Хозяин могил

13

В комнату вернулись звуки. Ритм жизни, распределившийся сразу на двух упырей, начал слабеть. Первый мертвец уже смог приподнять морду и уставиться на некроманта не сулящим ничего хорошего взглядом. Не теряя времени, Фарус подошёл к посоху и аккуратно сложив руки лодочкой, поддел череп с янтарём, который легко, словно и не крепился ни к чему, отделился от веток тощей ивы. Те же, словно размякнув, начали раскручиваться, затем и вовсе превратившись в верёвки.

Тарошка вскрикнул от неожиданности. Никакие это не верёвки! Самые настоящие змеи!

Две – чёрная, блестя переливающейся чешуёй, и белая, с капюшоном, мелькнув скользкими тушками, скрылись под мантией некроманта и поднялись ему на плечи. Одна, покрупнее и потолще, да к тому же ярко-зелёного цвета, осталась на земле, растягивая своё вытягивающееся в длину тело между трупами. Как только она коснулась сначала одного, а затем и другого, тела упырей тут же опутали вырвавшиеся из-под земли корни колючки, так же называемой трёхцветом. Хоть они и не были надёжными путами, или хотя бы верёвками, мертвецы явно не могли просто так освободиться от них.

- Что они сделали? – обернулся к Тарошке некромант, не выпуская из рук черепа, - За что их повесили?

- Они... - замялся всё ещё напуганный змеями больше чем мертвецами служка, - Они изнасиловали и убили девушку... Лора... Была молодая, почти ребёнок. Её семья позволила им переночевать в сарае.

Некромант вновь повернулся к своим противникам. Те уже успели оклематься, и что есть сил пытались освободиться. Пока что они лишь сильнее стягивали на себе колючие корни трёхцвета, однако некроманту было ясно, что сдерживать их таким образом слишком долго их не получится.

- Выпив крови солнечного жреца, они пробудили в себе силу противостоять Ритму жизни, - то ли объясняя Тарошке, то ли пытаясь привести собственные мысли в порядок, молвил некромант, - Придётся действовать быстро, пока их удерживает колючка. Если кто-то из них начнёт вырываться... Проверни что ли опять этот свой фокус со щепкой.

Тарошка покраснел, однако этого всё равно не было видно в тёмном кургане.

Пытаясь сосредоточиться, он толком не смог понять, в какой момент некромант начал шептать пугающие, непонятные слова, а затем так же не смог различить, когда эти слова из тихого шёпота превратились в громогласный речитатив. Слова некроманта отдавались эхом в сводчатых залах, но, казалось, не имели вовсе никакого эффекта. Лишь сильнее рвались на волю упыри, и лишь ужасней становилась вонь, из-за которой уже сложно было дышать. Тарошка не успел опомниться, как его вывернуло прямо на землю, а некромант выдержал, однако речь его на несколько мгновений сбилась, прерванная резким кашлем.

Упыри тут же воспользовались слабостью некроманта. Корень трёхцвета печально хрустнул, разрываемый когтями, и один из упырей, презрев боль, зубами выдрал самый крупный кусок, блокирующий его торс. По всей морде его текла слизь и чёрная кровь, но треклятый цветок больше не мог его сдержать. Тарошке показалось, что упырь довольно осклабился, прежде чем сделать прыжок...

Но ему не суждено было вырваться. Позади двух людей, чужих в этом царстве тьмы и смерти, раздался негромкий свист дудочки, перелившийся в короткую мелодию. Хозяин Могил, ослушавшийся некроманта, спустился следом за ними и сейчас, поднеся ко рту свой нехитрый инструмент, выдувал мелодию – совсем простенькую. Три дырочки свистульки, пять нот мелодии, Хозяин ловко перебирал пальцами, вновь и вновь повторяя бесхитростный мотивчик. Тарошке он напомнил колыбельную, тогда как некромант, недавно побывавший в южных странах, подумал о заклинателях змей.

