не надеялся, что ты с такой радостью ринешься в эту деревню, когда готовил для тебя теплую встречу, но ты пришёл. А теперь с таким же азартом отдаёшь свои фишки. Будто ни твои люди, ни твои ресурсы, ни твои фигуры – ничего из этого не имеет значения.

- А ты всё такой же тупой и слепой, Лерон, - к удивлению Тарошки, вождь не стал как ему было свойственно рычать и брызгать тухлой слюной, лишь посмотрел на противника исподлобья, - Видишь только то, что хочешь видеть, и никогда не пытаешься понять картину боя в целом.

Одним движением Ваогай взял сразу три шашки Лерона, разбив тем самым его силы на доске на две части.

- Ты ничего не знаешь о стратегии и воле к победе! – брезгливо сморщившись передвинул свою фигуру в дамки Лерон, - Зачем разбрасываться людьми, когда можно победить врага хитростью? Так ты сбережёшь ресурсы, боевой дух, веру своего народа...

Ваогай, закипая, словно чайник, проследил за рукой своего противника.

- Думаешь, я никогда не замечал твоей игры, тухлый ты баклажан? Думаешь, я пошёл в эту глушь, уверенный в своей победе? Не подозревая о возможных последствиях? Я думал, что ты действительно умен, Лерон, а ты такая же тупая свинья как и мои соглядатаи.

Ваогай хмыкнул, наблюдая за ходом дамки противника и переставил свою костяшку, заблокировав её в углу.

- В конце концов, даже правильно поставленную фигуру можно взять нахрапом, - почти что с удовлетворением прохрипел он, наблюдая как ухмылка сползает с лица Лерона. – Ты ведь не ожидал, что этот бой будет твоим последним? Где была твоя стратегия и тактика, когда твои зубы разлетались по болоту? А когда головы твоих людей превращались в кашу? Помогло тебе твоё хитрое планирование, безродный ты кусок говна, корчащий из себяименитого воина?

Взгляд Лерона был полон ярости, но также и боли, столь явной, что у Тарошки заломило зубы. Вождь молча переставил свою фишку. Следом за ним сходил и Ваогай.

- Ничья, - наконец разорвал тянущуюся словно смолу тишину вердикт некроманта. Соперники вновь остались с малым количеством фигур, и их воины из кости не могли настигнуть противника. Проход из залы вождей опустел. Кажется, прошло уже несколько часов, и воины разошлись, предоставив свершить развязку этой битвы своим предводителям в одиночестве.

- Прямо как тогда, на болоте, - хмыкнул Лерон, окинув взглядом пустую темноту прохода, - Мы остались один на один.

- Один на один мы остались гораздо раньше, - Ваогай прикрыл глаза, совершая очередной ход, которых было свершено сегодня уже сотни, - Когда мы остались единственными держателями власти на всю округу. Когда все благородные лорды ушли на войну. Остались лишь такие как мы. Не так ли, сэр Угробец, разыскиваемый по всему баронству больше десятка лет?

- Уж ты то никогда не стыдился своей ублюдской породы, да, Бешеный? –Леронаговорил устало, но непреклонно, - Я знаю, что ты хотел продолжать вести дела так же, как вёл их, когда мы грабили путников на дороге. Но оставлять всё так было нельзя. Людям нужен был мир, а не твои законы стаи.

- Законы стаи? – Ваогай засмеялся, заставив отвлёкшегося на свои ботинки Тарошку вздрогнуть, - Сравниваешь меня с диким зверем? Удружил, твои слова – что сладкий мёд. Дикие животные знают, что такое честь. Они не будут нападать на свою жертву на водопое. А уж тем более на своего сородича, такого же хищника, как он сам.

- Что мне оставалось?! – ярость Лерона уже ничто не могло сдержать. Он с размаху всадил своё оружие в деревянную колонну, подпирающую своды кургана, и срубил её одним ударом. Земляной потолок осыпался, но выдержал.

- За тобой пошли все лучшие. Бран. Лагар. Мардок. Даже Кийю ты уболтал! Они всегда восхищались твоим бешеным нравом. И своих ребят они забрали за собой. У меня осталась горстка неумех. Ты и правда считаешь, что это был бы честный бой?

- Поэтому ты жёг деревни и забирал наш хлеб?! – Бешеный скрестил руки на груди, сжимая рукоять палицы, - Поэтому ты позволил сдохнуть от голода и холода тем, чьи дома и поля ты сжёг? Я проиграл тебе не тогда, когда мы все полегли на поле боя, нет. Я проиграл, когда пал жертвой твоего вероломства. Мы должны были сдохнуть прямо там, в замке – или от голода – или от твоих клинков.

Лерон отпустил рукоять своей секиры и та с грохотом упала на пол, рядом с подрубленной колонной. Плечи мятежного вождя опустились, а взгляд упал на фигуры.

- Мне никогда было не победить, - его плечи дрожали, как и его голос, - Я проиграл ещё до битвы, когда я сжёг свою же деревню. Я помню голоса селян, которые оказались заперты в горящих избах. Я помню...

- Нет... - Ваогай теперь вовсе не оправдывал своё прозвище и сидел на удивление тихо, - Нет... Мы проиграли задолго до этого... Когда мы решили править по одиночке. Когда каждый из нас захотел убить своего друга.

- Своего брата...

Курган словно наконец вздохнул свободой, и этим вздохом была тишина. Стало вдруг слышно, как сквозной ветерок колышет подол расползающейся на лохмотья накидки Лерона. Палица Ваогая, больше не поддерживаемая его мощной рукой, с глухим стуком ударилась оземь. На доске не было сдвинуто ни единой фигуры с последней расстановки. Двое братьев были мертвы – теперь уже окончательно.