15 и 16
15
- Единственный способ упокоить такую ораву мертвецов разом – вещал рассевшимся кружком вокруг него соратникам Фарус, - это полностью разорвать любую их связь с миром живых и отправить на покой в место, куда они должны отправиться. Власть Хозяина кладбища над мертвыми велика, ибо дарована самим Кахалом, однако не безгранична. Над душами тех, кто сражается сейчас в курганах, властвует не только Кахал, но ещё и Бравий, покровительствующий воинам. Однако, из-за обстоятельств своей гибели, перебив в жестокости и жадности друг друга, они вынуждены и после смерти сражаться до тех пор, пока не выяснится победитель. И бой этот может затянуться на многие годы, и всё это время люди будут страдать от их битвы, ведь мёртвые в своей слепой ярости не знают пощады. Только так они могут отвоевать себе место в залах отваги и доблести.
Фарус обвёл оценивающим взглядом свой миниатюрный отряд.
- В идеале, нам бы потребовался ещё и жрец Бравия. Однако, в силу обстоятельств, мы, наверное, сможем обойтись силами троих – Хозяина, некроманта... и жреца смерти.
Фарус испытующим взглядом посмотрел на Тарошку.
- А? Д... да. Да, я готов! – поспешно кивнул парень, - Если это поможет спасти деревню...
- Ты ведь осознаешь всю тяжесть своего выбора? – покачал головой некромант, - Это навсегда, обратного пути больше не будет. И если не сдюжишь...
- Я справлюсь, - ответил Тарошка, - Я с детства живу в тени своего отца. Всегда знал, что этот день когда-нибудь наступит. Кахал своих слуг так просто не отпускает, так?
Какое-то время Фарус смотрел на служку с сомнением. Однако затем покорно кивнул.
- Если ты этого желаешь, то так тому и быть. Моё дело предупредить, отговаривать тебя служить моему богу я уж точно не буду.
Маг повернулся к Хозяину Кладбища и кивнул в сторону дверей, из-за которых всё явнее слышался лязг металла.
- Нам нужно провести обряд инициации. Сможешь ли ты сколько-нибудь сдерживать их? Нам нужно немного времени.
- Сделаю что смогу, - как-то по-старчески пробурчал Хозяин Кладбища, - Но я уже говорил, что они сильные, говорил же? Вот и не спрашивайте с меня, ежели пока вы тут ини-ци-цирите, они вам ляжки понадкусывают.
- А ты, Тарошка, - хмыкнул Фарус, вновь обратившись к служке, - Знаешь, как посвящают в жрецы смерти?
- Нет, - честно ответил тот, взглянув некроманту прямо в глаза, - А как?
- Очень просто, - Фарус зловредно ухмыльнулся, обнажив зубы, - смертью.
16
В круге, в котором сидел трясущийся Тарошка, белее чем Хозяин Кладбища, стояла мёртвая тишина. Вообще, служке казалось, что слово «мертвый» можно было использовать ко всему, что его сейчас окружало. Трупы, призраки, некромант был слишком бледный и хладнокровный для живого человека, собирающегося ни зачто ни про что убить бедного-несчастногоТарошку, да даже земля была какая-то дохлая. Воздух, со скрипом, словно сопротивляясь, заходящий в его лёгкие и тот отдавал тухлятиной. Впрочем, возможно виной этому были останки мертвецов, разлагающиеся по стенам зала, в котором некромант творил ритуал.
Тарошка заглотил побольше воздуха, пытаясь не думать о всякой ерунде. Его била мелкая дрожь – не каждый день ты соглашаешься на добровольную смерть только для того, чтобы передать богу Смерти пламенный привет. Конечно, Фарус объяснил, что если всё пройдёт хорошо, то Кахал тут же вернёт своего новообретённого слугу обратно, но вот если нет...
Некромант тем временем закончил рисовать знаки вокруг Тарошки и выпустил из рук свой посох. Тот вновь развалился на три мерзкие змеюки, а череп сам спланировал в правую руку заклинателя. На этот раз змей Тарошка не испугался – весь его страх и так был занят продуктивной работой.
Никаких сложных слов на этот раз не было – некромант лишь воздел свободную руку и произнёс.
- Кахал, прими того, что жизнь свою служению отдать готов!
- Подожди, - не выдержав выкрикнул Тарошка, - А всё-таки, что если нет?!
Услышать ответ Тарошка не успел – змеи, стелящиеся вокруг него, вместе со знаком некроманта одновременно бросились и укусили служку. Сознание парня окунулось во тьму.