Вымотанные битвой с некромантом упыри замерли, внимая мелодии своего хозяина. Глаза их, доселе наполненные яростью и кровавой жаждой, теперь застыли, словно кусочки чёрного льда.

- Хозяин, - прохрипел откашлявшийся некромант, - Мне потребуется твоё разрешение. Позволь призвать сюда Лору.

Немёртвый ребёнок кивнул, не отводя взгляда от пустоты в глазах упырей. Некромант же продолжил свою речь. Изумрудный змей, юркнув между упырями, вновь оплёл их корнями. Удерживаемые теперь сразу двумя могущественными силами, они уже не могли ничего поделать с собственным положением и, кажется, смирились с неизбежным.

- ...вернись туда, откуда ты ушла столь рано! Родные вновь молят о помощи твоей! В беде помочь твой дух священно чистый может, и даровать им то, чего мы дать не в силах! – донеслись до Тарошки слова некроманта – теперь тот говорил на понятном языке. Вскоре, стало понятно почему, ведь он обращался к той, что не знала тайного языка служителей Кахала.

Между двух упырей загорелся бледный огонёк, разросшийся до размера кулака, затем до размера бочки. Ещё мгновение, и он сформировал силуэт. Маленькая, стройная и по-детски красивая девушка опустилась на землю между двумя бесчестными преступниками. Её красота была так чиста, что её не портила ни мертвенная бледность,ни то, что сквозь неё можно было видеть своды склепа.

Девушка взглянула на некроманта, и тот, потупив взор, указал рукой в сторону двух замерших перед собственной жертвой убийц.

- Пожалуйста, - только и сказал он.

Упыри завыли, вновь обретя волю к существованию, перед напоминанием того поступка, что позволил тьме пожрать их погибшую сущность и трансформировать тела в орудие гнева. Они смотрели на призрак со всё возрастающей ненавистью и паникой, однако не пытались ничего сделать. Они просто не могли вновь поднять руку на чистую душу, сошедшую из своего вечного покоя по воле некроманта.

Девушка перевела взгляд с некроманта на своих убийц. Она рассеяно покачала головой – не отрицательно, скорее сокрушаясь их судьбой. Вновь посмотрев на некроманта, она чуть улыбнулась, затем, переведя взгляд на задержавшего дыхание Тарошку, подмигнула ему. Служка тяжко выдохнул, пытаясь сдержатьнахлынувшие эмоции.

А затем девушка опустилась на колени и погладила ладонью по волосам сначала одного упыря, а затем другого. Словно мать, прощающая своих напроказничавших детей, она отпустила души своих убийц, что бесились в нечестивом угаре в телах упырей.

Вновь безмолвно улыбнувшись, она посмотрела на некроманта, кивнула ему, а затем, замерцав на мгновение, исчезла, вернувшись туда, где должна была находиться. Испустившие дух упыри безвольно обвисли, поддерживаемые теперь лишь острыми колючками трёхцвета.

На несколько мгновений в зале повисла блаженная тишина. Но можно было почувствовать, что курганы всё ещё беспокойны. Тишина длилась не долго – первым не выдержал Тарошка.

- Ублюдки! – с внезапной страстью и яростью воскликнул жрец, резво переместившись к трупам упырей, с которых неторопливо сползали корни трёхцвета. Змей, недовольно зашипев, предпочёл не связываться с буйным служителем света и, обогнув его, вернулся к некроманту. Тот же, решив пока не вмешиваться, собрал всех змей рукой и спустя одно ловкое и неуловимое движение, в его ладони уже покоился посох из трёх ветвей ивы. Череп вернулся на своё место как влитой, словно никогда и не отделялся от посоха.

Жрец же тем временем принялся исступленно пинать трупы, крича так, что охрип уже на втором предложении.

- Как такое можно простить? Почему она их простила? Так нельзя! Они должны страдать! Кахал должен покарать их души за всё то, что они сотворили! Почему? Зачем ты их простила? Лора, я бы никогда их не простил!

