Глава пятая.
Сиэль старательно тёр щёткой медное блюдо. Не замечая, казалось бы, радостных служанок, суетившихся на кухне под звонкий аккомпанемент смеха и пустой болтовни, мальчик начищал до блеска лучшую посуду.
— Всё-таки, как же хорошо, что госпожа Салливан поправилась! Этот Гробо... Гробарцщик сотворил чудо! — донеслась фраза до его ушей.
Раб посмотрел на себя, отражающегося в медной поверхности, и улыбнулся уголком губ. Он, как и остальные рабы в этом доме, был рад выздоровлению хозяйки, но не желал показывать этого. Финни как-то сказал ему, что господин Себастьян очень добрый. И Сиэль, молчаливо наблюдая за атмосферой своего места жительства, всё больше убеждался в этом. Веротерпимость, возможность жениться и даже выдача весьма скромного, но количества личных денег. Определённо, мальчику повезло оказаться именно здесь. Но какое-то смутное, не поддающееся объяснениям чувство, не давало ему расслабиться.
— Так, чего это мы тут лясы точим? Живо за работу!
На кухню зашёл повар и, посмотрев как недовольные рабыни расходятся и, ворча, принимаются за работу, потрепал усердного, но немного неуклюжего мальчишку по голове.
— У нас много работы, Сиэль. Сегодня пир... Хех, лучший повар сегодня покажет себя!
Кивнув, слепой на один глаз подросток принялся за следующее блюдо.
— Братец, а ты вправду праздник в честь меня сделаешь? — зелёные глаза девочки сверкали. На щечках играл долгожданный румянец, и Себастьян, ласково улыбнувшись, потрепал Салли по головке.
— Да, сделаю. Ты почти месяц выздоравливала, это стоит отпраздновать.
— А Лиззи придёт?
— Да, я и твою подружку пригласил.
Мило болтая, брат с сестрой шли по садовой дорожке. Упиваясь нежным запахом цветов, темноволосая девочка звонко смеялась и с интересом наблюдала за работой рабов. Она довольно давно не выходила на свежий воздух, что сейчас словно смывал остатки страшной болезни.
— Себастьян, я тут подумала: а почему они нам подчиняются?
— Кто? — спросил римлянин. В его голосе промелькнуло удивление.
— Ну, рабы. Они, вроде, ничем таким от нас не отличаются. — необычно серьёзно сказала малышка. Раб, случайно услышавший это, замер, склонившись над кустом с цветами.
— Это определено богами. Кто-то рождён чтобы служить, а кто-то — чтобы служили ему.
На самом деле, Михаэлис не верил в богов. Хоть он и поклонялся Артемиде, благославляющей его пристрастия и деньгам, он считал, что человек сам творит свою судьбу. Не боги управляют человеком, а человек — богами. Но как объяснить это его невинной сестрёнке?
— Ясно... — на красивом личике проступила задумчивость.
— Не забивай себе этим голову.
Мужчина подхватил Салли и закружил. Садовая дорожка заполнилась звонким колокольчиком смеха.
Лёгкий прохладный ветерок перебирал тёмные волосы девочки, спящей на мужской груди. Себастьян сидел на небольшой мраморной скамейке, ласково прижимая к себе хрупкое созданьице. Его перполняла нежность. Неожиданно римлянин понял: он сейчас счастлив. Это мысль заполнила его сознание, закружилась, перемешивая эмоции в странную восторженную симфонию и осела где-то в груди, даря тепло. Мягко улыбнувшись, аристократ уткнулся носом в зеленоватые волосы, сложенные в несложную причёску, и закрыл глаза.
Гости наслаждались вечером, лениво развалившись на диванах. Иногда любопытно посматривая в сторону виновницы торжества, мужчины обсуждали политику. А молодые и не очень женщины крутились вокруг слегка смутившейся девочки. Да, её сегодня впервые представили свету. Словно только-только расцветающий цветок, Салливан привлекала внимание.
Своим, не по возрасту острым умом и почти взрослой рассудительностью, Михаэлис удивляла собравшихся.
— Красивой у тебя сестра вырастет, — усмехнувшись, сказал привлекательный синевласый мужчина и отпил вина из кубка.
— Да, я знаю, — хмыкнул Себастьян. По его губам скользнула ответная усмешка.
— Смотри, как бы не стащил кто.
— Пхах, обязательно, Винсент.
Черноволосый скучающе провёл взглядом по залу.
— Хэй, Фаустус, иди сюда, — махнул головой аристократ вошедшему.
— Да, иди к нам, Клод, — улыбнулся сидящий.
Тот, с неохотой кивнув и по пути взяв кубок вина, подошёл к знакомым. Бросив жёлтыми с зелёными прожилками глазами полный неприязни взгляд на Михаэлиса, высокий брюнет сел рядом с мягко улыбающимся Винсентом.
— Как тебе вечер? Ты впервые принял моё приглашение, — насмешливо прищурившись, спросил хозин вечера.
— Ну, пропускать такое событие, как выход молодой богатой девушки в свет, мне не выгодно, — спокойно сказал гость, равнодушно глядя куда-то в зал.
— Какие мы корыстные, — протянул синевласый и прикрыл глаза. Но ему пришлось тут же их открыть, так как в зал с визгом вбежала, нет, влетела молодая особа. Не обращая внимания на вздрогнувших гостей, она бросилась на шею Салливан, грозя нечаянно её придушить обьятиями.
— Салли! — провизжала Элизабет, тиская девочку. — Тебе так идёт эта тога! Она такая милая!
— Кха... И тебе привет, Лиззи, — просипела та и выбралась из захвата.
Зеленоглазая блондинка в красной тоге с серебряной оторочкой и кучей дорогих украшений радостно закружила лучшую подружку. Гости, наблюдавшие эту сцену, умилялись и усмехались тёплым отношениям молодых девушек из знатных семей.
— А, точно! — Элизабет вдруг остановилась и рванула за дверь. Салливан удивленно выгнула бровь. Обычно её подруга детства была немного сдержаннее на людях... И тут вновь появилась эта светловолосая, таща за собой кого-то ужасно растерянного и недоумевающего, но тщательно старающегося это скрыть.
— Смотри, какой милашка! - Лиззи принялась так тискать несчастного, что темноволосая даже немного посочувствовала ему.
— Эм... Наверное...
— Слушай, тебе он нужен? Если нет, можно я его себе заберу?
Михаэлис замолчала и, немного поразглядывав темноволосого хрупкого мальчишку, хотела было уже ответить, что не против, но её прервала большая ладонь, внезапно появившаяся на девичьем плече.
— Элизабет, извини, но нельзя, — ответил мужчина с мягкой улыбкой.
— А? Себастьян? Почему?
— Мне он ещё пригодится, — сказал тот. Девочка нахмурилась и, отпустив раба, что даже на мгновение почувствовал себя свободным, схватила за руку зеленоглазую и утащила к столам с закусками.
— Возвращайся к работе, — приказал мужчина и, получив кивок и покорное: "Да, господин", пошёл обратно к диванам, где его ждал удивлённый Винсент. Кинув взгляд на Фаустуса, Михаэлис увидел, нет, скорее почувствовал, как мужчина голодным взором провожал маленького тёмноволосого раба, что торопливым шагом направлялся к выходу из зала. В глазах сенатора опасно поблёскивал хищный огонёк.