Когда служка вновь смог осознавать происходящее, он оказался в небольшом, довольно уютном кабинете, выполненном в тёмно-зелёных и сероватых тонах. Слух разрезал механический ритмичный звук – огромные напольные часы отбивали ровно полночь. Чуть позже Тарошка так же заметил, что часов в этой комнате огромное множество – на стенах, на полках, и даже на столе перед занавешенным цвета тёмного изумруда шторами окном, из-за которого доносился скрип пера.
Только теперь Тарошка заприметил хозяина этого места – он немного отстранился от своей писанины и поправил довольно грубо сделанные очки в роговой оправе, чтобы получше рассмотреть своего гостя. Кахал выглядел удивительно молодо, старше, чем был сам Тарошка, но, пожалуй, моложе некроманта. Тёмно-каштановые волосы аккуратно опускались по бокам головы божества, закрывая уши.Тонкий и острый нос, напоминающий высокий готический контрфорс из холодного камня, разделял лицо, словно парапет. Губы божества были удивительно тонкие почти пергаментные,они чуть дрогнули, изображая приветливую улыбку.
Кахал отложил перо в сторону и привстал со своего рабочего места, зацепив при этом несколько свитков, что с шуршанием посыпались на пол. Весь его стол был завален разнообразными бумагами и свитками, а писал он в огромном фолианте, что занимал едва не четверть всего рабочего пространства.
- О, приветствую нового соискателя, - протянул руку из-за своего стола Кахал, опасно нависая над собственным трудом, - Меня зовут Кахал. Впрочем, вы, должно быть, это уже знаете, не так ли?
Взгляд Тарошки оказался прикован к огромному латунному ключу, висящему у божества на шее на блеклой и ничем не примечательной цепочке (разве что тем, что она была способна выдерживать вес этого ключа, который на вид казался очень тяжёлым). Ключ качнулся в сторону, затем назад, и снова, словно маятник, с каждым витком опускаясь всё ближе к страницам.
- Что же вы делаете?! – испугавшись собственной дерзости возопил Тарошка.
- Прошу прощения? – на удивление спокойно отреагировал Кахал, замирая на месте и прерывая жест. Ключ колыхнулся ещё раз и успокоился, зависнув над книгой, так и не опустившись. Служка облегчённо выдохнул.
- Чернила же ещё не высохли, - теперь смущение взяло верх над импульсивным порывом, и Тарошка говорил тихо, осознавая, что только что дерзил богу, которому вообще-то собирался посвятить свою жизнь, - Если бы вы задели страницы ключом, они бы смазались и ваш труд был бы испорчен...
- И действительно, - так же спокойно ответил Кахал, а взгляд его стал каким-то оценивающим, - Стоило подумать об этом заранее. И как бы ты поступил?
Тарошка решил, что не стоит обращать внимание божества на то, как оно резко перешло на «ты». Оно ведь божество, ему полагаются разнообразные привилегии, в конце концов.
- Необходимо накрыть страницу промокашкой и зафиксировать, даже если вы прерываете работу ненадолго и планируете скоро к ней вернуться – любая мелочь, любой случайный ветерок иначе может сказаться на конечном результате... - Тарошка вдруг почувствовал себя отвечающим урок перед своим отцом – он ведь как раз хотел сделать из него писца, учил тому, что сам умел лучше всего, за исключением разве что служения.
- Тогда мы так и поступим, правильно? – кивнул Кахал, уверенным движением доставая из-под груды свитков губчатый лист и накрывая страницу на которой писал, а затем придавил её прямо часами.
- К тому же, рукопожатие никогда не производится через стол или иное рабочее пространство, ведь это считается нарушением границ, безответственным отношением к работе... - совсем уже тихо, почти что себе под нос пробубнил Тарошка, чувствуя словно виноватым перед Кахалом. Чтобы хоть как-то себя занять, он принялся подбирать упавшие со стола свитки, но не знал, куда их деть, поэтому так и остался стоять, схватив их охапкой.
- Знание традиций – не менее важно, чем владение тонкостями своего дела, - доброжелательным тоном сказал Кахал, теперь обходя стол и протягивая руки – теперь уже не для рукопожатия, а затем, чтобы забрать свои свитки. Тарошка с облегчением принял его помощь. Бог мёртвых споро разложил свитки на одному ему понятные позиции, по мнению служки – совершенно случайно.
- Итак, - вздохнул Кахал, поправляя очки и внимательно разглядывая Тарошку, - Ту заварушку с курганами, как я и предполагал, всё равно суждено разгребать твоему роду. Жаль, что у твоего отца не получилось. Будь он чуть более спокойным и рассудительным... Однако, сейчас не время листать летопись, сейчас её нужно писать самим, не так ли?
Кахал указал жестом на дверь, которой совершенно точно минуту назад не было на стене. Он отворил её, аккуратно потянув на себя ручку, и прошёл в другую комнату, приглашая Тарошку идти следом.