- Их прегрешений кроме убийства девушки хватит на ужасающее посмертие, - счёл необходимым вмешаться некромант, когда ботинок жреца окончательно испачкался в крови, - А я бы на твоём месте сильно задумался над тем, какому богу ты служишь. Радосвет бы одобрил поступок Лоры. Это ведь так... самоотверженно.

На последнем слове некромант печально усмехнулся. Тарошка замер, не закончив очередной удар, повернулся к Фарусу, сверкая глазами и тяжело дыша. Он открывал рот, чтобы ответить что-то некроманту, но слова и мысли путались, всё, что он знал и во что верил было так зыбко и шатко. Служка светлого бога опустился на холодную землю прямо посреди зала и обессилено прислонился спиной к помосткам. Силы окончательно покинули его. Тарошку уже не волновало даже, что прямо возле его головы покоятся рассыпающиеся от времени кости, а у ног застыли тела опаснейших монстров.

Молчание разорвал холодный, скрипящий голос Хозяина.

- Тогда ты должен понять, почему я не собираюсь прощать.

Тарошка растерянно посмотрел в сторону, где только что видел неживого ребёнка, однако увидел лишь разрезающие чёрный дым два горящих глаза, с возрастающей ненавистью буравящие останки старосты

14

На месте, где только что стоял ребёнок, клубился густой чёрный дым, сквозь который можно было разглядеть высокий, в человеческий рост силуэт, напоминающий путника в тяжёлом плаще с глубоким капюшоном, из-под которого ярко светились два красных уголька глаз. Даже голос, ранее вполне похожий на голос ребёнка, стал каким-то иным, нереальным и угрожающим.

- Отойдите с моего пути, - говорил не мальчик, говорила ярость восставшего умертвия, - Иначе разделите его судьбу.

Некромант, успевший хорошенько рассмотреть преобразившегося Хозяина, сделал шаг в сторону, заслоняя собой Тарошку и останки старосты.

- Хозяин, ты дал мне слово, - обратился к тёмной сущности Фарус, - Ты обещал дать мне закончить начатое и оставить старосту покоиться тут, что бы он не совершил.

- Ты знаешь, что я не могу так поступить, - призрак с пламенеющими глазами приблизился на несколько метров, застилая туманом дальние концы залы, - Он совершил преступление, которое можно искупить только кровью, и он так и не уплатил свой долг. Я должен свершить правосудие.

- Ты загубишь всё, ради чего пожертвовал собой, Хозяин. После осквернения курганов, мертвых будет уже не удержать. Все твои жертвы, все годы, проведённые тобой в служении, будут напрасны...

- МОЁ СЛУЖЕНИЕ И ЕСТЬ ОШИБКА! – прогремел призрак, нависая над некромантом, - УЙДИ С МОЕЙ ДОРОГИ, ИЛИ Я ЗАБЕРУ С СОБОЙ И ТЕБЯ!

Фарус воздел посох, ярко мерцающий изумрудным янтарём. В руке призрака из витков тёмного тумана свернулся длинный хлыст, блеснув на конце иссиня-чёрным лезвием. Время словно замерло, когда противники неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Момент, как тому полагается по древнему обычаю, был безнадёжно испорчен. В этот раз – Тарошкой.

- Одну минуточку, господин Хозяин, можно задать вам вопрос? – спросил жрец, нерешительно выглядывая из-за спины некроманта. – Вы до конца дочитали мою книгу?

Двое, воздевших к потолку своё оружие, синхронно обернулись, с удивлением воззрившись на служку.

- НЕТ, - спустя пару мгновений молчания ответил Хозяин, вызвав у Тарошки волну искреннего облегчения, а у Фаруса – ступор, - Я ОСТАНОВИЛСЯ СРАЗУ ПОСЛЕ ДЕСЯТОЙ ГЛАВЫ...

