Глава четвёртая.
Себастьян сидел за столом в тихой библиотеке, перебирая свитки. Бегая глазами по строчкам, говорившим о нынешнем удачном положении дел у его компаньонов в Египте, римлянин с усмешкой вспоминал "месть" своей любовницы. Та, узнав о его приятном времяпровождении с женой сенатора, пустила слухи о своих любовных связях с несколькими высокопоставленными лицами. Надеясь, что это заставит несколько охладевшего к ней в последнее время Михаэлиса, приревновать, она хвасталась своими "подвигами" перед сплетницами-подружками. Аристократа это нисколько не заботило. Выслушав скандальную речь Эшли, римлянин пожал плечами и ушёл. Он никогда не преклонялся перед фальшивым образом хрупкой и соблазнительной невинности, сквозившем в облике этой девушки, в отличии от остальных её любовников. Воспоминания Себастьяна прервал тихий скрип открывшейся двери. Посмотрев сторону источника звука, господин увидел милого мальчика-раба, замершего в ожидании разрешения говорить. Кивнув, Михаэлис уставился на слугу.
— Госпоже Салливан нездоровится, она просила передать вам, чтобы господин Себастьян скорее навестил сестру.
Фраза, сказанная тихим голосом, заставила мужчину быстро встать с кресла. Сказав рабу следовать за ним, он поспешно направился в покои любимой сестрёнки. Распахнув дверь, хозяин дома увидел лежащую на кровати бледную девочку, на чьём лбу лежит мокрая тряпка. Её тёмные зеленоватые волосы аккуратно уложены, а на полу стоит таз с прохладной водой.
— Брат... — тихо выдавила Салли, протянув тонкие ручки к Михаэлису.
Себастьян тревожно ходил из одного угла комнаты в другой. У его малышки сильный жар, она бредит и заходится в сильном кашле. Лекари диагностировали лихорадку. Какой ужас! У этой болезни возможен летальный исход... Что делать? Самые дорогостоящие лекари и знахари не брались лечить девочку! Он не может её потерять! Не может... Что же делать?...
Мужчина сел на диван, обхватив руками голову. В доме повисла беспокойная тишина. Все слуги искренне переживали за юную хозяйку и, в смятении перешёптываясь, жалели господина. Тревожно... Очень тревожно. Казалось, напряжение в воздухе сгустилось настолько, что его можно разрезать ножом.
— Точно! — вскрикнул Михаэлис, вскакивая с дивана. Стремглав выбежав за дверь, он схватил за плечо первого попавшегося раба и, безумно сверкая глазами, попытался успокоиться. Он, он может помочь!
— Быстрее! Найди в городе лавку Гробовщика, знахаря, и приведи сюда! Срочно, слышишь?!
Раб, закивав, сорвался с места и побежал на улицу. Слышавшие это служанки, стоящие за углом, удивленно переглянулись. Гробовщик? Какое странное слово...
Сиэль опёрся о колени, шумно дыша. Пот стекал по покрасневшему лицу. Перед ним была обшарпанная дверь, поверх которой висела табличка "Гробовщик". Подросток полдня бегал по огромному городу, спрашивая прохожих о знахаре "Гробовщике". Те лишь брезгливо отмахивались от потного раба, или, посмеиваясь, пожимали плечами. Хрустнув прогнившей ступенькой на небольшом крыльце, Сиэль открыл скрипучую дверцу. В лицо ударил запах сырости, затхлости и спирта. Несмело зайдя в помещение, мальчик часто заморгал, привыкая к темноте. Небольшой потёртый стол, стоящие на нём ступки, лавка, полки с чем-то пыльным, небольшая печка, котелок с чем-то отвратительным на вид и запах и паутина, служащая, видимо, украшением — так много её было под потолком. И где хозяин?..
Вдруг над ухом послышалось пронзительное хихиканье, и на худые плечи легли чьи-то холодные руки.
— Гробик пришёл прикупить? — протянул приятный баритон, заставляя раба вздрогнуть и судорожно сглотнуть. По мягкой щеке проскользил кончик длинного чёрного ногтя.
— Нет. Я... я от Себастьяна Михаэлиса. Вы — Гробовщик? — неожиданно твёрдым, но предательски дрогнувшим голоском спросил подросток.
— Ого... Ньхих, какой интересный мальчик. От Себастьяна, говоришь?