- Господин Хозяин, вы же упустили самое главное! – уверенно жестикулируя, Тарошка поднялся на ноги, - Если бы вы прочитали фолиант до конца, вы бы узнали, что свою работу о так называемой мертвящей чуме Зульцписал начиная со сто сорок шестого года прошлого цикла и закончил лишь к концу сто пятьдесят пятого. Опубликовались же его труды едва ли не к началу нынешнего цикла! Когда мой отец описывал в летописи события минувших дней, он указывал, что бой, который едва не положил конец существованию деревни, случился в период от девяносто третьего по девяносто восьмой год.

- Девяносто пятый. Это был девяносто пятый год, - голос Хозяина утих и уже не вселял во всякого слышащего его страх.

- Получается, - продолжал вдохновлённый Тарошка, который теперь полностью завладел вниманием Хозяина Могил, - что люди, живущие здесь в это время попросту никак не могли читать труды Зульца и знать о том, что из себя представляет мертвящая чума в современном её понимании. Зульц же, в свою очередь, не стал придумывать для болезни новое название – он использовал старое, укрепившееся в народе наименование смертельной хвори, подцепленной от мертвецов – под это определение попадало более десятка различных, а сельские жители, не разбиравшиеся в медицине, использовали это одно название для обозначение их всех. Испачкался в мертвечине и умер? Значит мертвящая чума. Если бы у меня была книга...

- Она в прошлом зале, - перебил Тарошку Хозяин, внимающий каждому слову, - Я швырнул ей в ярости о двери, когда узнал, что они заперты.

- Ты швырнул моей книгой в какие-то дурацкие двери?! – вскричал Тарошка, на миг потеряв самообладание, но тут же справился с собой и указал жестом в сторону прохода в первый зал курганов, - Скорее, пошли, я покажу тебе сноски.

Когда Фарус, растерянно потрясывая головой, словно пытаясь согнать наваждение, прошёл следом за скрывшимися в проходе Тарошкой и Хозяином, он узрел ещё более удивительную картину. Жрец света стоял, почти прислонившись к тёмному силуэту мрачного призрака, держа на вытянутых руках раскрытую книжицу (к слову, не забыв её перед этим бережно отряхнуть), водил пальцем по строчкам и зачитывал в слух нужные отрывки. Хозяин, легонько помахивая своим грозным хлыстом, словно бантиком на верёвочке, наблюдал за этим с самым заинтересованным видом и время от времени кивал. Силуэт умертвия становился все меньше, а его очертания – всё четче. Спустя какие-то несколько минут, рядом с Тарошкой уже стоял тот самый мальчуган, которого некромант впервые увидел на лугах у подножия холмов. Заинтересованность в его глазах сменяла многолетняя усталость и бездонная пустота.

- Всё было зря... - всхлипнул мертвец, - Я столько лет... И Лакор... И Бран... Я всё испортил. Сделал не как полагается. И Лакора подвёл, и Кахала, и... И мама... Папа...

Мертвец заплакал, уткнувшись носом в бок едва не опрокинувшего фолиант Тарошки. Тот, впрочем, довольно быстро сориентировался, и легонько погладил рыдающего ребёнка по голове. Тот лишь сильнее зарылся в одежды Тарошки, сжимая бледные кулачки.

В зале раздался стук оружия. Некромант повернул голову в сторону запечатанного прохода. Звуки доносились из-за дверей. Видимо, нескончаемый бой наконец перешёл на этот уровень захоронения.

- Мы ещё можем сделать всё как надо, - быстро сказал некромант, обращаясь к поднявшему на звук голову Хозяину, - Ты закроешь свой долг перед Кахалом и сможешь отправиться на покой.

- Рассказывай, что надо делать, - вытирая слёзы сказал Хозяин. К нему вновь вернулась воля, вызванная долгом служения.

- Мы закрываем кладбище! – торжественно провозгласил Фарус.