С хрупких плеч убрались бледные руки с очень длинными чёрными ногтями. Хозяин сих частей тела обошёл Сиэля и, хихикая, стал перебирать что-то на столе, шурша сухими травами.
— Да. Господин просит вас посетить его, — подтвердил одноглазый раб, с интересом разглядывая знахаря: Очень длинные серебряные волосы, чёлка, закрывающая глаза, тёмно-серая тога, подвязаная широким светло-серым поясом, кожаные сандалии, чьи грубые ремни плотно оплетали ноги. И, самая яркая деталь — на мертвенно-бледной коже рук, шеи и лица красовались длинные шрамы. Гробовщик резко развернулся, широко и безумно улыбаясь, и, потрепав по отросшим волосам мальчишку, направился к выходу. У него на боку висела потрепанная тряпичная сумка. Выйдя вслед за хозяином лавки, что даже и не подумал запирать дверь, Сиэль старался не отстать. Подростка переполняли вопросы к этому чудаковатому безумцу, при виде которого толпа расступалась. Пошатываясь и постоянно тихо хихикая, знахарь на удивление быстро добрался по душным улочкам до поместья.
Мужчину встретил незнакомый Сиэлю темнокожий раб и, попросив следовать за ним, направился в опочивальню юной хозяйки. Мальчик быстро пошёл на кухню, где его с нетерпением ждал повар, его жена и ещё несколько слуг.
Войдя в комнату Салливан, Гробовщик широко улыбнулся. На диване беспокойно спала девочка, а Себастьян сидел рядом на стуле. Видеть таким измученным самого Михаэлиса было весьма ... Необычно.
— Ньхихи~... Бессонная ночка, Михалис? — насмешливо протянул длинноволосый, подходя к уставшему, всклоченному мужчине. Тот ответил лишь сонным, с толикой усталой раздражительности, взглядом.
— Здравствуй. Поможешь?
— Ну... — протянул мужчина, ухмыляясь.
— Сколько? — быстро спросил аристократ.
— Нисколько, — хозяин дома удивлённо приподнял бровь, наблюдая, как безумец раскладывает на небольшом столике принесённые с собой инструменты.
— Совсем?
— ... За эту услугу тебе платить не придётся, друг мой, — протянул знахарь и широко улыбнулся, подходя к девочке. В руках он держал неизвестный аристократу металлический инструмент.
Мальчик с остальными слугами с волнением наблюдал из-за угла за тем, как странный седовласый мужчина весело прощается с мягко улыбающимся хозяином. Покачиваясь, он пошёл по садовой дорожке в сторону ворот. Несмотря на то, что на улице уже ночь, что дарит прохладную свежесть, Гробовщик шёл уверенно, хоть и медленно. Сбивая тонкими пальцами капельки только-только появившейся росы с нежных венчиков цветов, он что-то бормотал.
— Страшный... — тихо сказал немного испуганный Финни.
— Ну... есть такое, — неловко признал повар.
Маленький раб невольно коснулся века своего слепого глаза, что так же прикрывала челка. Страшный? Гробовщик необычный, да, но можно ли назвать его страшным? Разве человек, что бесплатно помог своему знакомому (подросток подслушал разговор своего хозяина и этого знахаря), может называться страшным? Он либо слабохребетный добряк, либо имеет какие-то причины разбрасываться редкими лекарствами и своим временем. Но не страшный.
Сиэль равнодушно пожал плечами и, развернувшись, пошёл в помещение для рабов. Оставшиеся удивлённо смотрели ему вслед. Мальчик упал на соломенную подстилку и уставился синим глазом на сухую траву, в которую зарылся носом. Пахнет полем и горячим солнцем. Почти как дома... И всё-таки... Для чего он здесь? Зачем появился на этот грязный свет? Какой смысл просто существовать, если способен думать и осмысливать свои поступки? Случайность? Но разве может случайно начаться чья-то жизнь? Боги? Сиэль не верит в богов. Кто определяет, где родится человек? Никто? Но сама мысль о столь вопиющих случайностях заставляет вздрогнуть. Что запускает сердце и мозг в начале человеческой жизни? Куда уходит сознание и разум людей после их смерти? Столько вопросов... А есть ли ответы на них?
Подросток закрыл глаза и перевернулся на бок, подкладывая под голову ладошки.